«Правовое сознание мирового сообщества» и «публичный порядок» как современные категории права

О.А. СТЕПАНОВ,
доктор юридических наук, профессор
 
С.В. ШИЛОВ,
адъюнкт Академии управления МВД России
 
Право, будучи средством правового регулирования поведения людей, имеющего воздействие на их сознание, обращается в первую очередь к воле и разуму человека.
По мнению М.В. Капустина, правосознание — это отражение в сознании личности, общества определенных социальных отношений и придание им правового характера[1].
В отношении изучения правосознания на уровне мирового сообщества примечательны взгляды И.А. Ильина. Человеческие души не одинаковы и не равны, писал он, они все своеобразны и различны. Но те духовные акты, которыми они живут и строят свою жизнь, могут иметь некоторые черты сходства в своих основах и в своем строении, причем долгое общение может увеличить это сходство[2].
 
В условиях глобализации и связанного с этим усиления террористической угрозы особую актуальность приобретает разработка категории «правовое сознание мирового сообщества».
Нравственно-правовая культура международного сообщества как характеристика его идейно-нравственного состояния может выступать в качестве фактора, влияющего на формирование правосознания мирового сообщества. Известно, что взаимодействие личного, группового, общественного правосознания мирового сообщества в значительной мере определяется соотношением сознания, культуры, поведения (правовой деятельности) каждого члена мирового сообщества.
Важно уже сегодня приблизиться к такому уровню мирового правосознания, когда каждый член мирового сообщества соблюдает правовые нормы исключительно в силу внутренней потребности, собственных нравственных убеждений, а не под страхом принуждения. При этом следует отметить, что наиболее подвижным компонентом правовой психологии являются правовые чувства, переживания личности. Правовые чувства всегда связаны с отношением людей к праву, законности, с одобрением правовых действий и негодованием по отношению к ним, с доверием или недоверием к правовым установлениям и всей юстиции. Являясь откликом на те или иные события и факты правовой жизни общества, эти чувства активизируют как правовое сознание, так и сознание в целом. Таким образом, воспитание правовых чувств и их устойчивость непосредственно связаны с уровнем развития всего правового и нравственного сознания.
Учитывая вышесказанное, целесообразно поставить вопрос о введении в научный оборот понятия «публичный порядок», что особенно важно в рамках установления и обеспечения соответствующего международного правового режима по делам о терроризме, подпадающим под действие юрисдикции нескольких государств.
В настоящее время в общей теории права существуют понятия «общественный порядок» и «правопорядок».
Под правопорядком понимают состояние упорядоченности общественных отношений, образовавшееся в результате практической реализации правовых норм. Под общественным порядком подразумевается состояние урегулированности общественных отношений, основанное на реализации всех социальных норм и принципов. В отличие от правопорядка общественный порядок образуется под воздействием не только правовых, но и иных социальных норм: морали, обычаев, корпоративных, религиозных норм и т. д.[3]
Вопрос о введении понятия «публичный порядок» также связан с активным использованием средств компьютерного контроля и телемеханики в процессе фиксации и реагирования на противоправные действия.
Так, установленные с 2006 года на улицах Лондона камеры видеонаблюдения позволяют жителям следить по одному из местных телеканалов за состоянием порядка и сообщать в полицию обо всех попавших в объектив происшествиях и подозрительных лицах. Заметив правонарушение, абоненты могут послать электронное письмо в полицию при помощи беспроводной клавиатуры, которая поставляется с приставкой и пультом к телевизору[4]. Своевременные сигналы бдительных граждан помогают ускорить процесс опознания и розыска преступника.
В России, в частности в Ростове-на-Дону, действует экспериментальный ситуационный центр «Безопасный город», располагающий 150 видеокамерами, установленными на улицах города. Введение инновационных схем наблюдения обеспечивает управление патрулями, доступ к базам данных автотранспорта, миграционный контроль с целью опознания разыскиваемых преступников[5].
В соответствии с Федеральной целевой программой «Повышение безопасности дорожного движения в 2006—2012 гг.» на законодательном уровне разрабатывается проект внедрения автоматизированных систем управления дорожным движением (АСУД). В основе АСУД лежит сбор информации, осуществляемый детекторами и телекамерами, фиксирующими нарушения Правил дорожного движения. Однако телекамера не позволяет в режиме реального времени установить личность водителя (владелец или иное лицо), следовательно, все претензии адресуются лицу, на которое автомобиль зарегистрирован.
С юридической точки зрения такая постановка вопроса не корректна, так как закон позволяет управлять автомобилем доверенным лицам либо иным пассажирам, имеющим права, при нахождении в автомобиле в качестве пассажира его собственника. Легитимизировать обратную связь между центром АСУД и участниками дорожного движения поможет введение понятия «публичный порядок».
В то же время допустимо рассматривать «публичный порядок» с позиции взаимодействия национального и международного права. В настоящее время понятие «публичный порядок» является категорией международного частного права, предполагающей не только адаптацию национальной правовой системы к изменяющимся условиям практики, но и разработку новых правовых методик.
В рамках существующей договорно-правовой базы МВД России осуществляет эффективное взаимодействие с зарубежными партнерами в правоохранительной сфере как на межведомственном, так и на региональном уровне. По линии Министерства внутренних дел РФ в настоящее время заключено порядка 70 международных межведомственных соглашений: в рамках Содружества Независимых Государств, а также с правоохранительными ведомствами стран, не входящих в СНГ.
Основными формами взаимодействия государств-участников в этих случаях являются:
· обмен представляющей взаимный интерес стратегической и технической информацией;
· обмен опытом работы в правоохранительной сфере (проведение научно-практических конференций, стажировок и семинаров);
· обмен нормативными правовыми актами, методическими пособиями, научно-технической литературой;
· подготовка кадров.
Нормотворчество обусловлено социальными процессами, подтверждение чему мы находим в работах С.В. Поленина: «Действие социальных факторов находит свое отражение в нормативном правовом акте, и, следовательно, он есть конечный объект их применения»[6].
Также примечательны изменения в ведомственной нормативной базе, регламентирующей защиту прав личности в рамках ее отношений с сотрудниками органов внутренних дел, в том числе в вопросах противодействия терроризму.
В России назрела необходимость усовершенствования порядка доступа к конфиденциальной информации о личности. Соответствующий документ позволит гражданину получить закрытую информацию о себе самом в органах внутренних дел, по аналогии с международной и отечественной практикой[7]. Основанием для рассмотрения подобного запроса служит ссылка на положение Федерального закона от 27.07.2006 № 152-ФЗ «О персональных данных».
Например, в США с середины 60-х годов XX века после принятия Закона «О свободном доступе к информации» (Freedom of Information Act 1966 (FOIA)) была разработана Памятка гражданина по вопросам затребования правительственных документов, разрешающая доступ к документам, находящимся в распоряжении ведомств и министерств исполнительной власти Правительства США. Ограничивалась только выдача личной информации третьим лицам, если распространение данных могло причинить какой-либо ущерб. Отказ в выдаче определенных данных мог быть продиктован интересами национальной безопасности или международных отношений[8].
Введение в теорию государства и права таких категорий, как «правовое сознание мирового сообщества» и «публичный порядок», самым тесным образом связано с дальнейшим развитием права России. Таким образом, ситуация взаимодействия гражданина и правоохранительных органов зависит от внесения изменений, учитывающих зарубежный опыт и национальные особенности.
 
Библиография
1 См.: Капустин М. Юридическая догматика. Общая часть. Выпуск первый. — М., 1868. С. 1067.
2 См.: Ильин И.А. Путь к очевидности. — М., 1993. С. 247.
3 См.: Перевалов В.Д. Теория государства и права. — М.: Норма, 2007. C. 456.
4 Итоги. 2006. 29 мая.
5 АиФ. 2007. № 27.
6 Поленин С.В. Проблемы теории государства и права / Под ред. М.Н. Марченко. — М., 2001. С. 581.
7 Приказ МНС России от 03.03.2003 № БГ-3-28/96.
8 Степанов О.А. Правовые основы обеспечения охранительной функции государства в условиях использования новых информационных технологий. — М., 2000, С. 55.