Брачные соглашения у сибирских народов в XIX веке

УДК 347.626
 
В.В. НАУМКИНА,
кандидат юридических наук, доцент, доцент кафедры государственного права Института истории и права ГОУ ВПО, Хакасский государственный университет им. Н.Ф. Катанова
 
В статье исследуются брачные договоры, формы заключения брака. Брак рассматривается как договор двух семей. Выделяются особенности заключения брака у народов Сибири.
 
Married Agreements of the Siberia’s Peoples in the XIX-th Century
 
The article is devoted to the peculiarities of married agreements, to the forms of the marriages’ conclusions. Marriage is considered as contract of two families. The forms of the marriages’ conclusions of the Siberia’s peoples are distinguished in this article.
Ключевые слова (key words): обычное право (usual law); брачный договор (married agreement); форма брака (form of the marriage); особенности брачных отношений (peculiarities of married relationships).
 
Семейные отношения у народов Сибири в ХIХ в. регулировались в основном религиозными нормами и обычаями. При этом распространение регулятивной силы обычаев и религиозных норм было неравномерным; если имущественные отношения регулировались преимущественно обычаями, то на формирование системы ценностей значительное воздействие оказывали религиозные нормы. При решении имущественных споров религиозные требования терпимости, стремление к поддержанию мира отходили на второй план.
Активное распространение православия среди кочевых народностей приводило к двойственной ситуации, когда с одной стороны сохранялись прежние устой и обычаи, с другой — появлялись новые религиозные нормы. Инородцы, исповедующие христианскую веру, попадали в сферу влияния законодательства Российской империи, для всех остальных сохранялась главенствующая роль обычаев. В данной области общественных отношений фактически произошло наложение христианства на существующий уклад и образ жизни.
Коренное население Сибири с большим уважением относилось к обычаям, поэтому даже после принятия христианства многие продолжали признавать действие обычаев как альтернативных норм. Если православные нормы содержали иные правила или запрещали какие-либо действия, бытующие в обществе, то чаще делался выбор в пользу обычаев. Именно поэтому браки, заключенные по инородческим обычаям, в народе пользовались предпочтением. Н. Каратанов связывает это с тем, что при таких браках «легче бывают разводы»[1]. Однако легкая процедура возможного развода была не единственным мотивом при выборе вида официального закрепления супружеских отношений. Для коренного населения большее значение имели традиции и устои общества, а также реальные возможности. Венчание в церкви было доступно не всем из-за кочевого образа жизни и отдаленности мест обитания некоторых родов. Предпочтение отдавалось обычаям еще и потому, что у некоторых народов сохранялось многоженство (например, у якутов, бурятов и т. д.), связанное с огромной ролью женщины в ведении домашнего хозяйства. Многоженство позволяло расширить и укрепить хозяйство.
Сложности в сфере семейных отношений возникали при принятии христианства инородцем, уже находящемся в браке, заключенном по обычаям племени. Конфликты всегда возникали и в случае принятия православной веры замужней женщиной или женщиной, за которую был уплачен калым (частично или полностью). Высокий калым часто становился причиной тяжб. В качестве калыма у некоторых народов допускалась «мена», т. е. при сватовстве стороны (если у обеих сторон были сыновья, или не женатые родственники) договаривались обменяться невестами без уплаты друг другу калыма[2]. Высокий калым часто делал женитьбу невозможной для бедных бурят[3], поэтому небогатые мужчины вместо того, чтобы отдать калым, нередко работали на отца невесты; срок отработки мог достигать 5 лет[4]. Уплата калыма по частям, в случае смерти отца жениха (или родственника, платившего калым) приводила порой к потере выплаченного имущества, если родители невесты не признавали получение калыма. В такой ситуации родители невесты для получения максимальной прибыли старались сговориться о сватовстве и калыме с другим женихом.
Как уже отмечалось выше, распространение христианства вызывало сильное сопротивление и недовольство большинства бурятских племен. Для женщин принятие христианства было реальной возможностью развестись с мужем или отказаться от уже оплаченного брака, поскольку мужчины, как правило, выступали против смены веры.
У народов Сибири существовали запреты на одностороннее расторжение брачного договора, так как это обусловливало возврат калыма. Брак у сибирских народов рассматривался в первую очередь с экономической и хозяйственной стороны: как возможность улучшить свое благосостояние. Именно поэтому для мужчины брак был «покупкой» жены[5], которая рассматривалась как производственная единица в семейном хозяйстве. Семья жениха была заинтересована как можно выгоднее вложить средства (в виде калыма) и по возможности получить наибольшую прибыль (в виде труда). Заключение брака практически ничем не отличалось от заключения договора. Подарки невесте и ее семье были своеобразным залогом, калым — платой. При расторжении брака жених требовал возврата уплаченного калыма.
В случае смерти одного из супругов действие брачного договора продолжало действовать, так как участником договора выступала семья, а не отдельные ее члены. Брак был коллективным соглашением двух семей. Брачный договор оформлялся устно, и, как правило, предусматривал издержки. Брачное соглашение использовалось в качестве основания для брачных исков. Наиболее распространенными были иски о нарушении договора (например, отказ от совместного проживания с супругом) и о возмещении брачных расходов.
У народов Восточной Сибири встречается несколько форм заключения брака: сватовство с уплатой калыма, левират, брак убегом, похищение невесты, обмен невестами, сорорат, тайный брак (похищение невесты или мнимое похищение — брак убегом). Брак убегом или с похищением невесты впоследствии не всегда оформлялся. Конкубинат — форма брака без оформления отношений, возник на основе брака убегом. Дети, рожденные в таком браке, носили фамилию матери, родство велось по материнской линии.
Левират и сорорат — это похожие формы брака, которые чаще всего встречались у бурятов. Эти формы заключения брака стали следствием высокого калыма. По обычаям калым за жену платился один раз. Левират предусматривал заключение брака между вдовой и братом или родственником умершего мужа. Для семьи умершего такой брак был выгоден, так как калым в данном случае не выплачивался. Если умерший вел хозяйство совместно с родителями (не был отделен), то не надо было выделять долю вдове и детям. Если вдова отказывалась от левирата, ей необходимо было вернуть калым семье умершего и вернуться в дом родителей, забрать можно было только свое платье. У сибирских народов левират как форма брака в XIX в. начал отмирать и встречался не у всех народов.
Сорорат — это форма брака, который заключался между вдовцом и сестрой умершей жены. Семья девушки в этом случае не возвращала калым, но и не тратилась на приданое. Семья
девушки отказывалась от такого брака, если могла получить больший калым, который покрывал расходы на приданое и возврат калыма за умершую.
Левират и сорорат были продолжением брачных отношений двух семей. Брачные затраты (калым, приданое, свадебные расходы) давали право на использование левирата и сорората.
Одним из способов приобретения невесты у бурятов была покупка малолетних девочек, которых впоследствии выдавали за своих сыновей, или за «посторонних, за условленный скот»[6]. При выдаче девушки замуж за постороннего человека калым получала семья, растившая девочку. Проживание детей вне семьи часто встречалось у эвенков, что связано с сохранением авункулата. Было принято усыновлять и воспитывать не только родственников, но и чужих детей. Молодые вдовы при вступлении в брак часто оставляли своих детей родственникам или отдавали их на воспитание чужим людям; так же поступали и с внебрачными детьми.
Разводы не зависели от вероисповедания супругов. Если супруги были представителями христианской веры, то встречался вариант развода «по договоренности». По наблюдениям Н.Я. Кострова, у якутов был своеобразный вариант «обхода» запрета на развод. Муж и любовник жены заключали договор, по которому муж отдавал жену в «работницы» любовнику[7]. Такая практика была обусловлена отношением к новым религиозным нормам. По оценке современников «инородцы, принявшие крещение, не понимают силы и значения христианских таинств, даже к бракосочетанию по христианскому обряду обращаются весьма редко, и после него разводятся так же легко, как и при внебрачном сожительстве»[8].
Правовой и социальный статус инородок женского пола зависел от семейного положения. Это отражалось не только на объеме прав, но и на отношении к обеспечению защиты. Так, например, нанесение обиды и оскорбления незамужней девушке воспринималось равнодушно со стороны общества. И совершенно иначе складывалась ситуация, если речь шла об оскорблении мужчиной замужней женщины. Например, если мужчина «сорвет с головы ея шапку или сорвет платок, то это считается, что он лишил ее доброго имени и он подвергается штрафу от 10 до 25 рублей»[9]. Оскорбление, нанесенное замужней женщине, воспринималось как оскорбление ее мужа. Это было связано с тем, что статус личности в традиционном мире определяется прежде всего положением в семье[10].
Родовые связи обеспечивали реализацию социальных функций. Род выполнял все социальные задачи. Например, решал вопросы опекунства над сиротами, оказывал воспитательное воздействие на членов общества. По оценке С.П. Кострова, у кочевых народов отсутствовали нищие и бродяги, так как по обычаям нищих и сирот должны были содержать их родственники[11]. Опекунами над сиротами могли быть близкие родственники или представители рода (согласно завещанию родителей).
Если таких опекунов не было, то опекуна назначал род с учетом репутации и состоятельности человека. При наличии наследства опекун занимался не только воспитанием ребенка, но обеспечивал сохранность имущества и мог получать прибыль. Сироту без наследства должен был содержать опекун. При этом положение сирот было суровым, так как ребенок должен был «отработать» свое проживание в приемной семье. Положение сироты, принятого на воспитание, было более тяжелым и зависимым, чем положение работника6. Кроме опеки над сиротами, существовал институт передачи ребенка родителями на воспитание состоятельной семье по договоренности за определенную плату (фактически — продажа). Такая практика наиболее часто наблюдалась в Якутской области, подобные договоренности случались не только между инородцами, но и между русскими. «Бедный якут, отдавая свою дочь в дети другому лицу, берет некоторую сумму в виде отступного, т. к. право на калым приобретает приемный отец»[12].
Совсем иным было положение ребенка, рожденного вне брака. В некоторых якутских и бурятских племенах рождение внебрачных детей не осуждалось, так как служило доказательством плодовитости женщины[14]. Как правило, внебрачные дети до 7 лет воспитывались у матери, потом сын воспитывается у отца (или у деда, если отец еще не отделен). При заключении брака внебрачный ребенок жил с матерью только с согласия мужа[15]. Часто этими детьми не хотели заниматься ни отец, ни мать. Род предпринимал меры по устройству внебрачных детей: «их навязывают то матери, то отцу … они с самых ранних лет поставлены в положение весьма невыгодное»[16], поэтому органы губернского управления часто ставили вопрос о необходимости создания для таких детей детских учреждений.
 
Библиография
1 Каратанов И., Попов Н., Потанин Г. Качинские татары Минусинского округа // Известия Императорского русского географического общества. — СПб., 1884. Т. 2. С. 624.
2 Там же. С. 74, С. 100 и др.
3 Серебряков И.И. Инородцы Восточной Сибири: их состав и занятия (статистический очерк). — Иркутск, 1913. С. 7.
4 Лаппо Д.Е. Обычное право сибирских туземных народностей: (б.м., б.д.). С. 83.
5 См., например: Кривошапкин М. Об остяках, тунгусах и прочих инородцах Енисейского округа // Записки Сибирского отдела Императорского русского географического общества. — СПб., 1863. № 6. С. 61; Грулева М. Из прошлого Забайкалья // Русская старина. 1904. № 4. С. 207.
6 Свод степных законов кочевых народов Восточной Сибири. Приложение № 2. — СПб., 1836., С. 104.
7 Очерки юридического быта якутов // В кн.: Якушкин Е.И. Обычное право русских инородцев. Материалы для библиографии обычного права. — М., 1899. С. 86.
8 Инородцы Минусинского округа. Там же. С. 75.
9 Очерки юридического быта якутов. Там же. С. 87.
10 Синицына И.Е. Обычай и обычное право в современной Африке. — М., 1978. С. 42.
11 Очерки юридического быта якутов. Указ. кн. С.87.
12 От калыма до Якутска // В кн.: Якушкин Е.И. Указ. соч. С. 89.
13 Участь бедных детей Якутской области. Там же.
14 См., например: Грулева М. Из прошлого Забайкалья // Русская старина. 1904. № 4. С.206; Костров Н.А. Юридические обычаи якутов // Записки Императорского русского географического общества по отделению этнографии. Т. 8. Отд. 2. — СПб., 1878. С. 289.
15 Он же. Этнографические заметки о киргизских татарах // Записки Сибирского отдела Императорского русского географического общества. Кн. 8. Ч. 1. — Иркутск, 1865. С. 110.
16 ГАКК (Государственный архив Красноярского края), ф. 595, оп. 1., д. 88, л. 21—24.