Взаимоотношения медицинской интеллигенции и Советской власти в первые годы после Октябрьской революции 1917 года (на материалах Курской губернии)

В.П. ПАШИН,

доктор исторических наук, профессор

М.В. СОЛОВЬЯНОВА,

аспирант Курского государственного технического университета

Проблема интеллигенции относится к числу тех проблем, которые вот уже на протяжении столетия находятся в эпицентре русской общественной мысли. Нет ни одного крупного отечественного философа, социолога или историка, который в своих работах не затрагивал бы вопрос о том, что такое интеллигенция, какова ее историческая миссия, какую роль она играет в формировании национального самосознания.

Важным моментом в исследовании интеллигенции является вопрос о смысловом значении самого термина «интеллигенция». В России первые варианты интерпретации этого термина появились в XIX веке, но до сих пор не выработано единого подхода к понятию «интеллигенция». Существуют разнообразные его определения. В словаре В.И. Даля оно трактуется как «разумная, образованная, умственно развитая часть жителей» [7]. В словаре С.И. Ожегова дается уже иная его трактовка: «социальная прослойка, состоящая из работников умственного труда, обладающих образованием и специальными знаниями в различных областях науки, техники и культуры» [10]. Если в первом случае акцент сделан на интеллектуальных характеристиках, то во втором подчеркивается социально-профессиональный аспект.

Несколько сотен определений понятия «интеллигенция», предложенных исследователями, можно свести к трем основным:

1) группа лиц, обладающая высокими духовно-нравственными качествами; 2) совокупность лиц, профессионально занятых квалифицированным умственным трудом; 3) социокультурный слой людей, занимающихся сложным интеллектуальным трудом и обладающих высокими личностными качествами. Единого общепринятого определения пока нет, но, переходя к конкретно-историческому анализу реальной действительности, в первую очередь следует рассматривать профессиональные критерии объекта исследования.

В первые годы Советской власти в России свирепствовали эпидемии сыпного тифа, брюшного тифа, холеры и других инфекционных заболеваний. Значительная часть врачей не разделяли революционных идей. Медицинская интеллигенция негативно отнеслась к Октябрьской революции. Расстрелы, тюрьмы, угроза вынужденной эмиграции, насмешливое пренебрежение привели к тому, что в первые годы Советской власти представители интеллигенции были либо уничтожены, либо приняли официальную идеологию. Определяющим фактором отрицательного отношения интеллигенции к Советской власти стало несовпадение провозглашенных ценностей и идеалов с реальными событиями.

Новая власть испытывала острую нехватку в медицинских кадрах, что особенно усложняло борьбу с эпидемиями. Много медицинских работников погибло на фронтах во время военных действий или в тылу от голода и болезней, в том числе в борьбе с эпидемиями. Советская власть, представлявшая собой форму диктатуры пролетариата, была формально новым образованием, так как впервые в истории России власть оказалась в руках трудящегося класса, хотя, по сути, она была сконцентрирована в руках партии большевиков. В.И. Ленин рассматривал интеллигенцию с позиции социальной, разделяя ее на буржуазную, либеральную  и радикальную. Интеллигентами он считал «всех образованных людей, представителей свободных профессий вообще, представителей умственного труда... в отличие от представителей физического труда» [8]. Такое понимание интеллигенции закрепилось в Советской России надолго.

В Курской губернии Советской власти также пришлось столкнуться с большим количеством враждебно настроенных врачей и других медицинских работников. Так, в отчете от 15 января 1918 г. заведующего аптечным складом бывшего Курского уездного земства провизора Езерского о работе за 1917 год чувствуется неприятие Советской власти и тревога по поводу трудностей с медикаментами: «...Медикаменты находятся в руках спекулянтов, которые продают их по баснословным ценам... и если неопределенное международное положение России продлится еще некоторое время, то медикаменты исчезнут из торговли совершенно. В этом отношении придется возвратиться к первобытному состоянию и лечиться травками и кореньями. Убаюкивать себя сказками, что химическая промышленность скоро будет создана, не приходится: для создания химической промышленности нужна спокойная планомерная упорная работа поколений...» [11].

Некоторые врачи, воспитанные на традициях земской медицины, встречали новые организационные мероприятия Советской власти в области народного здравоохранения довольно болезненно. Например, 10 мая 1920 г. Врачебный совет губернской народной больницы обсуждал полученную из Наркомздрава инструкцию по управлению лечебными учреждениями об отмене существовавшего до сих пор положения, по которому всякие распоряжения старших врачей больниц  были действительны только при утверждении их врачебными советами соответствующих больниц, о предоставлении в дальнейшем решающего слова на этих совещаниях старшим врачам, а также об отмене принципа их выборности и установлении порядка назначения старших врачей больниц губернскими отделами здравоохранения. Некоторые из врачей, заслушав инструкцию, заявили, что они не могут согласиться с принципом назначения старших врачей, который противоречит старым традициям и принципам выборного начала. Врачи губернской больницы как бывшие земские деятели безусловно осудили чуждый им принцип назначения.

К этому вопросу Врачебный совет губернской народной больницы вернулся еще раз на совещании 21 июля 1920 г. и снова настаивал на том, что старший врач обширного лечебного заведения должен выбираться врачебно-санитарным советом больницы и утверждаться губздравотделом, а не назначаться непосредственно губздравотделом. Тогда же было принято решение, чтобы принцип выборного начала старшего врача больницы врачебным советом по-прежнему оставался в силе. Врачебному совету все же пришлось примириться с директивными указаниями.

Важным моментом во взаимоотношениях «старой» медицинской интеллигенции и Советской власти являлся вопрос о частной медицинской практике. Уже в 1920 году частную врачебную практику предлагалось запретить декретом Советского правительства.

Н. Петров писал: «...Трудность разрешения этого вопроса не может оправдывать существования частной практики в таких городах, как Москва, где имеется полная возможность разрешить этот вопрос “революционными методами” ввиду изобилия врачей в этих городах» [13].

В сентябре 1920 года вопрос о частной практике обсуждался на совместном совещании ЦК Всемедикосантруда и организационного отдела Наркомздрава. Было принято решение поручить комиссии в составе представителей от орготдела Наркомздрава и ЦК Всемедикосантруда выработать проект декрета об отмене частной врачебной практики. Этот проект затем рассматривался на президиуме ЦК и был вынесен  на рассмотрение пленума ЦК союза.

Нарком здравоохранения Н.А. Семашко в статье «Медицинская Сухаревка»,  посвященной вопросу о частной врачебной практике, высказывался против борьбы с частной практикой путем издания декрета об ее запрещении. Он писал, что сначала нужно иметь реальную возможность гарантировать каждому гражданину оказание скорой и квалифицированной медицинской помощи, а уже потом издавать соответствующий декрет и что «для правильной организации медицинской помощи в настоящее время нужно довести до конца работу по использованию всех медицинских богатств страны в интересах всего трудового населения, нужно все медицинское имущество всех частных лечебниц взять на учет, правильно распределить, рационально использовать» [14]. Н.А. Семашко указывал, что, несмотря на скудное количество медицинских средств, блокаду и разруху, удалось расширить общественно-медицинскую помощь на 30% по сравнению с довоенным временем и в качественном, и в количественном отношении. Он рекомендовал закончить правильное распределение по стране медицинского персонала  с учетом специальности каждого работника и наилучшим образом использовать этот персонал, подчеркивал необходимость обратить особое  внимание на скорую помощь и помощь на дому. В заключение он писал: «В настоящее время эпидемического затишья и освобождения значительной части имущества, находящегося в военно-санитарном ведомстве, а также высвобождения от военной службы значительной части медицинского персонала имеется реальная возможность так построить медицинскую организацию, что частная практика исчезнет сама собою» [14].

Официально Наркомздрав высказал свое отношение к частной медицинской практике циркуляром от 20 мая 1921 г., в котором указывал, что она является пережитком капиталистического строя и противоречит основным началам правильной организации медико-санитарной помощи: «Доступная только отдельным лицам, могущим уплачивать громадные гонорары, она дезорганизует медико-санитарную работу, вносит разлад среди медицинского персонала, отвлекает медицинские силы от советской работы на пользу трудящихся, ведет к спекуляции и шарлатанству, к “медицинской Сухаревке”» [4].

Некоторые исследователи считают, что в результате успехов советской медицины, роста амбулаторно-поликлинической помощи, широко развернутой скорой помощи и помощи на дому частная практика сама себя изжила и специального декрета об ее запрете не понадобилось. Но для нас представляется интересным следующий документ:

                «РСФСР. Народный Комиссариат Здравоохранения. Январь 31 дня 1921 г. 30/900.

Москва, Петровка, 17.

Курскому Губздравотделу.

В ответ на Вашу просьбу о разрешении покупать медицинские инструменты, врачебные предметы и пр. у частных лиц, Организационный Отдел НКЗ сообщает, что никаких “изъятий” из существующих положений для Курского Губздрава сделано быть не может. Необходимые Вам предметы могут быть Вами реквизированы у частных лиц, согласно декрету СНК от 25/XII 1920 г., пункты 7 и 8.

Зав. Организационным Отделом.

Зав. Инструкт-Информационным

подотделом.

Зав. Канцелярией» [5].

Если учесть, что у частных лиц врачебные предметы и принадлежности были реквизированы, становится ясно, что заставляло «старых» врачей переходить на сторону Советской власти и почему специального декрета о запрещении частной практики не понадобилось.

После Октябрьской революции по непосредственному указанию В.И. Ленина был поставлен вопрос о расширении сети высших медицинских учебных заведений. Главное внимание Наркомздрава было обращено на подготовку врачебных кадров. В его отчете «Борьба с недостатком медицинского персонала» [1] VIII съезду Советов (декабрь 1920 г.) указывалось, что в республике уже функционирует 23 медицинских факультета и что развертыванию новых медфаков мешает недостаток оборудования и преподавательских кадров. При приеме на медфаки преимущество оказывалось рабочим и крестьянам, но не только по формальным признакам и при наличии соответствующих документов об образовании, но и после товарищеского разговора с кандидатами, во время которого выявлялась их общая подготовка.

К концу 1921 года в республике функционировало 25 медицинских факультетов с 50 тысячами студентов. К 1923 году их стало 33. Кроме Нижнего Новгорода, Симферополя, Смоленска, Екатеринбурга были созданы медфаки в столицах союзных республик — Тифлисе (Тбилиси), Ташкенте, Баку и Эривани (Ереване). Были приняты меры и по улучшению подготовки средних медицинских кадров путем организации дополнительных фельдшерских, сестринских и акушерских школ, а также курсов для «ротных» фельдшеров, количество которых за годы войны значительно увеличилось. Но врачей и средних медицинских работников не хватало. В губернской народной больнице, например, работало всего 19 врачей вместо 24 по штату и 27 медицинских сестер вместо 47 [6]. Чтобы улучшить создавшуюся обстановку, было разрешено совместительство, причем иногда даже двух, трех и более должностей.

Для привлечения врачей к работе губздравотдел устанавливал повышенную оплату труда и удобные часы приема. Неоднократно ставился  вопрос о необходимости иметь  в амбулаториях постоянных врачей. Об этом говорилось и на съезде здравотделов в июне 1921 года: «Необходимо планомерно и целесообразно организовать лабораторную помощь, ликвидировать маленькие амбулатории, лучше распределить часы приема для того, чтобы больные не сидели целыми днями в амбулатории, дожидаясь прихода врача...» [2].

В январе 1922 года был опубликован циркуляр Всемедикосантруда о нормировании труда. Вводился контроль за правильным расходованием средств, ассигнованных на содержание личного состава, т. е. за расходованием фонда заработной платы союзы должны были следить на местах. В циркуляре было указано, что полная ставка предусматривает  полный рабочий день. При условии найма с сокращенным рабочим днем (как по основной работе, так и по совместительству) зарплата должна соответственно снижаться, причем каждый час работы может быть оплачен только в одинарном размере. Таким образом был прекращен существовавший до сих пор произвол  в найме медицинских работников и оплате их труда.

В апреле 1922 года состоялся губернский съезд здравотделов, на котором обсуждались задачи здравоохранения при новой экономической политике. Отношение медицинских работников к работе партии и правительства в этот период характеризуется выступлениями на съезде. Так, врач Талаловский, занимавший тогда должность заведующего лечебным подотделом, сказал: «Профессиональное движение будет иметь успех лишь при том условии, когда все члены союза будут равны, никто не будет иметь преимуществ. В союзе должна быть аполитичность — не должно быть господства отдельных группировок и партий, в частности Коммунистической партии, по указанию которой проводилась до сего времени вся профессиональная работа» [3]. Выступления тех, кто не принимал действия Советской власти, были съездом осуждены.

27 июня 1924 г. в Москве на V Всероссийском съезде здравотделов был заслушан доклад заведующего Курским губздравотделом И.И. Ошкадерова о деятельности и очередных задачах губздравотдела: «Принцип советской медицины требуют от врача-лечебника уклона в профилактическую работу. Вместо узкого специалиста нам нужен врач-общественник. Заняться перевоспитанием медицинских работников в этом духе и подбором новых кадров таких работников — ближайшая задача органов здравоохранения и союза Всемедикосантруд» [12]. (И.И. Ошкадеров был первым в этой должности врачом-коммунистом, одним из организаторов Советского здравоохранения в Курской губернии.)

Таким образом, идеологическое обслуживание советской политической системы ставилось превыше всего. Не удивительно поэтому, что отношения между медицинской интеллигенцией и Советской властью были очень сложными. Подход большевиков к «старой» интеллигенции был сугубо прагматичным. Эта интеллигенция рассматривалась как побочный продукт общественного развития, который нужно использовать в качестве идеологического средства для строительства коммунистической России. Напомним слова А.В. Луначарского: «У интеллигенции не хватило подъема для правильной оценки революции. Этого исторического факта не могут скрыть от нас никакие последующие явления... До высоты дисциплины и политического сознания пролетариата интеллигентские массы дорасти не могут. То красное знамя, к которому интеллигенция будет присоединяться, всегда будет играть розовыми оттенками» [9].

Итак, интеллигенция была поставлена перед необходимостью выбора, который обусловливал осуществление ею тех или иных функций в новых исторических условиях.

За прошедшее время интеллигенция существенно изменилась: она стремится к обеспеченности, но при этом ее представители желают быть «гармоничными» и «всесторонними».  Однако существует и «маленькое ядро интеллигенции — люди, поднявшиеся и над этой ложью, и над этой хлопотливой суетой “образованщины” не по научным знаниям, числу выпущенных книг, не по отчужденности от государства и от народа, а по чистоте устремлений, по душевной самоотверженности — во имя правды и прежде всего для этой страны, где живешь» [15].

Использованная литература

1. Вестник Курского губернского отдела здравоохранения. 1921. № 8—9. С. 10, 12, 14, 15.

2. Там же. № 4—5. С. 6, 7, 28, 29, 31.

3. Там же. № 8—9. С. 10, 22.

4. ГАКО. Ф. Р-202, оп. 1, д. № 627, л. 25.

5. ГАКО. Ф. Р-202, оп. 1, д. № 2, л. 3.

6. ГАКО. Ф. Р-202, оп. 1, д. № 1019, л. 16, 20—22.

7. Даль В.И. Толковый словарь живого великорусского языка. — М., 1979. Т. 2. С. 46.

8. Ленин В.И. Что такое «друзья народа» и как они воюют против социал-демократов? (Ответ на статьи «Русского богатства» против марксистов) // Полн. собр. соч. Т. 1. С. 305.

9. Луначарский А.В. Об интеллигенции. — М.: Красная новь, 1923. С. 19, 42—43.

10. Ожегов С.И. Словарь русского языка / Под ред. Н.Ю. Шведовой. — М., 2000. С. 39.

11. Отчет по аптечному складу Курского уездного земства за 1917 год. — Курск: издание уездного земства, 1918. С. 2—4.

12. Ошкадеров И.И. Доклад губернского отдела здравоохранения V Всероссийскому съезду здравотделов // Врачебно-санитарный сборник. Вып. I. —  Курск, 1924. С. 111, 121, 123.

13. Петров Н.В. О частной практике // Медицин-

ский работник. 1920. № 9—10. С. 3.

14. Семашко Н.А. Медицинская Сухаревка // Известия ВЦИК. 1921. 19 янв. № 12.

15. Солженицын А.И. Образованщина // Новый мир. 1991. № 5. С. 28—46.