Виртуальное измерение уголовно-правовой реальности

УДК 343 

Страницы в журнале: 116-123

С.А.БОЧКАРЕВ,

кандидат юридических наук, прокурор управления по надзору за расследованием особо важных дел Генеральной прокуратуры Российской Федерации; email: bochkarvs@mail.ru

Рассматривается уголовно-правовой концепт в соотношении с концептом виртуальной реальности. Продемонстрированы происходящие в сознании индивида парадигмальные изменения, без учета которых отечественное уголовное право не сможет отвечать своему назначению в постмодернистском социуме, создавать нормативную модель инновационного общества. На фоне принципов построения компьютерных технологий и сетевых связей уголовному праву показаны подходы, которые интересуют его субъектов и уже реализуются ими в повседневной практике.

Ключевые слова: уголовное право, виртуальная реальность, виртуальное время, концепт, парадигма, индивид, уголовно-правовой концепт.

Virtual measurement of criminal and legal reality

Botchkarev S.

The article describes the concept of criminal law in relation to the concept of virtual reality. Shown taking place in the minds of individuals paradigmatic changes, without which the domestic criminal law can not meet its intended purpose in a postmodern society, to create a regulatory model of an innovative society. Against the background principles of computing and networking approaches criminal law shows that appeal to his subjects and has implemented them in their daily practice.

Keywords: criminal law, virtual reality, virtual time, concept, paradigm, the individual, the criminal law concept.

Постановка заявленной темы обусловлена современным уровнем информатизации российского общества, с которым связано массовое появление у его членов модернизированных средств коммуникации. Речь идет об интернет-сайтах, социальных сетях, блогах, твит-терах, скайпах и иных средствах организации межличностного взаимодействия. Подвергая анализу данную часть мировой коммуникационной технологии, которая активно развивается и эволюционирует в новую информационную индустрию[1], подавляющее большинство исследователей применяют к ней традиционный набор юридических средств. Используя апробированный комплект методов и методик, теоретики права сформировали представление об информационном праве[2]. В настоящее время они же предлагают обоснование интернет-праву как комплексному институту, который взаимодействует не только с информационным правом, но и с международным частным и публичным правом, гражданским, уголовным и другими отраслями права.

Но если в общей теории права предлагаются новые концепции права виртуальной реальности, обозначаются модифицированные принципы и условия его действия в киберпространстве, то в уголовном праве такая работа практически не ведется. Наблюдаются усилия по актуализации заявленной темы. Б.С. Гавриш и Е.В. Фесенко, в частности, отмечают: необходимо победить стереотипы, которые сложились у ученых и юристов-практиков с советских времен, обусловленных идеологизацией общественный наук в целом, в том числе  уголовного права[3]. При этом в качестве обстоятельства, препятствующего обоснованию виртуального мира, приводится то, что «классическая теория уголовного права продолжает воспринимать предмет преступления исходя из исключительного материалистического мировосприятия»[4]. В наличии также немногочисленные монографические и диссертационные исследования, посвященные вопросам правового регулирования online-отношений, которые, безусловно, вносят свой вклад в развитие науки уголовного права.

Однако названные достижения по-прежнему связаны с распространением на виртуальный мир устоявшихся теоретических и практических правоположений. В большинстве опубликованных работ, как отмечает И.М. Рассолов, основное внимание уделяется прикладным аспектам Интернета и права. Акцентируется внимание на естественнонаучной характеристике самого Интернета и частных проблемах интернет-права[5]. Научные работы преимущественно ограничиваются установлением объектов и субъектов правового воздействия, условий и последствий их взаимодействия.

В редких случаях принимается во внимание то, что для коммуникационной области человеческой жизнедеятельности характерны закономерности функционирования, которые схожи, но малопригодны для применения в обыденных сферах общественной жизни. С целью их обнаружения теоретики уголовного права практически рассматривают те же вопросы, но только в их «обратной связи». Имеются в виду процессы, которые всегда и в равной мере противодействуют всякой силе, в том числе силе правового воздействия. Речь идет о названных средствах коммуникации, социальная среда которых способна не только воспринимать, но и отражать, формировать, и не только новое информационное и телекоммуникационное, но и правовое, в том числе уголовно-правовое пространство. Заявленные способы человеческого взаимодействия имеют возможность обуславливать и изменять окружающую их сферу, адаптировать под себя область права, мировоззрение его субъектов, их взгляды на время и окружающее пространство.

«Технологии масс-медиа, — как отмечает И.Н. Гансвид, — в особенности телевидение и компьютерные технологии трансформируют мировосприятие в сторону многомерной, многовариантной, сценарно-игровой виртуальности. К жизни человека, ориентированного на виртуальность, приращивается другая жизнь, которая продлевает, расширяет, заполняет пустоты модельной и игровой стихией»[6]. «Становится уже привычной ситуация, — добавляет А.В. Говорунов, — когда человек может «заиграться» и «перепутать» пространство компьютерной игры и действительной жизни»[7]. При этом такие изменения касаются не только индивида. С внедрением современных информационных технологий, утверждает М.С. Вершинин, изменяется «сама суть развития социальных процессов»[8].

Для работы с отмеченными средствами контакта требуются, как минимум, специальные знания, нахождение в киберкультуре и овладение интернет-языком, а в целом глубокое осмысление и согласие с закономерностями их бытия. И такое переосмысление, судя по стремительно увеличивающемуся числу интернет-пользователей, уже происходит. По оценкам фонда «Общественное мнение», если в 2007 году число интернет-пользователей составило 28,7 млн. (25% населения), то в 2008 году их количество уже превысило 32,7 млн. человек (29%)[9]. По разным оценкам, в 2009 году число пользователей составило 45 млн. (32,7 %) человек. По сообщению международной исследовательской группы TNS, количество россиян, пользующихся Интернетом, за 2010 год выросло на 14%. При этом Твиттер за тот же год в России вырос в 3 раза. По данным Wall Street Journal, сейчас в нашей стране 60 млн. интернет-пользователей. Как ожидается, к 2013 году доступ к Интернету может получить уже 93 млн. человек (67% населения)[10].

Однако каковы смысл и цели, искомые интернет-пользователями? И не затрагивают ли они основ и господствующих концептов уголовного права? А если затрагивают, то готова и способна ли эта отрасль права отвечать требованиям новой реальности, вытекающей из взаимодействия человека с миром компьютера? Или же эта отрасль права неспособна проводить общество в будущее, имея возможность лишь констатировать его прошлое?

На уровне эмпирических наблюдений нетрудно заметить, что устремленность общества сосредоточена на поиске таких форматов и условий взаимодействия его членов, которые обеспечивают контакт социальной, политической, экономической и правовой связи безотносительно к месту и времени их нахождения, при условии простоты, мобильности и минимальной затратности этого контакта. То есть общество делает выбор в пользу той социальной инфраструктуры, которая строится на принципах децентрализации и конвергенции. При этом предпочтение отдается интернет-средствам, поскольку они стирают границы и расстояния, создают равные возможности, преодолевают разрывы, обеспечивают планетарный и мгновенный доступ. В их пользу делается выбор, так как «нервная клетка — нейрон — срабатывает в миллион раз медленнее, чем триггер — элементарная логическая единица в чипе персонального компьютера. Скорость передачи информации нервной системе в миллион раз меньше, чем в персональном компьютере»[11].

В силу универсального характера заявленных качеств, отвечающих природе Интернета, аналогичное значение они имеют и для уголовно-правовой сферы человеческого бытия. В данной области интернет-инструменты способны приумножать силы преступного влияния — повышать эффективность, снижать издержки и расширять сферу воздействия криминального поведения. Интернет располагает большей возможностью сокрытия факта совершения преступления, меньшей вероятностью обнаружения виновного лица и жертв его посягательств. В целом же, как говорит Н.А. Розенфельд, создается «новое поле для совершения преступлений, которые направлены на кибернетические достижения»[12]. И все это, как отмечает А.Н. Райков, в силу того, что «скрытость, латентность — глубинная природа сети»[13].

ЧИТАТЬ СТАТЬЮ ПОЛНОСТЬЮ