Влияние института множественности преступлений на освобождение от уголовной ответственности по законодательству стран СНГ

Э.Г. ШКРЕДОВА,

кандидат юридических наук, доцент, заведующая кафедрой уголовного права и процесса Смоленского гуманитарного университета

В  исследовании уголовно-правового значения множественности преступлений нельзя оставить без внимания влияние данного социально-правового явления на такой довольно распространенный отдельный институт уголовного права, как освобождение от уголовной ответственности. Последний играет решающую роль в дифференциации ответственности — приоритетном направлении российской уголовной политики. Прежде чем переходить к анализу частного вопроса, следует отметить правовую природу института освобождения от уголовной ответственности и указать виды освобождения.

Понятие «освобождение от уголовной ответственности» следует отличать от другого, похожего на него, — «непривлечение к уголовной ответственности». В соответствии с правовой регламентацией большинства стран СНГ освободить от ответственности можно лишь в случае, если лицо совершило преступление, за которое должно было понести наказание, предусмотренное уголовным законом. Использование термина «непривлечение» возможно, если лицо совершило иное правонарушение (например, административное), а также в других случаях, где совершенное деяние не было признано преступным. Ряд ученых-криминалистов необоснованно расширяет рамки института освобождения от уголовной ответственности и указывает в качестве его оснований малозначительность преступлений, крайнюю необходимость, добровольный отказ и т. п.[1]  В приведенных выше случаях деяния не обладают признаком общественной опасности, а следовательно, не являются преступными и наказуемыми. Также законодатели большинства стран СНГ сами определяют, что лицо, совершая такие деяния, не подлежит уголовной ответственности (деяние не влечет уголовной ответственности — ч. 2 ст. 15 УК Республики Беларусь, ч. 2 ст. 29 УК Кыргызской Республики; исключает ответственность — ч. 2 ст. 26 УК Республики Узбекистан) либо данные обстоятельства не являются преступлением (исключают противоправность деяния — глава VIII УК Республики Грузия).

Таким образом, одним из важнейших признаков освобождения от уголовной ответственности является совершение преступного деяния. Однако освободить — не значит признать невиновным. Государство в лице правоохранительных органов лишь искусственно прерывает возникшие уголовно-правовые отношения в силу нецелесообразности дальнейшей реализации уголовной ответственности. При этом не совсем понятна позиция законодателей Молдавии и Туркмении, которые в качестве основания освобождения от уголовной ответственности предусмотрели наличие добровольного отказа.

Чтобы уяснить природу института освобождения от уголовной ответственности, необходимо установить общие основания освобождения от уголовной ответственности, а для этого следует определить виды освобождения. Наиболее распространенные виды освобождения от уголовной ответственности по законодательству стран СНГ таковы:

1) в связи с деятельным раскаянием (исключение — УК Киргизии);

2) в связи с примирением с потерпевшим (при достижении согласия с потерпевшим — ст. 66 УК Киргизии; в связи с примирением виновного с потерпевшим — ст. 46 УК Украины) (исключение — УК Молдавии и УК Узбекистана);

3) в связи с изменением обстановки (вследствие изменения обстановки или утраты лицом общественной опасности — ст. 65 УК Киргизии; в силу утраты деянием или лицом общественной опасности — ст. 65 УК Узбекистана). По УК РФ данный вид из разряда освобождения от уголовной ответственности перешел в ранг освобождения от наказания;

4) в связи с истечением сроков давности;

5) в связи с актом амнистии (исключение — УК Молдавии, где данный акт определен как имеющий своим последствием устранение уголовной ответственности и не входит в перечень видов освобождения);

6) в связи с применением принудительных мер воспитательного воздействия (характера) к несовершеннолетним (исключение — УК Казахстана, где данный вид отнесен к группе видов освобождения от наказания). Интересно отметить, что в УК Молдавии особо выделен такой вид, как освобождение от уголовной ответственности несовершеннолетних, а принудительные меры воспитательного характера отнесены к мерам безопасности.

Выделение особой группы специальных видов (примечания к ряду статей Особенной части уголовных кодексов) не основывается только на предписании нормы об освобождении от уголовной ответственности в связи с деятельным раскаянием, а базируется на положении норм об освобождении в Особенной части. Так, к специальным видам, не относящимся к деятельному раскаянию, следует отнести примечания к статьям 337 и 338 УК РФ (ст. 362 УК Армении, ст. 371 УК Молдавии и др.).

Т.А. Лесниевски-Костарева оспаривает необходимость отнесения амнистии к одному из видов освобождения от уголовной ответственности: «Законодатель ясно выразил свою позицию, поместив амнистию и помилование в отдельную главу, отделив тем самым от института освобождения от уголовной ответственности»[2]. Единственными уголовными законами, которые четко определили правовую природу амнистии как вида освобождения от уголовной ответственности и наказания, являются УК Казахстана и УК Узбекистана (раздел V «Освобождение от уголовной ответственности и наказания»). В УК Украины статья об амнистии располагается в разделе XII «Освобождение от наказания и его отбывания», хотя по содержанию нормы следует, что амнистия освобождает и от уголовной ответственности. Эта позиция Т.А. Лесниевски-Костаревой довольно спорна, ибо не может служить аргументом правовая регламентация данного вида в другой главе, так как применение принудительных мер воспитательного воздействия к несовершеннолетним рассматривается ученым в качестве освобождения от уголовной ответственности, хотя регламентируется в другом разделе. При этом думается, что выделение амнистии и помилования в отдельную главу обусловлено особым порядком применения данных актов и тем, что амнистия является и основанием освобождения от уголовной ответственности, и основанием освобождения от наказания. К тому же во всех уголовных кодексах стран СНГ (за исключением УК Молдавии) четко предписывается, что актом об амнистии могут быть освобождены от уголовной ответственности лица, совершившие преступления.

Наряду с общими для большинства стран СНГ видами освобождения от уголовной ответственности в ряде стран выделяют следующие: освобождение от уголовной ответственности с привлечением к административной ответственности (ст. 55 УК Молдавии, ст. 86 УК Белоруссии); условное освобождение от уголовной ответственности (ст. 59 УК Молдавии); освобождение от уголовной ответственности при превышении пределов необходимой обороны (ст. 66 УК Казахстана); освобождение от уголовной ответственности в связи с передачей лица на поруки (ст. 47 УК Украины); освобождение от уголовной ответственности по болезни (ст. 67 УК Узбекистана).

Анализ отдельных видов освобождения от уголовной ответственности позволяет согласиться с теми правоведами, которые в качестве оснований освобождения выделяют небольшую степень общественной опасности совершенного преступления и отсутствие или небольшую степень общественной опасности личности виновного, который не нуждается в применении к нему мер уголовной ответственности[3]. На небольшую общественную опасность совершенного преступления указывают закрепленные в уголовном законе условия, при наличии которых лицо может быть освобождено от уголовной ответственности. К ним относятся категория совершенного преступления и отсутствие в действиях виновного множественности преступлений. Небольшая общественная опасность лица, совершившего преступление, проявляется в постпреступном поведении виновного (статьи 75 и 76 УК РФ, ст. 72 УК Таджикистана, ст. 74 УК Азербайджана), в совершении виновным преступления впервые (ч. 1 ст. 75, ст. 76, примечания к статьям 337 и 338 УК РФ, ст. 57 УК Молдавии, ст. 74 УК Армении), в предшествующей преступному деянию обстановке (примечания к статьям 337 и 338 УК РФ, к ст. 373 УК Казахстана, к ст. 389 УК Грузии и др.).

Множественность преступлений характеризует повышенную степень общественной опасности и деяния, и личности виновного. Следовательно, наличие в деяниях множественности преступлений является условием, препятствующим освобождению лица от уголовной ответственности, поскольку данное условие входит в противоречие с основаниями освобождения. Законодатели стран СНГ, указывая на признак совершения преступления, впервые в статьях об освобождении от уголовной ответственности:

· в связи с деятельным раскаянием (ст. 72 УК Таджикистана, ст. 57 УК Молдавии, ст. 72 УК Армении, ст. 71 УК Туркмении, ст. 72.1 УК Азербайджана, ст. 88 УК Белоруссии, ст. 65 УК Казахстана, ст. 45 УК Украины, ст. 75 УК РФ, ст. 68 УК Грузии, ст. 66 УК Узбекистана);

· в связи с изменением обстановки (ст. 74 УК Таджикистана, ст. 58 УК Молдавии, ст. 74 УК Армении, ст. 73 УК Туркмении, ст. 74 УК Азербайджана, ст. 65 УК Киргизии, ст. 68 УК Казахстана, ст. 48 УК Украины);

· в связи с примирением с потерпевшим (ст. 72 УК Туркмении, ст. 73 УК Азербайджана, ст. 66 УК Киргизии, ст. 67 УК Казахстана, ст. 46 УК Украины, ст. 76 УК РФ, ст. 69 УК Грузии);

· в связи с применением принудительных мер воспитательного характера (ст. 89 УК Таджикистана, ст. 91 УК Армении, ст. 89 УК Туркмении, ст. 88.1 УК Азербайджана, ст. 83 УК Киргизии, ст. 97 УК Украины, ст. 87 УК Узбекистана, ст. 90 УК Грузии, ст. 117 УК Белоруссии), в том числе в отношении несовершеннолетних (ст. 54 УК Молдавии, ст. 118 УК Белоруссии);

· в связи с передачей лица на поруки (ст. 47 УК Украины), освобождение несовершеннолетнего от ответственности или наказания с применением принудительных мер (ст. 86 УК Киргизии, примечания к статьям 337 и 338 УК РФ, статьям 374 и 375 УК Таджикистана, статьям 342 и 343 УК Туркмении, статьям 361 и 362 УК Армении, статьям 388 и 389 УК Грузии; ст. 445 УК Белорусии, ст. 371 УК Молдавии, статьи 187, 209, 213, 333, 334 УК Азербайджана, статьи 336, 359 и 360 УК Киргизии, статьи 375—379, 381 УК Казахстана) — отражают как небольшую степень общественной опасности содеянного, так и небольшую степень опасности личности виновного.

Остановимся подробнее на том влиянии, какое оказывает множественность преступлений на институт освобождения лиц от уголовной ответственности. Следует согласиться с Т.А. Лесниевски-Костаревой в том, что одним из средств дифференциации ответственности наряду с квалифицирующими и привилегирующими признаками является освобождение от уголовной ответственности[4]. Это обусловливается как субъектом процесса — законодателем, который предусмотрел отдельные главы (разделы) в головных кодексах и определил четкие критерии освобождения, отступать от которых правоприменитель не может, так и общим основанием — типовой степенью общественной опасности деяния и лица, его совершившего.

Следует определить, выступает ли в случае освобождения от уголовной ответственности множественность преступлений в качестве средства дифференциации, или же ей отведены иные функции в данном процессе. По нашему мнению, при освобождении от уголовной ответственности множественность преступлений выступает не в качестве средства, а в качестве необходимого условия дифференциации ответственности. Так, одной из обязательных предпосылок в большинстве видов освобождения от уголовной ответственности является совершение преступления впервые.

Признак «впервые» в учебной литературе имеет различную трактовку, хотя все криминалисты поддерживают точку зрения, согласно которой впервые совершенное преступное деяние оценивается не только фактически (первый раз за всю жизнь), но и юридически. Все мнения можно разделить на две группы. Одни ученые считают, что лицо, освобожденное от уголовной ответственности по нереабилитирующим основаниям, не может признаваться впервые совершившим преступление в течение установленных законом сроков давности, ибо само по себе освобождение от уголовной ответственности является прямой

льготой лицу, виновному в совершении преступления, и распространение льготного подхода на оценку дальнейшего поведения этого лица представляется чрезмерным. При этом лицо считается совершившим преступление впервые, если оно фактически совершило преступное деяние впервые или совершило его по истечении сроков давности либо после погашения или снятия судимости за ранее совершенное преступление[5].

Аргумент в пользу изложенного подхода логичен, но несколько противоречит понятию множественности преступлений. Одним из признаков множественности преступлений является наличие как минимум двух преступных деяний, не утративших своего уголовно-правового значения, т. е. не должна быть погашена или снята судимость за одно из них либо лицо в установленном законом порядке не должно быть освобождено от уголовной ответственности за два преступных деяния.

Освобождение от уголовной ответственности включает в себя не только истечение сроков давности, но и иные случаи, предусмотренные уголовными законами стран СНГ. Антиподом множественности преступлений является совершение одного преступного деяния. Следовательно, если в деяниях отсутствует множественность преступлений, то налицо совершение преступления впервые. Поэтому предпочтительней кажется другая точка зрения, согласно которой всякое освобождение от уголовной ответственности нейтрализует правовые последствия совершенного преступления. Поэтому освобожденное от уголовной ответственности по любым основаниям лицо, вновь совершившее преступление, юридически считается совершившим его впервые[6].

Итак, законодатель при конструировании норм, регламентирующих освобождение от уголовной ответственности, предусмотрел, что институт множественности преступлений является условием, препятствующим применению освобождения.

Рассмотрим особенности и уголовно-правовое значение применения условия совершения преступления впервые при освобождении от уголовной ответственности в связи с деятельным раскаянием как наиболее типичном виде освобождения по уголовным кодексам стран СНГ.

Позитивное послепреступное поведение, т. е. явка с повинной, способствование раскрытию преступления, возмещение причиненного ущерба и другие активные действия, направленные на заглаживание причиненного преступлением вреда, является обстоятельством, относящимся к двум важнейшим институтам уголовного права: институту обстоятельств, смягчающих наказание (ответственность), и институту освобождения от уголовной ответственности.

При наличии в содеянном дополнительных условий, одним из которых является отсутствие множественности преступлений, лицо может быть освобождено от уголовной ответственности. Во вторых частях статей уголовных кодексов стран СНГ, устанавливающих основания освобождения от уголовной ответственности в связи с деятельным раскаянием (за исключением УК Белоруссии, УК Украины, УК Узбекистана и УК Грузии), отмечается, что лицо, совершившее преступление иной категории, при наличии условий, предусмотренных частью первой конкретной статьи, может быть освобождено от уголовной ответственности только в случаях, специально предусмотренных соответствующими статьями Особенной части уголовного кодекса. Вопрос заключается в том, как понимать в данных нормах отсылку к условиям, предусмотренным частью первой конкретной статьи: учитывать ли только особенности постпреступного позитивного поведения или  еще и условие совершения преступления впервые?

Если проанализировать нормы вторых частей статей уголовных кодексов стран СНГ, логично предположить, что они подразумевают только позитивное послепреступное поведение, ибо если бы законодатель предполагал совершение преступления впервые в качестве одного из условий, то вторая часть каждой статьи начиналась бы словами: «лицо, совершившее впервые преступление иной категории». К тому же в примечаниях к некоторым статьям Особенной части (ст. 187 УК Азербайджана, ст. 336 УК Киргизии), раскрывающим особенности деятельного раскаяния, отдельным требованием при освобождении от уголовной ответственности выступает совершение преступления впервые, хотя в иных статьях этого не наблюдается. Исходя из вышеизложенного, следует отметить, что отсутствие в содеянном множественности преступлений в качестве условия освобождения в связи с деятельным раскаянием после совершения преступлений иных категорий, чем определенные в первых частях статей, необязательно.

Как видим, проблемы толкования норм возникают из-за нарушения законодательной техники, и следует воспользоваться предложениями белорусского и грузинского законодателей и дополнить часть вторую статьи о деятельном раскаянии следующей формулировкой: «Лицо, совершившее преступление иной категории, освобождается от уголовной ответственности лишь в случаях, специально предусмотренных статьей Особенной части настоящего Кодекса».

Итак, множественность преступлений является тем обстоятельством, наличие которого может изменить уголовно-правовое значение деятельного раскаяния: деятельное раскаяние будет уже не основанием освобождения от уголовной ответственности, а обстоятельством, смягчающим наказание. Тем самым множественность преступлений усиливает негативные правовые последствия содеянного.

Особый интерес при изучении влияния множественности преступлений на освобождение от уголовной ответственности представляет освобождение в связи с истечением сроков давности. Законодатели ряда стран (Российская Федерация, Туркмения, Азербайджан и Грузия) отказались от учета множественности преступлений в качестве обстоятельства, прерывающего исчисление сроков давности. В соответствии с уголовными нормами указанных государств сроки давности за каждое совершенное преступление исчисляются самостоятельно. Проверить справедливость и целесообразность данного решения можно лишь на основе изучения сущности института давности.

В науке уголовного права единого подхода к изучаемому аспекту нет. Одни считают, что по истечении сроков давности общественная опасность лица, совершившего преступление, уменьшается и, следовательно, целесообразность применения к нему наказания отпадает (назначение наказания становится бессмысленным)[7]. Другие полагают, что наряду с нивелированием общественной опасности личности происходит утрата доказательств по данному преступному деянию[8]. Согласно мнению третьих, основанием освобождения от уголовной ответственности в связи с истечением сроков давности является значительное уменьшение общественной опасности преступного деяния, личности и утрата доказательств по данному уголовному делу[9]. Анализ традиционных точек зрения показывает, что криминалисты в основном руководствуются тремя критериями: общественная опасность деяния, общественная опасность личности и утрата доказательств по истечении времени.

Несколько отличается от традиционных мнений о сущности сроков давности привлечения к уголовной ответственности позиция П.Я. Мшвениерадзе. Он хотя и поддерживает одно из традиционных оснований — утрату доказательств по делу, но вместе с тем отмечает, что наказание только тогда достигает своих целей, когда осуществляется принцип неотвратимости наказания, т. е. оно назначается непосредственно после содеянного. И именно поэтому применение наказания по прошествии определенного времени становится бессмысленным с точки зрения общей и специальной превенции[10]. Исходя из новой законодательной регламентации освобождения от уголовной ответственности в связи с истечением сроков давности по УК Туркмении, УК Азербайджана, УК Грузии и УК РФ, можно предположить, что законодатель руководствовался именно последней позицией.

По нашему мнению, одним из материально-правовых оснований сроков давности по уголовным кодексам других стран СНГ является утрата лицом общественной опасности, ибо законодатели предусмотрели, что совершение нового преступления (умышленного преступления средней тяжести, тяжкого и особо тяжкого — ст. 77 Модельного УК,  ст. 75 УК Таджикистана; преступления, за  которое может быть назначено наказание в виде лишения свободы на срок свыше 2 лет, — ст. 60 УК Молдавии; преступления средней тяжести, тяжкого, особо тяжкого — ст. 75 УК Армении, ст. 49 УК Украины; умышленного преступления — ст. 83 УК Белоруссии, ст. 67 УК Киргизии; нового умышленного преступления, если лицо ранее совершало тяжкое или особо тяжкое преступление, — ст. 69 УК Казахстана, ст. 64 УК Узбекистана) прерывает исчисление сроков давности по старому преступному деянию.

Если лицо в течение установленного срока давности не совершало ни одного преступления, то его можно признать утратившим общественную опасность и освободить от уголовной ответственности. Думается, что данное правовое положение обеспечивает борьбу с повторным совершением преступлений, ибо правовая норма осуществляет превентивную функцию: «если вновь не совершишь преступление, будешь освобожден от уголовной ответственности».

Подводя итог, можно отметить, что множественность преступлений является одним из условий дифференциации уголовной ответственности посредством освобождения от нее. Законодатель широко использует институт множественности преступлений в качестве условия, при котором освобождение от уголовной ответственности невозможно, за исключением большинства специальных видов освобождения. Следует отметить эту положительную тенденцию, так как множественность преступлений свидетельствует о повышенной общественной опасности содеянного и личности виновного, и ни о каком освобождении от уголовной ответственности при этом не может быть и речи.

Библиография

1 См.: Брайнин Я.М. Уголовная ответственность и ее основание в советском уголовном праве. — М., 1963. С. 247; Сверчков В.В. Основания освобождения от уголовной ответственности и (или) наказания: система, законодательная регламентация, эффективность применения: Автореф. дис. ... канд. юрид. наук. — Н. Новгород, 1997. С. 16.

2 Лесниевски-Костарева Т.А. Дифференциация уголовной ответственности. Теория и законодательная практика. — М., 1998. С. 132. 

3 См., например: Келина С.Г. Теоретические вопросы освобождения от уголовной ответственности. — М., 1974. С. 19; Дубинин Т.Т. Основания освобождения от уголовной ответственности // Уголовное право в борьбе с преступностью. — М., 1981. С. 81.

4 См.: Лесниевски-Костарева Т.А. Указ. соч. С. 132.

5 См.: Российское уголовное право. Общая часть: Учеб. / С.В. Бородин, В.Н. Кудрявцев и др.; Под ред. В.Н. Кудрявцева, А.В. Наумова. — М., 1997. С. 346.

6 См.: Уголовное право. Общая часть: Учеб. / Н.И. Ветров, Р.Л. Габдрахманов и др.; Под ред. Н.И. Ветрова, Ю.И. Ляпунова. — М., 1997. С. 482.

7 См., например: Истомин А.Ф. Общая часть уголовного права: Учеб. пособие (альбом схем). — М., 1997. С. 184.

8 См.: Немировский Э.Я. Советское уголовное право. Части Общая и Особенная. — Одесса, 1924. С. 219; Трайнин А.Н. Уголовное право. Общая часть. — М., 1929. С. 482.

9 См.: Дурманов Н.Д. Давность и погашение судимости. — М., 1939. С. 9; Комментарий к Уголовному кодексу Российской Федерации. Общая часть / В.В. Ераскин, А.Э. Жалинский и др.; Под ред. Ю.И. Скуратова, В.М. Лебедева. —М., 1996. С. 217.

10 См.: Уголовное право. Общая часть / Н.И. Ветров, Р.Л. Габдрахманов и др. С. 493.