Влияние позиции Европейского суда по правам человека на предмет судебной деятельности по гражданским делам

 УДК 347.9:341.645 

Страницы в журнале: 98-101

И.В. Власенко,

соискатель кафедры правосудия и процессуального права Саратовского государственного социально-экономического университета Россия, г. Саратов irinanastya2007@yaho.com

Проводится исследование влияния позиции Европейского суда по правам человека на объем понятия «предмет судебной защиты». Устанавливается взаимосвязь этой правовой категории с предметом судебной деятельности по гражданским делам.

Ключевые слова: суд, предмет судебной защиты, предмет судебной деятельности, Европейская конвенция о защите прав человека и основных свобод.

The Influence of the Legal Position of the European Court of Human Rights on the Subject of Judicial Activity in Civil Cases

Irina V. Vlasenko,

PhD student of Dept. of Justice and Procedural Law in Saratov State Socio-Economic University Russia, Saratov irinanastya2007@yaho.com

A study of the influence of the position of the European Court of Human Rights on the scope of “the subject of judicial protection”. A connection between this legal category with the subject of judicial activity in civil cases.

Keywords: court, the subject of justice, the subject of judicial activity, Convention for the Protection of Human Rights and Fundamental Freedoms.

Правильное определение предмета судебной деятельности на стадии возбуждения производства по гражданскому делу в суде общей юрисдикции обусловлено верным установлением предмета судебной защиты. Распространенное мнение о том, что предметом судебной защиты в делах искового производства выступает субъективное право, не должно рассматриваться как аксиома. Например, Д.М. Чечот считал, что защита охраняемого законом интереса, а не субъективного права присутствует при рассмотрении отрицательных исков о признании; требований об опровержении сведений, порочащих честь и достоинство, поскольку честь и достоинство лица еще не нарушены [13, с. 41—42]. В случаях обеспечения чести и достоинства умерших лиц, по мнению Р.Е. Гукасяна, речь идет о судебной защите интересов лица, предъявившего иск, поскольку правоспособность умершего прекращена [1, с. 20]. Вместе с тем в современных исследованиях доказывается, что в делах о защите чести, достоинства и деловой репутации осуществляется право на защиту нематериальных благ и личных неимущественных прав, т. е. право на защиту деловой репутации. О.Н. Пирская полагает: предметом судебной деятельности является спор о сведениях, содержащих утверждения о нарушении юридическим лицом законодательства, недобросовестности в хозяйственной и предпринимательской деятельности, нарушении деловой этики, обычаев делового оборота [8, с. 12]. Приведенная научная дискуссия лишь в отношении одной категории гражданских дел наглядно показывает: субъективные права и охраняемые законом интересы — категории неполярные. Что же касается интересов умерших лиц, то в настоящее время утверждение Р.Е. Гукасяна нельзя воспринять со всей однозначностью в свете Постановления Европейского суда по правам человека (далее — ЕСПЧ) по делу «Знаменская против Российской Федерации» от 2 июня 2005 года (далее — Постановление от 02.06.2005).

Вкратце суть дела, заявителем по которому выступала гр. Н.В. Знаменская, заключалась в просьбе установить в судебном порядке отцовство умершего отца в отношении мертворожденного ребенка. Свои требования заявительница обосновывала желанием изменить на надгробной плите фамилию и отчество по имени бывшего мужа, присвоенные ребенку согласно действующей в Семейном кодексе Российской Федерации 1995 года презумпции отцовства, на фамилию и отчество биологического отца ребенка. Чертановский районный суд Москвы вынес определение о прекращении производства по делу, так как дело не может быть рассмотрено в порядке гражданского судопроизводства, поскольку ребенок не приобрел гражданских прав. Кроме того, у гр. Н.В. Знаменской как у заинтересованного лица согласно положениям национального законодательства отсутствовала правовая цель обращения в суд, поскольку факт родственных отношений, об установлении которого она просила, не влек для нее возникновение, изменение или прекращение личных или имущественных прав (ст. 267 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации 2002 года). Эти обстоятельства послужили причиной обращения гр. Н.В. Знаменской в ЕСПЧ, который констатировал: «Ситуация, при которой правовой презумпции дается возможность превалировать над биологической и социальной действительностью без учета как установленных фактов, так и желаний заинтересованных лиц,  никому в действительности не принося пользы, не совместима, даже с учетом предоставленных государствам пределов усмотрения, с обязательством обеспечивать эффективное “уважение” личной и семейной жизни» [15].

Анализируя Постановление от 02.06.2005, М.З. Шварц пришел к правильному выводу о том, что принятие ЕСПЧ данного прецедентного акта существенно расширяет границы понимания предмета судебной деятельности. Отождествляя предмет судебной деятельности и предмет судебной защиты, ученый предлагает, помимо субъективных прав и законных интересов, включать в него также права и свободы человека и гражданина [14, с. 252]. Такое видение предмета судебной защиты представляется в условиях современной правовой действительности абсолютно объективным. Между тем позволим себе не согласиться с интерпретацией предмета судебной деятельности через предмет судебной защиты. Обеспечивая восстановление предположительно нарушенного права, суд осуществляет деятельность, направленную на установление фактов, подтверждающих принадлежность субъективного права истцу, а также обстоятельства его нарушения. Таким образом, в момент судебного разбирательства эти сведения еще не известны, поэтому говорить о том, что непосредственно права и законные интересы выступают предметом судебной деятельности, не приходится. В свое время П.Ф. Елисейкин в связи с этим указывал: предметом правоохранительной деятельности являются предположительно существующие материальные правоотношения, так как до вынесения итогового постановления нельзя доподлинно определить наличие или отсутствие правоотношения, по поводу которого она возникла [3, с. 16]. Констатируем, что защита субъективных прав, охраняемых законом интересов, прав и свобод человека и гражданина — это конечная цель судебной деятельности, но не ее предмет.

Что же касается рамок правового поля предмета судебной деятельности, то оцениваемая ситуация предполагает включение в него всего круга правоотношений, связанных со столь объемным предметом судебной защиты. Предмет судебной деятельности, корреспондируя предмету судебной защиты в контекстной трактовке Европейской конвенции по защите прав человека и основных свобод 1950 года (далее — Европейская конвенция), должен отвечать принципу справедливости и соображениям нравственности. Однако сложность случая гр. Знаменской заключается в неурегулированности правом возможности удовлетворения нравственных интересов лица как самостоятельного предмета судебной защиты. Таким образом, суд не может прибегнуть к каким бы то ни было ориентирам нравственности, поскольку само право или интерес не гарантированы законом. Тем не менее созданный ЕСПЧ прецедент свидетельствует о том, что Европейская конвенция предполагает защиту не только субъективных прав, прямо закрепленных в национальных источниках права, но и тесно связанных с ними нематериальных ценностей, лежащих вне плоскости права. Пока остается неясным способ и целесообразность фиксации законом этих нечетких сущностей, а также механизм наделения их судебной защитой. Но следует отметить, что область нравственных интересов, требующих осмысления законодателем, в настоящее время расширяется, в частности за счет развития вспомогательных репродуктивных технологий, суррогатного материнства, посмертных репродуктивных программ [10, с. 31—32], поэтому рано или поздно назреет проблема формирования новых взглядов на предмет судебной защиты.

Европейской конвенцией признается существование не только частноправовых споров и определяется, что не каждый спор может выступать предметом судебной деятельности, входящим в сферу действия ст. 6 Европейской конвенции, а лишь тот, что затрагивает гражданские права, охваченные ею. Так, исключением являются вопросы налогообложения, относящиеся к прерогативе государственной власти, где публично-правовая связь налогоплательщика с государством доминирует [6, с. 86]. Соответственно, предмет судебной деятельности — явление, зависящее от предмета судебной защиты, норм внутригосударственного закона и международно-правовых положений.

Исходя из проведенного анализа, следует заключить, что предмет судебной деятельности дифференцируется на предмет судебной деятельности, обеспечивающий защиту прав, закрепленных российским законодательством, и предмет судебной деятельности по защите конвенционных прав, но друг друга эти права не исключают. При рассмотрении гражданских дел, в которых затрагиваются конвенционные права и свободы человека и гражданина, на равных защищаются права, гарантированные национальным законодательством. Таким образом, расширение объема предмета судебной защиты влечет за собой расширение предмета судебной деятельности. В том случае, когда разрешаются споры, не охваченные действием Европейской конвенции, предмет судебной деятельности ограничивается лишь рамками российского права с учетом соблюдения международных стандартов правосудия.

Список литературы

1. Гукасян Р.Е. Проблема интереса в советском гражданском процессуальном праве. — Саратов: Приволжское книжное изд-во, 1970.

2. Дормидонтов Г.Ф. Система римского права. Общая часть. — Казань, 1910. URL: http://www.

allpravo.ru/library/doc2527p0/instrum4145/ item4225.html

3. Елисейкин П.Ф. Предмет и принципы советского гражданского процессуального права. — Ярославль: Изд-во Ярославского гос. ун-та, 1974.

4. Желонкин С.С. Вопросы толкования объективных критериев недействительности сделки, преду-

смотренных статьей 169 Гражданского кодекса Российской Федерации // Вестник арбитражной практики. 2011. № 1.

5. Клименко Т.М. Справедливость как принцип права // Вектор науки ТГУ. № 1. 2011.

6. Комментарий к Конвенции о защите прав человека и основных свобод и практике ее применения / под ред. В.А. Туманова, Л.М. Энтина. — М.: Изд-во НОРМА, 2002.

7. Определение Конституционного Суда Российской Федерации от 08.06.2004 № 226-О «Об отказе в принятии к рассмотрению жалобы открытого акционерного общества «Уфимский нефтеперерабатывающий завод» на нарушение конституционных прав и свобод статьей 169 Гражданского кодекса Российской Федерации и абзацем третьим пункта 11 статьи 7 Закона Российской Федерации «О налоговых органах Российской Федерации». Доступ из: СПС «КонсультантПлюс».

8. Пирская О.Н. Защита деловой репутации в арбитражном процессе: автореф. дис. … канд. юрид. наук. — М., 2012.

9. Рабцевич О.И. Право на справедливое судебное разбирательство: международное и внутригосударственное правовое регулирование. — М.: Лекс-Книга, 2005.

10. Свитнев К.Н. Юридический статус эмбриона в международном праве (правоприменительная практика) // Медицинское право. 2009. № 3.

11. Соловьева А.А. Категория справедливости в правовом регулировании: историко-теоретическое исследование: автореф. дис. … канд. юрид. наук. — Челябинск, 2006.

12. Уголовное право России. Курс лекций: в 6 т. Т. 1. Кн. 1. / под ред. Б.Т. Разгильдиева. — Саратов, 2004.

13. Чечот Д.М. Субъективное право и формы его защиты. — Ленинград: Изд-во Ленинградского ун-та, 1968.

14. Шварц М.З. К вопросу о предмете судебной деятельности в гражданском судопроизводстве в современных условиях (размышления по поводу одного решения Европейского Суда по правам человека) // Концепция развития судебной системы и системы добровольного и принудительного исполнения решений Конституционного Суда РФ, судов общей юрисдикции, арбитражных, третейских судов и Европейского Суда по правам человека: сб. науч. ст. — Краснодар—СПб.: Изд-во Р. Асланова «Юридический центр Пресс», 2007.

15. URL: http://www.echr.ru