Вовлечение специалиста в уголовное судопроизводство и последующая оценка его заключения и показаний

Е.А КАРЯКИН,

кандидат юридических наук, завкафедрой криминалистики Оренбургского государственного университета

Одним из значимых событий в работе по изменению и дополнению УПК РФ стало принятие Федерального закона от 04.07.2003  № 92-ФЗ, внесшего изменения в статьи 74 и 80. Таким образом, нашли свое правовое закрепление как доказательство (источники доказательства) заключение и показания специалиста. Юридическая общественность неоднозначно восприняла новеллу, однако большинство процессуалистов сошлись во мнении, что состязательное построение уголовного судопроизводства продолжает распространять свое влияние на содержание норм доказательственного права. Этот процесс обусловил ряд законодательных нововведений в главы УПК РФ, посвященных доказательствам и доказыванию.

Прежде чем анализировать заключение и показания специалиста как доказательство (источники доказательства), целесообразно проследить историю развития понятия доказательства. Так, период с 50-х по 90-е годы XX века сопровождался процессом разработки, анализа, обобщения взглядов на понятие доказательства, причем определяющим моментом было принятие УПК РСФСР 1960 года. Именно тогда доказательства в уголовном процессе предстают как фактические данные. Сама формулировка «фактические данные» как постулат советской теории доказательств тесно связана с принципом объективной истины в советском уголовном процессе.

Заслуживает внимания позиция А.С. Емузова: «В теоретическом смысле термин “факт” нередко трактуется как фрагмент объективной действительности... Однако это лишь одно из значений данного понятия. Не менее важным является второе его значение — синоним понятия “истина”, знание, достоверность которого доказана»[1]. Таким образом, фактические данные есть данные, характеризующие определенный истинный факт, имевший место в действительности. Об этом же пишет Р.В. Костенко: «...некоторые процессуалисты начали определять доказательства через фактические данные, однако понимая под последними те же самые факты реальной действительности»[2].

Отсюда прямая связь: посредством доказательств — фактических данных (изначально истинных фактов) устанавливается объективная истина по уголовному делу. Напрашивается вопрос: будет ли установлена объективная истина, если, например, фактические данные будут подменены субъективными оценочными показателями? Ответ очевиден.

С учетом длительности дискуссий о понятии доказательства и разночтения во взглядах специалистов современное понятие доказательства представляет собой своеобразный гордиев узел. Есть основания рассматривать это понятие в соответствии со ст. 74 УПК РФ с позиций состязательного процесса (причем не только судебного производства), где объективная истина уже не фетиш, а лишь единица в числе конкурирующих истин.

В пользу этого положения можно привести следующие доводы. Во-первых, закон рассматривает доказательства не как фактические данные, а как сведения, на основе которых устанавливается наличие или отсутствие обстоятельств, подлежащих доказыванию по делу. Законодатель намеренно использовал формулировку «любые сведения», расширив таким образом круг возможных доказательств по делу. Во-вторых, идея нового понятия доказательства видится в том, чтобы постепенно исключить монополию стороны обвинения на формирование доказательств по делу. Ведь каждый участник той или иной стороны обнаруживает в судебном разбирательстве свое видение дела, оперирует определенной информацией, которая имеет доказательственное значение.

Идеален вариант, когда каждая из сторон представляет в суд свои доказательства, а суд, рассмотрев их, оценивает по внутреннему убеждению на основе свободной оценки доказательств и подводит итог в решении по делу. Об этом же пишут А.С. Александров, А.Н. Стуликов: «Судебные факты становятся для нас фактами в судебном дискурсе, т. е. благодаря словам, в результате борьбы интерпретаций текстовой реальности. Судебные факты — это текстовые факты»[3].

Общепринятое ранее положение, что собирание доказательств есть исключительная прерогатива специально уполномоченных на то государственных органов, уже не является непререкаемым постулатом. Норма ч. 2 ст. 86 УПК РФ прямо предусматривает право участников со стороны защиты собирать доказательства. Законодатель в большей степени ориентировал именно сторону защиты на вовлечение  специалиста в процесс доказывания по делу.

Проблемы, связанные с назначением экспертизы, постановкой вопросов эксперту являются прерогативой стороны обвинения. Защита же вправе реализовать свою процессуальную функцию посредством постановки перед специалистом как сведущим лицом вопросов и получения ответов в виде заключения специалиста или его показаний. Однако механизм вовлечения защитником специалиста в процесс доказывания по делу отсутствует, что дает основание некоторым исследователям иначе трактовать заключение и показания специалиста.

А.М. Баранов утверждает: «При производстве по уголовному делу специалист привлекался с незапамятных времен. Современное советское и российское уголовное судопроизводство исходило из следующих форм участия специалиста. Во-первых, специалист привлекался для участия в производстве следственных действий и способствовал обнаружению и собиранию доказательств. Специалист мог быть допрошен в качестве “сведущего” лица для разъяснения какого-либо обстоятельства, требующего наличия специальных познаний. Специалист привлекался для проведения специального исследования по ряду составов преступлений, когда без его участия не мог быть разрешен вопрос о наличии оснований для возбуждения уголовного дела. ...Почему же законодатель внес изменения в ст. 74 и 80 УПК, фактически поставив равенство между заключением специалиста и эксперта? На наш взгляд, законодатель пытался разрешить проблему производства экспертизы в стадии возбуждения уголовного дела, которая так и не была разрешена из-за не совсем удачной конструкции ст. 146 УПК РФ»[4].

Вряд ли можно согласиться с таким «зауженным» пониманием сути нововведений. Сторона обвинения, безусловно, может использовать познания специалиста для решения вопроса о возбуждении уголовного дела, однако это лишь одна из множества ситуаций, когда специалист привлекается к участию в деле, в том числе стороной защиты.

Убедительнее позиция А.Р. Белкина: «Во-первых, законодатель недвусмысленно указывает, что вопросы специалисту ставятся не лицом, ведущим производство, а именно сторонами. Это отражает возросшую роль состязательности в уголовном процессе — стороны обладают свободой привлечь именно того специалиста, которого сочтут нужным, и задать ему именно те вопросы, которые сочтут уместными. ...Во-вторых, заключение специалиста получило важнейший официальный статус — статус доказательства (п. 31 ч. 2 ст. 74), что неминуемо повлечет за собой серьезные процессуальные последствия. Представленное защитником заключение специалиста следователь, прокурор или суд обязаны будут приобщить к делу и подвергнуть проверке и оценке наравне с другими доказательствами»[5].

А.Р. Белкин прав, акцентируя внимание на указании законодателя о возможности постановки вопросов перед специалистом именно сторонами, чего, к сожалению, нельзя сказать о судебных органах, не желающих рассматривать заключение специалиста, приглашенного защитой, как доказательство. Нередки случаи отказа суда в ходатайстве защитника о приобщении заключения специалиста к материалам дела по различным основаниям.

Кроме того, подход А.М. Баранова и некоторых других процессуалистов практически уравнивает процессуальный статус эксперта и специалиста, что весьма сомнительно. Несмотря на то что детальный анализ норм УПК РФ заставляет прийти к парадоксальному выводу о более широких в ряде случаев возможностях специалиста, нежели эксперта, за основу должно быть взято обратное положение. А.В. Кудрявцева также обращает внимание на эту проблему: «Если опираться на ст. 80 УПК РФ, то можно сделать вывод о том, что заключение эксперта получают на основе исследования, характерными свойствами которого являются анализ и синтез признаков и свойств объекта экспертизы, оценка с позиции специальных познаний и формулирование доступных выводов.

Специалист в соответствии с УПК РФ в своем заключении излагает суждение. И в связи с этим не вполне понятно, производит ли он исследование, на основе которого выводит затем заключение, и должна ли содержаться в заключении специалиста исследовательская часть»[6].

Далее А.В. Кудрявцева излагает свои выводы о признаках, которым должно отвечать заключение специалиста: «1) перед специалистом, проводящим исследование, не должны ставиться идентификационные задачи; 2) в заключении должно быть отражено исследование в форме простого логического силлогизма, где первой посылкой являются фактические обстоятельства дела, малой посылкой — специальные знания, а вывод должен быть в форме умозаключения; 3) это логическое рассуждение должно найти отражение в заключении специалиста, так как одним из признаков допустимости и достоверности доказательств должна быть проверяемость сведений. Другими словами, в заключении должна содержаться исследовательская часть; 4) при проведении исследований специалист не должен выходить за рамки своей компетенции, которая определяется объемом и характером его специальных знаний»[7].

Выводы А.В. Кудрявцевой обоснованны, однако не дают ответа на другие вопросы, которые появляются при дальнейшем осмыслении проблемы. Решение специалистом, например, диагностических или ситуационных задач неизбежно связано с предоставлением ему определенных объектов (материалов дела, а то и вещественных доказательств).

О предоставлении защитником оригинальных материалов дела и вещественных доказательств вопрос снимается автоматически — это не входит в его правомочия.

Предположим, что в качестве исходных данных для исследования специалиста могут выступать: 1) копии материалов уголовного дела, полученные (изготовленные) защитником в законном порядке; 2) сведения, полученные защитником в порядке ч. 3 ст. 86 УПК РФ; 3) сведения, полученные частным детективом на договорной основе с участниками уголовного процесса в порядке п. 7 ч. 2 ст. 3 Закона РФ от 11.03.1992 № 2487-1 «О частной детективной и охранной деятельности в Российской Федерации».

Далее возникают вопросы: какими методиками исследования воспользуется специалист? имеют ли они научную основу? допустимы ли? Если в государственных экспертных учреждениях предусмотрен определенный контроль, имеет место единообразие применения методик исследования, то специалист-частник совершенно свободен. Таким образом, проблема объективизации процесса предоставления специалисту необходимых данных и получения заключения стоит весьма остро.

Следовательно, специалист не должен осуществлять исследование, аналогичное экспертному, его роль — разъяснительно-консультативная. Перед специалистом могут быть поставлены вопросы, ответы на которые можно дать без проведения исследования, лишь на основе его специальных знаний как сведущего лица.

Предусмотренная ч. 1 ст. 58 УПК РФ возможность специалиста содействовать в применении технических средств в исследовании материалов дела носит все тот же консультативный характер и не означает возможности самостоятельного исследования. В своем заключении специалист формулирует мотивированные ответы, которые в случае необходимости могут быть предметом последующего его допроса. Защитника при этом не следует лишать права представлять специалисту материалы для формирования суждений. Специалист в заключении должен научно обосновать ответы либо мотивировать невозможность ответить на тот или иной поставленный вопрос, может ссылаться на специальную и справочную литературу, что придаст его ответам большую убедительность. Если вопросы, поставленные перед специалистом, будут касаться заключения эксперта, он может высказать свои суждения.

Сотрудничество защитника и специалиста может быть урегулировано в рамках возмездного договора о консультировании, оплачиваемого за счет средств обвиняемого или его родственников. Не следует забывать и то, что специалист может быть привлечен к участию в процессе в результате властных полномочий органов и должностных лиц, осуществляющих производство по делу.

Т.И. Жеребцова считает, что реализация права адвоката-защитника на привлечение специалиста с помощью властных полномочий органов, ведущих производство по уголовному делу, сегодня также затруднена. Анализ положений УПК РФ, по ее мнению, указывает на то, что следователь вправе отказать в удовлетворении заявленного адвокатом-защитником ходатайства о привлечении того или иного лица в качестве специалиста к участию в следственном действии, если он сочтет, что этот специалист недостаточно компетентен, а также при наличии оснований для отвода специалиста, предусмотренных ч. 2 ст. 71 УПК РФ[8].

Таким образом, при невозможности обвиняемым оплатить исследование специалиста вопрос о его привлечении поставлен в зависимость от решения представителя противоположной стороны в процессе. Однако будет ли нарушением права на защиту невозможность обвиняемым или его родственниками оплатить работу специалиста? Пока отсутствует практика, однозначно ответить на этот вопрос нельзя.

Не менее интересна проблема компетенции специалиста. Вправе ли, например, судья отказать в участии специалиста, сославшись на  его недостаточную квалификацию? А.Р. Белкин обращает внимание на то, что в УПК РФ речь идет не о квалификации специалиста (подтверждаемой всевозможными документами), а о том, что специалист обладает специальными знаниями, а это не одно и то же[9].

Действительно, знания, которыми обладает лицо, могут и не предполагать наличия  официального документа, что не означает, будто лицо не может быть привлечено к участию в деле в качестве специалиста. Так, дипломированный инженер в течение нескольких десятков лет увлекающийся филателией, изучающий специальную литературу, может дать заключение по вопросам, связанным с филателией.

Е.Р. Россинская полагает, что решение о том, обладает ли лицо специальными познаниями при допросе его в качестве специалиста в суде, должно приниматься стороной, вызвавшей специалиста для допроса: «Суд может не согласиться с высказанной им точкой зрения, но не должен отклонять саму возможность допроса этого лица»[10]. Аналогичную позицию занимает Т.И. Жеребцова[11]. Следует признать правоту уважаемых авторов.

Заключение специалиста в данном случае предстает как доказательство стороны и должно быть приобщено к материалам уголовного дела, даже несмотря на то, что имеются сомнения в его квалификации. Юридически значимые последствия в отношении заключения специалиста, инициированного защитником, в виде решения о недопустимости могут стать лишь результатом оценки доказательств, осуществляемой в судебном заседании с участием сторон.

Проблемы, связанные с вовлечением в уголовное судопроизводство специалиста и последующей оценкой его заключения и показаний, таят больше вопросов, нежели ответов. Те моменты, которые «режут глаз», со временем урегулируются и войдут в судебную практику, особенно если правоприменители важным условием ее формирования станут рассматривать конституционный принцип состязательности.

Библиография

1 Емузов А.С. Теоретическое и правовое обоснование понятия доказательств как сведений о фактах // Адвокатская практика. 2004. № 6. С. 22.

2 Костенко Р. Эволюция понятия доказательства в науке российского уголовного процесса // Уголовное право. 2005. № 3. С. 84.

3 Александров А.С., Стуликов А.Н. Судебные доказательства и доказывание по уголовным делам: Курс лекций. — Н. Новгород, 2005. С. 68.

4 Баранов А.М. Толкование «старых» норм в УПК РФ // Судебная власть в России: закон, теория и практика: Сб. ст. по итогам междунар. науч.-практ. конф. — М.: Юристъ, 2005. С. 495—496.

5 Белкин А.Р. Теория доказывания в уголовном судопроизводстве. — М.: Норма, 2005. С. 334.

6 Кудрявцева А.В. Уровни решения задач как основание разграничения компетенции эксперта и специалиста // Пятьдесят лет кафедре уголовного процесса УрГЮА (СЮИ): Мат. междунар. науч.-практ. конф. — Екатеринбург, 2005. Ч. 1. С. 485—486.

7 Там же. С. 488—489.

8 См.: Жеребцова Т.И. Адвокат-защитник и специалист: проблемы совершенствования законодательства // Федеральное законодательство об адвокатуре: практика применения и проблемы совершенствования: Мат. междунар. науч.-практ. конф. — Екатеринбург, 2004. С. 123.

9 См.: Белкин А.Р. Указ. раб. С. 333.

10 Россинская Е.Р. Использование специальных знаний в адвокатской деятельности (по уголовным и гражданским делам, делам об административных правонарушениях) // Профессиональная деятельность адвоката как объект криминалистического исследования. — Екатеринбург, 2002. С. 120.

11 См.: Жеребцова Т.И. Указ. раб. С. 124.