Выборы-2016: следует ли ожидать поворота в главных направлениях уголовной политики?

УДК 343.1:342.8

Страницы в журнале: 72-75

Е.В. Селина,

доктор юридических наук, доцент, профессор кафедры уголовного права, уголовного процесса и криминалистики Российского университета дружбы народов Россия, Москва elena_selina@bk.ru

Анализируются правовые изменения, определяемые российской уголовной политикой, с учетом времени их проведения и иных факторов. Рассматривается постановление Пленума Верховного Суда РФ от 29.04.1996 № 1 «О судебном приговоре». Формулируются предложения по изменению положений этого документа.

Ключевые слова: выборы, уголовная политика, постановление, коррупция, использование служебного положения, Уголовный кодекс РФ, допустимость доказательств, норма.

В  отечественной юридической литературе сформулирована и обсуждается проблема влияния выборов федерального уровня на уголовную политику. В журнале «Современное право» опубликована статья Н.Ю. Турищевой «Итоги выборов 2011—2012 гг.: усиление экономической составляющей уголовной и административной репрессии» [2, с. 34—38]. Как известно, выборы в Государственную Думу  2011 года оказались успешными наряду с правящей партией для партий левой и левоцентристской политической направленности.

При множественности изменений уголовного и уголовно-процессуального права, свойственной им в последние годы, и сравнительно дробной периодичности выборов государственного уровня, которые выпали на репрезентативный временной фрагмент, сложно провести отчетливые временные параллели с витками уголовной политики (и то, и другое при сроках подготовки и освоения в периоды через полгода-год нечувствительны к временным параллелям), однако возьмем для примера федеральные законы от 07.12.2011 № 419-ФЗ «О внесении изменений в Уголовный кодекс Российской Федерации и статью 151 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации» (далее — Закон № 419-ФЗ) и № 420-ФЗ «О внесении изменений в Уголовный кодекс Российской Федерации и отдельные законодательные акты Российской Федерации» (далее — Закон № 420-ФЗ). Законом № 419-ФЗ Уголовный кодекс РФ дополнен статьей 173.1 «Незаконное образование (создание, реорганизация) юридического лица», устанавливающей ответственность за образование (создание, реорганизацию) юридического лица через подставных лиц, а в квалифицированном составе — группой лиц по предварительному сговору или лицом с использованием своего служебного положения.

Рефлективность рационализации уголовного права посредством введения ответственности за это преступление в государстве с историей резкого, произошедшего чуть более 25 лет назад поворота экономической сферы регулирования скорее наводит на сравнение с 1996 годом, когда были приняты часть вторая Гражданского кодекса РФ и УК РФ. Дополнение уголовного закона нормой, основанной на понятии «введение в заблуждение» (примечание к ст. 173.1 УК РФ), свойственном гражданскому праву, — тому свидетельство, если учитывать, что базовые нормы уголовного права исходят из понятия злоупотребления доверием в данном отношении. Выбор альтернативного характера для квалифицирующих признаков, один из которых — использование служебного положения —отражает дуалистический подход законодателя к видению проблем противодействия преступности в ее коррупционной и мошеннической сферах.

«Использование служебного положения» из категории квалифицирующих в базовые признаки преступления в составе дискриминации (нарушения равенства прав и свобод человека и гражданина) перевел Закон № 420-ФЗ, добавив в качестве возможной санкции принудительные работы, впервые введенные как вид наказания в УК РФ этим же законом и составившие еще одну альтернативу лишению свободы.

1996 год — год принятия нормативных документов, переходящих 20-летний (юбилейный) рубеж, в связи с которым хотелось бы особенно отметить ценность сохранения правовых достижений. Семнадцатого ноября 2016 г. Пленум Верховного Суда РФ обсудил и решил доработать постановление «О судебном приговоре», которое заменит документ от 29.04.1996 № 1 (далее — Постановление № 1).

Одним из существенных отраженных в нем достижений стало последовательное проведение демократических преобразований, гарантирующих соблюдение прав граждан.

В абзаце 3 п. 4 Постановления № 1 впервые (1) сформулированы элементы предмета неустранимых сомнений, толкуемых в пользу обвиняемого (ч. 3 ст. 49 Конституции РФ). «По смыслу закона в пользу подсудимого толкуются не только неустранимые сомнения в его виновности в целом, но и неустранимые сомнения, касающиеся отдельных эпизодов предъявленного обвинения, формы вины, степени и характера участия в совершении преступления, смягчающих и отягчающих наказание обстоятельств и т. д.». Но положение, непосредственно предшествующее этим словам, в первой редакции Постановления № 1 было точнее, чем в действующей редакции от 16 апреля 2013 г., поскольку было взято из Конституции РФ, а не из Уголовно-процессуального кодекса РФ.

В продолжение разъяснения конструкции понятия неустранимых сомнений следует отметить проблему включения в их предмет обстоятельств доказывания, на которых основываются выводы о допустимости доказательств.

Допустимость доказательств — основной вопрос, который несмотря на значительное насыщение конституционных положений соответствующими понятиями (статьи 48, 49, 50 Конституции РФ) оставляет моменты несоответствия национального российского законодательства пунктам 1 и 3 (d) ст. 6 Конвенции о защите прав и основных свобод 1950 года (далее — Конвенция). Несовпадающие области регулирования принято называть конвенциальным правом.

Важнейшим шагом в его реализации стало принятие 16 апреля 2013 г. постановлений Пленума ВС РФ № 10 и № 11. Первым был утвержден законопроект о введении конвенциального права в УПК РФ, а вторым дано разъяснение действующих положений УПК РФ в духе соблюдения положения, закрепленного в п. 3 (d) ст. 6 Конвенции: «Каждый обвиняемый в совершении уголовного преступления имеет как минимум следующие права… допрашивать показывающих против него свидетелей или иметь право на то, чтобы эти свидетели были допрошены, и иметь право на вызов и допрос свидетелей в его пользу на тех же условиях, что и для свидетелей, показывающих против него».

Изменения были введены в УПК РФ на основе Федерального закона от 02.03.2016 № 40-ФЗ «О внесении изменений в статью 281 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации» (далее — Закон № 40-ФЗ), Постановлением № 1 они не охвачены, поэтому на них следует подробнее остановиться.

Главное — необходимость учета, была ли предоставлена возможность обвиняемому законным способом оспорить слова показывающих против него лиц — закреплено как в п. 2 Постановления № 1 (в редакции от 16 апреля 2013 г.), так и в ч. 2.1 ст. 281 УПК РФ, введенной Законом № 40-ФЗ. Но Постановление № 1 закрепляет это положение лишь в качестве приоритетного направления, в нем говорится, что без выполнения условия о возможности оспорить показания на них не следует основываться «главным образом (в решающей степени)». А на основе УПК РФ только лишь при условии предоставления обвиняемому (подсудимому) в предыдущих стадиях производства по делу возможности оспорить эти доказательства предусмотренными законом способами судом может быть принято решение об оглашении показаний потерпевшего или свидетеля и о воспроизведении видеозаписи или киносъемки следственных действий, производимых с их участием.

Но это правило распространяется не на все случаи оглашения показаний, воспроизведения видеозаписи или киносъемки следственных действий (закон ограничивает их пунктами 2—5 ч. 2 ст. 281 УПК РФ). К ним не отнесены случаи смерти потерпевшего или свидетеля, предусмотренные п. 1 ст. 281 УПК РФ, а также случаи, определенные ч. 6 ст. 281 УПК РФ, в соответствии с которой оглашение показаний несовершеннолетнего потерпевшего или свидетеля, ранее данных при производстве предварительного расследования или судебного разбирательства, а также демонстрация фотографических негативов и снимков, диапозитивов, сделанных в ходе допросов, воспроизведение аудио- и видеозаписи, киносъемки допросов осуществляются в отсутствие несовершеннолетнего потерпевшего или свидетеля без проведения допроса.

Очевидно, что правовая природа получившихся таким образом исключений вызвана не избирательностью значения общего правила для гарантий прав обвиняемого, а практической невозможностью соблюдения этого общего правила. Но осуществить конвенциальное право в реальности невозможно лишь в случае смерти потерпевшего или свидетеля, наступившей вскоре после их допроса. Институт признания показаний умершего объясняется в зарубежном праве как исключение из правила о недопустимости показаний с чужих слов. Однако российская теория доказательств не исходит из технологий недопустимости показаний с чужих слов, в ней проанализированные на основе классификации доказательств (показания с чужих слов относятся к производным доказательствам) доказательства принимаются либо отвергаются по общим оценочным критериям относимости, допустимости и достоверности.

Необходимое разъяснение в проекте постановления может быть сформулировано следующим образом: «Необходимость оглашения показаний потерпевшего или свидетеля, воспроизведения видеозаписи или киносъемки следственных действий, произведенных с их участием, в случаях, предусмотренных п. 1 ч. 2 и ч. 6 ст. 281 УПК РФ, при невозможности выполнить требования ч. 2.1 ст. 281 УПК РФ, оценивается судом в совокупности с иными условиями допустимости доказательств, исследуемых в судебном разбирательстве».

Следует отметить, что случаи, предусмотренные ч. 6 ст. 281 УПК РФ, имеют другую природу, чем показания с чужих слов. Она может быть разъяснена по аналогии со ст. 58 УПК ФРГ, в соответствии с которой в целях их безопасности несовершеннолетние свидетель и потерпевший дают показания под видеозапись с тем, чтобы впоследствии не являться в суд. Однако УПК ФРГ не делает для этих случаев исключения из правила, предусмотренного п. 3 (d) ст. 6 Конвенции. Данное несоответствие может быть устранено при помощи разъяснения Пленума ВС РФ.

Еще не охваченная ни законом, ни разъяснением Пленума ВС РФ сторона конвенциального права — его положение о праве обвиняемого (подсудимого) на допрос свидетелей защиты на тех же условиях, что и свидетелей обвинения. Прежде всего следует ввести в российское право понятие условий получения доказательств. Российская теория доказательств содержит понятие условий допустимости доказательств (об этом говорится в монографии Р.С. Белкина «Собирание, исследование и оценка доказательств» [1]), но оно не введено в судебную практику. Данное понятие основано на том первоначальном («советском») понятии допустимости доказательств, в которое вкладывался лишь смысл обязательного минимума определенных законом параметров доказательства, выполнение которых позволяет, по крайней мере, не исключить его достоверность в дальнейшем (позднее сравнение с такими институтами, как «правило Миранды», вызвало дискуссии о дополнительной социальной, не гносеологической функции допустимости). В таком понимании при собирании доказательств самим органом, которому предстоит оценивать их в последующем, необходимо позаботиться о соблюдении минимума условий, позволяющих не исключить это доказательство на одном лишь основании несоблюдения условий допустимости в свое время.

Но все не так просто: предварительная оценка допустимости иногда требует сопоставления нескольких вариантов решений, а оценка доказательств, проводимая заранее, прямо в законе не предусмотрена.

С учетом того, что никакие доказательства не имеют заранее установленной силы (ч. 2 ст. 17 УПК РФ), не оценить их допустимость вовремя, на этапе выбора условий обеспечения допустимости — значит придать заранее установленную отрицательную силу (заведомую ничтожность) доказательствам, например, полученным стороной защиты. От этого и предостерегает конвенциальное право, говоря об условиях допроса свидетелей защиты, одинаковых с теми, которые предоставлены при допросе свидетелей обвинения. Соответствующее разъяснение может быть сформулировано следующим образом: «Оценивая в судебном разбирательстве условия, обеспечивающие допустимость доказательств, суд предотвращает получение доказательств, недопустимость которых, исходя из избираемых условий их проведения, установлена, учитывая требование ч. 2 ст. 17 УПК РФ и п. 3 (d) ст. 6 Конвенции, в соответствии с которыми каждый обвиняемый имеет право на вызов и допрос свидетелей в его пользу на тех же условиях, что и для свидетелей, показывающих против него».

Проект постановления будет приниматься в условиях роста случаев применения особых порядков судопроизводства, основанных на признании обвиняемым своей вины. В этом отношении важно сохранение двух аспектов: неуклонного следования презумпции невиновности и высокой ноты установленного ею конституционного значения приговора суда.

Возможная формулировка разъяснения: «Провозглашаемый именем Российской Федерации и обязательный для исполнения на всей ее территории приговор суда (судебный приговор) — основной правовой акт о невиновности лица в совершении преступления и единственный — о виновности обвиняемого, в отношении которого не избраны производства, основанные на признании им своей вины. Установленным Конституцией РФ принципом презумпции невиновности гарантирована неразрывная связь между официальным признанием обвиняемого, в отношении которого не избраны производства, основанные на признании им своей вины, виновным в совершении преступления и постановлением приговора, основанного на объективном и законном установлении обстоятельств совершения преступления в справедливом судебном разбирательстве».

Предусмотренное Конвенцией право каждого на справедливое судебное разбирательство (ст. 6) включает в себя принципы независимости суда, презумпции невиновности, гласности и разумного срока судебного разбирательства. В соответствии со специальными нормами, содержащимися в УПК РФ, собственно несправедливым признается приговор, при постановлении которого были допущены нарушения, связанные с вопросами наказания (ч. 2 ст. 389.18 УПК РФ).

Вместе с тем в соответствии с общими положениями УПК РФ о судебном приговоре он признается законным, обоснованным и справедливым, если постановлен в соответствии с требованиями УПК РФ и основан на правильном применении уголовного закона. Нарушение уголовно-процессуального и уголовного законов составляют самостоятельные основания отмены приговора наряду с его несправедливостью (ст. 389.17, ч. 1 ст. 389.18 УПК РФ).

Возможная формулировка разъяснения: «Неуклонное следование как уголовному, так и уголовно-процессуальному законодательству, а также правильное использование современной методологии познавательного процесса, предусмотренное требованиями закона об уголовно-процессуальном доказывании (в частности, методологии формальной логики), не только являются первостепенными задачами суда, постановляющего приговор, но и в равной мере обеспечивают справедливость, законность и обоснованность постановления приговора».

Абзац 2 п. 22 Постановления № 1, в соответствии с которым суду следует избегать изложения не вызываемых необходимостью формулировок, в подробностях описывающих способы совершения преступлений, связанных с изготовлением наркотических средств, взрывчатых веществ и т. п., может быть рассмотрен в аналогии с английским институтом, основанным на понятии sensitive material («чувствительный материал»).

В соответствии с Законом об уголовном процессе и расследованиях 1996 года чувствительный материал — это материал, раскрытие которого, как считает лицо, производящее расследование, могло бы привести к реальному риску серьезного ущерба для важного общественного интереса. Материалы обвинения, в которых содержится чувствительный материал, должны быть сохранены от раскрытия в открытом судебном заседании. Там, где материалы попадают в одну из следующих категорий, лицо, производящее расследование, должно сделать запрос, чтобы включить их в список конфиденциальных: материалы, касающиеся национальной безопасности; полученные из учреждений безопасности; касающиеся разведки; относящиеся к использованию телефонной системы, которая поставляется для целей разведки; касающиеся личности или деятельности информаторов; определяющие местонахождение помещения, используемого для наблюдения, или личность любого агента, используемого для наблюдения; раскрывающие прямо или косвенно методы, например методы скрытого наблюдения или  другие методы расследования преступлений; материалы, раскрытие которых может облегчить совершение иного правонарушения либо помешать предупреждению или раскрытию преступления.

Предлагаем следующую формулировку разъяснения: «Учитывая, что в любом случае приговор провозглашается публично, суду при его составлении следует избегать не вызываемых необходимостью формулировок, затрагивающих информацию, публичное оглашение которой может иметь значение для охраняемых законом интересов граждан или государства (сведения личного характера, данные, могущие повлиять на условия обеспечения безопасности граждан, широко не опубликованные детали описания способов совершения или технологий раскрытия преступлений)».

Список литературы

1. Белкин Р.С. Собирание, исследование и оценка доказательств. М.: Наука, 1966.

2. Турищева Н.Ю. Итоги выборов 2011—2012 гг.: усиление экономической составляющей уголовной и административной репрессии// Современное право. 2012. № 11. С. 34—38.