Гносеологические проблемы исследования участия граждан в обеспечении обороны страны и безопасности государства в условиях динамики правового регулирования общественных отношений и содержания военных угроз и опасностей

УДК  342.742:342.9

Страницы в журнале: 15-28

Ю.Г. Федотова,

кандидат юридических наук, эксперт Центра экспертных исследований факультета национальной безопасности Российской академии народного хозяйства и государственной службы  при Президенте РФ Россия, Москва julia.fedotowa@yandex.ru

Рассматриваются гносеологические проблемы исследования института участия граждан в обеспечении обороны страны и безопасности государства в условиях динамики правового регулирования общественных отношений и изменения содержания военных угроз и опасностей. Автор приводит методологические основы классификации форм участия граждан в обеспечении обороны страны и безопасности государства, указывая на однородность форм участия граждан в обеспечении обороны и безопасности и взаимосвязь интересов личности, общества и государства по защите Отечества.

Ключевые слова: участие граждан, оборона, безопасность, военное право, предмет, форма, классификация, угроза.

Ученые отмечают развитие общественных отношений, регулируемых различными отраслями права, что обуславливает динамику предмета конкретной отрасли. Предмет военного права как отрасли права не является исключением. Если первые, основополагающие исследования военного права, зарождавшегося как военно-административное право, были обращены на формирование концепции отрасли права и обоснование специфики его предмета и метода правового регулирования общественных отношений, связанных с формированием и функционированием армии [12], то в настоящее время развитие военного права обусловлено необходимостью проведения исследований не только в области обороны, но и безопасности, предупреждения возникновения новых военных угроз и опасностей.

В.М. Буренок отмечает, что в процессе рассуждений о характере будущих войн зачастую сферу ненасильственного межгосударственного противостояния путают со сферой военных действий. На этой основе к вооруженным силам и системе их вооружения предъявляются требования, выполнение которых призвано то ли государство превратить в армию, то ли армию расширить до границ государства. И нет четких границ, какие задачи должны выполнять в будущем вооруженные силы, а какие — экономические, политические, идеологические, культурно-воспитательные и другие органы и организации государства [3, с. 37—43].

Защищая личность, общество и государство защищают себя, и, наоборот, защищая общество и государство, личность защищает свои жизненные интересы. При этом интересы государства, общества и личности равноценны и неразделимы [43, с. 65, 73]. Отмечая их взаимосвязь, О.В. Дамаскин пишет, что общество, личность и государство находятся в состоянии противоречивого взаимодействия и взаимовлияния. Характер этого взаимодействия зависит от множества факторов, в частности от природы общества, степени развития его институтов, их способности воздействовать на институты государства, и определяет баланс интересов личности, общества и государства. Именно поэтому учет указанных национальных интересов будет способствовать обеспечению стабильного развития страны [8, с. 262].

Взаимосвязь безопасности личности, общества и государства прослеживается в характере угроз противника, апеллировании к интересам личности, ее нереализованным потребностям и, как следствие, — в побуждении к действиям в сфере государственно значимых общественных отношений.

По нашему мнению, в противовес изложенному, при участии граждан в обеспечении обороны страны и безопасности государства необходимо, во-первых, учитывать интересы отдельной личности, во-вторых, связывать это участие с участием в различных общественных отношениях, регулируемых разными отраслями права, что предполагает прямое и косвенное участие граждан в обеспечении обороны страны и безопасности государства. При этом косвенное участие возможно через институты электронной демократии, общественной верификации информации и т. д.

Взаимосвязь обороны и безопасности государства находит свое отражение не только в военной, но и в иных видах безопасности. Так, угрозами интересам и пограничной безопасности государства являются наличие и возможная эскалация вооруженных конфликтов вблизи государственной границы, незавершенность ее международно-правового оформления и др.

А.В. Кудашкин отмечает, что военно-административные нормы регулируют военно-административные отношения между отдельными органами военного управления; органами военного управления и военнослужащими; отдельными военнослужащими; органами военного управления и государственными и общественными организациями и предприятиями; военными органами и гражданами [31, с. 107].

Развитие и расширение предмета военно-правовых исследований ярко прослеживается в работе В.М. Корякина «Военное право: антология диссертаций» [26; 27], в которой систематизированы диссертационные работы по военному праву и иным отраслям права, затронувшим смежные научные проблемы. Как отмечает В.М. Корякин, тридцатилетняя история существования научной специальности 20.02.03 «Военное право, военные проблемы международного права» показывает ее востребованность для юридической и военной науки, практики правового обеспечения военного строительства, целей нормотворческой и учебно-методической деятельности. Вместе с тем наметилась объективная тенденция к расширению сферы предмета исследований в области военного права, что обусловлено изменяющимися социально-экономическими и политико-правовыми реалиями, реформированием военной организации государства и возрастанием в ней роли права, новыми угрозами и вызовами безопасности личности, общества и государства [26, с. 29].

О.В. Дамаскин считает, что современные подходы к военно-правовым исследованиям в сфере обороны и безопасности обуславливают целесообразность их комплексирования в сфере военного строительства, военной службы, оборонного военно-промышленного комплекса, международной и национальной безопасности путем уточнения и расширения паспорта научной специальности 20.02.03 [9, с. 85]. В связи с этим говорить о совпадении предметов военного и военно-административного права, что до сих пор встречается в юридической литературе, представляется необоснованным.

А.В. Кудашкин определяет военное право как комплекс знаний о государственно-правовом содержании процессов и явлений, складывающихся в различных сферах военной деятельности государства, и отмечает необходимость понимания военного права в более широком смысле, чем право войны в военное время или право военной службы в мирное время, что подтверждают события последних десятилетий. Указывая, что военное право и право безопасности — самостоятельные отрасли права, которые в силу большой дифференциации общественных отношений имеют достаточно обширные пограничные области, образующие совместный предмет правового регулирования, ученый отмечает целесообразность изменения названия специальности 20.02.03 на «Военное право. Военные проблемы права безопасности и международного права» [30, с. 52—53]. Об объективной тенденции к расширению сферы предмета исследований военного права говорят и другие ученые, относя право безопасности к военному праву [1, с. 2—5; 41, с. 1—2; 43].

Н.М. Казанцев, рассматривая право безопасности в контексте военного права, отмечает, что право безопасности — комплексная отрасль права, которая выражает собой единство базовых прав и свобод человека и гражданина, воплощенных в публичных, государственных, национальных и частных интересах, реализуемых и обеспечиваемых посредством деятельности государства, его органов, а также объединений гражданского общества и граждан в публично-правовой и частноправовой сферах законодательства и правоприменения. В целом публично-правовые формы реализации права безопасности объединяются понятием права государственной (публично-правовой) безопасности. Частноправовые формы осуществления права безопасности объединены понятием права гражданской безопасности. Право гражданской безопасности и право государственной безопасности совместно образуют право национальной безопасности [17, с. 50—52].

Трансформация мирового сообщества и ее влияние на формирование новых глобальных угроз и обеспечение национальной безопасности исследовались О.В. Дамаскиным [8]. Согласно Стратегии противодействия экстремизму в Российской Федерации до 2025 года (утв. Президентом РФ 28.11.2014 № Пр-2753) экстремизм является одной из наиболее сложных проблем современного российского общества, что связано с многообразием его проявлений и неоднородным составом экстремистских организаций. Некоторыми государствами экстремизм используется как инструмент для решения геополитических вопросов и передела сфер экономического влияния. Серьезную угрозу представляют участившиеся в иностранных государствах случаи умышленного искажения истории, возрождения идей нацизма и фашизма. Таким образом, экстремизм выступает не просто военной угрозой, но и угрозой стабильности конституционного строя, способной подорвать политические, социально-экономические и духовные основы конституционного строя. Наиболее опасные виды экстремизма распространяются прежде всего через информационно-телекоммуникационные сети, включая сеть Интернет, и проявляются в возбуждении ненависти либо вражды, вовлечении отдельных лиц в деятельность экстремистских организаций или групп,  проведении несогласованных акций, организации массовых беспорядков и совершении террористических актов. Многие экстремистские организации стремятся использовать религию как инструмент для вовлечения в свои ряды новых членов, средство для разжигания и обострения межконфессиональных и межэтнических конфликтов, которые создают угрозу территориальной целостности Российской Федерации.

Следует признать, что предупредительные меры в сфере противодействия экстремизму требуют развития, в то время как в числе основных задач государственной политики в этой сфере указана консолидация усилий федеральных органов государственной власти, органов государственной власти субъектов Федерации, органов местного самоуправления, институтов гражданского общества и организаций в целях противодействия проявлениям экстремизма.

Согласимся с мнением о том, что права человека, будучи в определенной мере обусловленными характером породивших их общества и государства, сами, в свою очередь, оказывают обратное воздействие как на общество, так и на государство [32, с. 117—119; 33, с. 371]. При этом следует отметить тенденцию демократизации сферы национальной безопасности, на которую указывает Т.В. Вербицкая: будучи все более и активным участником решения проблем, особенно в устоявшихся демократиях, гражданское общество становится важным звеном жизни государства и индивида. Включая большое количество объединений, организаций, институтов, аналитических центров и групп разных слоев общества, гражданское общество является идеальным противовесом в условиях демократии. Следовательно, сфера национальной безопасности должна развиваться на основе использования преимуществ данного противостояния [4, с. 66—68].

В литературе отмечается важная роль комплексной безопасности общества, человека и территорий, под которой следует понимать обеспечение безопасности от всех видов опасностей и угроз в рамках единой стратегии с использованием полного набора форм и методов противодействия опасностям и угрозам. Важную роль в обеспечении успешного противодействия бедствиям, вызовам и опасностям ХХI века играет степень подготовки населения к действиям в условиях чрезвычайных ситуаций, готовность людей помочь себе и окружающим в критических случаях, а также их активная гражданская позиция в борьбе с преступностью [45, с. 133—138].

А.М. Воронов отмечает, что становление правового государства — сложный противоречивый процесс. Наряду с явными достижениями в демократизации общественной жизни, либерализации экономики развитие России характеризуется наличием деструктивных явлений, существенно тормозящих реализацию социально-экономических реформ, ставящих под угрозу законные права и интересы граждан, общества, государства. Поэтому повышенное внимание современной науки к проблеме обеспечения общественной безопасности не случайно. Поиск путей разрешения противоречия между ожидаемым обществом состоянием защищенности и его реальным осуществлением — одна из основных задач российской юридической науки. В связи с этим А.М. Воронов указывает на социальную потребность в теоретико-прикладной и законодательной разработке Концепции общественной безопасности [5, с. 48—52].

Исследователи полагают, что сейчас происходит  пятая мировая война – информационно-интеллектуальная, она ведется уже не только на политическом и финансовом, но и на культурном, цивилизационном, этническом, религиозном и иных фронтах [35; 36]. Во многих войнах вспомогательным средством победы было ослабление духа вражеских армии и народа. Выдающийся военный теоретик, полковник Русской императорской армии Е.Э. Месснер писал, что в английском парламенте перед Крымской войной обсуждалась необходимость использования энергии всех недовольных властями в России, но только десяток поляков стали агентурой английского шпионажа в Крыму. А теперь душа вражеской армии, душа вражеского народа стали важнейшими стратегическими объектами; мобилизация духа собственного народа стала важнейшей задачей верховного стратега. Разложить дух врага и уберечь от разложения свой дух — вот смысл борьбы в четвертом измерении, которое сделалось более важным [44, с. 77—119]. Эти цели достигаются путем использования различных видов пропаганды, создания иррегулярных сил, поддержки партизанских движений, диверсантов, террористов и т. д. Основной надеждой противника является молодежь. Войны не выигрывают спецслужбы или армия с помощью даже самых блестящих спецопераций, их выигрывает общество в целом, народ. Но у России немало недугов. Отечество в опасности, несмотря на кажущуюся стабильность и установившийся порядок [44, с. 171, 626, 654—656].

Эти проблемы обостряются в условиях глобализации, которая представляет собой процесс усиления взаимозависимости различных стран и регионов мира и, как следствие, усиления противоречий между национальным и наднациональным по всему спектру проблем экономического, политического, правового, морального, религиозного, культурного, информационного плана. Сложность и неоднозначность глобализационных процессов, глубина развертывающихся преобразований в различных сферах жизнедеятельности человека приводят к появлению многочисленных конфликтов [6, с. 98—101].

Согласимся с мнением о том, что динамика общества XXI века требует быстрой реакции на происходящие в стране изменения, как и уменьшения социальных конфликтов путем наилучшего согласования разнородных интересов социальных общностей путем компромисса. При этом необходимо осознание того, что население — ведущий субъект политического процесса; этот субъект имеет полное право задавать или корректировать вектор политического развития страны. Отмечается, что партиципаторная деятельность граждан, в том числе молодежи, в конвенциональных (законных) рамках снижается, в то время как неконвенциональные (незаконные) формы их политического участия проявляются все чаще [20]. Кризис политического участия населения в жизни страны возникает за счет неэффективного функционирования уже существующих институтов политической системы: партийной, электоральной и др. Не имея возможности в законной форме донести свои требования, интересы и потребности до власти, население стремится осуществить это с помощью нелегальных методов. Трансформация законных методов трансляции общественного запроса в незаконные связана в первую очередь с тем, что исчезли или перестали эффективно действовать легальные механизмы и институты этой трансляции.

К.А. Катушева выделяет три тенденции политического участия молодежи в жизни социума: политический абсентеизм, автономное и мобилизованное участие. Идет плавная трансформация подданнической политической культуры в культуру участия (активистская политическая культура), все больше людей стремится принять активное участие в формировании и реализации политики, независимо от того, какими методами они пользуются: законными или незаконными, позитивными или протестными. Что касается тенденции автономного политического участия, то в последнее время оно редко облекается в конвенциональную форму [20].

Среди возможных форм воздействия гражданского общества на политическую безопасность В.Е. Дементьев называет участие самих граждан, представляющих их интересы партий, общественных объединений в процессах формирования институтов политической власти, вынесение на обсуждение законодательных и прочих инициатив (как непосредственно, так и через политические партии и объединения) как в самом гражданском обществе, так и в кулуарах публичной власти (через Общественную палату РФ, обращения к депутатам, должностным лицам органов государственной власти и др.), контроль за деятельностью государственных органов, общественных организаций, выработку базовых гражданских ценностей, осуществление процессов политической социализации и выработку основных положений политической культуры, формирование общественных настроений (доверия/недоверия к представителям публичной власти, политических партий и общественных объединений), самоорганизацию и формирование тех структур, которые в лице партий, общественных организаций будут выражать интересы гражданского общества или его части, воспроизведение политической реальности и закрепление ее в виде традиций, обычаев и др., артикуляцию политических потребностей и требований, что в совокупности формирует потенциал гражданского согласия, который необходим для установления политической стабильности [10]. При этом различные формы гражданского участия, в том числе протестные, выступают в качестве механизма обратной связи [25, с. 113—127].

В этой связи требует осмысления значение общественного контроля как формы участия граждан в управлении делами государства и использование его потенциала в обеспечении обороны страны и безопасности государства. С одной стороны, политические акции, действия, мероприятия могут способствовать нейтрализации проблем политического абсентеизма и правового нигилизма. С другой стороны, без должного правового регулирования участия граждан в обеспечении обороны страны и безопасности государства в условиях приоритета ограничений и технического вооружения, недооценки роли гражданского общества и рассмотрения его как источника угроз и опасностей данные угрозы будут только усиливаться.

Как и предмет любой другой отрасли права, предмет военного права находится в развитии. Динамика общественных отношений обуславливает расширение предмета правового регулирования. Это прослеживается в положениях Военной доктрины РФ, поскольку «содержание и направленность военной науки обусловливаются военной доктриной, утверждаемой указом Президента Российской Федерации; в свою очередь, выводы и рекомендации военной науки используются при разработке военной доктрины Российской Федерации» [28]. Современная геополитическая обстановка, а также внутренние военные угрозы и опасности, особенности и проблемы функционирования военной организации государства диктуют необходимость обратить более пристальное внимание на многие, казалось бы, устоявшиеся нормы и правовые институты. Имеют глубочайшие особенности развития в военном праве конституционные положения о территориальной целостности и суверенитете государства, праве на сецессию. В практической деятельности возникают вопросы о соотношении публичных и частных интересов, допустимости ограничения отдельных видов прав и свобод человека и гражданина. Появляется интерес к проблемам участия гражданского общества в обеспечении военной безопасности. И это не случайно: в военно-правовых отношениях многие проблемы как теоретического, так и практического характера могут быть решены в наибольшей степени глубоко и результативно. Во многом это обусловлено острыми глобальными проблемами человечества, решаемыми военно-правовой наукой.

Динамика общественных отношений диктует необходимость учета характера новых военных угроз и опасностей, выявления видов фактически нереализуемых субъективных прав граждан, а также проблем использования прав социально незащищенных категорий граждан. Растет интерес военно-правовой науки к проблемам общественной безопасности [19]. Оборона и безопасность находят точки соприкосновения все более отчетливо. Это подчеркивают попытки законодательно урегулировать правовой статус частных военных компаний. В практике зарубежных стран министерства обороны и армия осуществляют деятельность в сфере обеспечения информационной безопасности и информационного противодействия. Таким образом, утверждения о категорическом разграничении обороны и безопасности не соответствуют характеру современных военных угроз и опасностей и необходимости объединения усилий государства в лице всех его органов, общества и личности в защите государства.

Это подтверждается опытом деятельности советского государства в годы Великой Отечественной войны. Все добровольческие отряды, партизанские движения, истребительные батальоны находились под контролем со стороны государственных органов. Так, народное ополчение являлось резервом Красной Армии, а боевой деятельностью истребительных батальонов руководили структуры НКВД (штаб истребительных батальонов НКВД СССР, местные руководящие структуры, оперативные группы, 4-е отделы Управлений НКВД, штабы истребительных батальонов областных УНКВД). Они были призваны вместе с органами внутренних дел обеспечивать охрану тыла, вести борьбу с парашютными десантами и диверсантами противника, т. е. имели конкретную боевую задачу, несмотря на то, что являлись народными добровольческими формированиями. Исследователи называют их военизированными [23, с. 60—75; 37; 38, с. 35—42], а тот факт, что некоторые добровольческие части и соединения с момента формирования получали войсковую нумерацию, дал основание некоторым историкам называть их добровольческими формированиями кадрового типа. Изучая этапы и направления военно-мобилизационной деятельности в стране, некоторые историки рассматривали добровольческие формирования в качестве боевого резерва действующей армии [21; 22].

УНКВД ведали организацией и руководили деятельностью партизанских отрядов, истребительных и диверсионных групп, формируемых из состава истребительных батальонов, сотрудников органов УНКВД, милиции и пожарной охраны, информируя о состоянии этой работы первого секретаря обкома ВКП(б) или ЦК компартии союзной республики. Органы госбезопасности, прилагая усилия для активизации партизанского движения, взяли на себя координирующую роль над всеми партизанскими формированиями, с которыми удавалось установить связь [2, с. 32].

В годы Великой Отечественной войны пограничники, сражавшиеся в рядах партизан, были как отдельными воинами, оказавшимися в силу боевой обстановки на занятой врагом территории, так и организаторами партизанской борьбы, возглавившими отряды и соединения народных мстителей по приказам центрального, республиканских и областных штабов партизанского движения. Этот опыт крайне важен как главное средство в борьбе с терроризмом и экстремизмом, в подготовке пограничных органов к боевой работе в тылу противника в современных войнах и вооруженных конфликтах.  Великая Отечественная война показала, что массовое партизанское движение и разведывательная диверсионная деятельность были тесно связаны друг с другом. Развернулась жестокая борьба за умы людей: партизаны оказывали  информационное воздействие на население оккупированных территорий путем распространения газет, листовок [2, с. 53—64, 107—137, 236—239].

СТАТЬЯ БОЛЬШАЯ, ЧИТАТЬ ПОЛНОСТЬЮ