Государственно-конфессиональные отношения в зеркале современной отечественной юридической литературы

УДК 342.5:348.07 

Страницы в журнале: 42-48

В.Г. БАЕВ,

доктор юридических наук, профессор, зав. кафедрой конституционного, административного и финансового права Тамбовского государственного университета им. Г.Р. Державина e-mail: baev@tsu.tmb.ru

И.А. КРИСАНОВ,

аспирант ТГУ им. Г.Р. Державина

Предлагается обзор основных проблем в области государственно-церковных отношений в современной России через призму оценок ведущих отечественных исследователей в данной области. Формулируется вывод о недостаточной изученности института государственно-церковных отношений в современной юридической литературе, а также о несоответствии действующего законодательства существующим реалиям.

Ключевые слова: Россия, государство, религия, конфессия, равенство, право, свобода совести, взаимоотношения, юридическая литература.

Relations between government and religious organizations in the mirror of modern russian juridical literature

Baev V., Krisanov I.

Provides an overview of the major problems in the field of state-church relations in modern Russia through the prism of assessments leading national researchers in the field. We formulate a conclusion about the lack of knowledge of the Institute of Church-state relations in contemporary legal literature, as well as of non-compliance of existing legislation to existing realities.

Keywords: Russia, the state, religion, denomination, gender, law, freedom of religion, relationships, legal literature.

В  современной юридической литературе теме государственно-конфессиональных отношений уделяется не так много внимания. При этом весь комплекс вопросов, затрагивающих правовой характер взаимоотношений государственных институтов с религиозными организациями и отдельными верующими, следует выделять, по мнению некоторых исследователей, в самостоятельную юридическую дисциплину — юридическое религиоведение[1].

Осмысление государственно-церковного диалога ведется преимущественно с философско-политологических или сугубо теологических позиций, в то время как именно юридический анализ в этой области, с нашей точки зрения, позволяет наиболее системно изучить основные тенденции развития России как светского государства.

Целью данной работы является анализ современной юридической литературы в области государственно-церковных отношений: выявление наиболее обсуждаемых проблем, а также наименее изученных вопросов, установление причинно-следственных связей между степенью изученности проблемы и законодательным регулированием коррелирующего с ней правового института.

Говоря об определении государственно-церковных отношений, мы считаем возможным согласиться с их пониманием как совокупности исторически складывающихся и изменяющихся форм правовых взаимоотношений между государственными и муниципальными органами, организациями, учреждениями, предприятиями, с одной стороны, и религиозными объединениями, отдельными верующими, с другой стороны[2].

При этом мы ограничиваем хронологические рамки нашего исследования. С момента возрождения религии в качестве одного из официально признанных регуляторов общественных отношений в нашей стране прошло уже более 20 лет. Эти годы были крайне неоднозначными в характере взаимоотношений государства и церкви. Различным было и соответствующее правовое обеспечение. Оставляя за рамками неизменные на протяжении всего периода положения конституции, определяющие светский характер государственной власти в России, отметим, что в новой России было принято несколько базовых законодательных документов, регулирующих данную тему. 25 октября 1990 г. появился Закон РСФСР № 267-I «О свободе вероисповеданий», а спустя 7 лет 26 сентября 1997 г. — ныне действующий Федеральный закон № 125-ФЗ «О свободе совести и религиозных объединениях» (далее — Закон о свободе совести). Следовательно, принимать прошедшие десятилетия в качестве однородного периода развития государственно-церковных отношений представляется ошибочным даже с точки зрения преемственности юридических актов. Увязывая самым тесным образом содержание государственно-конфессионального диалога с существующим политическим курсом, наиболее оправданным считаем анализ работ, написанных, начиная с 2008 года по настоящее время.

Исследованный объем литературы позволяет нам выделить ряд наиболее значимых проблемных вопросов в области взаимоотношений государства и церкви.

Прежде всего обратимся к работам, посвященным анализу действующего законодательства в сфере реализации свободы совести и деятельности религиозных объединений. Актуальность этой темы объясняется необходимостью охарактеризовать институциональную базу государственного-церковного диалога. Так, в статье Б.С. Мартынова рассматриваются источники права, характеризующие правовой статус Церкви (понимаемой в данном контексте как добровольное объединение граждан по мотивам принадлежности к одному вероучению): Конституция РФ, кодифицированные нормативные акты (кодексы) Российской Федерации, Федеральные законы Российской Федерации, Указы Президента РФ, Постановления Правительства РФ, приказы Министерства юстиции Российской Федерации, нормативные акты субъектов Российской Федерации. Полагаем, что законодательство, касающееся религии в нашем государстве, находится на начальной стадии формирования[4]. На противоречивость профильного законодательства и в первую очередь Закона о свободе совести указывает Т. Тагиева. Она подробно описывает деятельность рабочей группы по внесению изменений в данный законодательный акт под руководством А.Е. Себенцева. Автор отмечает: предложения группы Себенцева были направлены на расширение возможностей для религиозной деятельности крупных централизованных религиозных организаций и постановку под более жесткий контроль со стороны государства тех организаций, которые еще не имеют твердого корпоративного статуса в российском обществе[5]. Однако новации не были приняты к рассмотрению Государственной думой. На наш взгляд, значение данной работы заключается в том, что она не просто при-

водит статичный анализ норм действующего законодательства в области свободы совести, но отражает процесс его формирования и развития.

Этим же объясняется ценность работы А.А. Агафоновой3. В ней представлены основные подходы и предложения, выявленные в период работы Конституционной комиссии и Конституционного совещания по регулированию государственно-церковных отношений.

По итогам анализа действующего конфессионального законодательства большинство исследователей пишет о закреплении в системе права Российской Федерации принципа отделения религиозных объединений от государства и их равенства. Однако справедливо ли данное утверждение в области правоприменения? Далее мы постараемся ответить на этот вопрос.

Одной из наиболее заметных тенденций государственно-церковного диалога в правовом пространстве России в последнее время со всей очевидностью можно считать формирование привилегированного положения ряда «традиционных» деноминаций по сравнению с остальными. В подтверждение данного тезиса следует привести лишь некоторые примеры.

22 февраля 2011 г. Советник Департамента письменных обращений граждан и организаций Управления Президента РФ по работе с обращениями граждан и организаций А. Ишкович в ответ на обращение гражданина (-ки) М.А. Литвинович написал буквально следующее: «…Ваше обращение, поступившее на имя Президента Российской Федерации, в целях обеспечения Вашего конституционного права на обращения в государственные органы и органы местного самоуправления, направлено на рассмотрение в Московскую Патриархию в соответствии с компетенцией по решению поставленных в нем вопросов…»[6]

Подобная реакция государственного гражданского служащего противоречит положениям целого ряда нормативных правовых актов, и в первую очередь Закона о свободе совести, который гласит: «государство не возлагает на религиозные объединения выполнение функций органов государственной власти, других государственных органов, государственных учреждений и органов местного самоуправления». Данный факт говорит о наличии признаков сращивания государственного и церковного аппаратов, что в понимании Ю. Нисневича является грубейшим нарушением принципа светскости государства[7].

Верховный Суд РФ санкционировал установление выходных дней в мусульманские религиозные праздники в Республике Башкортостан, удовлетворив соответствующую надзорную жалобу Госсобрания Башкортостана[8]. Данное судебное решение, по нашему мнению, направлено на придание дополнительной легитимности установлению общероссийских выходных дней в православные праздники (последний пример — День крещения Руси). Суд при вынесении решения по данному делу вероятно руководствовался соображениями о национальном и религиозном составе населения Республики Башкортостан. Принимая во внимание подавляющую долю мусульман в структуре населения, было принято решение о законности установления выходных дней в религиозные праздники. Данный юридический прецедент довольно естественно экстраполируется на общероссийские реалии, и объявление Дня крещения Руси государственным праздником в этой связи представляется весьма логичным.

Приведенные примеры свидетельствуют о наметившейся тенденции клерикализации государственной власти, что в свою очередь закономерно спровоцировало рост секулярной реакции на страницах юридической литературы. Наиболее широко обсуждаемым вновь стал вопрос о гарантиях светскости российского государства и конституционного принципа равенства религиозных объединений. Юридическое сообщество заняло однозначную позицию по данному вопросу, суть которой сводится к недопустимости двоякого толкования ст. 14 Конституции РФ и необходимости неукоснительно следовать светскому духу российского законодательства.

В частности, в своей статье А. Верховский настаивает на понимании равенства религиозных объединений не просто как равенства их правосубъектности, но именно как равенства гарантированных законом прав и обязанностей, как равенство правомочий[9]. Аналогичной точки зрения придерживается А. Пчелинцев. Он указывает на законодательно урегулированную фактическую дифференциацию религиозных организаций в зависимости от их исторического вклада в становление и развитие нации и культуры, отсылая читателя к преамбуле Закона о свободе совести[10].

Подобным же образом отвечает на озвученный вопрос и другой исследователь — С. Бурьянов. Он, в частности, пишет: «Принцип светскости (мировоззренческого нейтралитета государства) как гарантия реализации свободы совести несовместим с выстраиванием иерархии религиозных объединений на основе дискуссионных в религиоведческой науке и заведомо неправовых понятий: “традиционные религии (религиозные организации)”, “нетрадиционные религии (религиозные организации)” — секты, а применительно к исламу: “традиционный ислам” — “нетрадиционный ислам” — “ваххабизм”»[11].

Таким образом, исследователи в своих работах поднимают проблему фактического неравенства религиозных организаций в России. При этом необходимо отметить, что разделение религиозных объединений происходит сразу по нескольким основаниям: условному идеологическому (на традиционные и нетрадиционные) и законодательно оформленному организационно-правовому (на религиозные группы и религиозные организации). И если по вопросу традиционности конфессий в юридической литературе написано немало, то тема узаконенного неравенства правосубъектности религиозных групп и организаций практически не затрагивается современными учеными. Едва ли не единственным исключением является статья кандидата юридических наук А. Со. Он пишет, что федеральное законодательство устанавливает различный объем прав и обязанностей для каждой из этих групп, тем самым нарушая принцип равенства религиозных организаций, выступающий не только в качестве конституционно-правовой характеристики светского государства, но и являющийся частью основ конституционного строя Российской Федерации[12].

Разумеется, не все исследователи, пишущие на тему светскости государства, придерживаются подобных взглядов по вопросу равенства религиозных объединений. Иное мнение высказывает в своих трудах И. Понкин: он полагает, что равенство различных деноминаций — это лишь равенство их основных прав (свобода вероисповедания, отправления культа, распространения вероучения и т. д), а также равенство их правового статуса. По его мнению, конституционная норма о юридическом равенстве религиозных объединений перед законом императивно не закрепляет равенство всех религиозных объединений вообще и прежде всего в отношениях с государством[13]. Данный тезис он развивает через институт суверенитета, а вернее его внутреннего проявления. По мнению И. Понкина, народ как носитель суверенитета может отдавать предпочтение тем или иным деноминациям. Эта воля народа реализуется через органы власти[14]. Однако данный пример является скорее исключением из правил.

Современная юридическая литература в большинстве случаев де-факто негативно оценивает неравное положение религиозных объединений в отношениях с российским государством. С этой точкой зрения мы склонны согласиться.

На наш взгляд, существует несколько правовых причин такого положения дел.

Во-первых, многими авторами отмечается несовершенство законодательства в области государственно-церковных отношений, в том числе нарушение принципа разделения предметов ведения между Федерацией и ее субъектами. Данная точка зрения находит отражение в работах отечественных юристов и правоведов. Так, А.В. Карпушкин пишет о нарушении рядом регионов принципа федерализма, выраженного, в частности, в ограничении свободы совести и деятельности религиозных организаций, гарантированной Конституцией РФ[15]. Несовершенство законодательства проявляется также в недостаточном правовом регулировании некоторых институтов, являющихся неотъемлемой частью системы государственно-конфессиональных отношений. В первую очередь это касается института религиоведческой экспертизы, проведение которой регламентируется Приказом Минюста России от 18.02.2009 № 53 «О государственной религиоведческой экспертизе». Как и другие исследователи[16], проблему мы видим в несоответствии уровня ведомственного нормативного правового акта степени социальной значимости экспертизы, равно как в недостаточной научной и методологической проработанности данного вопроса.

Во-вторых, в науке теории государства и права отсутствует четкое теоретическое разграничение категорий «равенство» и «равноправие» применительно к религиозным организациям, это позволяет отдельным исследователям делать вывод о том, что «при равноправии религий конфессии могут быть не равны между собой по своему правовому статусу»[17]. Как отмечалось выше, возможность двойственного толкования правовых норм в зависимости от приверженности исследователя к той или иной политико-идеологической парадигме не способствует гармонизации государственно-конфессиональных отношений.

Еще одной не менее распространенной в юридической литературе темой является проблема реализации в Российской Федерации свободы совести и свободы вероисповедания.

Институциональное отделение религиозных организаций от государства выступает в качестве гарантии свободы совести в России. В специальной литературе довольно подробно изучен вопрос о содержании свободы вероисповедания. Его обстоятельно рассматривает в статье О. Петюкова[18]. Соотнося свободу совести и свободу вероисповедания как общее и частное, исследователь выводит определение свободы вероисповедания, называет ее основные элементы[19].

Отдельное внимание представителей научного сообщества приковано к проблеме нарушения права человека на свободу совести. В большинстве случаев материалы представлены в виде обобщенных информационно-аналитических докладов. Отдельно следует выделить совместную работу А. Пчелинцева и В. Ряховского «Религиозные объединения. Свобода совести и вероисповедания. Религиоведческая экспертиза. Нормативные акты. Судебная практика. Заключения экспертов» (М., 2006).

Другим не менее интересным сборником аналитики по вопросу соблюдения свободы совести и вероисповедания является работа С. Бурьянова[20]. Рассматривая некоторые методологические подходы к изучению института свободы совести и его понятийно-категориальный аппарат, автор заявляет, что правовое регулирование в области свободы совести «исторически» базируется на некорректных с юридической точки зрения принципах, не имеющих четких правовых критериев, и соответствующем понятийном аппарате, частично заимствованном из теологии[21]. Он предлагает свое определение: свобода совесть есть «системообразующее право в системе прав человека, основополагающее право человека на свободный мировоззренческий выбор, не влекущий за собой ограничения в других гражданских правах и свободах или их утрату, а также непротивоправное поведение, основанное на этих убеждениях»[22].

В соответствии с принципами единства и верховенства права, а также учитывая уже упоминаемый нами в рамках данной статьи принцип разграничения предметов ведения между Российской Федерацией и ее субъектами, следует отметить: институт свободы совести и вероисповедания идентично регулируется в региональных системах законодательства. Из этого следует, что и проблемы, связанные с его реализацией, также примерно схожи от субъекта к субъекту. Подтверждение этому тезису мы сможем найти, познакомившись с работами З.А. Омаровой[23] и Т.П. Минченко[24]. Оба исследователя справедливо указывают на попытки регионального законодателя и правоприменителя ограничить права граждан на свободу совести и вероисповедания. Наиболее рельефно это проявляется на примере действующего закона Республики Дагестан от 16.09.1999 № 15 «О запрете ваххабистской и иной экстремистской деятельности на территории Республики Дагестан». Данный нормативный правовой акт нарушает принципы идеологического многообразия и верховенства Конституции РФ, закрепленные соответственно в статьях 13 и 15 Основного закона, а, значит, нарушает основы конституционного строя Российской Федерации.

Ежегодно с докладами о проблемах реализации свободы совести в России выступают эксперты А. Верховский и О. Сибирева. Для нас наиболее актуален их последний доклад, датируемый 2010 годом[25]. Они отмечают, что главной тенденцией в 2010 году стало сближение властей с избранными религиозными организациями, а также противоречивая динамика дискриминации по религиозному признаку: с одной стороны, уменьшилось количество случаев дискриминации организаций и религиозных меньшинств, с другой стороны, возросло количество инцидентов индивидуальной религиозной дискриминации. Как мы видим, анализ проводился исследователями с позиции дихотомии коллективных и индивидуальных религиозных прав.

Довольно противоречиво освещены в литературе и другие аспекты государственно-конфессиональных правоотношений: внедрение религиозного компонента в систему государственного и муниципального светского образования[26], взаимодействие религиозных объединений с органами федеральной системы исполнения наказаний[27], правовые механизмы осуществления экономической деятельности религиозными объединениями[28] и др. Большое число работ посвящено актуальной сегодня проблеме реституции церковных ценностей. Часть из них носит общетеоретический характер, другие посвящены конкретным прецедентам[29].

Учитывая сказанное, следует сделать ряд выводов.

Во-первых, несмотря на растущую актуальность вопросов государственной политики по отношению к конфессиональным образованиям, вызванную прежде всего активизацией религиозной идентичности и повышением правосознания граждан России, проблемы юридического религиоведения по-прежнему остаются на периферии современной отечественной правовой науки. Тема взаимоотношений государства и церкви зачастую рассматривается с философско-политологических или теологических позиций.

Во-вторых, наиболее часто обсуждаемой темой государственно-конфессиональных отношений является неудовлетворительное состояние их законодательной базы, что приводит к нарушению конституционных принципов равенства религиозных объединений и свободы мировоззренческого выбора гражданина. Практически все исследователи сходятся во мнении о несовершенстве профильного Закона о свободе совести. В силу недостаточности научного и методологического изучения государственно-церковного диалога в современной России можно сделать вывод о том, что закон не имеет под собой серьезной теоретической основы. Отсюда возникает важность и целесообразность дальнейшего совершенствования законодательной базы и разработки механизмов реализации правовых норм с учетом мнения ведущих правоведов и научного сообщества в целом.

В-третьих, наименее затрагиваемыми областями государственно-конфессиональных отношений остаются проблемы преодоления экстремизма на религиозной почве; на сегодняшний день не дана адекватная оценка возможности религиозных объединений оказывать влияние на избирательный процесс; не предпринимается активных попыток окончательно установить понятийный аппарат юридического религиоведения;

В-четвертых, большинство научных трудов в области государственно-конфессиональных отношений ретроспективны. Они посвящены изучению истории вопроса, в лучшем случае — анализу существующей действительности. В то время как основная цель отечественной правовой мысли, с нашей точки зрения, должна заключаться в предложении адекватных сценариев развития государственно-церковного диалога, способствующего установлению в России сбалансированной системы государственно-конфессионального многообразия, учитывающей взаимные интересы всех ее элементов и ставящей во главу угла конституционный принцип светскости Российской Федерации.

Библиография

1 См.: Пчелинцев А. Актуальные проблемы свободы вероисповедания и деятельности религиозных объединений // Двадцать лет религиозной свободы в России / под ред. А. Малашенко и С. Филатова. — М., 2009. С. 90.

2 См.: Петюкова О.Н. Понятие и содержание государственно-конфессиональных правоотношений // История государства и права. 2011. № 7. С. 31.

3 См.: Мартынов Б.С. Правовое положение русской православной церкви и религиозных организаций в Российской Федерации // История государства и права. 2011. № 14. С. 41—45

4 См.: Тагиева Т. О свободе совести, правах человека и человеческом достоинстве. — Екатеринбург, 2008. С. 168—177.

5 См.: Агафонова А.А. Развитие концепции светского характера государства в проектах Конституции Российской Федерации (Конституционной комиссии и Конституционного совещания) // Конституционное и муниципальное право. 2009. № 7. С. 8—12.

6 Из нашего архива.

7 См.: Нисневич Ю. Светское государство: проблемы политико-правовой концептуализации // Двадцать лет религиозной свободы в России. С. 131—160.

8 Мусульманские праздники в Башкирии будут выходными днями, — постановил Верховный Суд России // URL: http://www.echo.msk.ru/news/841361-echo.html

9 См.: Верховский А. Границы секулярности государства в России: правовые нормы и споры об их интерпретации // URL: http://www.sova-center.ru/religion/publications/2007/06/d11148/

10 См.: Пчелинцев А. Указ. раб. С. 83—84.

11 См.: Бурьянов С. Свобода совести и светскость государства в Российской Федерации: теоретико-прикладное исследование за 2009 — начало 2010 года. — М., 2010.

12 См.: Со А.А. Конституционно-правовой режим равенства религиозных объединений перед законом: современные проблемы и пути решения // Конституционное и муниципальное право. 2011. № 9. С. 27.

13 См.: Понкин И.В. Правовые основы светскости государства и образования. — М., 2003. С. 158.

14 Там же. С. 153

15 См.: Карпушкин А.В. Конституционное право граждан на объединение как предмет совместного ведения Российской Федерации и ее субъектов (на примере религиозных объединений) // Адвокат. 2008. № 8.

16 См., например: Пчелинцев А. Какой должна быть государственная религиоведческая экспертиза // URL: http://www.sclj.ru/analytics/comment/detail.php?ELEMENT_ID=3431

17 Цит. по: Володина Н.В. Теоретические основы правового регулирования отношений государства и религиозных объединений (сравнительно-правовой анализ) // Юридический институт (Санкт-Петербург). — СПб., 2010.

18 Петюкова О.Н. Правовое содержание религиозной свободы в России: опыт, проблемы, тенденции // Государство и право. 2009. № 4. С. 22—28.

19 Там же.

20 Бурьянов С. Ксенофобия, нетерпимость и дискриминация по мотивам религии или убеждений в субъектах Российской Федерации: Специализированный информационно-аналитический доклад за 2006 — первую половину 2007 года. — М., 2007.

21 Там же. С. 12.

22 Там же. С. 17.

23 См.: Омарова З.А. Проблемы реализации права на свободу вероисповедания в Северо-Кавказском федеральном округе (на примере Республики Дагестан, Кабардино-Балкарской Республики, Республики Чечня) // Конституционное и муниципальное право. 2010. № 9. С. 24—27.

24 См.: Минченко Т.П. Региональные особенности реализации права на свободу совести (на примере Камчатки) // Религиоведение. 2009. № 1. С. 155—162.

25 См.: Верховский А., Сибирева О. Проблемы реализации свободы совести в России в 2010 году // URL: http://www.sova-center.ru/religion/publications/2011/03/d21260/

26 См., например: Лебедев С.Д., Реутов Н.Н. Образование и религия в современном российском обществе // URL: http://www.isras.ru/publications_bank/1225457673.pdf

27 См., например: Павлов А.А. Взаимодействие органов уголовно-исполнительной системы с религиозными организациями // Закон и право. 2009. № 5.

28 См., например: Слобожникова В.С. Правовые основы функционирования «религиозной» экономики в современной России // Известия высших учебных заведений. Правоведение. 2011. № 2. С. 62—70.

29 См., например: Чернега К.А. Передача Русской православной церкви зданий (строений, сооружений) Воскресенского Ново-Иерусалимского монастыря: некоторые правовые аспекты // Государство, религия, Церковь в России и за рубежом. 2009. № 52. С. 29—51.