Государственные интересы в международно-правовых взглядах Бисмарка

УДК 342:341 

Страницы в журнале: 163-166

В.Г. БАЕВ,

доктор юридических наук, профессор, завкафедрой конституционного права Тамбовского государственного университета им. Г.Р. Державина

Удивительно, сколь малое внимание уделяется в российской общественной науке Бисмарку и его государственно-правовой деятельности! В Германии на эту тему имеются тысячи публикаций, в современной России — всего две-три работы. Во времена СССР внешнеполитическая деятельность Бисмарка исследовалась А.С. Ерусалимским, в России вышла политическая биография от В.В. Чубинского, но на этом список ученых, изучающих деятельность Бисмарка, исчерпывается. Нечего и говорить, что российское юридическое сообщество не знакомо с политико-правовыми взглядами Бисмарка. Между тем от внимательного взгляда исследователя не может ускользнуть схожесть (повторяемость) процессов становления государственности Германии в XIX веке и в современной России рубежа XX—XXI вв. Следует отметить (в том числе возражая возможным адептам теории нелинейного и многовариантного развития мира), что повторения не просто часто встречаются, а вытекают из фундаментальных основ эволюции[1]. Этим в немалой степени объясняется актуальность и практическая значимость историко-правовых и сравнительно-правовых исследований деятельности Бисмарка по созданию единого германского государства.

Взгляды Бисмарка на межгосударственные отношения в значительной мере определялись структурой его правового мышления. Опираясь на свое лютеранское миропонимание, Бисмарк рассматривал государство как спасительную лодку в океане мирового хаоса; европейское противостояние в XIX веке, хорошо знакомое дипломату и будущему государственному деятелю, не свидетельствовало о скором наступлении мировой гармонии. Понимание этого превратило Бисмарка в сторонника абсолютного права государства на самоопределение.

Бисмарк был твердо убежден, что в мире господствует только один принцип — принцип борьбы за жизнь, за существование. Это убеждение легко аргументировалось, поскольку состояние борьбы изначально соответствовало напористой природе Бисмарка. Его христианская вера также отличалась боевой набожностью. Особенно наглядно бойцовский характер Бисмарка проявился в тяжелых фракционных сражениях последних лет его канцлерства. Картину каждодневной борьбы за жизнь он наблюдал и в природе. Выступая 1 апреля 1895 г. (в день своего рождения) перед представителями преподавательского корпуса немецких вузов, Бисмарк сказал: «…из борьбы складывается жизнь в целой природе, начиная от растений и кончая людьми»[2]. В студенческой аудитории Бисмарк повторил, что жизнь есть борьба и это заложено в ней самим Создателем. Наконец, можно вспомнить его слова, произнесенные в Версале после победы Пруссии над Францией: «Война суть естественное состояние человечества»[3].

Принцип борьбы за существование Бисмарк распространяет на жизнь целых народов и государств. Если человеческая жизнь состоит из эпизодов постоянной борьбы, то почему это не должно быть свойственно двусторонним отношениям политически независимых государств? Тем более что для урегулирования этих отношений отсутствует квалифицированный и наделенный полномочиями суд[4]. Подобная постановка вопроса нисколько не противоречила его основному представлению о мире как творении, пришедшем в упадок. В обращении к делегации немцев-австрийцев престарелый канцлер заявил, имея в виду смешение наций в Восточной Европе: «Провидение должно желать борьбы народов, иначе для него было бы слишком просто создать в целом мире или только в Европе одну-единственную нацию»[5]. Поскольку борьба государств за существование всегда носит вынужденный характер, Бисмарк предупреждал о необходимости вести ее, особенно если сталкиваются интересы равных по силе государств, с христианской доброжелательностью: эта мысль в проводимой им внешней политике, бесспорно, обладала действенной силой.

Опыт принципиальной невозможности упорядочить межгосударственную сферу отношений Бисмарк приобрел еще на заре своей политической карьеры. После неудавшейся в ходе революции 1848—1849 гг. попытки объединения Германии молодой депутат прусского ландтага пришел к идее «государственного эгоизма» как единственно здоровой основы большого государства с поправкой на «романтику» немецкого либерализма малых государств. Свой «эгоизм» Бисмарк противопоставлял политике «легитимных принципов», провозглашенной его другом Леопольдом фон Герлахом. В письме к последнему (20 февраля 1854 г.) Бисмарк решительно осудил так называемые сентиментальные союзы прошлой Пруссии (до его прихода на пост руководителя этой земли), по поводу которых он горько иронизировал: «Если речь идет о политике, осуществляемой из любезности или основанной только на всеобщем правосознании, то это не наш путь... “Чувственная политика” не панацея. Она — исключительно прусское своеобразие, от которого придется избавляться. Любое другое правительство соотносит масштаб своих действий с содержанием и характером своих интересов, под какими бы правовыми или чувственными дедукциями такая политика ни скрывалась»[6].

Бисмарк утверждал, что оптимальный результат, достигаемый в столкновении соперничающих интересов отдельных государств, напоминает очень неспокойный «порядок», лучше описываемый как разновидность баланса, как неустойчивое равновесие в мировом сообществе. Опорными конструкциями временной стабилизации служат межгосударственные договоры, придающие двусторонним отношениям правовое обрамление. Трактаты имеют формальный характер и не являются мерилом морали и справедливости, но в позитивном плане представляют собой существенные составные элементы права государств — «европейского права, созданного исключительно на основе европейских трактатов». Так, Бисмарк считал, что и Венский пакт 1815 года содержал много несправедливых статей в отношении князей и отдельных германских государств. Тем не менее он уже 50 лет составляет основу европейской системы государств[7].

Развивая мысль об истоках международного права перед правоведом Иоганном Каспаром Блунчли (приславшим ему в 1867 году свою монографию «Современное право народов цивилизованных государств»), Бисмарк повторял, что международное право не создано юристами, а состоит из договоров. Высказав признательность за подаренную книгу, Бисмарк отметил выдающуюся заслугу ученого в том, что он стремился придать основам современного международного права кодифицированный характер. В этой попытке, предпринятой по американскому образцу, он увидел единственный путь к тому, чтобы, используя найденные наукой правовые формы, вывести народы на дорогу международного сотрудничества и дать сигнал к поступательному сближению и выравниванию международного правосознания.

Межгосударственные договоры олицетворяли для практического политика Бисмарка, взявшего на себя ответственность за благосостояние своего отечества, юридический механизм защиты элементарных жизненных интересов государства. Наличие интересов, по мнению Бисмарка, — решающий фактор устойчивости и долгосрочности актов: «Международные договоры, — считал он, — никогда не смогут превратиться в прочные дамбы, способные противостоять всем национальным штормовым потокам. Даже написанное с абсолютной честностью слово не обладает достаточной силой, чтобы определять политику крупных государств, когда речь идет об их существовании. Жизненные интересы и отношения власти на международной арене выражены сильнее, чем вопросы права. Какой император или князь готов выступить перед народом и сказать: вы погибнете и я вместе с вами. Помочь вам я ничем не могу, я расписался в собственном бессилии»[8].

Поздний Бисмарк не оригинален. Уже Бисмарк ранний не признавал права во внешней политике, делая акцент лишь на соглашениях; недаром Фридрих II, преуспевший в надругательстве над правом, был его идеалом. Правда, в 1890-е годы престарелый канцлер выразился более определенно: «Внешнеполитические вопросы — вопросы не права, а силы. Они не решаются с помощью юридических или международно-правовых теорий. Но прежде чем приступать к их решению с помощью меча, лучше согласовать материальные интересы, чем застыть на договорах, статьях и параграфах»[9].

Бисмарк своеобразно толкует тему границ договорных обязательств. В одном месте своих мемуаров он объясняет прочность всех договоров между большими государствами тем, что они являются юридическим выражением борьбы этих государств за суверенитет. Ни одна большая нация не может положить свое существование на алтарь верности договорам, если будет вынуждена выбирать одно из двух. Формула ultra posse nemo obligator («никого нельзя обязать сверх его возможностей») не может быть лишена силы какой-либо статьей договора. Любой договор не в состоянии обеспечить силы и возможности для его исполнения, если в тексте такого договора не будет отражен собственный эгоистический интерес подписавшей его стороны.

Отсюда Бисмарк делает вывод, что «подвижный элемент» политического интереса и связанные с этим интересом гарантии безопасности образуют обязательную подкладку договоров, подписанных на длительную перспективу[10]. В этом духе была выдержана большая речь канцлера в рейхстаге (1888 г.), в которой он прославил немецко-австрийский трактат, отражавший обоюдные и долгосрочные интересы, — важнейший, по его мнению, признак международного договора. Иными словами, действительную пользу имеют только те союзы, благодаря которым обе стороны защищают свой собственный интерес[11]. В основе этого высказывания Бисмарка лежит мысль, согласно которой «ни одно большое государство не может на длительный период в противоречии с интересами собственного народа быть связанным текстом какого-либо договора». Оно в конечном счете будет вынуждено заявить: «Времена изменились. Я больше не могу соблюдать договоренности и обрекать свой народ на бедствия только потому, что связан условиями договора».

В таком же ключе Бисмарк объясняет в мемуарах появление Тройственного союза: «Международная политика — переменчивый элемент, в определенных обстоятельствах он выглядит достаточно прочно, но при изменении атмосферы в своем первоначальном состоянии распадается. Мысль, выраженная латинской фразой clausula rebus sic stantibus (букв. — оговорка о вещах, остающихся в том же положении; условие договора, подразумеваемое или прямо оговоренное, согласно которому договор остается в силе), принимается молча в межгосударственных соглашениях, обусловленных взаимной выгодой. Тройственный союз обеспечивал странам-участницам стратегическое положение, которого они добивались ввиду грозящих стране в момент заключения договора опасностей. Время от времени договор продлевался, но вечному союзу в отношениях между великими государствами место не заказано. И было бы не совсем разумно рассматривать его как прочную основу для всех случаев, при которых возможны изменения условий, потребностей и настроений, в рамках которых он был заключен. Договор имел значение стратегического пункта в европейской политике на момент подписания, но вряд ли он может считаться прочным фундаментом на случай какого-то изменения в будущем. Он не освобождает от необходимости быть всегда начеку».

Подобная позиция, как представляется, отрицает договорное право в межгосударственных отношениях. И действительно, наука международного права не может не признать наличие известного напряжения между формально-правовой обязанностью по договору и государственным интересом. Бисмарк тем самым не опровергает тезис об обязательной верности подписанному договору («договоры должны исполняться»). Он высказал эту мысль в уже упомянутой речи 1888 года, когда, хорошо продумав ее внешнеполитическое воздействие, поручился за сохранение Тройственного союза по меньшей мере на обозримое время. Построенный на «доверии», Тройственный союз обеспечивал общие интересы в мирном внутреннем развитии Германии. Стоит признать, что и на внешнеполитическом уровне заключение «доверительного» союза не порождает между его участниками большую зависимость, чем того требуют их национальные интересы. Что, кстати, и делает договоры предельно долгосрочными. Опыт истории доказывал Бисмарку, что с обязывающей силой союзного текста необходимо считаться даже в тех случаях, когда изменились условия, при которых договор был подписан. Когда обстоятельства ставят государство перед выбором войны или мира, трактовка текста ясного и глубокого договора не обходится без влияния дипломатии. Но даже авторитарные правительства не готовы отказаться от обязательств по договору, пока не наступил форс-мажор неотвратимых интересов, — в этом, по мысли Бисмарка, выражается внутреннее одобрение и признание обязывающей силы договоров. Граница обязывающей силы определяется не в каждом и любом изменении условий, а только в форс-мажорных обстоятельствах, причем Бисмарк имеет в виду не только вопросы обороны страны, но и националистические цели. Иначе говоря — когда под сомнение ставятся жизненные интересы государств. Заметим, что Бисмарк проводил различия между понятиями «вопросы интересов», «жизненные интересы» и «вопросы существования»[12].

На положении внутри системы международного права, регулирующего двусторонние отношения, отражается значительное различие между большими и малыми государствами. В высказываниях и рассуждениях Бисмарка часто встречаются понятия «больших» государств, великих империй. В частности, в разговоре с японской делегацией (1870-е годы) встречаем четко выраженную позицию в отношении представителей иной цивилизации: «Все государства мира ведут себя вежливо и дружелюбно. Но это внешнее, наносное. В реальности картина противоположная: сильные государства всегда оказывают давление на слабые, малое государство презирается большим. Право народов стремится сохранить правовой порядок между большими и малыми государствами. Большое государство может не разделять позицию малого государства, тем не менее, если оно (большое государство) выполняет требования международного права, можно предположить, что это ему выгодно. При отсутствии этой выгоды оно ничего не желает знать о международном праве и будет защищать свои притязания с помощью силы. Малому государству силой не удается достичь своей цели, поэтому оно должно вести себя в соответствии с предписаниями международного права. Понятно, что малое государство никогда не будет иметь преимуществ и не сможет защитить себя с помощью оружия. Присущие международно-правовому порядку ограничения государственного самосохранения всякий раз не срабатывают в отношении малых государств»[13]. Поэтому международное право имеет реальное значение только для больших государств.

В связи с этим обращает на себя внимание ранее сформулированное положение Бисмарка о том, что «право завоюет себе позицию в спорах европейских государств, где отсутствует компетентный суд, только с помощью штыка»[14]. Полагаем, именно этим внутренним импульсом, ориентированным на возвышение собственного государства до уровня великой державы, была продиктована деятельность Бисмарка во второй половине XIX века. Длительное время Пруссия была маленьким и слабым (в сравнении с другими европейскими нациями) государством и влачила жалкое существование. Защищая собственные права и суверенитет, Пруссия и Бисмарк приложили максимум усилий, чтобы встать на одну ступень с другими государствами.

Библиография

1 См.: Имянитов Н.С. Повторения при эволюциях // Философия и общество. 2009. № 3. С. 95.

2 Bismarck Otto von. Die gesammelten Werke. Bd. XIII. Berlin: Friedrichsruher Ausgabe, 1924—1935. S. 554—555.

3 Bismarck Otto von. Die gesammelten Werke. Bd. VII. S. 387.

4 См.: Bismarck Otto von. Die gesammelten Werke. Bd. XIII. S. 568.

5 Kober H. Studien zur Rechtsanschauung Bismarcks. Tubingen, 1961. S. 203.

6 Bismarck Otto von. Die gesammelten Werke. Bd. XIV/I. S. 465.

7 См.: Bismarck Otto von. Die gesammelten Werke. Bd. X. S. 202.

8 Eyck Erich. Bismarck. Leben und Werk. Bd. 1. — Berlin, 1941. S. 454.

9 Из разговора Бисмарка с редактором Хофманом в 1890-е годы в его поместье Фридрихсру // Bismarck Otto von. Die gesammelten Werke. Bd. IX. S. 397.

10 См.: Bismarck Otto von. Die gesammelten Werke. Bd. XIII. S. 326, 340.

11 См.: Bismarck Otto von. Die gesammelten Werke. Bd. VI. S. 279.

12 Например, в письме на имя принца Ройса от 26.02.1888 Бисмарк сообщал: «Наш Союз с Австрией служит двустороннему вопросу существования, в Болгарии и Турции речь идет о вопросе интересов». Цит. по: Kober H. Studien zur Rechtsanschauung Bismarcks. S. 209.

13 Kaufmann E. Das Wesen des Vоlkerrechts und die сlausula rebus sic stantibus. — Berlin, 1911. S. 115.

14 Bismarck Otto von. Die gesammelten Werke. Bd. Х. S. 208, 214.