Государственный суверенитет и глобализация: философия вызовов и перспектив

УДК 342:341
 
М.В. ШУГУРОВ,
доктор философских наук, профессор Саратовской государственной академии права
 
В  современную эпоху ни одна животрепещущая тема международной и национальной жизни не обходится без рассмотрения в аспекте глобализации. Содержание глобализации окончательно еще не определено в понятийном плане и вряд ли в ближайшее время преодолеет концептуально-смысловую множественность. Вместе с тем вполне очевидно, что глобализация побуждает формировать новую философию развития международно-правовой системы. Глобализация вносит коррективы в привычные очертания традиционных международно-правовых институтов, а также затрагивает межгосударственную подсистему международных отношений, создаваемую государствами, обладающими таким, как казалось до недавнего времени, незыблемым политико-правовым качеством, как суверенитет. 
 
Государственный суверенитет оказался тесно сопряжен с переходным характером современных мировых процессов[1].
Содержанием глобализации выступает беспрецедентная интеграция государств, негосударственных акторов в самых различных сферах международной жизни, а также установление предельно масштабных контактов между людьми и народами. Глобализация — это создание общего пространства многостороннего и многосферного сотрудничества (не только информационного или экономического, но и культурного, правового, политического, гуманитарного), строящегося на солидном международно-правовом основании. Одновременно глобализация сопряжена с универсализацией проблем, возникающих в указанных сферах, а также с универсализацией рисков и интенсификацией различных угроз, грозящих безопасности как отдельных государств, так и международного сообщества в целом. Вхождение каждого государства в открытые пространства транспарентного мира таит в себе различные возможности и преимущества (но не всегда только в своих интересах), а также и опасности.
Глобализация, перекраивающая все привычные национальные и международные институты, обладает ошеломляющим эффектом, выражающимся в возможной самопотерянности вовлеченных в нее акторов. Это требует поддержания своей государственной самостоятельности (суверенитета). Открытость в экономике, политике и других сферах не предполагает упразднения самостоятельности и обособленности, хотя по мере включения любого государства в глобализационные процессы опасность этого существенно возрастает, так как кажущиеся на первый взгляд незначительные моменты зависимости начинают усиливаться.  Речь идет не только о возрастании зависимости одних государств от других, но и о зависимости государств от международных структур, в которых, как хорошо известно, первую скрипку играют «архитекторы» глобализации — государства, которым развертывающаяся модель глобализации идет на пользу. Поскольку фундаментальным предназначением государства является обеспечение национальной безопасности и поддержание благосостояния нации, то в условиях глобализации это вряд ли достижимо на путях суверенного выбора самоизоляции, демонстрируемой КНДР.
Эффективность решения возникающих проблем и нейтрализации угроз во многом зависит от совершенствования международно-правовых инструментов. Современный научный анализ далек от того, чтобы воспринимать глобализацию как совершенно неконтролируемый процесс, хотя степень управляемости и контролируемости в современном мире значительно снижается. В этом контексте глобализацию можно представить в качестве целой серии различных вызовов, адресованных не только национальному, но и международному праву, его принципам и институтам. В первую очередь на вызовы глобализации приходится отвечать государствам, несмотря на возрастание значимости негосударственных акторов международных отношений. Государства, в условиях пока что сохраняющейся, но находящейся в состоянии трансформации вестфальской системы международных отношений, остаются основными субъектами международного права. Вместе с тем именно глобализация и происходящие в ее рамках экономические, политические, правовые процессы не только порождают целую серию вызовов различным атрибутам государства, но и подчас ставят под сомнение само существование государства, равно как и государственности, в качестве традиционного института национальной и международной жизни.
Актуализация проблемы государственного суверенитета связана с тем, что в условиях современного мирового развития государства, будучи длительное время едва ли не единственными субъектами международного права, оказались в окружении различных образований, которые активно стали набирать качество суверенной самости и занимать в перечне субъектов международного права ниши второго и третьего плана. Пролиферация субъектов международного права, или акторов международно-правовой системы (как принято говорить в западной международно-правовой литературе), пошла по пути формирования новой иерархии. В доктрине данная иерархия концептуализируется порой прямо противоположным образом. Одни авторы уравнивают в правах государства и международные организации, другие выступают сторонниками наделения транснациональных корпораций (ТНК) качествами международной правосубъектности, третьи (радикальные «антисуверенитисты») вообще исключают государства из международно-правовой системы или же минимизируют их роль. На уровень субъектов международного права начинают выходить внутренние регионы, что в последнее время подвергается пристальному анализу[2].
Значительным событием в рамках международно-правовой системы стало признание за личностью отдельных свойств международной правосубъектности. Однако в доктрине не обошлось без крайностей. Основываясь на традициях радикального индивидуализма, J.E. Nijman выдвинул идею о том, что индивид — это правовая личность par excellence в международном праве, тогда как государства являются вторичными субъектами, на которые возложены обязанности по обеспечению прав индивидов[3]. Данная идея граничит с представлением о государстве как производном (дериватном) и сугубо функциональном акторе международной системы. Сказанное означает, что в настоящее время происходит ревизия (или, как говорят западные юристы-международники, — деконструкция) традиционной государственно-центричной модели международного права и, соответственно, государственно-центричной системы его субъектов.
Выстраивание оптимального соотношения личного, народного и государственного суверенитетов, а также включение в сеть взаимодействий иных субъектов международного права — одна из сложнейших проблем современного международно-правового развития, решение которой приоткрывает новые перспективы цивилизационной эволюции. Сюда следует отнести и констатацию другого направления коррекции государственного суверенитета: государство вынуждено определяться с характером своего суверенитета не только перед лицом складывания так называемого глобального гражданского общества, но и перед лицом суверенизации ТНК, привносящих элементы транснациональности, а также перед лицом межгосударственных союзов, привносящих элементы наднациональности.
Все более заметным становится назидательный тон международных структур и институтов. Современное суверенное государство не игнорирует рекомендации, например, Международного валютного фонда (МВФ), но быть простым исполнителем этих рекомендаций оно не может и не должно. Однако не все государства прислушиваются к данным рекомендациям, некоторые государства в процессе принятия решений исходят из своих национальных интересов. Опыт прямого исполнения, например, государствами Африки рекомендаций Международного банка реконструкции и развития (МБРР) привел к сложным экономическим последствиям и обострил ситуацию с правами человека в социально-экономической сфере. Негативные последствия были порождены и навязанной со стороны МВФ модели нерегулируемого государством свободного рынка в странах Латинской Америки, Африки, Юго-Восточной Азии и Восточной Европы.
Положение государства-корпорации в современных условиях подчас характеризуется как упадок, проявляющийся в неспособности осуществлять взятые на себя обязательства по поддержанию правопорядка, защите от внешних угроз и обеспечению населения «социальными благами». Таков лейтмотив недавно вышедшей книги М. ван Кревельда[4]. Действительно, государства не всегда справляются со своими обязательствами, причем как внешними, так и внутренними. Однако это предмет критики, а не отрицания государства как такового. Поэтому идея «ослабевающего» государства является достаточно проблематичной.
Отнюдь не к слабеющим, а к активно действующим государствам обращены Статьи об ответственности государств за международно-противоправные деяния, разработанные Комиссией международного права и в 2001 году принятые Генеральной Ассамблеей ООН. Вполне очевидно, что государства, обладающие ныне единой, но одновременно и раздельной ответственностью, выполняют функции, которые вместо них никто выполнить не в силах (например, обеспечение и защита прав человека). Международные и наднациональные институты не всегда демонстрируют свою эффективность, которую от них ожидают. Поэтому, как нам думается, предстоящая трансформация мира не может быть чрезмерно радикальной и не приведет к миру без государств.
Глобализация открывает новые возможности не только для сохранения государства, но и для его развития в обновленных формах, в том числе в обновленных формах суверенитета. Как точно отмечает В.Д. Зорькин, критика системы суверенных государств имеет под собой объективные основы. «Но от этого не утрачивается, а, напротив, возрастает значение суверенитета как системообразующего принципа современной демократии и правопорядка. Каждый раз, на каждом новом историческом этапе этот принцип приходит в новом обличье»[5]. Вполне очевидно, что реализация либо негативных тенденций, либо позитивных перспектив зависит во многом от позиции государств, от их способности перейти к новой парадигме государственного суверенитета, тесно связанной с новыми представлениями о международном порядке, международном праве, мировом сообществе.
Наделение глобализации «демоническими» чертами — это следствие инерционности восприятия, которое препятствует формированию качеств субъекта глобализации. Претворение субъектных качеств, выражающихся в оптимальном моделировании глобализационных процессов, требует мобильности восприятия и поведения, умения вовремя, а еще лучше — опережающим образом адаптироваться к предельно масштабной окружающей среде с тем, чтобы адаптировать ее к себе. На статус субъектов глобализационных процессов удачно претендуют такие локомотивы глобализации, как ТНК. Локомотивами выступают и некоторые государства, которые моделируют процессы международной интеграции под углом зрения обеспечения своих национальных интересов в ущерб всему остальному — инерционному — миру, задавая при этом направления деятельности соответствующих международных организаций. На отдельных примерах использования некоторыми государствами глобализационных процессов в своих национальных интересах можно видеть, что государство и глобализация не являются несовместимыми величинами.
Модель «односторонней» глобализации связана не с ослаблением, а с возрастанием международной напряженности и уводит в сторону от реализации заявленной стратегии безопасного мира и устойчивого развития. Одновременно, по мысли современных аналитиков, глобализация конца XX — начала XXI века, являясь продолжением глобализационно-интеграционных процессов XIX—XX вв., не привносит ничего радикально нового и лишь усугубляет мировые проблемы. Поэтому назрела необходимость фундаментальных политических и идеологических изменений[6]. На наш вз