Гражданская правосубъектность как научно-правовая категория: соотношение со смежными цивилистическими понятиями

А.В. БАРКОВ,
кандидат юридических наук, доцент  (Коломенский государственный педагогический институт)
 
В  научной литературе неоднократно отмечалось, что правосубъектность является одной из ключевых, методологических категорий науки гражданского права, характеризующих правовое положение субъекта гражданских правоотношений и определяющих социально-правовую возможность субъекта быть участником этих отношений. Активная самостоятельная деятельность субъекта в гражданском обороте возможна лишь при наличии у него всех слагаемых правосубъектности. 
 
По мнению О.А. Красавчикова, «в зависимости от того, насколько адекватно данная научная категория отражает реальные общественные отношения и их правовые формы, насколько она внутренне теоретически богата, настолько она с большим или меньшим успехом может быть использована в качестве одного из инструментов в познавательной деятельности науки гражданского права»[1].
Проблема гражданской правосубъектности не «является белым пятном на карте юридической науки»[2], мало кто из ученых не касался проблем субъектов гражданского права. Однако следует признать, что, несмотря на активные монографические исследования гражданской правосубъектности, среди ученых нет единства взглядов на эту проблему. В настоящее время дискуссионными остаются такие принципиальные вопросы, как понятие, содержание и основные элементы правосубъектности; соотношение между категорией «правосубъектность» и смежными правовыми понятиями — «правоспособность», «дееспособность», «субъект права», «правовое положение», «правовой статус» и другие, не менее значимые вопросы, что обусловливает актуальность темы исследования.
Несмотря на то, что «бессубъектного правового регулирования не бывает»[3], трудности при исследовании категории «правосубъектность» связываются прежде всего с тем, что в российском законодательстве отсутствует легальное определение правосубъектности. Однако международные правовые акты такое понятие содержат. Так, в ст. 6 Всеобщей декларации прав человека 1948 года и ст. 16 Международного пакта о гражданских и политических правах 1966 года записано, что «каждый человек, где бы он ни находился, имеет право на признание его правосубъектности». Также термин «правосубъектность» используется в ст. 1 Гражданского кодекса Квебека: «Каждый человек обладает правосубъектностью и в полном объеме пользуется гражданскими правами»[4].
Н.С. Малеин отмечает, что «быть субъектом права — значит обладать правосубъектностью, оба эти понятия отражают одно и то же качество индивида»[5]. В то же время среди ученых существует мнение, что «лучше бы вообще не вводить категорию правосубъектности, поскольку это усложняет и без того сложные вопросы и ведет к новым излишним спорам и дискуссиям»[6]. С подобной позицией нельзя согласиться, поскольку сегодня общепризнанно, что правосубъектность выступает в качестве первоосновы формирования категориального аппарата при анализе гражданско-правового положения субъекта права, и отрицание этого факта может привести к принципиальной невозможности такого анализа[7].
Вместе с тем нет основания утверждать, что «гражданская правосубъектность» в ее широком понимании совпадает с понятием «субъект права» или, точнее, «субъект гражданского права»[8]. Рассматривая правосубъектность как признание лица участником правоотношений, Е.А. Флейшиц отмечала, что способность становиться субъектом гражданских прав и обязанностей есть не синоним правосубъектности, а следствие ее или один из ее атрибутов[9]. В данном случае более убедительно выглядит позиция авторов, считающих, что правосубъектность на абстрактном уровне можно рассматривать только как сущностное содержание категории «субъект права», а не как тождественное с ним понятие[10].
В научной литературе в характеристике содержания правосубъектности отмечается многообразие подходов, раскрываемое, как правило, путем соотношения данной категории со смежными правовыми понятиями, такими как «правоспособность», «дееспособность» и «правовой статус». В общей характеристике понятия и содержания правосубъектности выделяется несколько важных направлений, каждое из которых можно классифицировать по следующим основаниям:
1) полное отождествление понятий правосубъектности и правоспособности;
2) представление правосубъектности как единства правоспособности и дееспособности (праводееспособность);
3) отождествление правосубъектности с правовым статусом;
4) трактовка правосубъектности в качестве обобщающего понятия, состоящего из двух элементов: правоспособности и дееспособности.
Отождествление понятий правосубъектности и правоспособности можно найти у Н.Г. Александрова, А.В. Венедиктова, Ю.К. Толстого, Д.М. Чечота[11] и других авторов[12]. Так, например, Ю.К. Толстой отмечал, что для разграничения понятий правосубъектности и правоспособности нет ни теоретических, ни практических оснований. С его точки зрения, «правоспособность можно определить как способность быть субъектом прав и обязанностей, правосубъектность — как способность иметь те же самые права и обязанности»[13]. Однако считается, что наибольший вклад в теоретическое обоснование первой научной позиции отождествления правосубъектности и правоспособности внес С.Н. Братусь. По его мнению, «правоспособность и правосубъектность — равнозначные понятия, ибо правоспособность — это право быть субъектом прав и обязанностей»[14].
Второй из названных подходов наиболее отчетливо прослеживался в научных исследованиях С.С. Алексеева, Н.В. Витрука, О.А. Красавчикова и некоторых других авторов. Ученые высказывали мнение, что правосубъектность представляет собой единство правоспособности и дееспособности[15]. Сторонники этого взгляда для характеристики правосубъектности употребляли понятие «праводееспособность»[16]. По мнению О.А. Красавчикова, правосубъектность — «это единство права и дееспособности. Это праводееспособность»[17]. Но при этом не учитывалось, что гражданское право признает субъектами права (т. е. правосубъектными) всех граждан, в том числе и недееспособных. Следовательно, как справедливо полагает Е.А. Суханов, в таких случаях нет единства правоспособности и дееспособности, но наличие свойств субъекта права бесспорно[18].
Согласно третьему подходу, содержание правосубъектности должно быть расширено. По мнению ряда ученых, правосубъектность включает в себя не только правоспособность или праводееспособность, но и права и обязанности, непосредственно вытекающие из действия законов (например, конституционные права граждан). При такой трактовке правосубъектность отождествляется с понятием статуса гражданина. Среди авторов, стоящих на этой позиции, отметим Б.К. Бегичева, Г.В. Мальцева, А.В. Мицкевича[19] и некоторых других исследователей[20].
Наиболее четко позиция отождествления правосубъектности с правовым статусом субъекта права обоснована P.O. Халфиной. По ее мнению, понятие правосубъектности включает в себя те образующие правовой статус нормы, которые дают возможность участия в правоотношении. Правосубъектность представляет собой общую предпосылку участия граждан и организации в правоотношениях[21]. Р.О. Халфина считает, что необходимо выделить термин «правовой статус» для общей характеристики положения гражданина и организации в обществе. Элементом правового статуса является правосубъектность, т. е. возможность выступать в качестве субъекта прав и обязанностей в различных областях общественных отношений. Необходимо также иметь в виду, что лицо, вступая в правоотношение, реализует возможности, созданные его правовым статусом[22].
В научной литературе предложены и некоторые другие варианты осмысления содержания правосубъектности, соотношения между данной категорией и понятиями правового статуса и правового положения лица. Одним из вариантов является взгляд на правовой статус гражданина как на элемент, определяющий содержание его правосубъектности[23]. Видимо, такой подход объясняется тем, что в данном случае анализу подвергается соотношение не между правовым статусом и правосубъектностью, а между правовым статусом и правоспособностью лица[24].
Ряд авторов, наоборот, в число элементов правового статуса включают гражданскую правосубъектность[25]. Например, Д.А. Медведев предлагает вместо «нечеткого понятия “общая правосубъектность”» использовать категорию «правовой статус» как совокупность «отраслевых правосубъектностей»[26]. Другие предлагают в правовой статус субъекта права включить правосубъектность наряду с правоспособностью и дееспособностью[27]. Вместе с тем представляется, что правосубъектность и правовой статус — это различные понятия, являющиеся элементами правового положения лица и несоотносимые между собой в различных комбинациях в качестве элементов, определяющих содержание друг друга.
С.А. Комаров, решая проблемы соотношения между категориями «правосубъектность», «правовой статус» и «правовое положение», вводит в научную терминологию категорию «политико-правовое состояние личности». В содержание этой категории, по его мнению, входят следующие основные компоненты:
— принципы функционирования личности в политической системе;
— гражданское состояние личности;
— правовое положение личности, включающее в себя:
а) правосубъектность;
б) правовой статус личности (права, свободы, обязанности) — основной стержневой элемент (ядро правового положения);
в) юридические гарантии[28].
С нашей точки зрения, такой подход имеет свои положительные стороны. Во-первых, позволяет четко определить место правосубъектности в той или иной правовой категории и во всей системе понятий, установить соподчиненность понятий, взаимосвязь и взаимозависимость. Во-вторых, дает возможность выделить основное звено, отражающее самую суть рассматриваемой проблемы, ее существенные качества.
По мнению С.А. Комарова, правосубъектность не является элементом правового статуса личности, но как некое общее состояние находится в определенной зависимости от него. Правосубъектность, будучи основанием пользования правами, свободами и обязанностями, объясняет процесс реализации прав, свобод и обязанностей личности. С.А. Комаров считает, что правосубъектность в отрыве от правового статуса не существует, при этом их связь носит конкретизированный (отраслевой) характер[29].
В процессе анализа связи правосубъектности с правовым статусом и зависимости правосубъектности от правового статуса личности приходим к выводу, что следует согласиться с авторами, отмечающими самостоятельное содержание правосубъектности, не сводя ее к совокупности прав и обязанностей[30].
Таким образом, правосубъектность — это обобщенное выражение тех общих возможностей, которые конкретизируются в точно определенных возможностях. Гражданская правосубъектность наделяет всех субъектов равными, однопорядковыми правовыми возможностями, хотя и различающимися в ряде случаев конкретным содержанием. Правовые возможности, составляющие содержание правосубъектности, внутренне дифференцируются по функциональной роли на группы, каждая из которых имеет свои правовые формы.
Сегодня наиболее аргументированной, общепризнанной и разделяемой представляется позиция ученых, трактующих правосубъектность в качестве обобщающего понятия, включающего в свое содержание два взаимосвязанных элемента: правоспособность и дееспособность. Эта позиция была разработана и обоснована О.С. Иоффе и А.И. Пергамент.
По мнению О.С. Иоффе, лишь два общественных юридических качества — правоспособность и дееспособность — могут составлять ту категорию, которую принято именовать правосубъектностью[31]. Критикуя представителей первого научного направления, О.С. Иоффе отмечал, что тезис о тождестве правосубъектности и правоспособности не выдерживает ни научного, ни практического испытания. Дееспособность и правоспособность составляют одно из проявлений правосубъектности, и «если отождествлять правосубъектность с правоспособностью, то для дееспособности вообще не останется сколько-нибудь определенного места в общей системе правовых явлений»[32]. Исключив из содержания правосубъектности дееспособность, «пришлось бы отказать в гражданской правосубъектности малолетним, душевно больным и слабоумным, а несовершеннолетние, алкоголики и наркоманы считались бы субъектами права только в силу закрепленной законом их частичной или ограниченной дееспособности»[33].
Аналогичной позиции придерживается А.И. Пергамент. Делая акцент на неравнозначности понятий правосубъектности и правоспособности, она указывает, что правосубъектность раскрывается в двух гражданских категориях — правоспособности и дееспособности. По ее мнению, правоспособность раскрывает лишь статику, а правосубъектность не только статику, но и динамику возможного участия данного субъекта в тех или других правоотношениях[34].
Позднее О.А. Красавчиков, рассматривая правосубъектность как праводееспособность, пересмотрел свою позицию и пришел к выводу, что правосубъектность с точки зрения своего юридического содержания, своей юридической сущности представляет собой социально-правовую способность, т. е. юридическое качество лица, способность иметь гражданские права и нести соответствующие обязанности (правоспособность), способность создавать их для себя своими действиями (дееспособность)[35].
В настоящее время среди представителей этого направления следует отметить таких ученых, как Н.В. Козлова[36], И.А. Михайлова[37], А.А. Молчанов[38], Г.Ф. Ручкина[39], А.А. Слугин[40], Е.А. Суханов, и многих других[41].
По нашему мнению, следует обратить внимание на позицию Г.Ф. Ручкиной, которая так же, как и вышеназванные авторы, отстаивает точку зрения, что правоспособность и дееспособность являются предпосылками и составными частями гражданской правосубъектности лица. По ее мнению, правосубъектность — это юридическая способность быть субъектом правовых отношений, общая предпосылка к правообладанию. Любой участник правоотношений правосубъектен в силу возникновения обязанностей и того, что государство наделяет его юридическими способностями для реализации присущих данному лицу прав. Правосубъектность юридически фиксирует границы правовых способностей лица и в то же время выступает в качестве общей предпосылки участия лиц в определенных правоотношениях.
Мы согласны с мнением исследователя, что субъекту недостаточно обладания гражданской правосубъектностью для того, чтобы иметь конкретные субъективные гражданские права и нести обязанности. Правосубъектность является важной предпосылкой обладания субъективными правами, для возникновения которых необходим юридический факт, влекущий на основе правосубъектности возникновение конкретного субъективного права. Г.Ф. Ручкина делает вывод, что правосубъектность есть социально-юридическое свойство лица, состоящее в государственном признании за ним, в соответствии с потребностями общественного развития, возможности участия в правоотношениях в роли носителя прав и обязанностей[42].
Таким образом, поддерживая позицию четвертого направления, следует признать, что правосубъектность надо понимать не как набор качеств, которыми должны обладать субъекты гражданского права в целом, а как признак, которым легально наделяется субъект для признания его участником гражданских правоотношений. По своей сути, правосубъектность представляет собой право, обеспеченное государством материальными и юридическими гарантиями, а наделение субъекта правосубъектностью есть следствие существования связи субъекта и государства.
Любопытна, но небесспорна точка зрения С.О. Лозовской, одного из современных исследователей правосубъектности в российском гражданском праве, полагающей, что содержание правосубъектности физических и юридических лиц отличается. По ее мнению, «правосубъектность физических лиц в качестве составных элементов включает в себя правоспособность и дееспособность. Что касается юридических лиц и публично-правовых образований, то в данном случае дееспособность не входит в содержание их правосубъектности. Применительно к юридическим лицам и публично-правовым образованиям понятие дееспособности тождественно понятию правоспособности»[43].
Проблема дееспособности юридического лица неоднократно становилась предметом научных дискуссий. Сторонники теории фикции придерживаются точки зрения, отрицающей наличие реальной воли у юридического лица и, как следствие, сомневаются в наличии у него дееспособности, которая в цивилистике тесно связывается с наличием воли. Так, например, в странах англо-американского права, где до недавнего времени господствовала теория фикции, была распространена доктрина, что юридическое лицо, как искусственный субъект, является недееспособным[44].
Однако сторонники теории реального субъекта, напротив, убеждены, что юридическое лицо может формировать и выражать волю во- вне. По мнению Б.Б. Черепахина, все теории юридического лица сходятся на признании того положения, что личным субстратом всякого юридического лица являются живые люди, находящиеся между собой в определенных отношениях[45]. Будучи субъектом права, считает С.Н. Братусь, юридическое лицо способно формировать и изъявлять волю, составляющую необходимую предпосылку механизма действия права[46]. Следовательно, полагает Е.А. Суханов, будучи волеспособным субъектом, юридическое лицо обладает дееспособностью[47]. Таким образом, позиция С.О. Лозовской, отрицающей дееспособность юридического лица, представляется не достаточно убедительной.
В настоящее время законодательство и практика большинства зарубежных стран легально признает дееспособность юридического лица[48], однако в российском гражданском законодательстве по отношению к юридическим лицам прямо указывается лишь на их правоспособность (ст. 49 ГК РФ). Причины упрощенной формулировки статьи, по мнению ряда авторов, заключаются в следующем. Во-первых, некоторые цивилисты ставят знак равенства между правосубъектностью и правоспособностью. Во-вторых, по общему правилу, правоспособность и дееспособность юридического лица возникают одновременно (с возникновением самого юридического лица) и прекращаются, как правило, тоже одновременно (с прекращением деятельности юридического лица). В силу этой причины понятие дееспособности применительно к юридическим лицам лишено практического смысла. Поэтому в законодательстве оно не применяется, а говорится лишь о правоспособности юридического лица[49].
Вместе с тем Гражданский кодекс РФ указывает на способность юридических лиц нести ответственность за гражданские правонарушения (ст. 56), т. е. на деликтоспособность юридического лица, которую в юридической литературе признают составляющим элементом в содержании дееспособности субъекта права. Таким образом, российское гражданское законодательство (если не прямо, то косвенно) также признает дееспособность юридического лица. Тем не менее российский законодатель не дает легального определения правосубъектности лиц, что также требует исправления.
Однако, по нашему мнению, главная причина не в законодателе, а в том, что среди ученых, несмотря на многолетние дискуссии, единства по этому вопросу не достигнуто. Бесспорным признается лишь то, что правосубъектность неразрывно связана с субъектом права и что без субъекта права не может осуществляться правовое регулирование общественных отношений, что обусловливает необходимость дальнейшего, более глубокого изучения категории правосубъектности как эффективного средства правового регулирования.
 
Библиография
1 Красавчиков О.А. Гражданская правосубъектность как правовая форма // Категории науки гражданского права: Избранные труды: В 2 т. Т. 2. — М., 2005. С. 30.
2 Там же.
3 Советское гражданское право. Субъекты гражданского права / Под ред. С.Н. Братуся. — М., 1984. С. 5, 11.
4 Гражданское и торговое право зарубежных стран: Учеб. пособие / Под общ. ред. В.В. Безбаха, В.К. Пучинского. — М., 2004. С. 93.
5 Малеин Н.С. Гражданский закон и права личности в СССР. — М., 1981. С. 83.
6 Матузов Н.И. Субъективные права граждан СССР. — Саратов, 1966. С. 84.
7 См.: Михайлова И.А. Основные проблемы гражданской правосубъектности физических лиц: Моногр. — Рязань, 2005. С. 5.
8 См.: Лозовская С.О. Правосубъектность в гражданском праве: Дис. … канд. юрид. наук. — М., 2001. С. 30.
9 См.: Флейшиц Е.А. Соотношение правоспособности и субъективных прав // Вопросы общей теории советского права. — М., 1960. С. 267.
10 См.: Михайлова И.А. Указ. соч. С. 6.
11 См.: Александров Н.Г. Законность и правоотношения в советском обществе. — М., 1955. С. 134—135; Венедиктов А.В. Органы управления государственной собственностью // Советское государство и право. 1940. № 5—6. С. 35; Толстой Ю.К. К теории правоотношения. — Л., 1959. С. 10—11; Чечот Д.М. Субъективное право и формы его защиты. — М., 1968. С. 11.
12 См.: Советское гражданское право. Часть первая / Под общ. ред. В.Ф. Маслова и А.А. Пушкина. — К., 1983. С. 104.
13 Толстой Ю.К. Указ. соч. С. 11.
14 Братусь С.Н. Субъекты гражданского права. — М., 1950. С. 6.
15 См.: Витрук Н.В. Основы теории правового положения личности в социалистическом обществе. — М., 1979. С. 89.
16 См.: Алексеев С.С. Общая теория права. — М., 1982. С. 139.
17 Красавчиков О.А. Социальное содержание правоспособности советских граждан // Правоведение. 1960. № 1. С. 13.
18 См.: Гражданское право: Учеб.: В 2 т. Т. 1 / Отв. ред. проф. Е.А. Суханов. — М., 2000. С. 124—125.
19 См.: Бегичев Б.К. Трудовая правоспособность советских граждан. — М., 1972. С. 64,74; Мальцев Г.В. Социалистическое право и свобода личности. — М., 1969; Мицкевич А.В. Субъекты советского права. — М., 1962. С. 30.
20 См.: Зинченко С., Лапач В., Газарьян Б. Парадоксы правосубъектности предприятий // Хозяйство и право. 1995. № 1. С. 80.
21 См.: Халфина P.O. Общее учение о правоотношении. — М., 1974. С. 119—120.
22 См. там же. С. 123—127.
23 См.: Шапакидзе И.Д. Правовые проблемы дееспособности граждан в советском гражданском праве: Дис. … канд. юрид. наук. — Тбилиси, 1986. С. 10.
24 См.: Явич Л.С. Общая теория права. — Л., 1976. С. 194.
25 См.: Юрьев С.С. Правовой статус общественных объединений: Дис. … канд. юрид. наук. — М., 1995. С. 69; Михайлова И.А. Указ. соч. С. 21.
26 См.: Медведев Д.А. Проблемы реализации гражданской правосубъектности государственного предприятия: Дис. … канд. юрид. наук. — Л., 1990. С. 13.
27 См.: Теория государства и права: Учеб. / Под ред. М.Н. Марченко. — М., 2001. С. 534.
28 См.: Комаров С. А. Общая теория государства и права: Учеб. — СПб., 2001. С. 118.
29 См. там же. С. 124—125.
30 См.: Веберс Я.Р. Правосубъектность граждан в советском гражданском и семейном праве. — Рига, 1976. С. 25—26; Матузов Н.И. Личность. Права. Демократия. — Саратов, 1972. С. 147—173.
31 См.: Иоффе О.С. Спорные вопросы учения о правоотношении // Очерки по гражданскому праву. — Л., 1957. С. 55—56.
32 Он же. Избранные труды по гражданскому праву: Из истории цивилистической мысли. Гражданское правоотношение. Критика теории «хозяйственного права». — М., 2000. С. 287.
33 Там же. С. 286.
34 См.: Пергамент А.И. К вопросу о правовом положении несовершеннолетних // Учен. зап. ВИОН. Вып. 3. 1955. С. 4.
35 См.: Красавчиков О.А. Гражданская правосубъектность как правовая форма. С. 32.
36 См.: Козлова Н.В. Правосубъектность юридического лица по российскому гражданскому праву: Дис. … д-ра юрид. наук. — М., 2004.
37 См.: Михайлова И.А. Указ. соч.
38 См.: Молчанов А.А. Гражданская правосубъектность коммерческих организаций: Дис. … д-ра юрид. наук. — СПб., 2002.
39 См.: Ручкина Г.Ф. Гражданская правосубъектность органов внутренних дел Российской Федерации (организационно-правовые аспекты): Дис. … канд. юрид. наук. — М., 1997.
40 См.: Слугин А.А. Гражданская правосубъектность юридических лиц: Дис. … канд. юрид. наук. — Рязань, 2003.
41 См.: Гражданское право / Под ред. А.П. Сергеева  и Ю.К. Толстого. — М., 1999. С. 89; Гражданское право: Учеб. для вузов. Часть первая / Под общ. ред. Т.И. Илларионовой. — М., 2001. С. 58; Гражданское право: Учеб.: В 2 т. Т. 1 / Отв. ред. проф. Е.А. Суханов. — М., 2000. С. 12—125.
42 См.: Ручкина Г. Ф. Указ. раб. С. 21.
43 Лозовская С.О. Указ. раб. С. 47.
44 См.: Козлова Н.В. Правосубъектность юридического лица. — М., 2005. С. 36.
45 См.: Черепахин Б.Б. Волеобразование и волеизъявление юридического лица // Правоведение. 1958. № 2. С. 43.
46 См.: Братусь С.Н. Юридические лица в советском гражданском праве. — М., 1947. С. 46.
47 См.: Гражданское право: Учеб.: В 2 т. Т. 1 / Отв. ред. проф. Е.А. Суханов. С. 189.
48 См.: Козлова Н.В. Указ. соч. С. 36.
49 См.: Гражданское право России. Учеб.: Ч. 1 / Под ред. З.И. Цыбуленко. — М., 2000. С. 73.