Гражданское общество как социальная система: теоретико-правовые аспекты взаимодействия с государством

УДК 342.7

Страницы в журнале: 43-47 

Л.Ю. ГРУДЦЫНА,

доктор юридических наук, доцент, профессор Финансового университета при Правительстве РФ e-mail: ludmilagr@mail.ru

С.М. ПЕТРОВ,

доктор юридических наук, профессор Финансового университета при Правительстве РФ e-mail: semen-petrov54@yandex.ru

Государство обеспечивает существование гражданского общества. Если не будет силы и государственной воли (принуждения) в определенных вопросах общественной жизни,  в социуме не будет стабильности. Не в последнюю очередь это касается гражданского общества — саморегулируемой системы, нуждающейся в постоянном контроле со стороны государства.

Ключевые слова: государство, гражданское общество, права человека, семья, частный интерес, правопорядок, демократия, экономический кризис, народ, нация, население.

Civil society as social system: theoretical-legal aspects of interaction with the state

Grudtsina L., Petrov S.

The state shall ensure the existence of civil society. If there is no power and the state will (coercion) in certain areas of public life, society will not be stable. Not in the last instance it concerns a civil society — the self-adjustable system needing constant control from the state.

Keywords: the state, a civil society, human rights, a family, private interest, the law and order, democracy, an economic crisis, the people, the nation, the population.

Основным компонентом любой социальной системы всегда выступает человек как социальное существо. Как верно писал В.Г. Афанасьев, человек — это последний в известном смысле слова элементарный носитель социального системного качества. В то же время, будучи компонентом любой социальной системы, воплощением ее сущности, человек есть лишь часть социальной системы. Только будучи включенным в определенную общественную систему, индивид обретает свою социальную сущность[1].

Действительно, опираясь на эту научную теорию, применительно к рассматриваемой проблеме можно сделать следующий важный вывод: если человек является компонентом (элементом) социальной системы, то его нахождение в ней предполагает выполнение определенных функций в этой системе, которые, во-первых, структурно связывают его с системой, во-вторых, меняют саму систему. Таким образом, и человек в отдельности, и сама система в целом развиваются, обретая новые качества. Чем интенсивнее развитие конкретного человека в его взаимодействии с другими людьми (элементами системы), тем быстрее будет совершенствоваться сама система[2].

Самоорганизация граждан и наличие неконтролируемых государством сфер так называемой гражданской активности (повторим, что в этом случае государство делает определенные волевые усилия по самоограничению собственной власти во имя полноценного развития всей системы) — важный симптом благополучной эволюции всей системы, сравнимым с наличием иммунитета в организме. Иными словами, чем больше возможностей предоставляет государство как управляющий субъект, являющийся частью системы (государство—общество), управляемому объекту (гражданскому обществу) в сфере самоидентификации и самоорганизации, тем меньше риск «заболевания» всей структуры как единого организма, части которого могут влиять друг на друга. Именно государство в данном случае может являться как рычагом, так и тормозом всего процесса. В современной России это особенно актуально, ведь политическое устройство, как верно отметил Р.Г. Абдулатипов, — это один из элементов отражения социального опыта народов страны и культурного, цивилизованного устройства форм их развития и взаимодействия[3].

Гражданское общество нельзя трактовать как антитезу государству, ибо гражданское общество и государство — это теснейшим образом объективно связанные и взаимозависимые социальные и политико-правовые явления, своего рода тандем, где ведущая роль в идеале должна принадлежать гражданскому обществу, формирующему материальный субстрат государства — общезначимый интерес. При слабо развитых институтах демократии или в тоталитарных государствах эта картина оказывается закамуфлированной: государство как субъект управления оказывает воздействие на гражданское общество (и достаточно активное) как его объект.

Устранение интегрирующего государственного начала, противостоящего индивидуализму субъектов гражданского общества, превращает гражданское общество в ничем не связанную совокупность индивидов, что способно привести к воцарению анархии[4]. История дает множество примеров, когда из-за ослабления или гибели государства общество погружалось в смуту со всеми сопутствующими ей бедствиями и кровопролитиями. Достаточно вспомнить Россию конца XVI — начала XVII века. Самая яркая иллюстрация из новейшей отечественной истории — перестройка и реформы, которые привели к крушению Советского Союза.

На наш взгляд, построение государством  гражданского общества «сверху» (при наличии массовых стереотипов советского тоталитаризма в общественном сознании) с позиции метода системного анализа имеет ряд плюсов.

Во-первых, государству (и не только ему) легче управлять обществом как подсистемой, когда основные элементы системы (государство и общество) упорядочены, соотнесены друг с другом, когда понятны их внутренние связи и соподчиненность. Сложнее управлять хаосом, беспорядком, в котором управляемые элементы разрозненны и не имеют четких связей друг с другом.

Во-вторых, в современной России, где проживает более 200 различных народов и этнических групп, различающихся по языку, особенностям своей материальной и духовной культуры, конфессиональной принадлежности, необходимость «управляемой свободы» очевидна и вполне логична. Государственное вмешательство в формирование институтов гражданского общества — процесс во многом естественный и неизбежный с учетом исторических традиций нашей страны. Россия  это —и община как продукт эволюции сообщества народов,  и общность как совокупность людей, имеющих общую историю, на базе которой формируются общие духовно-нравственные признаки. Культуры и традиции многих народов формировались веками вокруг русского этноса[5].

Тем не менее нельзя забывать и об ответственности власти, стремящейся создать институты гражданского общества, поскольку этот в общем-то позитивный процесс может быть использован в качестве особого инструмента государственного управления для манипулирования объективными процессами в социуме, где при наличии демократических предпосылок, какими бы слабыми они ни были, гражданское общество неизбежно вырастает и снизу. Поэтому в идеале приоритет в государственном управлении должен быть отдан именно содействию в формировании гражданского общества, а не в административном создании удобных власти его институтов.

Подводя некоторые итоги, можно сделать следующие выводы.

Во-первых, человек (народ) — это часть структуры гражданского общества, базовый элемент этой подсистемы, управляемой в основном государством. Гражданское общество есть не только совокупность элементов и даже не просто подсистема (организованная во времени и общественно-политическом пространстве совокупность) взаимодействующих друг с другом и развивающихся (в том числе самоорганизовывающихся и организованных государством) элементов, но и часть государства, и элемент поглощающей эту подсистему системы общественно-политической организации.

Во-вторых, медленное развитие в России институтов гражданского общества вызвано в том числе отсутствием у населения страны социальной ответственности и кризисом самоидентификации личности, отдельных социальных групп и общества в целом. Ответственность как социальный феномен определяет пределы допустимой деятельности отдельных индивидов, групп, организаций в обществе, а значит, является индикатором возможности саморегулирования обществом своих отношений, их социокультурной и экономической трансформации (без привлечения к этому процессу государства или при минимальном привлечении последнего).

В-третьих, чем свободнее и интенсивнее будет развиваться человек, индивиды, народ конкретного государства, тем быстрее его эволюция будет (по некоторым направлениям) переходить в саморазвитие и формирование институтов гражданского общества.

В-четвертых, участие государства в формировании российского гражданского общества должно быть весьма взвешенным; его следует контролировать независимыми общественными институтами, чтобы не допустить манипулирования процессом формирования гражданского общества в интересах самой власти. А для этого власть должна осознать важность и необходимость самоограничения, пойти во многом против своей природы. Особенно это касается тоталитарных традиций государственного управления в России.

Например, одни авторы, в частности Л.С. Мамут, следуя широкому пониманию гражданского общества, подчеркивают, что в основе такого общества лежат экономические, исторические, социокультурные, языковые, этнические, конфессиональные, территориальные, этические отношения, т. е. условия жизни людей, в которых происходит реализация их партикулярных интересов и где нет места субординации[6]. Отсюда гражданское общество — ипостась любого цивилизованного (базирующегося на общественном разделении труда) человеческого общества. Оно было, есть и всегда будет. Другое дело, что всякий раз гражданское общество выступает в определенной конкретно-исторической форме. К тому же отличительной чертой гражданского общества является такая его архитектоника, как наличие горизонтальных связей, а не организации со всеми присущими ей атрибутами.

Другие исследователи, например В.А. Четвернин, полагают, что гражданское общество — это сфера свободной, автономной активности, в которой действуют индивидуальные и коллективные субъекты, преследующие свои частные цели и интересы, и отношения между субъектами не опосредованы публичной властью[7]. Общество, в котором все становятся в равной мере свободными, обладающими естественными и неотчуждаемыми правами. Таким образом, гражданское общество является сложной системой, предполагающей взаимодействие организованных субъектов — людей, групп, коллективов, сообществ, и это взаимодействие означает объединение людей по социально-групповому, организационному и поселенческому принципам[8].

Степень диссоциации общества наилучшим образом раскрывается понятием «аномия» (буквально — отсутствие закона), которое ввел в оборот французский социолог Э. Дюркгейм. Это понятие характеризует состояние общества, в котором преобладает равнодушие к законам вследствие утраты уважения и доверия к ним со стороны большинства населения. И как результат — либо их несоблюдение, либо злостное нарушение[9].

Одна из главных причин аномии — господство в обществе ценностей индивидуального успеха, прежде всего богатства и власти, которые часто достигаются противозаконным путем. Поскольку большинство людей не могут позволить себе ни того ни другого, возникает негативное отношение к существующим социальным нормам, дающим преимущества одним и лишающим их других. У многих появляется ощущение своей социальной невостребованности и ненужности, чувство пустоты жизни, крушения моральных устоев и целей. Особенно ярко аномия была заметна в российском обществе в 1990-е годы, ее проявления очевидны и в настоящее время.

Именно с этим связан рост настроений авторитаризма, политического, национального и религиозного экстремизма, ксенофобии и т. п. Масштаб аномии не связан с законотворческой деятельностью: законов, в том числе хороших и строгих, может быть много, но в стране это ничего не меняет.

Определяющим моментом становления гражданского общества является социальная ответственность. Ее роль заключается в том, что ответственность как социальный феномен определяет пределы допустимой деятельности отдельных индивидов, групп, организаций в обществе. Это особенно важно в российских условиях, где крайне сложно проходит процесс разграничения общественного, государственного и личного.

Более того, ни о какой социальной ответственности населения в России сегодня говорить не приходится. Во многом это объясняется отсутствием социальной защищенности самого населения, кризисом самоидентификации среднего и низшего класса, отсутствием четкой и понятной стратификации общества, невозможностью государства реализовывать гарантированные законодательством ( в первую очередь Конституцией РФ) социальные права и свободы человека и гражданина, что вызывает негативную реакцию населения по отношению к власти, порождая правовой нигилизм и безразличие к происходящему в стране[10].

В известной мере можно говорить и о том, что единого народа-нации в современной России пока нет, а значит, не существует и полноценного источника государственной власти. На фоне этого формируются предпосылки произвольного толкования властью воли народа, в том числе в ходе выборов.

Если нет основы народа — гражданского общества, а то, что есть, либо крайне слабо и неразвито, либо искусственно сформировано государством, то и о правовой государственности говорить преждевременно. Наличие множества быстро меняющихся законов — это отнюдь не наличие подлинного права, имеющего куда более глубокие социальные и политические основания, чем однобокая и чаще всего неуклюжая в плане законодательного выражения общезначимых социальных интересов деятельность российских органов представительной власти, формируемых на основе весьма далекого от демократических образцов избирательного законодательства.

Если обратиться к лозунгам и политическим декларациям, в которых так или иначе эта тема затрагивается, то понятия «народ» и «гражданское общество» в России, к сожалению, рассматриваются как независящие друг от друга и невзаимосвязанные. Более того, народ политиками воспринимается исключительно как электорат, интересующий их только накануне выборов. И это опять же следствие крайней слабости подлинного гражданского общества, имеющего политическое выражение в народе[11].

В целом власть, оперируя понятиями «народ» и «гражданское общество», либо не стремится разобраться в их сути, либо намеренно манипулирует ими, в том числе и в политической практике.

Состояние аномии тесно связано с другим разрушительным для всякого общества явлением — люмпенизацией народа — по сути своей процесса, обратного формированию гражданского общества, связанного опять-таки с социологическим понятием «кризис самоидентификации».

Еще Г.В.Ф. Гегель отмечал, что в тех случаях, когда образуется пропасть между несметными богатствами на одном полюсе общества и нищетой — на другом, жизнь многих людей оказывается ниже необходимого уровня существования. Это, в свою очередь, ведет к утрате ощущения возможности обеспечивать свое существование собственным трудом и порождает паразитизм и социальное иждивенчество[12].

Рост обнищания и люмпенизации вызывает у многих людей внутреннее озлобление, направленное не только против богатых, но и против общества в целом, против правительства, чиновников, политиков и т. д. Все это, как правило, ведет к росту противоправных настроений и действий, конечно, не способствуя развитию правосознания и гражданского общества.

Очевидно, что если понятие «гражданское общество» толковать как совокупность граждан страны, их качественное и регулируемое общепризнанными в данном обществе социальными регуляторами взаимодействие друг с другом и с государством, то народ страны, еще не осознавший возможности саморегулировать свои социально-экономические потребности и не выработавший пригодные для этого социальные регуляторы, можно считать начальной ступенью на пути развития от народа к гражданскому обществу.

Таким образом, одним из рецептов «ускорения» развития от народа к гражданскому обществу может быть усиление социальных связей внутри общества, которое политически оформляется в народ.

Можно говорить также об активном или пассивном гражданском обществе. Поскольку гражданское общество есть сфера действия эгоистических интересов индивидов, более того, войны всех против всех, то применение по отношению к нему слова «активное» следовало бы по логике вещей понимать в смысле особо активного ведения этой самой войны. Если же речь идет о состоянии гражданского общества, то о нем больше может сказать степень его диссоциации. Гражданское общество как сфера господства частного, эгоистического интереса, будучи неподконтрольным государству и полностью предоставленным самому себе, движется в направлении анархии.

Библиография

1 См.: Афанасьев В.Г. Общество: системность, познание и управление. — М., 1981. С. 23.

2 См.: Грудцына Л.Ю. Государство и гражданское общество: Моногр. / Под ред. проф. С.М. Петрова. — М., 2010. С. 152.

3 См.: Абдулатипов Р.Г. Национальный вопрос и государственное устройство России. — М., 2000. С. 33.

4 См.: Поздняков Э.А. Российское гражданское общество. Иллюзии и реальность // Политический класс. 2006. № 22. С. 6—7.

5 См.: Абдулатипов Р.Г. Указ. раб. С. 27.

6 См.: Мамут Л.С. Гражданское общество и государство: проблемы соотношения // Общественные науки и современность. 2002. № 5. С. 101.

7 См.: Четвернин В.А. Общество и государство // Феноменология государства. — М., 2004. Вып. 2. С. 20.

8 См.: Нерсесянц B.C. Общая теория права и государства. — М., 1999. С. 285, 315, 329; Четвернин В.А. Указ. раб. С. 22.

9 См., например: Сорокин В.В. Проблемы толкования права в современном гражданском обществе // Гражданин и право. 2010. № 6.

10 См.: Грудцына Л.Ю. Указ. раб. С. 163.

11 См.: Она же. Частная собственность и гражданское общество в России // Адвокат. 2009. № 8.

12 См.: Гегель Г.В.Ф. Философия права. — М., 1990. С. 234.