Демократичность власти и основные избирательные системы

М.С. ШАВАРИН,

аспирант Института государства и права РАН

В статье рассматривается проблема взаимосвязи мажоритарной и пропорциональной избирательных систем и демократичности власти. Исследование основано на положениях конституционного (государственного) права  России и США.

Цель почти всех современных государств — построение демократического общества. Даже те государства, которые не ставят перед собой подобную цель, вынуждены в соответствии с тенденциями развития политических систем мира формально «украшать» свой режим демократическими институтами (например, некоторые бывшие колониальные государства Африки). Неотъемлемым институтом демократической государственности является выборный коллегиальный орган (как, впрочем, и другие выборные органы), зачастую именуемый (хотя и не официально) парламентом.

Состав парламента не в последнюю очередь зависит от применяемой в государстве избирательной системы. Именно поэтому изучение избирательных систем в настоящее время так актуально. Недостатки и преимущества двух основных разновидностей избирательных  систем — мажоритарной и пропорциональной — еще с ХIХ века были основой для их разделения. Сегодня государства создают демократический строй[1], используя как разные комбинации указанных избирательных систем, так и эти системы в чистом виде.

В ряде государств действуют разнообразные разновидности мажоритарной и пропорциональной избирательных систем либо они обе используются при выборах в один орган. И это естественно, так как в каждом государстве создатели избирательных законов стремятся сделать избирательную систему более подходящей для применения в конкретных исторических условиях определенной страны. Иногда это — максимально более полный учет голосов всех избирателей, причем с применением пропорциональной системы, которой  это зачастую удается: «индекс пропорциональности порой доходит до 98—99% (например, в Австрии и Дании)»[2]. Однако во многих случаях выбор системы может быть обусловлен другими обстоятельствами — когда, например, федеративному государству с большим количеством субъектов федерации, и более того, с субъектами, настроенными сепаратистски, необходим парламент с одной главенствующей партией и желательно с остальными общегосударственными органами такой же политической ориентации. Подобные недемократические рассуждения, конечно, нельзя воспринимать абсолютно всерьез, но они имеют право на существование. Есть также и контраргумент — такая схема недемократична, мешает реализации принципа разделения властей, ведет к авторитаризму: «В современных условиях становления конституционного строя в Российской Федерации принцип разделения властей имеет особенно важное значение. Он нацелен на то, чтобы предотвратить… утверждение авторитаризма и диктаторского режима в обществе»[3]. Видимо, существует проблема отношения к демократическим преобразованиям, их глубине на данном этапе исторического развития. История показывает, что общество должно быть готово к демократизации. Это вовсе не означает, что Россия «задержалась» в своем прогрессе по сравнению с передовыми странами Западной Европы. Нет отсталых обществ, каждая культура самоценна, и, например, модернизацию нельзя рассматривать как переход культуры на прозападную основу, как вестернизацию. Если рассматривать модернизацию и ее влияние на выбор избирательной системы, заинтересованность в выборе политически активного населения страны, влияние на абсентеизм, то можно сказать, что «…разрушение традиционного общества изменяет систему социального взаимодействия и создает условия для гораздо более широкого и интенсивного участия индивидов в социальной и  политической жизни»[4].

После Первой мировой войны, когда в Германии пала империя, «Конституция 1919 г. превратила Германию в буржуазную парламентскую республику... <…> вводила пропорциональную систему выборов»[5]. Затем национал-социалисты победили на выборах, канцлером стал А. Гитлер[6]. Вспомним также демократические преобразования во второй половине ХХ века в Чили, которые привели к диктатуре. Насаждение демократических институтов — это своеобразный социальный эксперимент. Подобное насаждение возможно (как иногда считают) в обществах с самобытной культурой и традициями, с правительством прозападной ориентации, образованной интеллигенцией, мыслящей также прозападно (некоторые политологи утверждают, что с Россией в этом смысле схожи Мексика и Турция).

Очень интересно о реформе избирательной системы в России высказываются некоторые авторы, предварительно замечая, что зачастую в общефедеральные списки кандидатов в депутаты включают лиц (причем в самом начале списка), не имеющих никакого отношения к списку партии, кроме того, даже очень хорошо подготовленному избирателю сложно изучить объемный список кандидатов. Предлагается «...переход не просто к пропорциональной системе, а к преференциальной пропорциональной системе»[7]; включение в списки не более дюжины депутатов, постоянно проживающих на территории избирательного округа. Когда избиратель укажет в бюллетене партию, он имеет право на преференцию, т. е. может отметить наиболее желательного кандидата. В таком случае даже у руководителей партий, если они не популярны, меньше шансов получить мандат, особенно если без преференций бюллетень будет считаться недействительным. Очевидно, подобная система создаст дополнительные трудности для избирательных комиссий при установлении итогов голосования. Кроме того, голосовать по такой системе  эффективно могут только политически активные, сознательные избиратели, которых  не так уж много.

Видимо, появление в России влиятельных, крупных партий (так называемых партий власти) — естественный процесс, обусловленный тем, что одномоментно сменить партийно-государственную, тоталитарную систему на демократическое государство возможно только формально. Но и внешняя чрезмерная демократизация опасна тем, что фактически складывающиеся в таком государстве отношения становятся плохо урегулированными (или неурегулированными — этим они как внешне схожи с произволом, так и могут быть началом произвола)[8]. Значит, следует признать, что появление подобных партий, возможно, положительный процесс. Это происходит «из-за постоянного доминирования политики над правом: “новая политика” формирует “новое право”, расставляя свои “флажки” на границе, отвоеванной у “чужой” территории»[9].

Некоторые авторы положительным моментом реформирования партийной системы России признают вероятность «появления крупных партийных фракций, без поддержки которых невозможно будет осуществлять эффективную внешнюю и внутреннюю политику»[10]. В целом переход на полностью пропорциональную избирательную систему как более совершенную будет способствовать формированию современной партийной системы.

Партии, находящиеся у власти, зачастую изменяют избирательное законодательство так, как им выгодно, что и наблюдается сейчас в России. Не исключение в этом смысле и США. «Чтобы не допустить участия на выборах какой-либо третьей партии, Республиканская и Демократическая партии прибегают к различного рода законодательным уловкам. Так, любая третья партия должна выдвигать своих кандидатов с помощью особых петиций»[11]. Практически же осуществить сбор подписей за какого-либо кандидата даже в пределах штата, не говоря уже о всей стране, против позиций двух ведущих партий невозможно. «Третья партия или независимый кандидат должны преодолеть и многие другие препятствия… добиться внесения в избирательные бюллетени. Как правило, новая партия должна для этого  собрать подписи… если этот процент окажется настолько мал, что не преградит дорогу третьей партии, власти штата имеют возможность впоследствии увеличить его. Например, власти Пенсильвании увеличили его  в четыре раза, после того как в 1968 г. партия Мира и свободы преодолела подобный барьер»[12]. Статистика по выборам подтверждает эти доводы: «На федеральных выборах в Сенат, прошедших 5 ноября 2003 г., Республиканская партия получила 51 место, Демократическая партия получила 48 мест и 1 место получил независимый кандидат. В Палате Представителей Республиканская партия получила 226 мест, а Демократическая партия — 204, 1 место получил независимый кандидат»[13]. А «на президентских выборах 2000 г. Республиканская партия получила незначительное большинство в коллегии выборщиков (271 против 267)… при этом кандидат от Демократической партии А. Гор получил почти на 340 тысяч голосов рядовых избирателей больше»[14].

Видимо, США не грозит реформа избирательной системы, потому что правящие партии устраивает создавшаяся ситуация. Фактически «положение обеих партий остается весьма сбалансированным, и ни одна из них не имеет явного долгосрочного преимущества»[15]. Двухпартийная система «продолжает предоставлять американцам ограниченный выбор между привычными  вариантами управления страной»[16]. Нередко замечают, что неформально возможность выдвинуть кандидата, не входящего в правящие партии, сдерживается тем, что в штатах существует «сильное влияние политики федерального правительства»[17].

В России власть использует экономические средства давления на избирателей. Так, в числе экономических факторов, обусловливающих электоральное поведение граждан, определенно используется влияние зарплаты (уровень и задолженность).

Нельзя не назвать еще одну причину большей централизации, «авторитарности… старейшей демократии мира»[18]. Это изменения во внутренней и внешней политике США после атаки на башни-близнецы и Пентагон в сентябре 2001 года.

Кроме того, в США при голосовании используется избирательная машина, якобы для исключения подтасовок, но «когда по настоянию А. Гора, проигравшего Дж. Бушу президентские выборы в 2000 г., начался пересчет итогов голосования “вручную”, результат такого пересчета не совпал с данными, полученными с использованием машинной обработки»[19]. Более того, по заявлению Верховного суда «никакого юридического значения такой пересчет иметь не будет»[20]. Такое заявление, очевидно, необъективно и имеет  политические мотивы.

Выборы Президента США в 2000 году показали основной недостаток действующей косвенной избирательной системы, в  общественных кругах стали обсуждать вопрос ее изменения. Иногда некоторые выборщики нарушают свои обязательства перед избирателями. Более того, избиратели зачастую даже не знают выборщиков, за которых голосуют. Сторонники косвенных выборов президента приводят следующие аргументы: так как количество выборщиков от штата зависит, в частности, от числа сенаторов, представляющих штат, небольшие штаты имеют преимущества, что важно для федеративного государства, но фактически голоса избирателей не равны и жители районов с большей плотностью населения хуже представлены.

Несмотря на это, официально никто не собирается заменить косвенные выборы прямыми — видимо, сложившаяся избирательная система выгодна правящим партиям США.

Библиография

1 Здесь и далее демократический политический режим рассматривается в качестве идеальной цели, недостижимой практически. Подобный тезис во многом абстракция, целесообразность которой можно оспорить, но в целом это проблема политологии, а не вопрос конституционного  права, занимающегося формальной стороной проблемы.

2 Конституционное право: Словарь / Отв. ред. В.В. Маклаков. — М., 2001. C. 402.

3 Кутафин О.Е. Предмет конституционного права. — М., 2001. C. 65.

4 Гончаров Д.В. Теория политического участия. — М., 1997. C. 41.

5 Всеобщая история государства и права: Учеб. / Под. ред. проф. К.А. Батыра. 4-е изд., перераб. и доп. — М., 2001. C. 420.

6  Причина фашизма, конечно, не только и не столько в пропорциональной избирательной системе; были причины социально-политические, а с формальной стороны вопроса — в чем-то и избирательная система.

7 Чиркин В.Е. Оптимальная избирательная система для России // Журнал российского права. 2004.  № 11. С. 13.

8 Хотя есть подход к формальной демократичности (на бумаге) ряда институтов как к неиспользуемому ресурсу — лишнего не бывает. Но, как говорит одна мудрая японская пословица, «очень хорошо — тоже плохо».

9 Ковлер А.И. Кризис демократии? (Демократия на рубеже 21 века). — М., 1997. С. 78.

10 Проблемы социально-экономического и политического развития России / Отв. ред. Н.Ю. Хаманева. — М., 2001. С. 42.

11 Избирательные системы стран мира: Справочник / Е. Абрикосов, В. Александров, А. Алексин, П. Василенков; Под. общ. ред. П.С. Ромашкина — М., 1961. С. 188.

12 Скидмор Макс Дж. и Трипп Маршалл Картер. Американская система государственного управления: Пер. с англ. — М., 1993. С. 140.

13 http://www.c-asia.org/analit/index.php

14  Автономов А.С. Конституционное (государственное) право зарубежных стран: Учеб. — М., 2006. С. 371.

15 Политическая система США: актуальные измерения. — М., 2000. С. 57.

16 Там же.

17 American democracy: institutions, policies and politics / William J. Keefe, Henry J. Abraham, William H. Flanigan, Charles O. Jones, Morris S. Ogul, Jon W. Spanier. — Chicago, Illin. 1986. P. 62.

18 Lucio Levi.The federalist debate. Arcicle: The rise of American nationalism. Italy.2004. Torino. P. 4.

19 Автономов А.С. Указ. соч. C. 183.

20 Там же.