Деятельность религиозных объединений в современной России на основе конституционного принципа светского государства

УДК 342.731

Страницы в журнале: 71-76 

Н.В. ВОЛОДИНА,

профессор кафедры конституционного и муниципального права Российского университета дружбы народов

Рассматриваются признаки светского государства; представлен анализ мнений ученых о понятии светскости; приводятся точки зрения ведущих религиозных объединений России по вопросу отделения религии от государства.

Ключевые слова: светскость, религия, государство, вероисповедание, отделение религии от государства, признак, светское государство.

Activity of religious associations in modern Russia in the conditions of an operating constitutional principle of the secular state

Volodina N.

In article signs of the secular state are considered; the analysis of opinions of scientists about concept of good breeding is presented; the points of view of leading religious associations of Russia concerning branch of religion from the state are resulted.

Keywords: secular, religion, the state, religion, branch of religion from the state, sign, secular state.

Светскость — не только правовая норма, но и долгий процесс, связанный с конкретными историческими обстоятельствами, меняющими смысл самой нормы; и всегда существуют некоторые пороги, или уровни, светскости. Эти уровни в целом определяются данным национальным контекстом в той мере, в какой эволюция светскости, связанная с модернизацией и секуляризацией, сопровождается другими параллельными явлениями, например, сохранением и трансформацией идентичности[1].

Жан Баберо выделяет следующие уровни светскости: первый достигается в тот момент, когда гражданство становится независимым от принадлежности к какой-либо религии. Религия перестает быть носителем смысла, определяющего все стороны жизни человека, даже если при этом она все еще остается одним из механизмов социализации и важнейшим источником общественной морали. В политике утверждается религиозный плюрализм, хотя, конечно, далеко не абсолютный.

Второй уровень светскости означает более глубокое институциональное разграничение, в частности отделение школы от церкви; по мере развития секуляризма религия становится все в большей степени частным выбором, даже в странах, где подобно той же Англии сохраняется официальная религия; также светские обычаи и нравы начинают доминировать, а принцип свободы совести окончательно утверждается.

Наконец, третий уровень светскости, который можно наблюдать сегодня в странах Запада, характеризуется дезинституционализацией самих церквей, кризисом моральной социализации и новой постановкой проблемы идентичности, связанной с глобализацией, когда уже не столько религиозные институты, сколько религия как таковая снова становится заметным общественным ресурсом[2].

Уровни светскости — удобный инструмент для сравнительного анализа опыта разных стран в этой сфере. Наиболее строгими моделями светскости являются две, считающиеся классическими: французская laicite и американская Separation of Church and State. В основе обеих лежит принцип взаимной свободы: государства от религии и религии от государства. Однако эти модели отличны друг от друга, потому что неодинаковы обстоятельства их формирования (резкое противостояние господствующей церкви и секулярных сил во Франции; религиозное многообразие и активное политическое участие религий в Соединенных Штатах). Толкование понятий «секулярность» и «религиозная свобода» в Соединенных Штатах отлично от европейского[3]. Поэтому говорить о единой западной модели взаимоотношений государства и религиозных объединений нет смысла.

Истинная суть проблемы светскости заключается в адекватном понимании и определении места и роли религии, религиозных институтов и объединений в правовом светском государстве, существующих и перспективных взаимоотношений религии, рассматриваемой как социальное явление, с такими универсальными в смысле общности регуляторами общественных отношений, как право и политика.

Светское государство — одна из конституционных характеристик российского государства, включенная в число основ конституционного строя (ст. 14 Конституции РФ). Светский характер государства означает, что в России нет и не может быть обязательной религии. Вместе с тем гарантируется свобода совести, вероисповедания, свобода религиозных организаций[4]. Российская правовая доктрина имеет свое видение понятия светскости. Так, в «Юридическом энциклопедическом словаре» дается следующее определение: «Светское государство — конституционно-правовая характеристика государства, означающая отделение церкви от государства, разграничение сфер их деятельности. Светский характер государства не препятствует ему оказывать религиозным общинам материальную помощь из государственного бюджета. Статья 14 Конституции РФ, провозглашая светский характер Российской Федерации, запрещает устанавливать какую бы то ни было религию в качестве государственной или обязательной. Противоположностью светского государства является теократическое государство, в котором власть принадлежит церковной иерархии»[5].

По мнению А.Ш. Будаговой, «светское государство — это конституционная характеристика государства, означающая отсутствие официальной, обязательной для всех религии, отрицание признания религиозных установлений и правил в качестве источников права и их влияния на деятельность государственных органов, отделение церкви от государства, школы от церкви, отсутствие распространяющих свою юрисдикцию на всех граждан религиозных судов...»[6]. Основным критерием светского государства А.Ш. Будагова считает отсутствие обязательной для всех религии. Исследование светского государства приводит к необходимости анализа допустимой и возможной меры сотрудничества государства и религиозных объединений, а также степени их взаимной изоляции и разделения. Необходимо сформулировать существенные характеристики светского государства, которые, по мнению И.В. Понкина, одновременно могут выступать и в качестве критериев светскости государства.

Г.М. Миньковский выделяет следующие признаки светского государства:

1) религиозные объединения и их иерархи не включены в системы органов государственной власти и местного самоуправления;

2) члены общества обладают равным объемом прав и свобод независимо от отношения к религии и принадлежности или непринадлежности к какой-либо религии; ни одно религиозное объединение не финансируется из государственного бюджета;

3) государство не участвует в регулировании внутреннего устройства религиозных объединений;

4) решения руководящих органов религиозных объединений не имеют силы публично-правовых или частноправовых норм и актов;

5) иерархи религиозных объединений не привлекаются к участию в государственных церемониях и других официальных мероприятиях в ином качестве, нежели представители верующих;

6) система образования не включает обязательное преподавание каких-либо религиозных вероучений, не организуется и не контролируется религиозными объединениями[7].

Ю. Нисневич считает, что светский характер государства относится к приоритетным принципам функционирования и развития национальных моделей правового государства. Особую актуальность проблема политико-правовой концептуализации светского государства как на институциональном, так и на процессуальном уровне имеет для современной России[8]. Сложность политико-правовой концептуализации светского государства состоит в том, что существует множество подходов к определению содержания принципа светскости государства и установлению характеристик светского государства[9].

П.Н. Дозорцев полагает, что государство может считаться светским, если:

1) государство заявляет об идеологическом многообразии, отвергает монополизм в духовной сфере общества, последовательно развивает требующие индивидуальной оценки права и свободы человека, провозглашает себя правовым, гарантирует своим гражданам свободу совести, убеждений, вероисповеданий и позволяет свободно сосуществовать в общественном сознании различным, часто противоположным по целям и направлениям деятельности религиозным взглядам, школам и идеологиям, гарантирует человеку и гражданину право религиозного выбора;

2) государство и религиозные объединения отделены и не вмешиваются в дела друг друга, реализуя тем самым одну из основных библейских заповедей «Кесарю — кесарево, а Богу — Богово»;

3) государство не оказывает религиозным объединениям какой-либо материальной (финансовой) помощи, а также не контролирует расходы религиозных объединений, связанных с удовлетворением культовых потребностей, признает за религиозными объединениями право собственности не только на предметы культа, но и на землю, здания, сооружения и т. д.;

4) в государстве отсутствует официальная (государственная) религия;

5) религиозные каноны и догматы не являются источником права;

6) государство нормативно закрепляет равенство всех религиозных объединений перед законом;

7) деятельность религиозных объединений осуществляется в строгом соответствии с законом;

8) государство законодательно закрепляет отделение системы государственного и муниципального образования от влияния религиозных объединений и др.[10]

Не все исследователи согласны с утверждением П.Н. Дозорцева, что светское государство не должно оказывать какой-либо материальной помощи религиозным объединениям. К примеру, У.К. Дурэм полагает: финансовая помощь государства религиозным объединениям не нарушает светскости государства. «Страны данного типа часто показывают примеры оказания помощи доминирующим вероисповеданиям. Однако они не выделяют никакой религии и равно относятся ко всем религиозным организациям»[11].

И.В. Понкин не согласен с тем, что П.Н. Дозорцев указал среди признаков светского государства отделение системы государственного и муниципального образования от влияния религиозных объединений. «Мы считаем, что религиозные объединения на равных с иными институтами гражданского общества основаниях в соответствии с законодательством вправе оказывать влияние на национальную систему образования — в формах, не противоречащих законодательству»[12].

И.В. Понкин к существенным признакам светского государства относит следующие:

— право на свободное мировоззренческое самоопределение, гарантированное в том числе запретом на установление какой бы то ни было религии либо нерелигиозной (включая и антирелигиозную) идеологии в качестве общеобязательной;

— отделение религиозных объединений от государства;

— светскость образования в государственных и муниципальных образовательных учреждениях[13].

Е.М. Мирошникова, рассматривая государственно-церковные отношения в ФРГ, отождествляет отделение религиозных объединений с нейтралитетом государства в вопросах вероисповедания как «одним из основных конституционных принципов в ФРГ и основой отношения государства ко всем религиозным организациям и мировоззренческим объединениям», выделяя четыре признака нейтралитета: 

1) нейтралитет как невмешательство. Государству запрещено вмешиваться в область церковной деятельности посредством актов верховной власти. В свою очередь это влечет за собой правовую автономию религиозных организаций, их самоуправление, самоопределение;

2) нейтралитет как неидентификация. Неидентификация не тождественна невмешательству. Государство может «вмешиваться», но не «идентифицироваться». Государство вправе издавать законы, касающиеся также и религиозных организаций, но не вмешиваться в их внутреннюю жизнь. Оно может проявлять интерес к деятельности церкви и ей содействовать, но не считать эту деятельность непосредственно государственной;

3) нейтралитет как равенство в шансах. Власти должны проявлять заботу о том, чтобы приверженность гражданина каким-либо убеждениям, идеям, мировоззрению не наносила ущерба окружающим[14].

Равенство шансов, по мнению Е.М. Мирошниковой, означает, что каждая религиозная организация может иметь возможность в соответствии с собственными решениями предпринимать определенные действия. При этом нельзя оказывать предпочтение какому-то религиозному объединению, если и другие имеют на это право;

4) нейтралитет как отказ от привилегий. Под привилегией понимается особое право на исключительное регулирование в контексте общих правил.

Спорным является утверждение Е.М. Мирошниковой, что государство не может вмешиваться во внутреннюю жизнь религиозных объединений. На наш взгляд, придерживаться данного положения можно до тех пор, пока религиозные объединения не станут нарушать законов государства. Поэтому определенный предел вмешательства государства в сферу свободы совести, скорее всего, должен существовать. Другое дело, что такое вмешательство возможно только в строго оговоренных законодательством случаях.

По нашему мнению, отделение религиозных объединений от государства является одним из основных признаков светского государства. По этому поводу И.А. Ильин писал: «Церковь и государство взаимно инородны — по установлению, по духу, по достоинству, по цели и по способу действия. Государство, пытающееся присвоить себе силу и достоинство церкви, творит кощунство, грех и пошлость. Церковь, пытающаяся присвоить себе власть и меч государства, утрачивает свое достоинство и изменяет своему назначению. <...> Церковь не должна брать меча — ни для насаждения веры, ни для казни еретика или злодея, ни для войны. <...> В этом смысле церковь “аполитична”: задача политики не есть ее задача, средства политики не суть ее средства; ранг политики не есть ее ранг»[15].

Правовое содержание отграничения религиозных объединений от государства определено наличием соответствующих признаков. В содержание светскости государства и отделения религиозных объединений от государства Р. Торфе вкладывает следующий смысл: «Что на самом деле точно означает “отделение”? Если под этим понимать положение, при котором церковь и государство не имеют абсолютно ничего общего друг с другом, тогда, конечно, этот термин не адекватен бельгийской ситуации. Более точно было бы говорить об обоюдной независимости церкви и государства, о взаимном признании и уважении друг друга, нейтральности государства и его невмешательстве в дела религиозных и нерелигиозных организаций, чье служение важно для общества»[16].

Латвийский исследователь Р. Балодис высказывает аналогичное мнение: «Отделение церкви от государства никогда не означало отделения религии от общества или полного исключения церкви из общественной жизни. Это невозможно в демократическом государстве, ибо одним из гражданских общественных структурных элементов являются религия и религиозные объединения»[17]. Содержание принципа отделения религиозных объединений от государства Р. Балодис определяет наличием пяти условий:

1) государство и его учреждения не контролируют отношение своих граждан к религии и не учитывают религиозную принадлежность конкретных граждан;

2) государство не вмешивается во внутреннюю деятельность религиозных объединений, если не нарушается законодательство;

3) государство не оказывает материальной поддержки религиозным объединениям, в том числе и финансовой поддержки;

4) религиозные объединения не выполняют по заданию государства ни одной юридической функции (в том числе и функцию регистрации брака);

5) религиозные объединения не вторгаются в государственные дела, а занимаются только теми вопросами, которые касаются их деятельности; государство охраняет законную деятельность религиозных объединений[18].

По мнению В.В. Клочкова, признаками отделения религиозных объединений от государства являются:

1) ограничение деятельности конфессиональных организаций и служителей культа обеспечением выполнения единственной цели: удовлетворения религиозных потребностей граждан; только эту цель должна преследовать и их организационная деятельность, и отправление религиозного культа;

2) полное изъятие в связи с этим у конфессиональных учреждений любых функций, которые должны выполняться государственными органами или общественными организациями;

3) непредоставление государством любой материальной помощи, льгот, особых прав или преимуществ религиозным учреждениям какого бы то ни было исповедания;

4) невмешательство государства в деятельность конфессиональных организаций и служителей культа, направленную на удовлетворение религиозных потребностей граждан, поскольку она не нарушает общественного порядка и не связана с посягательствами на личность и права граждан[19].

И.В. Понкин к существенным признакам отделения религиозных объединений от государства относит следующие:

1) религиозные объединения, их органы управления и руководители не включены в системы органов государственной власти и органы  местного самоуправления; в органах государственной власти, других государственных органах и органах местного самоуправления не могут образовываться структуры религиозных объединений;

2) государство не делегирует религиозным объединениям, их органам управления, руководителям, должностным лицам или служителям культа государственно-властные полномочия и не возлагает на них функции органов государственной власти, других государственных органов, государственных учреждений и органов местного самоуправления;

3) религиозные объединения, их органы управления и руководители не вмешиваются в деятельность органов государственной власти, других государственных органов, государственных учреждений и органов местного самоуправления и не выполняют их функций;

4) никакие действия или решения органов государственной власти и органов местного самоуправления, осуществляемые в рамках их полномочий, не согласовываются с религиозными объединениями и не утверждаются ими;

5) деятельность органов государственной власти и органов местного самоуправления не сопровождается публичными религиозными обрядами и ритуалами;

6) государство, его органы и должностные лица и органы местного самоуправления не вмешиваются во внутренние дела законно действующих религиозных объединений, в том числе в вопросы внутреннего иерархического устройства религиозных объединений;

7) религиозные объединения и их органы управления, а также их руководители, выступающие в качестве представителей соответствующих религиозных объединений, не принимают участия в выборах в органы государственной власти и в органы местного самоуправления и др.;

8) в государственной судебной системе отсутствуют какие-либо особые духовные или религиозные суды или суды религиозных объединений, распространяющие свою юрисдикцию на всех граждан; государство не участвует в реализации их решений для членов религиозных объединений;

9) нормы религиозных установлений (внутриконфессиональные, внутриденоминационные установления, религиозное право, каноническое право, шариатское право и т. д.) не являются источниками права в государстве (за исключением специально оговоренных в законодательстве; в ряде стран — в сфере брачных отношений и пр.);

10) государство, его органы и должностные лица и органы местного самоуправления не вмешиваются в вопросы определения гражданами своего отношения к религии;

11) государство не финансирует религиозную деятельность религиозных объединений, но при этом содействует благотворительной и культурно-просветительной и иной социально значимой и социально востребованной деятельности религиозных объединений, осуществляет правовое регулирование и предоставление религиозным объединениям налоговых и иных льгот, оказывает финансовую, материальную и иную помощь религиозным объединениям в реставрации, содержании и охране зданий и объектов и т. д.[20]

По мнению И.В. Понкина, «перечень существенных признаков отделения религиозных объединений от государства не является полным, универсальным, всеохватывающим или жестким, так как в мире существуют специфические правовые модели отношений государства с религиозными объединениями, которые содержат элементы, не соответствующие некоторым пунктам этого перечня»[21].

Свою позицию о необходимости соблюдения принципа отделения религиозных объединений от государства Русская православная церковь выразила в своем основном документе — «Основы социальной концепции Русской православной церкви» (утв. Архиерейским собором 2000 года): «Священное Писание призывает власть имущих использовать силу государства для ограничения зла и поддержки добра, в чем и видится нравственный смысл существования государства. Церковь не только предписывает своим чадам повиноваться государственной власти, независимо от убеждений и вероисповедания ее носителей, но и молиться за нее... Во взаимоотношениях между Церковью и государством должно учитываться различие их природ... Нельзя понимать принцип светскости государства как означающий радикальное вытеснение религии из всех сфер жизни народа, отстранение религиозных объединений от участия в решении общественно значимых задач, лишение их права давать оценку действиям властей. Этот принцип предполагает лишь известное разделение сфер компетенции Церкви и власти, невмешательство их во внутренние дела друг друга. Церковь не должна брать на себя функции, принадлежащие государству: противостояние греху путем насилия, использование мирских властных полномочий, принятие на себя функций государственной власти, предполагающих принуждение или ограничение... Имея различные природы, Церковь и государство используют различные средства для достижения своих целей. Государство опирается в основном на материальную силу, включая силу принуждения, а также на соответствующие светские системы идей. Церковь же располагает религиозно-нравственными средствами для духовного руководства пасомыми и для приобретения новых чад...»[22]

В «Основных положениях социальной программы российских мусульман», принятых в 2001 году Советом муфтиев России и Духовного управления мусульман европейской части России, установлено: «Мусульмане в России живут в условиях светского государства и законодательства. Тем не менее, в соответствии с международным правом и Федеральным законом “О свободе совести и о религиозных объединениях”, государство может приглашать верующих для обсуждения законодательных актов, затрагивающих их интересы. Вопрос о возможности введения отдельных элементов исламского права в российское законодательство самими мусульманскими организациями не инициируется и может решаться только в русле законотворческого процесса в рамках Конституции РФ и в духе общественного согласия»[23]. Социальная программа российских мусульман предусматривает: государство должно обеспечить равноправное положение всех религий по отношению к государственной школе. Нельзя допустить, чтобы вся система образования была построена на религиозных началах какого-либо одного вероучения. Обучение религии должно оставаться добровольным и вне рамок обязательной программы[24].

В изданных в 2002 году Конгрессом еврейских религиозных организаций и объединений в России «Основах социальной концепции иудаизма в России» высказано следующее отношение к принципу отделения религиозных объединений от государства: «В современном мире государство обычно является светским и не связывает себя какими-либо религиозными обязательствами. Его сотрудничество с иудаизмом ограничено рядом областей и основано на взаимном невмешательстве в дела друг друга. Иудаизм не должен брать на себя функции, принадлежащие государству... Государство не должно вмешиваться в жизнь синагоги, в ее управление, вероучение, литургическую деятельность, равно как и вообще в деятельность канонических синагогальных учреждений, за исключением тех сторон, которые предполагают деятельность в качестве юридического лица, неизбежно вступающего в соответствующие отношения с государством, его законодательством и властными органами... В Израиле иудаизм имеет статус государственной религии, в России синагога отделена от государства. Областями сотрудничества синагоги и государства в нынешний исторический период являются миротворчество на международном, межэтническом и гражданском уровнях, содействие взаимопониманию и сотрудничеству между людьми, народами и государствами, забота о сохранении нравственности в обществе, духовное, культурное, моральное и патриотическое образование и воспитание и др. В то же время синагога не может оказывать помощь государству в следующем: политическая борьба, предвыборная агитация, кампании в поддержку тех или иных политических партий, политических лидеров; ведение гражданской войны или агрессивной внешней войны; непосредственное участие в разведывательной и любой иной деятельности, требующей в соответствии с государственным законом сохранения тайны.[25]

«Основы социальной концепции Российского объединенного Союза христиан веры евангельской» 2002 года выражают примерно такое же отношение к вопросу отделения религиозных объединений от государства: «Мы поддерживаем модель светского государства отделение Церкви от государства и невмешательство в дела друг друга (за исключением права государства осуществлять контроль и надзор за законностью деятельности религиозных организаций, а также прав членов религиозных объединений участвовать в управлении делами государства). Бог не обязал Церковь давать советы по управлению государством. Писание приводит несколько случаев, когда апостолы свидетельствовали государственным служащим о необходимости спасения их души, но они никогда не указывали им, как управлять государством. В свою очередь Церковь ожидает от государства невмешательства в ее внутренние дела»[26].

Библиография

1 См.: Религия и светское государство. Принцип laicite в мире и Евразии / Под ред. А. Агаджаняна, К. Руселе. — М., 2008. С. 7.

2 Там же. С. 36—48.

3 Там же.

4 См.: Понкин И.В. Правовые основы светскости государства и образования. — М., 2003. С. 35.

5 См.: Юридический энциклопедический словарь / Под общ. ред. В.Е. Крутских. 3-е изд., перераб. и доп. — М., 2001. С. 357.

6 Конституционное право: Словарь / Отв. ред. В.В. Маклаков. — М., 2001. С. 436—437.

7 См.: Миньковский Г.М. Комментарий к статье 14 Конституции Российской Федерации // Науч.-практ. комментарий к Конституции РФ / Отв. ред. В.В. Лазарев, 2-е изд., доп. и перераб. — М., 2001. С. 89—90.

8 См.: Нисневич Ю. Светское государство: проблемы политико-правовой концептуализации // Двадцать лет религиозной свободы в России / Под ред. А. Малашенко и С. Филатова. — М., 2009. С. 131—133.

9 См., например: Понкин И.В. Указ. соч.

10 См.: Дозорцев П.Н. Развитие светской государственности в России: история и современность. — М., 1998. С. 136—138.

11 Дурэм У.К. Перспективы религиозной свободы: сравнительный анализ. — М., 1999. С. 28.

12 Понкин И.В. Указ. соч. С. 41.

13 Там же. С. 45.

14 См.: Мирошникова Е.М. Конституционно-правовой механизм государственно-церковных отношений в ФРГ // Мировой опыт государственно-церковных отношений: Учеб. пособие / Под общ. ред. проф. Н.А. Трофимчука. 2-е изд., доп. и перераб. — М., 1999. С. 83.

15 Ильин И.А. Одинокий художник. — М., 1993. С. 326.

16 Торфе Р. Церковь и государство в Бельгии // Мировой опыт государственно-церковных отношений: Учеб. пособие / Под общ. ред. Н.А. Трофимчука. 2-е изд., доп. и перераб. — М., 1999. С. 147.

17 Балодис Р. Религиозные организации и Латвийское государство // Религия и право. 2000. № 6. С. 13—15.

18 Там же.

19 См.: Клочков В.В. Религия, государство, право. — М., 1978. С. 24.

20 См.: Понкин И.В. Указ. соч. С. 81—83.

21 Там же. С. 83.

22 http://www.e-joumal.ru/p_relig-stl-6.html.11.10.2001

23 http:// www.muslim.ru./razde.cgi?id=219&rid0=l56&ridl=219&rid2=24.09.2002

24 Там же.

25 http://iudaika.ru/archives/83

26 http://archipelag.ru/text/582.htm.15.01.2003