Дисциплинарная ответственность судей: процессуальные вопросы

УДК 347.962.31

Страницы в журнале: 86-91 

В.К. АУЛОВ,

 старший преподаватель Байкальского государственного университета,

Ю.Н. ТУГАНОВ,

доктор юридических наук, доцент

На основе изучения правоприменительной практики в сфере властных  внутрисудебных отношений анализируются результаты инициирования председателями судов дисциплинарного производства безотносительно правового института срока давности. Обосновывается вывод о том, что установление сроков давности привлечения судей к ответственности способствовало бы реальному соблюдению как конституционного принципа их независимости, так и интересов государства.

Ключевые слова: дисциплинарная ответственность судей, сроки давности привлечения к ответственности, независимость судей, несменяемость судей, досрочное прекращение полномочий судьи.

The disciplinary responsibility of judges: procedural issues

Aulov V., Tuganov Y.

On the basis of studying of the right using practice in the sphere of imperous judicial inter relations authors analyze the results of initiation by chairmen of courts the disciplinary proceedings of irrespectively legal institute of a limitation period and make a conclusion that the establishment of limitation periods of making judges answerable for this kind of the responsibility would

promote real observance of both the constitutional principle of independence of judges, and interests of the state.

Keywords: disciplinary responsibility of judges, limitation periods of bringing to the responsibility, independence of judges, removability of judges, the preschedule stopping of the judge’s powers.

Одна из особенностей юридической техники привлечения судей к дисциплинарной ответственности — возможность ее инициации субъектами, совершившими или совершающими те же действия, что и привлекаемый к ответственности судья.

Например, решением одной из квалификационных коллегий судей (ККС) гражданка Г. была лишена полномочий судьи за совершение дисциплинарного проступка в виде грубого нарушения норм гражданского процессуального законодательства. Причем к ответственности Г. была привлечена за пределами срока, предусмотренного ст. 25 Федерального закона от 14.03.2002 № 30-ФЗ «Об органах судейского сообщества в Российской Федерации», в связи с чем полагала привлечение к ответственности незаконным, считая, что такой пропуск порождает правовые последствия, предусмотренные ст. 193 ТК РФ.

Г.В. Казакова, в чьей публикации было изложено данное дисциплинарное дело, считает, что пропуск месячного срока, в течение которого ККС обязана принять решение по поступившим материалам, не может служить основанием для освобождения судьи от ответственности, утверждая, что срок рассмотрения поступившего в ККС представления о привлечении судьи к дисциплинарной ответственности не является пресекательным[1].

Из публикации видно, что ККС придерживается того же мнения. Пример интересен не только тем, что автор не привела никаких доводов в обоснование своего вывода, а еще и тем, что позволяет предположить, что Г. могла быть привлечена к ответственности за волокиту органа судейского сообщества, который без каких-либо уважительных причин пропустил законные сроки рассмотрения дисциплинарного дела, т. е. допустил волокиту.

Судебной практикой выявлены и другие особенности процедуры привлечения судей к дисциплинарной ответственности, которые могут свидетельствовать об институциональном неравенстве сторон дисциплинарного производства и об игнорировании некоторых общепризнанных мировым сообществом принципов права, в том числе и права на защиту.

Так, согласно п. 4 ст. 28 Положения о порядке работы квалификационных коллегий судей (утв. Высшей квалификационной коллегией судей РФ 22.03.2007)[2] обязанность доказывания совершения судьей дисциплинарного проступка, влекущего дисциплинарную ответственность, возлагается на лицо, подписавшее представление либо обращение, или на его представителя, действующего на основании доверенности. В этой части формальное равенство сторон дисциплинарного производства обеспечивается правом судьи, в отношении которого рассматривается представление или обращение о привлечении к ответственности, иметь по своему делу представителя.

Однако сущность права на представительство судьи, в отношении которого инициировано дисциплинарное производство, и сущность такого же права инициатора неравнозначны.

Судебная практика и практика работы ККС не усматривают нарушения в том, что председатели судов, наделяя своих представителей полномочиями участия в рассмотрении дисциплинарных представлений, тем самым доверяют им часть (дисциплинарную составляющую) своих полученных в конституционно-правовом порядке полномочий носителя государственной власти.

Между тем специфика правового статуса носителей судебной власти состоит в том, что свои полномочия они исполняют непосредственно, самостоятельно и передоверие их кому-либо законодателем не предусмотрено. Следовательно, передоверие инициатором дисциплинарного производства части своих полученных в конституционно-правовом порядке полномочий под действие норм законодательства, регулирующего отношения доверителя и доверенного лица, в полном объеме не подпадает.

Оставлена без правового регулирования также и коллизия между запретом для судей быть представителями и тем, что именно судьи или гражданские служащие, как правило, осуществляют представительство инициаторов дисциплинарного производства при рассмотрении представлений[3].

По мнению ККС, не является препятствием и то, что представительство может осуществляться субъектами, в отношении которых председатель суда обладает рядом властных полномочий: инициацией дисциплинарного производства, определением размера дополнительных выплат, в том числе из фонда экономии оплаты труда. Так, О.В. Макарова оценивает как значительный объем такой власти председателей «в отношении судей, приписанных к соответствующему суду, особенно в вопросах назначения на должность, повышения в должности и отстранения от должности». Кроме того, автор считает, что «от председателя суда во многом зависит материальное благополучие, а также качество социальных гарантий судьи. И эта зависимость заложена в действующем законодательстве»[4].

Наличие гражданско-правовых отношений между председателем и судьей, в отношении которого этим председателем инициировано дисциплинарное производство, также не препятствует рассмотрению ККС дисциплинарного производства по существу[5].

В отличие от инициатора дисциплинарного производства и его представителя, обвиненный судья за свой счет оплачивает все имеющие публичный интерес расходы по защите себя как носителя государственной власти (оплата представителя, транспортные расходы по прибытию к месту проведения заседания ККС, проживание в гостинице и т. д.). Так же за свой счет он снимает копии с документов дисциплинарного производства, в то время как копирование документов такого производства инициаторами производства и их представителями производится бесплатно[6]. Интересно, что ранее, согласно абзацу пятому ст. 4 Положения о квалификационных коллегиях судей оплата копий документов обвиненным судьей не предусматривалась[7]. Помимо этого, действующий порядок рассмотрения дисциплинарных дел не предусматривает возврат судье понесенных им расходов, даже в случае отказа в удовлетворении представления о привлечении его к дисциплинарной ответственности или отзыва этого документа.

Вместе с тем судебная практика идет и по пути немотивированного принятия кассационных жалоб от ККС без оплаты государственной пошлины в случае обжалования коллегиями судебных постановлений об отмене решений коллегий о привлечении к ответственности, т. е. при реализации этими органами судейского сообщества собственных интересов.

Следует также учитывать, что действующее законодательство возлагает на судью, в отношении которого начато дисциплинарное производство, дополнительную нагрузку по защите публичных интересов, не устанавливая каких-либо санкций для инициатора производства ни в случаях отказа ККС в привлечении к ответственности, ни в случае отзыва публично выдвинутого обвинения, ни в случае оправдания обвиненного судьи.

При этом нормы права не освобождают обвиненного индивидуального носителя государственной власти от необходимости безупречного исполнения им своих непосредственных судейских функций по рассмотрению дел на период такого производства, но обязывают судью за свой счет опровергать обвинения председателя суда, поддержание которых финансово обеспечено из государственных средств. Судебная же нагрузка устанавливается председателем, который, являясь инициатором дисциплинарного производства, обладает правом увеличения нагрузки на судью, в том числе и в ходе дисциплинарного производства, затрудняя тем самым защиту судьей публичных интересов.

При таких обстоятельствах самостоятельное финансирование судьей защиты от дисциплинарных обвинений представляется неравноправным дополнительным обременением и свидетельствует о нарушении в ходе дисциплинарного производства принципов независимости судей и единства их статуса.

Указанный подход является важной характеристикой внутрисистемных властных отношений, особенно на фоне минимальных (относительно процессуальных обязанностей судьи), а зачастую символических обязанностей председателей судов, которые не обязаны участвовать в рассмотрении конкретных дел.

Об этом свидетельствует и невозможность для судьи в силу ограничений, установленных подп. 6 п. 3 ст. 3 Закона РФ от 26.06.1992 № 3132-1 «О статусе судей в Российской Федерации» (далее — Закон о статусе судей), рекрутировать своего представителя из числа судей как наиболее квалифицированных юристов. Инициаторы дисциплинарного производства, как уже отмечалось выше, активно используют такую возможность. Между тем ст. 2 Закона о статусе судей провозглашает, что «все судьи в Российской Федерации обладают единым статусом», а независимость судьи на основании пунктов 2 и 4 ст. 9 этого закона гарантируется особой защитой государства.

Защита судей государством приобретает важность с учетом того, что судья привлекается к дисциплинарной ответственности на основании обвинения, публично выдвинутого другим носителем судебной власти (в подавляющем большинстве случаев — председателем суда, на долю которого приходится основная масса инициаций дисциплинарных производств)[8], обладающим единым с ним статусом и обязанным выполнять добровольно принятые на себя ограничения. В это число входят также ограничения, установленные п. 2 ст. 3 Закона о статусе судей, предусматривающие, что судья «при исполнении своих полномочий… должен избегать всего, что могло бы умалить авторитет судебной власти, достоинство судьи или вызвать сомнение в его объективности, справедливости и беспристрастности».

Суждение о том, что на председателей судов возлагается повышенная ответственность за выполнение ими профессиональных обязанностей, соблюдение законов и правил судейской этики, в том числе и при выдвижении обвинений в совершении дисциплинарных проступков, полностью соответствует постановлениям КС РФ от  28.02.2008 № 3-П[9], от 07.03.1996 № 6-П[10] и от 19.02.2002 № 5-П[11].

Повышенная ответственность лиц, имеющих право выдвигать такие обвинения, объясняется тем, что публичные обвинения в адрес носителя судебной власти наносят этой власти ущерб безотносительно дальнейшего подтверждения указанных суждений[12]. Именно поэтому защита судьи, обвиненного в совершении дисциплинарного проступка, не является его частным делом, а имеет публичный интерес и должна финансироваться исходя из принципа процессуального равенства — на паритетных началах с инициатором дисциплинарного производства.

Что же касается выдвинутого обвинения, то в случае его подтверждения умаляется авторитет судебной власти дискредитирующим власть поведением судьи, совершившим дисциплинарный проступок. При выдвижении безосновательных обвинений в адрес судьи авторитет судебной власти умаляется тем, что инициаторы дисциплинарного производства — председатель суда или орган судейского сообщества — сами оказываются опороченными.

Таким образом, при отказе в удовлетворении представления или обращения о привлечении судьи к дисциплинарной ответственности происходит очевидная компрометация судебной власти, поскольку в обоих случаях имеет место негативное изменение общественного мнения о судебной власти, расходящееся с желательной для этой власти оценкой. Причем ситуация с отзывом представления о лишении полномочий судьи после подачи им заявления в ККС об отставке выглядит как некая сделка с отнюдь не «прозрачным» для общества предметом торга[13].

Необходимость соблюдения принципа равенства сторон в совокупности с отсутствием ответных санкций к инициаторам в случае необоснованного обвинения ставит на повестку дня вопрос об устранении безосновательных обвинений, умаляющих авторитет государственной власти.

Достигнуть этого можно с учетом требований антикоррупционного законодательства и специфики ныне существующих несовпадений между юридической формой судебной власти как нейтрального, не заинтересованного в исходе дела арбитра и исключительно обвинительным содержанием дисциплинарных прав профессионального административно-властного аппарата судебной системы, обязательная ответственность которого в связи с выдвижением необоснованных дисциплинарных обвинений законом не предусмотрена.

Об исключительно обвинительной направленности внутрисистемных властных отношений судейской корпорации как о факторе правового регулирования дисциплинарной ответственности свидетельствует то, что ККС при выборе меры дисциплинарного наказания не связана позицией инициатора по мере взыскания и может досрочно прекратить полномочия судьи, хотя в представлении ставился вопрос лишь о предупреждении (п. 6 ст. 28 Положения о порядке работы квалификационных коллегий судей).

Неявка — даже по уважительным причинам — на заседание ККС представителя обвиненного судьи не является препятствием для рассмотрения дела по существу, в то время как отсутствие на заседании коллегии представителя инициатора дисциплинарного производства служит поводом для отложения слушания дела.

С позиции приоритета стороны обвинения в дисциплинарном производстве законодателем в п. 3 ст. 22 Федерального закона от 14.03.2002  № 30-ФЗ «Об органах судейского сообщества в Российской Федерации» (далее — Закон о судейском сообществе) разрешен выбор очередности рассмотрения между представлением или обращением о привлечении к дисциплинарной ответственности и заявлением судьи об отставке. Причем такой приоритет сохраняется и в случае, если инициатор дисциплинарного производства не ставит вопрос о прекращении полномочий, — ведь ККС не считают себя связанными предложениями инициатора при определении дисциплинарной санкции и могут выходить за пределы дисциплинарной санкции, «запрашиваемой» инициатором.

С учетом того, что указанные в ст. 25 Закона о судейском сообществе сроки не являются, по мнению ККС, пресекательными и дисциплинарное производство может длиться неопределенно долго, право судьи на отставку по собственному желанию независимо от возраста, провозглашенное в п. 2 ст. 15 Закона о статусе судей как безусловное, не распространяется на судей, в отношении которых поставлен вопрос о привлечении к дисциплинарной ответственности.

Причем в этот неопределенно длительный период дисциплинарного производства с судьи, который в заявлении об отставке ясно выразил свое нежелание выполнять процессуальные полномочия при рассмотрении конкретных дел, эти обязанности не снимаются под угрозой дополнительных обвинений.

Таким образом, налицо проблематика принудительного труда судей[14], заявления которых об отставке ККС могут не рассматриваться по существу неопределенно длительное время, поскольку в отношении судей имеется дисциплинарное производство, и одновременно проблематика законности судебных постановлений, вынесенных судьями в этот период.

О построении внутрисистемных властных отношений судейской корпорации с обвинительным уклоном дисциплинарного производства как о феномене правового регулирования дисциплинарной ответственности судей свидетельствует и приведенный выше юридико-технический прием, когда вышестоящий инициатор дисциплинарного производства (ВВКС, Совет судей РФ, председатель вышестоящего суда  — относительно председателей районных и гарнизонных судов) не наделен полномочиями по корректировке выдвинутого нижестоящим инициатором обвинения в пользу обвиненного судьи, но и не связан противоположной позицией этого инициатора при самостоятельном выдвижении обвинений.

Характеризуя приведенный феномен, член Дисциплинарного судебного присутствия Е.М. Моисеева заявила, что иногда ККС не рассматривают представления о привлечении к дисциплинарной ответственности, «а принимают их к исполнению»[15]. О.В. Макарова, также обратившая внимание на обвинительный перекос в правовом регулировании дисциплинарной ответственности судей в России, отметила, что Закон о судейском сообществе предоставляет председателю вышестоящего суда право обращаться с представлением о досрочном прекращении полномочий судьи в ККС, участвовать в формировании состава ККС, а также участвовать в заседании ККС при рассмотрении инициированного им дела о дисциплинарном проступке судьи. Кроме того, добавляет автор, «апелляции на решения квалификационных коллегий судей субъекта РФ рассматриваются судами под председательством того же лица, которое инициировало дисциплинарное взыскание»[16].

При таких обстоятельствах юридически безупречный путь (в рамках реализации ныне действующего порядка инициирования дисциплинарного производства членами судейского сообщества) для устранения выявленного противоречия видится в нейтрализации безосновательных обвинений, исходя из конституционного принципа независимости судей и единства их статуса. Такая нейтрализация может быть достигнута внедрением правового механизма автоматического привлечения к дисциплинарной ответственности лица, необоснованно инициировавшего процедуру дисциплинарного производства или выдвинувшего не подтвердившееся в последующем (в том числе и частично) обвинение.

При этом следует презюмировать виновность субъекта, выдвинувшего обвинение, которое в последующем не подтвердилось, поскольку законодатель аккумулировал у инициаторов выдвижения обвинения столь объемные и разносторонние дискреционные дисциплинарные полномочия, что это по определению  исключает невиновную ошибку.

Предложенные меры распространяются и на случаи отзыва представлений и обращений о привлечении к ответственности. Готовность инициаторов выдвижения обвинения реализовывать предложенные ими симметричные дисциплинарные меры в отношении себя самих в случае неподтверждения выдвинутого ими обвинения повысила бы их морально-нравственный статус в глазах всего судейского сообщества, способствовала постоянному осознанию границ собственной компетенции и сформировало антикоррупционную доминанту в этическом кодексе статусного сообщества.

Библиография

1 См.: Казакова Г.В. Проблемы дисциплинарной ответственности судей // Рос. ежегод. труд. права. 2006. № 2. С. 331—360.

2 Документ официально опубликован не был // СИС «Гарант».

3 Судья, согласно подп. 6 п. 3 ст. 3 Закона РФ от 26.06.1992 № 3132-1 «О статусе судей в Российской Федерации», не вправе быть поверенным или представителем (кроме случаев законного представительства) по делам физических или юридических лиц. Такое же ограничение предусмотрено и для гражданского служащего п. 5 ч. 1 ст. 17 Федерального закона от 27.07.2004 № 79-ФЗ «О государственной гражданской службе Российской Федерации».

4 Макарова О.В. Некоторые проблемы укрепления гарантий независимости судей // Журнал российского права. 2008. № 5.

5 См.: Туганов Ю.Н. Эффективная борьба с коррупцией в судебной системе возможна: к вопросу о создании антикоррупционного стандарта поведения // Судья. 2008. № 9.

6 См. об этом п. 3 ст. 28 Положения о порядке работы квалификационных коллегий судей.

7 Положение о квалификационных коллегиях судей (утв. Высшей квалификационной коллегией судей РФ 15.05.2002 (утратило силу с 21.04.2007).

8 Согласно Обзору результатов деятельности ВККС РФ и квалификационных коллегий судей общих, арбитражных и военных судов за 2001 год на долю председателей судов приходилась инициация 95% дисциплинарных дел, по которым полномочия судей были прекращены досрочно // Текст обзора официально опубликован не был. СИС «Гарант».

9 Постановление КС РФ от 28.02.2008 № 3-П «По делу о проверке конституционности ряда положений статей 6.1 и 12.1 Закона Российской Федерации “О статусе судей в Российской Федерации” и статей 21, 22 и 26 Федерального закона “Об органах судейского сообщества в Российской Федерации” в связи с жалобами граждан Г.Н. Белюсовой, Г.И. Зиминой, Х.Б. Саркитова, С.В. Семак и А.А. Филатовой».

10 Постановление КС РФ от 07.03.1996 № 6-П «По делу о проверке конституционности пункта 3 статьи 16 Закона Российской Федерации “О статусе судей в Российской Федерации” в связи с жалобами граждан Р.И. Мухаметшина и А.В. Барбаша».

11 Постановление КС РФ от 19.02.2002 № 5-П «По делу о проверке конституционности отдельных положений статьи 15 Закона Российской Федерации от 26 июня 1992 года “О статусе судей в Российской Федерации”, статьи 2 Федерального закона от 21 июня 1995 года “О внесении изменений и дополнений в Закон Российской Федерации “О статусе судей в Российской Федерации” ” и части первой статьи 7 Федерального закона от 10 января 1996 года “О дополнительных гарантиях социальной защиты судей и работников аппаратов судов Российской Федерации” в связи с жалобами ряда граждан — судей и судей в отставке».

12 См.: Люкина О.В. Дисциплинарная ответственность судей в Российской Федерации // Российский судья. 2009. № 5. С. 44—46; Старилов Ю.Н. Судебная власть как «ум, честь и совесть» государственной власти: о некоторых достижениях, проблемах и неудачах современного этапа реформы судебной власти // Юридические записки: Государственная власть в России. Проблемы осуществления и развития. Вып. 17. — Воронеж, 2004. С. 206—247.

13 Например, ситуация с досрочным прекращением полномочий судьи Бабушкинского райсуда Душиной за вмешательство в корпоративный спор. Совершившая аналогичные действия судья Новикова была представлена председателем суда к привлечению к дисциплинарной ответственности, но после оглашения заявления Новиковой об отставке председатель заявил, что отзывает свое представление. См.: Рубникович О. Судьеносное решение: Еще одна судья попалась на вмешательстве в один и тот же корпоративный спор // Коммерсантъ. 2010. 25 июня.

14 Принудительный труд прямо запрещен ч. 2 ст. 37 Конституции РФ, ст. 4 ТК РФ, а также ратифицированными Российской Федерацией Конвенцией МОТ № 29 «О принудительном или обязательном труде» (Женева, 28 июня 1930 г., ратифицирована Указом Президиума ВС СССР от 04.06.1956). URL: http://www.businesspravo.ru/Docum/DocumShow_ DocumID_36330.html (дата обращения: 27.12.2010); Конвенцией МОТ № 105 «Об упразднении принудительного труда» (Женева, 25 июня 1957 г., ратифицирована Федеральным законом от 23.03.1998 № 35-ФЗ). URL: http://www.innovbusiness.ru/ pravo/DocumShow_DocumID_36337.html (дата обращения: 27.12.2010).

15 Цит. по: Берсенева Т. ДСП чаще Верховного суда возвращает мантии судьям, не согласившимся с увольнением [статья]. URL: http://www.pravo.ru/story/view/50325/ (дата обращения: 06.04.2011).

16 Макарова О.В. Указ. соч. С. 107.