Еще раз о проблемах теории государства и права

УДК 340.12 

Страницы в журнале: 171-173

Рецензия на: Актуальные проблемы теории государства и права: учеб. пособие / отв. ред. Р.В. Шагиева. —М., 2011. 576 с.

В.В. КОЖЕВНИКОВ,

доктор юридических наук, профессор, профессор кафедры теории и истории государства и права Омского университета им. Ф.М. Достоевского e-mail: kta6973@mail.ru

Учебное пособие «Актуальные проблемы теории государства и права», подготовленное коллективом ряда известных ученых-теоретиков, в общем и целом оставляет весьма благоприятное впечатление. Каждая из 17 глав работы завершается вопросами для контроля и заданиями для самостоятельной работы, а также списком дополнительной литературы. Особый интерес вызывает неординарная глава 17 «Государство и право в информационном обществе: проблемы теоретического осмысления».

Однако если критически оценить работу, не заостряя внимания на положительных ее аспектах, приходится констатировать наличие в ее содержании ряда общетеоретических положений, которые, на наш взгляд, требуют авторского переосмысления и конкретизации. Суть наших замечаний сводится к следующему.

Во-первых, авторами утверждается: «в XX в. закон как источник (форма выражения) превалировал и в других (кроме романо-германской. — В.К.) правовых системах, например в англосаксонской и мусульманской правовых семьях, где прежде ведущими были иные юридические источники» (С. 268). Данное положение является спорным, особенно на фоне дальнейших рассуждений о том, что “…только в мусульманских странах юридическая наука продолжает оставаться ведущим источником (формой выражения) права” (С. 292); специфика общего права состоит в отсутствии кодифицированных отраслей права и наличии в качестве источника права громадного количества судебных решений (прецедентов), являющихся образцами для аналогичных дел, рассматриваемых другими судами» (С. 401) и т. д.

Во-вторых, исходя из контекста пособия («поскольку поведение человека имеет две полярные разновидности (социально полезное и социально вредное)…» (С. 469)), социальная полезность должна характеризовать правомерное поведение. Однако в данном случае авторы должны были подчеркнуть, что последнее как правило является социально полезным. Тем более в самой работе, пусть в косвенной форме, на это указывается: «по объективной стороне правомерное поведение подразделяется на необходимое (желательное) и социально допустимое. Примером последнего может служить такое правомерное поведение, как развод супругов» (С. 463). Если оценивать это положение, то здесь следует говорить о таком критерии, как степень социальной значимости, и неверно отождествлять необходимое и желательное поведение, ибо это две самостоятельные разновидности правомерного поведения, имеющие различное содержание, хотя то и другое является социально полезным.

В-третьих, нелогичным представляется то, что авторы пособия, с одной стороны, юридическую ответственность трактуют как «обязанность правонарушителя претерпевать особые, заранее установленные государством в санкциях правовых норм меры государственно-правового принуждения за совершенное правонарушение в установленном для этого процессуальном порядке» (С. 470), а с другой стороны, утверждают: «юридическая ответственность возникает только в силу предписаний норм права на основания решения правоприменительного органа» (С. 471). Дело заключается в том, что если говорить о выделении оснований юридической ответственности, то их состав обусловлен пониманием юридической ответственности и, соответственно, определением момента ее возникновения. При трактовании юридической ответственности как обязанности претерпевать определенные неблагоприятные последствия очевидно, что она возникает с момента: либо совершения правонарушения; либо выявления правонарушителя; либо вынесения правоприменительного акта. В первых двух случаях основаниями юридической ответственности будут являться норма права и факт совершения правонарушения. Правоприменительный акт, в котором указаны конкретный вид и мера наказания (или взыскания), выступает основанием не возникновения, а реализации юридической ответственности. В третьем случае основанием юридической ответственности являются факт совершения правонарушения, а также соответствующие норма права и акт правоприменения.

Если же говорить о юридической ответственности как мере государственного принуждения, применяемой компетентными органами к правонарушителю, то она возникает с момента вынесения правоприменительного акта, и авторы среди необходимых оснований указывают нормы права, факт совершения правонарушения и правоприменительный акт.

В-четвертых, думается, что трудно понять авторов, которые в § 6 главы 14 «Основания освобождения от юридической ответственности» без каких-либо аргументов рассматривают вместе и основания освобождения от юридической ответственности, и обстоятельства, исключающие ее. Действительно, в ряде случаях закон освобождает от юридической ответственности либо даже исключает ее.

Под основаниями освобождения понимаются такие фактические обстоятельства (юридические факты), при наличии которых в силу норм права снимается обязанность претерпевать меры государственного принудительного воздействия за совершенное правонарушение. Освобождение от юридической ответственности предполагает отказ компетентных органов государства в предусмотренных законом случаях от осуществления (порицания) поведения и применения мер государственного принуждения. Такое освобождение предоставляет собой предусмотренное действующим законодательством устранение неблагоприятных правовых последствий для лица, совершившего правонарушение.

Понятие «освобождающие от юридической ответственности» необходимо отличать от термина «исключение юридической ответственности». Различие состоит в том, что если освобождение предполагает снятие обязанности претерпевать меры принудительного воздействия за совершенное правонарушение, то с исключением связывается недопустимость юридической ответственности. Нетождественность освобождения и исключения состоит и в том, что если в первом случае правонарушение имеет место в действиях лица, то во втором состав правонарушения отсутствует.

Анализируя соответствующий параграф пособия, следует сделать ряд замечаний.

Во-первых, авторы раскрывают далеко не все обстоятельства, исключающие юридическую ответственность (например, физическое или психическое принуждение, исполнение приказа или распоряжения), и основания освобождения от нее (например, в связи с примирением сторон, истечением срока давности, амнистией, помилованием, отставанием в психическом развитии лиц, достигших возраста уголовной или административной ответственности).

Во-вторых, «основаниями освобождения от юридической ответственности» вряд ли следует признавать невиновное причинение вреда (казус) (С. 478), состояние невменяемости (С. 480), ибо как в первом, так и во втором случае речь должна идти об отсутствии состава правонарушения.

В-третьих, обращает на себя внимание небрежное отношение к законодательству. Например, авторы пишут: «так, в ст. 75 УК предусмотрено, что лицо совершившее деяние, содержащее признаки преступления, может быть освобождено от уголовной ответственности в связи с деятельным раскаянием» (С. 480). Если мы обратимся к тексту УК РФ, то в ч. 1 ст. 75 закрепляется следующее предписание: «лицо, впервые совершившее преступление небольшой или средней тяжести, может быть освобождено от уголовной ответственности, если после совершения преступления добровольно явилось с повинной, способствовало раскрытию и расследованию преступления, возместило причиненный ущерб или иным образом загладило вред, причиненный в результате преступления, и вследствие деятельного раскаяния перестало быть общественно опасным».

Думается, что учет изложенных замечаний будет способствовать повышению качества в целом добротного пособия при возможных переизданиях.