Защита гражданского населения в период вооруженных конфликтов

В.В. АЛЕШИН,

кандидат юридических наук, доцент

История свидетельствует, что потребовались сотни и даже тысячи лет, прежде чем сформировались механизмы, ограждающие гражданское население от жестокостей войны. В древности на неприятеля смотрели как на существо бесправное, в отношении которого допускались любые действия (более того, само понятие «неприятель» имело много значений). Гражданское же население не было ограждено от насилия. Если победитель и щадил мирное население неприятельского государства, то делал это по нравственным и политическим соображениям, а не по требованиям права[1]. Ученые того времени считали основными два положения: во-первых, все подданные враждующих государств должны считаться неприятелями; во-вторых, побежденные подчиняются произволу победителя[2].

Неприкосновенность мирного населения была закреплена только в 1907 году Гаагской конвенцией о законах и обычаях сухопутной войны (далее — Гаагская конвенция). В настоящее время, кроме этой конвенции, вопросы защиты гражданского населения определены Женевской конвенцией о защите гражданского населения во время войны от 12 августа 1949 г. (далее — IV Конвенция), а также дополнительными протоколами к конвенциям 1949 года.

Более 40 лет Гаагская конвенция оставалась единственным договорным источником международного права, относящимся к защите гражданского населения, так как содержала ряд важных положений, разграничивающих во время войны армию и гражданское население, устанавливающих иммунитет последнего от военных действий и определяющих правовой режим военной оккупации[3].

Грубейшее попрание фашистской Германией прав мирного населения в период Великой Отечественной войны обусловило необходимость разработки новых, более универсальных норм, направленных на защиту гражданского населения от последствий вооруженных конфликтов. Не случайно IV Конвенция регулирует исключительно вопросы защиты гражданского населения в период войны.

Однако после принятия в 1949 году четырех Женевских конвенций вооруженные конфликты в мире не прекратились. Со временем средства и методы ведения войны стали более совершенными и изощренными. Чаще стали возникать конфликты, в которых регулярным вооруженным силам противостояли вооруженные отряды оппозиции, а мирные жители подвергались террору, запугиванию, а также использовались для достижения различных политических целей. Такие боевые действия сопровождались значительными потерями среди гражданского населения. Эта ситуация требовала обновления действующих международных правовых актов.

На дипломатической конференции в 1977 году были приняты два дополнительных протокола к Женевским конвенциям 1949 года, которые, в частности, значительно усовершенствовали методы защиты гражданского населения.

Предусмотренная международными нормами обязанность воюющих сторон проводить различие между теми, кто принимает непосредственное участие в вооруженном конфликте, и теми, кто такого участия не принимает, составляет основное содержание современного международного права, применяемого в период вооруженных конфликтов[4]. Однако закрепление такой обязанности само по себе еще не является достаточным правовым условием обеспечения эффективной защиты гражданского населения без выяснения правового содержания объекта защиты, т. е. без определения понятий «гражданское население» и «гражданское лицо».

Достаточно узкое определение таких понятий содержится в IV Конвенции, под защитой которой состоят лица, которые в какой-либо момент и каким-либо образом находятся в случае вооруженного конфликта или оккупации во власти стороны, находящейся в конфликте, или оккупирующей державы, гражданами которой они не являются. Документ содержит ряд исключений о предоставлении конвенционной защиты. Защита не предоставляется: во-первых, гражданам любого государства, не связанного положениями данной Конвенции; во-вторых, гражданам какого-либо нейтрального государства и любого другого воюющего государства до тех пор, пока государство, гражданами которого они являются, имеет дипломатические отношения с государством, во власти которого они находятся; в-третьих, лицам, состоящим под защитой I, II и III конвенций 1949 года, т. е. раненым, больным, потерпевшим кораблекрушение, лицам из состава вооруженных сил, а также военнопленным.

Таким образом, сфера применения IV Конвенции ограничена предоставлением защиты тем гражданским лицам, которые в какой-либо момент и при определенных обстоятельствах оказались в случае вооруженного конфликта или оккупации во власти другого воюющего государства.

Такой ограничительный подход существовал до 1977 года. Дополнительный Протокол I к конвенциям от 12 августа 1949 г., касающийся защиты жертв международных вооруженных конфликтов, закрепил несколько дополнительных и прогрессивных новелл. Согласно ч. 1 ст. 50 Протокола I «гражданским лицом является любое лицо, не входящее в личный состав вооруженных сил, ополчений и добровольческих отрядов, стихийно сформировавшихся в вооруженные группы для борьбы с вторгающимися вражескими войсками». В этом качестве такие лица находятся под защитой международного права. С.А. Егоров справедливо отмечает, что гражданские лица не имеют права принимать участие в военных действиях. Нарушившие этот запрет должны иметь в виду, что они лишаются защиты и что против них будет применена сила[5].

В Протоколе I ничего не говорится о членах незаконных вооруженных формирований в период внутренних вооруженных конфликтов. По нашему мнению, таких лиц, открыто или тайно противостоящих законной власти, нельзя отнести к гражданским лицам. В связи с этим первое предложение ч. 1 ст. 50 Протокола I целесообразно дополнить следующими словами: «а также не принадлежащее к незаконным вооруженным формированиям в период внутреннего вооруженного конфликта».

В случае возникновения сомнения в статусе лица Протокол I рекомендует считать такое лицо гражданским. Полагаем, это достаточно спорный подход. Безусловно, соответствующие органы каждого государства проводят необходимые мероприятия по проверке конкретных лиц на предмет их причастности к совершению противоправных действий. Представляется, что такой подход важно закрепить в международном документе. В связи с этим второе предложение ч. 1 ст. 50 Протокола I целесообразно дополнить следующими словами: «В необходимых случаях компетентные органы государства в порядке, установленном национальным правом, проводят проверку лиц, вызывающих подозрения в их причастности к совершению противоправных действий. В случае установления причастности таких лиц к совершению противоправных действий они не рассматриваются как гражданские лица».

Протокол I не содержит определения гражданского населения, однако указывает, что оно состоит из тех, кто является гражданскими лицами. Особо отмечается, что присутствие среди гражданского населения отдельных лиц, не подпадающих под определение гражданских, не лишает это население его гражданского характера. Из смысла этого положения вытекает, что гражданское население может быть лишено права на защиту только в том случае, если среди него находятся члены вооруженных отрядов, боевых вооруженных подразделений.

Международное право предусматривает предоставление гражданскому населению разных уровней защиты и определенных режимов безопасности, обеспечивает как общую, так и специальную правовую защиту от последствий военных действий. Общая защита предоставляется всему гражданскому населению независимо от возраста, политических взглядов, религиозных убеждений и т. д.

Говоря о предоставлении специальной защиты, следует согласиться с рассуждениями В.В. Фуркало, который пишет, что ее предоставление связано с повышенной уязвимостью определенных категорий покровительствуемых (дети, женщины) в условиях вооруженных конфликтов либо объясняется их особой ролью в оказании помощи гражданскому населению и обеспечении его выживания в ходе боевых действий (персонал медицинских формирований)[6].

В сфере правовой защиты детей в период вооруженных конфликтов до настоящего времени проводились лишь отдельные исследования, поэтому целесообразно рассмотреть данный вопрос подробно.

Общая защита детей полностью совпадает с общей защитой, предоставляемой всем покровительствуемым лицам. В частности, дети не должны являться объектом нападения. При всех обстоятельствах воюющим запрещаются: во-первых, акты насилия или угрозы, имеющие основной целью терроризировать гражданское население; во-вторых, нападение на гражданских лиц в порядке репрессий; в-третьих, использование гражданского населения для защиты определенных районов от военных действий.

Положения IV Конвенции и двух дополнительных протоколов 1977 года к конвенциям 1949 года преследуют цель соблюдения принципа гуманного обращения с людьми, включающего уважение к жизни, чести, физическую и психическую неприкосновенность, запрещение пыток, телесных наказаний и т. д. Более того, дети как часть гражданского населения подпадают под защиту норм международного права, относящихся к ведению войны, касающихся, например, необходимости проведения различия между гражданскими лицами и участниками боевых действий.

Особая защита детей в период вооруженных конфликтов имеет определенные отличия по сравнению с гарантиями, предоставляемыми другим лицам. Несмотря на то, чтоIV Конвенция содержит многочисленные положения о защите детей, принцип, на основании которого дети пользуются особой защитой, в ней четко не закреплен. Этот пробел восполнен Протоколом I, где указывается, что дети пользуются особым уважением и им обеспечивается защита от любого рода посягательств. На стороны, находящиеся в конфликте, возложена обязанность по обеспечению детям защиты и помощи, которые требуются с учетом возраста или по любой другой причине (медицинские вопросы, межнациональные и религиозные отношения).

Защита детей в период вооруженного конфликта немеждународного характера определяется дополнительным Протоколом II к конвенциям от 12 августа 1949 г., статья 4 «Основные гарантии» которого содержит пункт, посвященный исключительно детям. В нем предусматривается, что детям обеспечиваются необходимая забота и помощь, а также перечисляются относящиеся к детям специальные меры, направленные на их защиту.

Согласно выводам одного из исследований ЮНЕСКО по вопросу о детях и войне, положения международного гуманитарного права, имеющие целью сохранение целостности семьи во время вооруженных конфликтов, имеют особое значение. «Когда мы изучаем характер психологической травмы, полученной ребенком, ставшим жертвой войны, мы обнаруживаем, что эмоционально на него не очень воздействуют такие проявления войны, как бомбежки и военные операции. Влияние внешних событий на семейные связи и отрыв от обычного образа жизни — вот что воздействует на ребенка, а больше всего — разлука с матерью»[7].

Во Всеобщей декларации прав человека 1948 года провозглашается, что семья является единственной и основной ячейкой общества и имеет право на защиту со стороны общества и государства. Международный пакт о гражданских и политических правах 1966 года (статьи 23 и 24) и Международный пакт об экономических, социальных и культурных правах 1966 года (статья 10) закрепляют нормы, регулирующие особую защиту ребенка. Положения указанных документов детализированы в конвенциях 1949 года и дополнительных протоколах к ним.

IV Конвенция содержит нормы, в соответствии с которыми интернированные члены одной семьи должны содержаться в одном помещении, отдельно от других интернированных. Им должны быть предоставлены необходимые условия для ведения нормальной семейной жизни. Более того, интернированные могут потребовать, чтобы их дети, оставшиеся без родительского попечения, были интернированы вместе с ними. Однако это правило может быть ограничено, например, из-за заболевания родителей или детей, исполнения решения судебных органов, но эти ограничения должны соответствовать национальному законодательству и могут быть обжалованы заинтересованными сторонами в судебном порядке. Протоколы I и II устанавливают обязанность воюющих сторон способствовать воссоединению семей.

Значительная правовая гарантия, предоставляемая матери и ребенку, закреплена в Протоколе I (ст. 76): женщины пользуются особым уважением, им обеспечивается защита от различного рода посягательств (например, понуждения к проституции). Дела арестованных, задержанных или интернированных матерей малолетних детей, беременных женщин рассматриваются в первоочередном порядке. Смертный приговор в отношении них в исполнение не приводится. Отметим также, что положения Протокола I, касающиеся арестованных, задержанных или интернированных матерей, имеющих на иждивении детей, предписывают обеспечивать совместное содержание матери и ребенка. К сожалению, Протокол II не содержит аналогичных норм, что является его существенной недоработкой.

Важное место в международном праве занимают вопросы соблюдения прав ребенка при временной эвакуации в период вооруженного конфликта. Эвакуация должна отвечать требованиям, закрепленным в ст. 78 Протокола I. Временная эвакуация может быть осуществлена только по неотложным причинам, которые связаны с состоянием здоровья или лечением детей, а также по соображениям безопасности. Под безопасностью детей во время вооруженного конфликта следует понимать состояние защищенности ребенка от внутренних и внешних угроз. Когда должное состояние защищенности детей обеспечено быть не может, решается вопрос об их временной эвакуации. На эвакуацию требуется обязательное письменное согласие родителей или законных представителей. Если их местонахождение неизвестно, требуется письменное согласие на эвакуацию от лиц, которые по закону или обычаю несут основную ответственность за попечение детей (ими могут быть главные врачи больниц, санаториев, директора интернатов, заведующие детскими садами, главные тренеры или администраторы спортивных лагерей, а также дееспособные родственники, которые на период эвакуации не являлись законными представителями детей). Такая эвакуация проводится под наблюдением покровительствующей державы по согласованию с заинтересованными сторонами. Сроки временной эвакуации в документе не закреплены, однако по смыслу рассматриваемой статьи временная эвакуация должна заканчиваться после завершения боевых действий и восстановления конституционного порядка. В целях недопущения различных конфликтных ситуаций, которые могут возникнуть в период эвакуации детей, нахождения их на территории другого государства, возвращения домой, эти вопросы заинтересованным сторонам следует урегулировать нормативно, т. е. создать (определить) специальные органы, ответственные за эвакуацию и возвращение детей, нормативно (на уровне положения или инструкции) определить их права, обязанности, ответственность в этой сфере деятельности. В целях облегчения возвращения в семью и страну на каждого ребенка заводится специальная учетная карточка. Все карточки направляются в Центральное справочное агентство Международного комитета Красного Креста (МККК). Если же такие карточки заполнить и передать в МККК не представилось возможным, то следует руководствоваться ст. 24 IV Конвенции, которая ориентирует государства на обеспечение детей опознавательными медальонами или использование любых других способов, способствующих установлению личности детей в возрасте до 12 лет.

В случае вооруженных конфликтов немеждународного характера Протокол II предусматривает эвакуацию детей из района военных действий в более безопасный район внутри страны. Такая работа всегда связана с решением целого ряда административных и организационных задач. Дети должны продолжать учебу, получать сведения о судьбе родителей и другую информацию. Эти задачи могут оперативно решаться государственными органами в тесном сотрудничестве с сотрудниками МККК, у которых имеется немалый опыт аналогичной работы.

Важным вопросом любой войны является участие детей в боевых действиях, поскольку не допустить этого практически невозможно. В такой кризисной ситуации дети не только будут во всем помогать своим сражающимся родителям, но и направлять все свои усилия на то, чтобы быть похожими на них. Возрастной критерий участия в военных действиях закреплен двумя дополнительными протоколами, которыми устанавливается, что дети, не достигшие 15-летнего возраста, не подлежат вербовке в вооруженные силы и им не разрешается принимать участие в военных действиях.

Таким образом, дополнительные протоколы закрепляют полный и абсолютный запрет на участие в военных действиях детей, не достигших 15 лет. По нашему мнению, в целом такой запрет распространяется на прямое (непосредственное) участие в боевых действиях с оружием в руках и опосредованное (косвенное) участие в войне, т. е. на проведение разведки местности, сбор и передачу информации, оказание технической помощи, проведение диверсионной деятельности.

При формировании воинских подразделений из числа лиц в возрасте от 15 до 18 лет Протокол I ориентирует государства на первоочередное внимание к лицам старшего возраста. Если, несмотря на запрет, содержащийся в п. 2 ст. 77 Протокола I, дети, не достигшие 15 лет, были зачислены в вооруженные силы, они рассматриваются как комбатанты и при захвате в плен имеют статус военнопленных. Однако при нахождении в плену они пользуются особой защитой в рамках международного права. Нормы Протокола I адресованы сторонам, находящимся в конфликте, а не детям, участие которых в военных действиях не является нарушением законов с их стороны[8].

Значительным шагом в развитии права в период вооруженных конфликтов являются положения Конвенции IV и двух протоколов, четко закрепившие особый возрастной критерий 18 лет — абсолютный предел, при несоблюдении которого смертный приговор не может быть вынесен, даже если имеются все другие условия, делающие такой приговор применимым.

Проблема защиты детей в период вооруженных конфликтов в настоящее время является актуальной. События в Чечне, Югославии, Ираке, Афганистане, Африке и других районах вооруженных противостояний убедительно показали, что самая незащищенная и бесправная категория лиц в период боевых действий — дети. Болезни, психические и физические травмы, боль и скорбь от потери родителей и близких, голод, нищета, испуг, отсутствие веры в справедливость сопровождают ребенка в таких кризисных ситуациях.

Многочисленные положения международного права устанавливают и развивают принцип особой защиты детей во время вооруженных конфликтов. Данные нормы должны неукоснительно соблюдаться воюющими сторонами.

Библиография

1 См.: Калугин В.Ю., Павлова Л.В., Фисенко И.В. Международное гуманитарное право. — Минск, 1998. С. 149.

2 См.: Блюнчини И. Современное международное право цивилизованных народов, изложенное в виде кодекса. — М., 1876. С. 39—40.

3 См.: Арцибасов И.Н., Егоров С.А. Вооруженный конфликт: право, политика, дипломатия. — М, 1989. С. 131.

4 См.: Арцибасов И.Н., Егоров С.А. Указ. соч. С. 133.

5 См.: Егоров С.А. Вооруженный конфликт и международное право. — М., 2003. С. 220.

6 См.: Фуркало В.В. Международно-правовая защита гражданского населения в условиях вооруженных конфликтов. — К., 1998. С. 76.

7 Цит. по: Плантер Д. Дети и война // Защита детей в международном гуманитарном праве. — М., 1995. С. 9—10.

8 См.: Дутли М.Т. Дети и война // Дети-комбатанты, захваченные в плен. — М., 1995. С. 16.