Злоупотребление правом как фактор негативного воздействия на юридическую безопасность его субъектов [1]

А.А. ФОМИН,

кандидат юридических наук, доцент кафедры государственно-правовых дисциплин юридического факультета Пензенского государственного университета

Проблема злоупотребления правом как особой формой юридически значимых деяний субъектов права поставлена в науке достаточно давно, но до сих пор не потеряла своей актуальности. Ее суть предельно точно выразил известный французский ученый Жан-Луи Бержель: «Если, не нарушая материальных границ своего права, индивид использует его в ущерб другому индивиду; если, соблюдая букву права, он нарушает его дух, тогда говорят, что он злоупотребляет своим правом»[2].

Действительность не перестает удивлять нас разнообразными примерами злоупотреблений правом. Так, молодой человек, осуществляя свое право собственности, продает доставшуюся ему в наследство от деда ценную вещь с более чем двухвековой историей с тем, чтобы купить себе мотоцикл. Родственники считают его настоящим «злодеем» — безвозвратно утрачена семейная реликвия. Однако в соответствии с гражданским законодательством он как лицо, достигшее совершеннолетия, имеет право совершать любые сделки с вещью, являющейся его собственностью.

Еще более сложны для юридической оценки действия руководителей тоталитарных сект, которые, как кажется на первый взгляд, лишь участвуют в совместном осуществлении свободы вероисповедания с другими верующими. Однако известны случаи, когда люди, попав под влияние религиозного лидера, бросают учебу или работу, уходят из семьи, странствуют, живя милостыней, передают свое имущество в собственность религиозной организации, а иногда (перед ожиданием «конца света») даже кончают жизнь самоубийством.

В российском законодательстве недопустимость злоупотребления правом в общем виде сформулирована в п. 1 ст. 10 Гражданского кодекса РФ. Согласно этому пункту не допускаются действия граждан и юридических лиц, осуществляемые исключительно с намерением причинить вред другому лицу (такое действие обозначают термином «шикана»), а также злоупотребление правом в иных формах. Не допускается использование гражданских прав в целях ограничения конкуренции, а также злоупотребление доминирующим положением на рынке. В случае несоблюдения указанных требований суд, арбитражный суд или третейский суд может отказать лицу в защите принадлежащего ему права (п. 2 ст. 10 ГК РФ)[3].

Известный цивилист В.П. Грибанов, чью точку зрения разделяли и разделяют многие ученые, считал, что о злоупотреблении правом речь может идти лишь в случае, когда управомоченный субъект, действуя в границах принадлежащего ему субъективного права, в рамках тех возможностей, которые составляют содержание данного права, использует такие формы его реализации, которые выходят за установленные законом пределы существования права. Определение злоупотребления правом он формулировал следующим образом: «Злоупотребление правом есть особый тип гражданского правонарушения, совершаемого управомоченным лицом при осуществлении им принадлежащего ему права, связанный с использованием недозволенных конкретных форм в рамках дозволенного ему законом общего типа поведения»[4].

Не соглашаясь с подобной позицией, Н.С. Малеин писал, что «в таком случае возможно одно из двух: если субъект действует в границах принадлежащего ему права — и тогда он не злоупотребляет своим правом, или он выходит за пределы, установленные законом, и таким образом, нарушая закон, не злоупотребляет правом, а совершает элементарное правонарушение, за которое должна следовать ответственность. В обоих случаях для идеи и общей нормы о злоупотреблении правом нет места»[5].

В современных условиях многие ученые и практики-юристы придерживаются мнения о необходимости различать злоупотребление правом и правонарушение[6]. Действительно, смешение понятий правонарушения и злоупотребления правом не только логически безосновательно, но и может приводить к неправовым решениям в юридической практике. Злоупотребление правом должно рассматриваться в качестве правонарушения лишь в случаях, прямо оговоренных в законах. В остальных случаях злоупотребление правом представляет собой такой процесс использования лицом возможностей, заключенных в правовой материи, который, будучи с внешней или технико-юридической стороны безупречным («легальная видимость»), тем не менее в итоге порождает какое-то «зло»[7].

Однако необходимо отметить, что В.П. Грибанов в своем мнении не одинок. Так, И.А. Покровский писал, что «шикана есть не что иное, как самый обыкновенный деликт. То обстоятельство, что средством для причинения вреда является здесь осуществление права, никоим образом не может послужить оправданием, так как права предоставляются для удовлетворения собственных

законных интересов, а не для причинения зла другим»[8]. По мнению М.М. Агаркова, «действия, которые называют злоупотреблением правом, на самом деле совершены за пределами права»[9]. А.А. Малиновский трактует злоупотребление правом как «форму реализации права в противоречии с его назначением, посредством которой субъект причиняет вред другим участникам общественных отношений»[10].

На основании изложенного можно говорить о существовании нескольких подходов к определению понятия «злоупотребление правом». Первый определяет злоупотребление правом через такие признаки, как наличие причинения вреда и совершение действий, причиняющих вред, с умыслом. Согласно второму подходу, злоупотреблением правом признается осуществление субъективного права в противоречии с доброй совестью, добрыми нравами. При третьем подходе, используемом в гражданском праве, злоупотребление правом есть особый тип гражданского правонарушения, совершаемого управомоченным лицом при осуществлении принадлежащего ему права, связанный с использованием недозволенных конкретных форм в рамках дозволенного ему общего типа поведения.

Как итог подобного плюрализма мнений среди теоретиков, действия участников правоотношений довольно редко признаются злоупотреблением правом и на практике[11]. Ведь в таких условиях судебное усмотрение само рискует оказаться в ситуации, связанной со злоупотреблением правом, определяя (в отсутствие четких и понятных критериев) складывающиеся правоотношения сторон либо чрезмерно широко, либо чрезмерно узко[12].

Другой аспект проблемы касается использования гражданских прав в целях ограничения конкуренции, а также злоупотребления доминирующим положением на рынке. Как известно, рыночный механизм базируется на конкуренции, т. е. на добросовестном соперничестве участников экономических отношений. Право регламентирует эти отношения так, чтобы обеспечить состязательность хозяйствующих субъектов, гарантируя им равные условия и свободу осуществления своей предпринимательской деятельности. Если субъект реализует субъективное право в этой сфере в целях ограничения конкуренции, то он использует свое право в противоречии с его назначением.

Закон РСФСР от 22.03.1991 № 948-1 «О конкуренции и ограничении монополистической деятельности на товарных ранках» (в ред. от 09.10.2002)[13] под недобросовестной конкуренцией понимает любые направленные на приобретение преимуществ в предпринимательской деятельности действия хозяйствующих субъектов, которые противоречат положениям действующего законодательства, обычаям делового оборота, требованиям добропорядочности, разумности и справедливости и могут причинить или причинили убытки другим хозяйствующим субъектам — конкурентам либо нанести ущерб их деловой репутации.

Вред, причиненный в подобных случаях, касается не только, например, предпринимателя, которого разорили конкуренты, но и всего общества. Социальное зло выражается в разрушении основ рыночной экономики и, как следствие, в ухудшении качества производимой продукции, росте цен на товары и услуги и т. п.

Нет единства и в толковании таких понятий, как «разумность» и «добросовестность», инкорпорированных законодателем в п. 3 ст. 10 ГК РФ, где устанавливается, что «в случаях, когда закон ставит защиту гражданских прав в зависимость от того, осуществлялись ли эти права разумно и добросовестно, разумность действий и добросовестность участников гражданских правонарушений предполагаются». Включение нормы, презюмирующей разумность и добросовестность действий субъектов гражданских прав, в статью, регламентирующую пределы осуществления гражданских прав, можно рассматривать как приравнивание неразумного и недобросовестного поведения к злоупотреблению правом.

Несмотря на широкое использование категорий «разумность» и «добросовестность» (статьи 6, 10, 53, 72, 76, 254, 314, 345, 404, 520, 530, 602, 662, 750 и др. ГК РФ), действующее гражданское законодательство не содержит ни их определений, ни признаков, позволяющих признать поведение субъекта права недобросовестным и неразумным. Содержание этих понятий устанавливается судом при рассмотрении конкретного дела, т. е. оставлено на усмотрение суда. Как верно констатирует Л.В. Щенникова, «сегодня судьи оказываются вынужденными толковать не только нормы, работая с законом, но и исходить при принятии решения из действительных намерений контрагентов... Таким образом, на плечи всех — от участников рынка до правоприменителей — “свалился” моральный закон Канта»[14].

Принцип добросовестности — это прежде всего метод, позволяющий судье обеспечить гармонию, баланс частных и общественных интересов[15]. Применение принципа доброй совести выражается в «беспристрастном взвешивании противоположных экономических интересов спорящих сторон, каждая из которых может ждать от другой поведения, сообразного с законом и договором, словом, такого поведения, какое данная сторона сама могла и должна бы одобрить»[16].

Необходимость добросовестно осуществлять свои обязанности в рамках гражданского оборота приобретает характер важного юридического регулятора. С этих позиций принцип доброй совести выступает в качестве объективного мерила и является известным сдерживающим фактором эгоизма в юридических отношениях, т. е. отличается от конкретных правовых норм абстрактностью, рассчитан на такие ситуации, когда конкретные нормы не позволяют обеспечить справедливое разрешение спора. Д.В. Дождев точно подметил, что применение принципа добросовестности основано на «априорно постулируемой иерархии нормативных ценностей, когда этике отводится исторически и логически первенствующая роль по отношению к праву»[17].

В российской юридической литературе для определения понятия «разумность» используется критерий «средний человек»[18]. Разумными считаются действия, которые совершил бы человек, обладающий нормальным, средним уровнем интеллекта, знаний и жизненного опыта. Абстрактная личность, обладающая такими качествами, может быть названа разумным человеком. Юридически значимым качеством, критерием правомерности актов психической (разумное предвидение, разумное понимание) или физической (разумные меры, разумное ведение дел) деятельности человека в предусмотренных законом случаях является их соответствие возможному поведению разумного человека в конкретной ситуации[19].

Категории «добросовестность» и «разумность» взаимосвязаны. Необходимо сказать, что разумными следует считать не любые, а добросовестные действия, т. е. действия абстрактного среднего человека, не желающего вреда определенному лицу и принимающего все возможные усилия для предвидения и недопущения вреда от своих действий.

На наш взгляд, возложенные на правоприменителя задачи выработки определений понятий («разумность», «назначение права», «добросовестность») и установления их соответствия с понятиями, обозначенными в законодательстве теми же терминами, является угрозой юридической безопасности личности, приводит к ошибкам, каждая из которых, несомненно, влечет нарушение прав и свобод граждан.

В ст. 285 УК РФ под злоупотреблением должностными полномочиями понимается «использование должностным лицом своих служебных полномочий вопреки интересам службы, если это деяние совершено из корыстной или иной личной заинтересованности и повлекло существенное нарушение прав и законных интересов граждан или организаций либо охраняемых законом интересов общества или государства». Понятием «должностные полномочия» в данном случае охватывается совокупность прав и обязанностей, предоставленных лицу государством для выполнения общественно необходимых функций и закрепленных в законодательных или иных нормативных актах, в уставах, положениях, инструкциях и т. д. Следовательно, под злоупотреблением должностными полномочиями надо понимать причинение вреда с использованием должностных прав и обязанностей.

Формы и способы злоупотреблений должностными полномочиями могут быть самыми разнообразными: издание противоречащих закону либо иному нормативному правовому акту приказов и распоряжений, повлекших указанные в ст. 285 УК РФ последствия; неосновательное расходование денежных и других ресурсов без признаков хищения; сокрытие совершенных в государственном органе, органе местного самоуправления либо в государственном или муниципальном учреждении хищений, недостач, злоупотреблений по службе (например, сокрытие должностными лицами органов расследования преступлений в целях создания видимости благополучной криминогенной обстановки в районе, городе и т. д.)[20].

Злоупотребление должностными полномочиями представляет собой один из видов коррупционной преступности и получило широкое распространение. Об этом можно судить по данным о количестве зарегистрированных по ст. 285 УК РФ (ранее ст. 170 УК РСФСР) преступлений: если в 1993 году по России их было 2794, то в 2003 году — 5370, т. е. почти в 2 раза больше. И это при том, что данный состав обладает высокой латентностью, сложен в сборе соответствующих доказательств о его наличии и в выявлении причин и условий, его порождающих[21].

Составы преступлений, предусмотренные статьями 201 «Злоупотребление полномочиями» и 202 «Злоупотребление полномочиями частными нотариусами и аудиторами» УК РФ, отличаясь от ст. 285 субъектом преступления, аналогичны ей по элементам объективной и субъективной сторон. В обоих случаях это есть умышленное причинение вреда интересам других лиц (общественным интересам) или извлечение выгоды и преимущества для себя или других лиц посредством использования предоставленных субъекту прав вопреки законным интересам организации (ст. 201)[22]  или задачам своей деятельн-сти (ст. 202)[23].

В отличие от УК РФ в законодательстве о выборах содержатся не признаки злоупотребления правом, а перечень конкретных деяний, которые в силу предписания закона признаются таковыми. Так, согласно ст. 56 «Недопустимость злоупотребления правом на проведение предвыборной агитации, агитации по вопросам референдума» Федерального закона от 12.06.2002 № 67-ФЗ «Об основных гарантиях избирательных прав и права на участие в референдуме граждан Российской Федерации» (в ред. от 07.06.2004)[24] к злоупо-треблению правом относятся: злоупотребление кандидатом свободой массовой информации при проведении агитации; подкуп избирателей (вручение им денежных средств и подарков, вознаграждение избирателей в зависимости от итогов голосования, проведение льготной распродажи товаров или их бесплатное распространение и др.); осуществление кандидатом (избирательным объединением) благотворительной деятельности в ходе избирательной кампании или при проведении референдума; реклама коммерческой деятельности кандидатов (избирательных объединений), осуществляемая в день голосования и в день, предшествующий дню голосования; обнародование информации, способной нанести ущерб чести, достоинству или деловой репутации, если средство массовой информации не может предоставить кандидату возможность опубликовать опровержение или иное разъяснение в защиту его чести, достоинства или деловой репутации до окончания срока предвыборной агитации.

Сходные предписания содержатся в ст. 56 Федерального закона от 10.01.2003 № 19-ФЗ «О выборах Президента Российской Федерации»[25] и в ст. 64 Федерального закона от 20.12.2002 № 175-ФЗ «О выборах депутатов Государственной думы Федерального Собрания Российской Федерации» (в ред. от 23.06.2003)[26].

Трактовка злоупотребления правом как причинение вреда использованию прав в противоречии с их целевым назначением имеет место и в сфере семейных правоотношений. Семейный кодекс РФ содержит несколько статей, в которых говорится о злоупотреблении родительскими правами. Статья 56 СК РФ закрепляет право ребенка в случае злоупотребления его родителями родительскими правами самостоятельно обращаться за защитой своих прав и интересов в орган опеки и попечительства, а по достижении 14-летнего возраста — в суд. Статья 69 СК РФ предусматривает возможность лишения родителей родительских прав в случае злоупотребления ими. Статья 141 СК РФ указывает на злоупотребление родительскими правами усыновителями как на одно из оснований отмены усыновления.

Понятие «злоупотребление родительскими правами» сформулировано в п. 11 Постановления Пленума Верховного суда РФ от 27.05.1998 № 10 как «использование этих прав в ущерб интересам детей, например создание препятствий в обучении, склонение к попрошайничеству, воровству, проституции, употреблению спиртных напитков или наркотиков и т. п.»[27]. Этот перечень не является исчерпывающим, так как последствия злоупотреблений могут быть самыми разными. Из определения видно, что злоупотребление родительскими правами представляет собой такое использование родителями прав, предоставленных им законом в целях материального обеспечения и воспитания детей, которое влечет за собой причинение вреда детям. Другими словами, это реализация субъективных прав вопреки их назначению, закрепленному в ст. 63 СК РФ как обязанность родителей воспитывать своих детей, заботиться об их здоровье, физическом, психическом, духовном и нравственном развитии, а также обеспечивать получение детьми основного общего образования.

Злоупотребление родительскими правами — это не только серьезная правовая, но и социальная проблема. Здесь как ни в какой другой сфере очевидны последствия того зла, которое причиняется личности и обществу. Как утверждают психологи, большинство человеческих страхов, комплексов, вредных привычек формируется в детстве. Поведение многих людей предопределено их неправильным воспитанием, жестоким обращением с ними в детстве, систематическим унижением их достоинства, а иногда и непосредственно формированием антисоциальных наклонностей.

Наиболее часто встречающиеся случаи злоупотребления родителей своими правами — это принуждение детей работать на предприятиях родителей; запрещение им посещать школу; принуждение детей к участию в религиозной секте, деятельность которой опасна для психического и физического здоровья ребенка; вовлечение детей в преступную деятельность, проституцию, употребление наркотических веществ; эксплуатация детей различными способами5. За подобного рода злоупотребления правами родители лишаются родительских прав по решению суда. Так, по данным прокуратуры Пензенской области, за последние 12 лет горе-родителей лишают родительских прав в 6 раз чаще, чем раньше: если в 1993 году  в области были лишены родительских прав 60 человек, то в 2004 году — уже 361)1. Однако решить проблему пресечения злоупотреблений родительскими правами исключительно правовыми средствами не всегда представляется возможным.

Высшее предназначение права — минимизировать возможность причинения зла одним субъектом другому посредством защиты интересов личности, общества, государства, установления равной для всех меры свободы, возведения в закон справедливости. Употребление права во зло всегда приводит к нарушению каких-либо прав, умалению чьих-либо интересов и в конечном счете — к торжеству несправедливости[28].

Законодательство зачастую пробельно и противоречиво, а господствующая в обществе мораль изменчива — границы дозволенного поведения, особенно при общедозволительном типе правового регулирования общественных отношений («разрешено все, что не запрещено законом»), очерчены нечетко. Довольно широкий простор, предоставленный субъекту в выборе способов реализации своего субъективного права, и лежит в основе злоупотреблений. Субъект, осуществляя свое субъективное право, строго говоря, связан только положениями объективного права. Предписаниями других социальных норм (моральных, религиозных, этических), так или иначе регламентирующих конкретные действия по реализации права, оберегающих субъекта от причинения зла другим лицам посредством права, субъект, в принципе, может пренебречь.

Многочисленные факты злоупотребления правом становятся сегодня серьезной угрозой юридической безопасности личности. В пресечении произвольного и злонамеренного использования права ведущим барьером должен стать суд, так как законодатель не в состоянии, не впадая в казуистику, описать формальные признаки злоупотребления правом. В связи с этим первоочередная задача видится в повышении уровня профессионализма и независимости судей, что позволяло бы им насыщать «формальную» законность своих решений духом конституированной справедливости, основанной на общечеловеческом понимании добра и зла.

Библиография

1 Статья выполнена по гранту Президента РФ для поддержки молодых российских ученых и ведущих научных школ (грант № МК-1688.2004.6).

2 Бержель Ж.-Л. Общая теория права / Под общ. ред. В.И. Даниленко / Пер. с фр. — М., 2000. С. 442.

3 Эта норма, имеющая большое практическое значение, зачастую трактуется упрощенно. Между тем можно выделить различные формы такого отказа: отказ в конкретной форме защиты права при сохранении самого права, отказ в защите какого-либо правомочия и, наконец, лишение самого субъективного права. См. подробнее: Куликова Л.А. Закон или судейское усмотрение // Юридический мир. 2000. № 12. С. 50—51.

4 Грибанов В.П. Пределы осуществления и защиты гражданских прав. — М., 1972. С. 46—47.

5 Малеин Н.С. Юридическая ответственность и справедливость. — М., 1992. С. 160.

6 См., например: Зайцева С.Г. «Злоупотребление правом» как правовая категория и как компонент нормативной системы законодательства Российской Федерации. — Рязань, 2002.

7 О концепции «использования видимости» в праве см. подробнее: Муранов А.И. Проблема «обхода закона» в материальном и коллизионном праве: Дис. ... канд. юрид. наук. — М., 1999.

8 Покровский И.А. Основные проблемы гражданского права. — М., 1998. С. 118.

9 Агарков М.М. Проблема злоупотребления правом в советском гражданском праве // Изв. АН СССР. Отд-ние экон. и права. 1946. № 6. С. 427.

10 Малиновский А.А. Злоупотребление правом (основы концепции). — М., 2000. С. 10.

11 Анализ судебно-арбитражной практики показывает, что суды предпочитают ссылаться на ч. 3 ст. 17 Конституции РФ, а не на рассматриваемую норму ГК РФ. См.: Поротикова О.А. Проблема злоупотребления субъективным гражданским правом: Дис. ... канд. юрид. наук. — Саратов. 2002. С. 100.

12 См. подробнее: Емельянов В.И. Разумность, добросовестность, незлоупотребление гражданскими правами. — М., 2002.

13 Ведомости Съезда народных депутатов и Верховного совета РСФСР. 1991. № 16. Ст. 499.

14 Щенникова Л.В. Злоупотребление правом (дух и буква закона) // Законодательство. 1999. № 5. С. 20.

15 См.: Гаджиев Г.А. Конституционные принципы добросовестности и недопустимости злоупотребления субъективными правами // Государство и право. 2002. № 7. С. 54—62.

16 Новицкий И.Б. Принцип доброй совести в проекте обязательственного права // Вестник гражданского права. 1916. № 6. С. 63—64.

17 Дождев Д.В. Добросовестность (bona sides) как правовой принцип // Политико-правовые ценности: история и современность. — М., 2000. С. 98.

18 См.: Брагинский М.И. Осуществление и защита гражданских прав // Вестник Высшего арбитражного суда. 1995. № 7. С. 101.

19 См.: Емельянов В.И. Недопустимость злоупотребления гражданскими правами по российскому законодательству: Дис. ... канд. юрид. наук. — М., 2001. С. 55.

20 См.: Комментарий к Уголовному кодексу Российской Федерации / Отв. ред. В.М. Лебедев. — М., 2004. С. 733—734.

21 См. подробнее: Кравченко О.О. Злоупотребление должностными полномочиями: уголовно-правовая характеристика и предупреждение: Автореф. дис. ... канд. юрид. наук. — Владивосток, 2004.

22 См., например: Сергеев В.И. Злоупотребление полномочиями в коммерческих организациях // Юрист. 2002. № 1. С. 34—44.

23 См., например: Скрябин Э. Злоупотребление полномочиями аудиторами // Российская юстиция. 2003. № 3. С. 57—58.

24 СЗ РФ. 2002. № 24. Ст. 2253.

25 Там же. 2003. № 2. Ст. 171.

26 Там же. 2002. № 51. Ст. 4982.

27 Постановление Пленума ВС РФ от 27.05.1998 № 10 «О применении судами законодательства при разрешении споров, связанных с воспитанием детей» // Сборник постановлений пленумов Верховных судов СССР и РСФСР (Российской Федерации). — М., 2003. С. 774.

28 См.: Антокольская М.В. Семейное право. — М., 1996. С. 230.