Злоупотребление правом: сложность применения в теории и на практике

Е.Н. КРЫМОВА,
аспирант кафедры административного и муниципального права Воронежского государственного университета
 
Проблема злоупотребления правом является сложной в теории и на практике. Еще недавно под этим термином понималось использование прав в противоречии с их социальным назначением (ст. 1 ГК РСФСР 1922 года, ст. 5 ГК РСФСР 1964 года) либо нанесение ущерба интересам общества и государства (ч. 2 ст. 39 Конституции СССР 1977 года). Обоснованно отмечалось, что в такой трактовке идея злоупотребления правом делает неопределенной границу гражданских прав, ведет к противопоставлению законности и целесообразности, открывает возможность для широкого судебного и административного усмотрения и ограничения прав граждан по политико-идеологическим мотивам[1]. Сам термин «злоупотребление правом» противоречив, поскольку содержит взаимоисключающие понятия: в рамках права не может быть злоупотребления, а злоупотребление противоречит праву.
 
Критерии злоупотребления правом туманны и неопределенны. В гражданском процессе, например, практически возможно без совершения недобросовестной стороной действий, запрещенных законом, причинять ущерб законным интересам и правам других лиц, необоснованно заявляя отводы, ходатайства, жалобы, и другими способами использовать свои процессуальные права, чтобы затянуть заведомо проигранный гражданский процесс. Однако сложность проблемы в том, что грань между неумелым использованием процессуальных прав и злоупотреблениями ими трудно уловима и почти недоказуема, а формальные признаки злоупотребления процессуальными правами описать в законе практически невозможно.
Проблема злоупотребления правом упрощается, если определение таких злоупотреблений дано в нормативном акте. Так, в законодательстве последних лет излагаются нормы, запрещающие злоупотребление некоторыми свободами и правами, с описанием признаков запрещенных деяний. Например, в ст. 4 Закона РФ от 27.12.1991 № 2124-1 «О средствах массовой информации» под злоупотреблением свободой массовой информации понимается совершение уголовно наказуемых деяний, а также использование в теле-, видео-, а также кинохроникальных программах скрытых вставок, воздействующих исключительно на подсознание людей; а в ст. 51 содержится перечень запрещенных деяний, представляющих собой «злоупотребление правами журналиста».
Исторически сложилось так, что проблема злоупотребления правом состоит из двух взаимосвязанных и в то же время самостоятельных частей[2]. Первая касается злоупотребления своими субъективными правами физическими и юридическими лицами, вторая — злоупотребления властью, т. е. теми правами и полномочиями, которыми в соответствии с действующим законодательством наделены государственные органы и их должностные лица для осуществления возложенных на них функций. Можно выделить несколько подходов к обозначению этого понятия.
Первый определяет злоупотребление правом через такие признаки, как наличие причинения вреда и совершение действий, причиняющих вред, с умыслом.
Согласно второму подходу злоупотреблением правом признается осуществление субъективного права в противоречии с доброй совестью, добрыми нравами.
При третьем подходе, используемом в гражданском праве, злоупотребление правом понимается как особый тип гражданского правонарушения, совершаемого управомоченным лицом при осуществлении им принадлежащего ему права и связанного с использованием недозволенных конкретных форм в рамках дозволенного ему общего типа поведения.
Однако все эти подходы являются спорными.
В первом из них речь идет о действиях, влекущих обязанность возмещения убытков (денежного выражения ущерба). Этот вопрос в российском законодательстве специально урегулирован (например, статьями 15, 393, 401 ГК РФ).
Второй подход не является юридическим и тем самым создает почву для судебного произвола.
При третьем подходе речь, по сути, идет о нарушении запретов в праве. За такие нарушения устанавливается ответственность. Следовательно, рассматривать их абстрактно, да еще применительно только к гражданско-правовому регулированию, нет никакого смысла[3].
Если смотреть на проблему злоупотребления правом с точки зрения проявления интересов, то ранее отмечалось, что в основе любого субъективного права лежит интерес, признанный законодателем социально значимым. Одно это уже исключает использование данного субъективного права только  с целью причинения вреда другим лицам. В то же время порядок реализации этого права во многом зависит от субъективного интереса управомоченного лица. Под воздействием субъективного интереса субъективное право может реализовываться с выходом за его пределы и тем самым с искажением объективного интереса, лежащего в его основе, а  следовательно, и с нарушением законных интересов других лиц. И это касается даже не столько лиц, участвующих в конкретном правоотношении, сколько не участвующих, интересы которых выражаются либо в виде частного (группового) интереса, либо в виде публичного (общественного) интереса. В связи с этим более соответствуют сути принципа недопустимости злоупотребления правом положения, содержащиеся в ч. 2 ст. 36 Конституции РФ и в подпунктах 2 и 3 ст. 209 ГК РФ, согласно которым осуществление прав собственника не должно нарушать законных интересов других лиц.
Именно выход за пределы права под воздействием субъективных интересов и соответствующее нарушение законных интересов других лиц составляют суть злоупотребления правом. Это более конкретная и практически значимая формулировка, чем «использование субъективного права не в соответствии с его социальным назначением»[4].
Для квалификации каких-либо действий как злоупотребление правом (властью) необходима совокупность двух факторов:
1) нарушение законных (охраняемых законом) частных и публичных интересов;
2) реализация права с выходом за его пределы, т. е. не в соответствии с объективным интересом, лежащим в его основе.
В качестве правового основания напрямую должна применяться норма ч. 3 ст. 17 Конституции РФ.
Причем следует особо подчеркнуть, что важно наличие именно совокупности названных фактов. Это обусловлено тем, что в ряде случаев законодателю необходимо установить приоритет одного законного интереса над другим.
Например, при действиях в состоянии крайней необходимости интерес устранить опасность признается более социально значимым, чем интересы, связанные с непричинением вреда одним лицом другому. Защита интересов лица, которому причинен вред, осуществляется через установление возможности возмещения ему этого вреда в определенных случаях (ст. 1067 ГК РФ). Кроме того, проявление субъективных интересов лица, причиняющего вред, ограничивается через установление уголовной ответственности за умышленные действия (п. 2 ст. 39 УК РФ). Однако установление необходимости возмещения вреда в определенных случаях не говорит о том, что речь идет о противоправных действиях (например, п. 3 ст. 1064 ГК РФ, допускающий возможность возмещения вреда, причиненного правомерными действиями, в случаях, предусмотренных законом). Если действия в состоянии крайней необходимости допускаются законом, значит, они правомерны, если субъект действует в пределах предоставленного ему права, значит, эти действия не являются злоупотреблением правом.
В связи с этим следует не согласиться с мнением, что злоупотребление правом может быть правомерным[5]. В тех случаях, когда речь идет о достижении законной цели ненадлежащими средствами (вступление в брак по расчету, организация забастовок), это является основанием для признания подобных действий незаконными (недействительными), а также для применения других мер воздействия.
Среди ученых сформировалось несколько групп, имеющих разные точки зрения на проблему определения понятия «злоупотребление правом».
Первая группа ученых категорически возражает против правомерности существования данной категории. Резко критическое отношение к проблеме злоупотребления правом высказывал российский цивилист М.М. Агарков. По его мнению, теория злоупотребления правом колеблет прочность гражданского правопорядка, делает неопределенной границу гражданских прав, поскольку граждане узнают о своем действительном праве не из закона, а лишь после совершения определенных действий, уже из судебного решения. Сам термин «злоупотребление правом» лишен смысла, поскольку соединяет исключающие друг друга понятия.
Видимо, не случайно именно цивилисты выступают против утверждения данного понятия и в теории права, и в законодательстве. М.М. Агарков писал, что действия, которые называют злоупотреблением правом, на самом деле совершены за пределами права[6].
М.В. Самойлова отмечала, что противоправного осуществления права быть не может[7]. С.Н. Братусь также критически относился к понятию злоупотребления правом, отмечая, что «отход в использовании права от его социального назначения есть отступление от закона со всеми вытекающими отсюда последствиями»[8]. Оригинальный и заслуживающий внимания взгляд на сущность злоупотребления правом был высказан А.А. Ерошенко, который рассматривал данное явление как «одно из звеньев в общей системе противоправной деятельности лица», в связи с чем «юридическая возможность утрачивает государственные гарантии, а вместе с тем перестает существовать и право»[9].
Распространенной является точка зрения, относящая злоупотребление правом к особому виду правонарушения. Такой подход обогатил науку тем, что позволил выявить соотношение между «обычным» нарушением правовых норм и категорией злоупотребления правом.
При этом некоторые авторы отрицают правомерность категории «злоупотребление правом», полностью заменяя ее понятием «правонарушение»; другие полагают, что там, где есть правонарушение, нет места злоупотреблению правом; третьи рассматривают злоупотребление правом и правонарушение как однородные правовые категории.
Так, В.Н. Кудрявцев и Н.С. Малеин отмечали, что «субъект не наделен соответствующим правом и, поступая вопреки правилу запретительной нормы, нарушает право, совершает элементарный деликт (правонарушение, преступление)… »[10]. В. Рясенцев полагал, что «если нарушается какой-либо законодательный запрет, это уже правонарушение, не требующее дополнительной квалификации в качестве злоупотребления правом»[11]. Сходное определение злоупотребления правом применительно к недобросовестной конкуренции предлагает С.А. Паращук. По его мнению, «конструкция злоупотребления правом используется… когда субъект предпринимательства совершает определенные конкурентные действия, противоречащие требованиям добропорядочности, разумности и справедливости, причиняющие или могущие причинить вред другим конкурентам или потребителям, но не предусмотренные специальными нормами действующего законодательства (т. е. когда отсутствуют конкретные запреты таких действий, но существует принципиальный (общий) запрет данного типа поведения)»[12].
Необходимо учитывать, что злоупотребление правом уже само по себе нарушает императивную норму закона, запрещающую использовать право не по назначению. Впоследствии В.И. Крусс определял злоупотребление правом полностью через конструкцию правонарушения, полагая, что это — «виновное деяние (действие или бездействие), прямо или косвенно направленное против справедливого (конституционного) порядка общественных отношений, причиняющее ущерб и/или вред личным и/или общественным благам и непротивоправным интересам лиц, выраженное в конкретизированных формах пользования правами и свободами человека и управомоченного правоприменения»[13].
Третья группа авторов допускает использование термина «злоупотребление правом» только для нужд науки, полагая, что его включение в состав законодательных актов будет излишним. По их мнению, мотивируется это в частности тем, что привлечение к ответственности за злоупотребления гражданскими правами исчерпывающим образом регулируется нормами о договорной ответственности.
В большинстве своем авторы признают особую роль категории злоупотребления правом и необходимость разработки этой категории, причем некоторые их них чрезвычайно широко трактуют содержание рассматриваемого понятия, причисляя к нему не только злоупотребление любым субъективным правом, но и злоупотребление властью[14].
Среди сторонников концепции злоупотребления правом также нет единомыслия в определении его правовой природы.
Одним из первых наиболее обстоятельный и аргументированный анализ конструкции злоупотребления правом дал И.А. Покровский[15]. Несмотря на отраслевой характер данного исследования, выводы знаменитого дореволюционного ученого актуальны также для общей теории права и других отраслей права. Анализируя историю развития законодательства о злоупотреблении правом, автор выделяет два способа закрепления в законе рассматриваемого понятия: «Для германского закона существенным признаком понятия является субъективный умысел причинить другому вред; для Швейцарского Уложения, напротив, достаточно объективного несоответствия принципам…»[16] В целом отрицательно относясь ко второй законодательной модели и называя ее «каучуковой», И.А. Покровский пишет, что «под это последнее понятие могут быть подводимы, например, и те случаи, когда я осуществляю свой малый интерес в ущерб вашему большему, или когда я причиняю вам вред не потому, что желаю его, а просто потому, что не обращаю на ваши интересы никакого внимания»[17]. Таким образом, «Швейцарское Уложение тем самым выводит всю область осуществления прав из-под действия юридических норм, отдавая ее под контроль некоторых внезаконных критериев»[18]. Ученый полагает, что «запрещение пользоваться своим правом без всякого интереса для себя с исключительной целью причинить вред другому столь же естественно, как запрещение умышленного правонарушения вообще», а там, где отсутствует намерение причинить зло, отпадает и всякое основание для ответственности. Автор считает, что «мы сплошь и рядом своими действиями невольно причиняем другим вред. Возложить во всех подобных случаях на меня еще обязанность действовать “разумно” и принимать во внимание чужие интересы — это значит возлагать задачу совершенно непосильную. Мы можем приветствовать, с нравственной точки зрения, поступки подобного рода, но не можем возвести их в юридическую норму, влекущую за собой обязанность имущественной ответственности»[19].
Таким образом, И.А. Покровский выступал сторонником узкого понимания злоупотребления правом. Современное гражданское законодательство пошло по иному пути, поскольку помимо шиканы устанавливается запрет злоупотребления правом в иных формах; кроме того, не допускается использование гражданских прав в целях ограничения конкуренции, а также злоупотребление доминирующим положением на рынке (п. 1 ст. 10 ГК РФ).
Л. Эннекцерус считал, что «запрещено не всякое осуществление права, причиняющее вред другому. Без нанесения вреда другим лицам при осуществлении некоторых прав нельзя обойтись, если вообще их осуществлять. Недостаточно также, чтобы осуществление права имело целью причинить вред. Требуется большее: из обстоятельств дела должно вытекать, что осуществление права для лица, совершающего данное действие, не может иметь никакой другой цели, чем причинение вреда…»[20].
А.А. Малиновский полагал, что «злоупотребление правом есть такая форма осуществления права в противоречии с его назначением, посредством которой субъект причиняет вред другим участникам общественных отношений. Причинение вреда при осуществлении права в соответствии с его назначением не должно рассматриваться как злоупотребление правом»[21].
Всяческой поддержки заслуживает концепция злоупотребления правом, предложенная В.П. Грибановым. Он объясняет явление злоупотребления правом через анализ соотношения между поведением, составляющим содержание субъективного права, и поведением, составляющим содержание осуществления права. Последнее характеризуется им как соотношение между возможностью и действительностью, объективным и субъективным, как соотношение общего типа поведения и конкретных форм его проявления в условиях данного случая, а также как соотношение между правом в статическом состоянии и правом в динамическом процессе его реализации[22].
По мнению ученого, злоупотребление правом — это формы его реализации, выходящие за пределы, установленные законом. К числу таких пределов автор относит субъектные границы (определенный субъект), временные границы (сроки осуществления прав), назначение прав, способы осуществления прав и средства его принудительной реализации. Однако не всякий выход управомоченного за пределы осуществления права есть злоупотребление правом. Для установления злоупотребления необходим анализ двух критериев поведения — объективного (установление соответствия поведения субъектов права тому, которое предписано законом) и субъективного (наличие вины в поведении субъекта). При обращении к первому критерию В.П. Грибанов вводит понятие «противоправность злоупотребления правом», под которым понимает использование управомоченным лицом недозволенных конкретных форм поведения в рамках дозволенного ему законом общего типа поведения. При анализе субъективного критерия ученый не исключает совершение рассматриваемых действий с виной в форме умысла или в форме неосторожности[23].
Два существенных признака злоупотребления правом были объединены в определении, предложенном А.Я. Курбатовым: «1) нарушение законных (охраняемых законом) частных и публичных интересов; 2) реализация права с выходом за его пределы, т. е. не в соответствии с объективным интересом»[24].
Проблема злоупотребления правом имеет давнюю историю. С ней сталкивались еще римские юристы, когда управомоченный субъект реализовывал предоставленное ему законом право в ущерб другим лицам. Подобное осуществление права с целью причинить вред другому носит название «злоупотребление правом» (шикана — от нем. «придираться, причинять неприятности»). При осуществлении своего права, как говорил древнеримский юрист Цельс, не следует снисходить к злобе; это относится, например, к таким случаям, когда собственник, продав дом, счищает с его стен гипсовые украшения с единственной целью — досадить новому собственнику. Анализ законодательства и практики позволяет заключить, что злоупотребление правом — явление правовое, что предполагает:
· наличие у лица субъективных прав. Речь может идти только о злоупотреблении объективным правом, а не субъективным правом, так как именно субъективное право является мерой поведения, имеет свои границы, а решение проблемы злоупотребления правом как раз связано с возможностью выхода управомоченного субъекта в своем поведении за пределы этих границ;
· деятельность по реализации этих прав;
· использование прав в противоречии с их социальным назначением или причинение этим ущерба общественным либо личным интересам;
· установление факта злоупотребления компетентным правоприменительным органом;
·  наступление юридических последствий.
Проблема злоупотребления правом важна и неоднозначна. В связи с ее анализом возникает много вопросов: является ли злоупотребление правом разновидностью правонарушения, или это особый правовой феномен? Какова юридическая природа мер, наступающих для субъекта как следствие злоупотребления им своим правом? В чем состоит противоправность злоупотребления субъективным правом? Должен ли существовать в праве общий запрет злоупотреблять правами?
В юридической науке предложено классифицировать различного рода злоупотребления правом на:
1) правомерные.
2) законодательно ограничиваемые.
3) неправомерные.
Субъектами, злоупотребляющими своими правами, могут быть:
1) носители конституционных прав и свобод (граждане, политические партии, средства массовой информации и т. д.);
2) предприятия, учреждения, организации;
3) государственные органы и их должностные лица.
 
Библиография
1 См.: Теория государства и права / Под ред. М.Н. Марченко. — М., 2004. С. 167.
2 См.: Малиновский А.А. Злоупотребление правом. — М., 2000. С. 39.
3 См.: Курбатов А.Я. Недопустимость злоупотребления правом как способ установления пределов реализации (удовлетворения) интересов // Журнал российского права. 2000. № 12. С. 42.
4 Общая теория права и государства / Под ред. В.В. Лазарева. — М., 1994. С. 324.
5 См.: Малиновский А.А. Указ. соч. С. 39.
6 См.: Агарков М.М. Проблема злоупотребления правом в советском гражданском праве // Известия АН СССР: Отделение экономики и права. 1946. № 6. С. 427.
7 См.: Самойлова М.В. Право личной собственности граждан СССР: Автореф. дис. … канд. юрид. наук. — Л., 1965. С. 11.
8 Братусь С.Н. О пределах осуществления гражданских прав // Правоведение. 1967. № 3. С. 82.
9 Ерошенко А.А. Осуществление субъективных прав в противоречии с их назначением // Там же. 1972. № 4. С. 31.
10 Кудрявцев В.Н., Малеин Н.С. Закон и пределы правомерного поведения // Советское государство и право. 1980. № 10. С. 38.
11 Рясенцев В. Условия и юридические последствия отказа в защите гражданских прав // Советская юстиция. 1962. № 9. С. 9.
12 Паращук С.А. Конкурентное право: правовое регулирование конкуренции и монополии. — М., 2002. С. 189.
13 Крусс В.И. Актуальные аспекты проблемы злоупотребления правами и свободами человека // Государство и право. 2002. № 7. С. 49.
14 См.: Малиновский А.А. Указ. соч. С. 59.
15 См.: Покровский И.А. Основные проблемы гражданского права. — М., 2001.
16 Там же. С. 119.
17 Там же.
18 Там же.
19 Там же.
20 Эннекцерус Л. Курс германского гражданского права. Т. 1. — М., 1950. С. 437.
21 Малиновский А.А. Указ. соч. С. 59.
22 См.: Грибанов В.П. Осуществление и защита гражданских прав. — М., 2001. С. 44—45.
23 См. там же.
24 Курбатов А.Я. Указ. ст. С. 42.