Информационное пространство глобальных компьютерных сетей как объект криминологического изучения

УДК 343.9
 
А.Л. ОСИПЕНКО,
кандидат юридических наук, доцент Омской академии МВД России
 
В статье рассмотрено состояние криминологического знания о сущности социальных процессов в глобальных сетях, определены особенности преступлений в компьютерных сетях, обоснована необходимость создания криминологической концепции борьбы с преступностью в глобальных компьютерных сетях.
Ключевые слова: глобальные компьютерные сети, виртуальная криминология, киберпреступность, информационное киберпространство, криминологическое изучение.
 
Использование глобальных компьютерных сетей оказывает все более заметное влияние на жизнь современного общества. В сетевое общение вовлекаются различные субъекты: от органов государственной власти, общественных организаций, коммерческих структур до обычных граждан, принадлежащих к самым разным слоям населения. При этом сетевые процессы все более отличаются от простого обмена данными между компьютерами, для них теперь характерны необычайная широта охвата аудитории, высокая оперативность, вариативность форм информационного взаимодействия. Такое сочетание приводит к тому, что глобальные сети рассматриваются уже как нечто большее, чем совокупность телекоммуникационных средств и циркулирующих в них информационных потоков. Сетевые процессы все чаще изучаются в широком контексте социальных, политических, культурных и экономических трансформаций современного общества. Осознание масштаба и динамики происходящих в этой сфере процессов имеет важнейшее значение и для криминологии, поскольку они оказывают заметное влияние на основные криминологические показатели, обусловливают существенное изменение роли и места преступного мира в государстве.
Зарубежными учеными довольно активно ведется изучение влияния технологических достижений на общественные процессы, на развитие права и трансформацию преступности. Выделяется даже особое направление исследований, называемое виртуальной криминологией[1]. Основную проблематику таких разработок составляют особенности противодействия киберпреступности, социальные процессы в киберпространстве и их влияние на преступность. Однако круг сопутствующих интересов гораздо шире и захватывает социологическую специфику киберсообществ, межличностные взаимодействия в сетевых средах, переходит в сферу теории информации, философии науки и техники.
Представляется, что обозначенные вопросы актуальны и для отечественной криминологии. Между тем внимание, уделяемое российскими криминологами проблемам безопасности информационного пространства и противодействия преступным проявлениям в глобальных сетях, нельзя признать достаточным. Поэтому имеет смысл выделить проблемы, сдерживающие криминологическое изучение информационного пространства сетей.
Исходной точкой исследований должен стать анализ базовых категорий, особенно с учетом того, что указанные явления новы и недостаточно изучены. Приходится констатировать, что до сих пор в криминологической литературе нет адекватного современным условиям понятийного аппарата в данной сфере, не определены основные дефиниции: компьютерное преступление, киберпреступление, безопасность глобальных сетей, — и каждый исследователь вкладывает в них свое содержание. К сожалению, отсутствие закрепления базовых категорий существенно затрудняет согласованное развитие научной мысли, а терминологические дискуссии пока не приводят к искомому согласию.
Основным понятием, требующим осмысления, выступает понятие информационного пространства сетей, иначе называемого киберпространством. Изучение особенностей противоправной деятельности в сетях невозможно без уяснения сути образуемого сетями киберпространства. При этом с позиций криминологии оно рассматривается как особый вид социального пространства, возникающего на основе специфических форм взаимодействия, как оригинальная среда проявления отношений, имеющая уникальные пространственно-временные и социальные характеристики. Здесь мы сталкиваемся с проблемой, состоящей в необходимости выносить за скобки многомерность сетей, выделять и исследовать лишь отдельные их характерные черты. Понимая, что при этом «обедняем» реальность, мы все же не можем отказаться от такого упрощения.
Не менее важной в криминологическом плане представляется задача выявления связей между негативными социальными явлениями в обществе и в виртуальной среде, определения их общих корней и степени взаимовлияния. До сих пор виртуальный мир воспринимается как нечто эфемерное, не заслуживающее особого внимания, опасность деяний в киберпространстве не воспринимается всерьез. Однако виртуальная природа киберпространства не исключает его тесных связей с реальным миром, киберпространство порождено физическими объектами и не может существовать независимо от их устойчивого функционирования. В реальном мире формируются замыслы исполнителей, разрабатываются планы, изыскиваются необходимые средства для действий в виртуальной среде. И напротив, действия в киберпространстве часто имеют заметные социально опасные последствия в реальном мире.
Познание сетевой среды существенно затрудняется ее необычайной изменчивостью. Формы существования сетевого сообщества динамичны, оно активно реагирует как на процессы в обществе, так и на технологические изменения в способах обработки и передачи информации. Изучив определенное состояние сетевой среды, нельзя быть уверенным в том, что завтра не придется начинать все сначала. Следует отметить и существенное разнообразие преступных проявлений, возможных в киберпространстве, новизну многих из них для криминологии, отсутствие их учета в официальной статистике. Кроме того, при анализе криминальных процессов в сетях недопустимо сводить их к известным схемам, забывать о возможности появления абсолютно новых социальных феноменов, способных оказать влияние на изменения преступности в целом.
Довольно трудно оценить не только качественную сторону преступной деятельности в глобальных сетях, но и ее масштабы. По данным МВД России, тревожные тенденции в динамике и раскрываемости сетевых преступлений, которые наблюдались в течение 2003—2005 гг., сменились на позитивные, связываемые с повышением эффективности работы органов внутренних дел, ростом профессионализма сотрудников милиции, активизацией профилактической деятельности[2]. Но так ли хорошо все на самом деле? Нет ли иных причин улучшения статистических показателей? Полагаем, что такие данные на сегодняшний
день отражают не все направления, важные для нейтрализации криминальных процессов
в сетях.
Чтобы получать данные о реальной криминальной обстановке в глобальных сетях, правоохранительные органы должны быть заинтересованы в этом: им необходимо закреплять свои позиции в новой среде, создавать систему наблюдения за криминальной обстановкой и ее изменениями. Без этого показатели будут сводиться к незначительному числу фактов, получающих общественный резонанс. Для исправления ситуации важно также обеспечить криминологическое обобщение данных, полученных из различных источников, сопоставление их, критическую сравнительную оценку и получение на этой основе предварительного знания о реальных криминальных процессах в киберпространстве. К сожалению, в России не проводятся глубокие социологические исследования проблем противодействия преступности в сетях, возможные только на уровне крупных центров, как это, например, делается в США[3].
Безусловно, изучение проявлений преступности в новых социальных средах требует адекватного развития методологических подходов, применения специальных инструментов познания. Но прежде всего мы должны задаться вопросом: вызывают ли новые преступления необходимость построения особой криминологической теории, отражающей их специфику и предлагающей свои подходы к профилактике и противодействию? Полагаем, что уже вполне допустимо говорить о совершении преступлений в глобальных сетях не как о единичном, а как о массовом преступном поведении, что позволяет ставить вопрос о выделении особого вида преступности — сетевой компьютерной преступности (киберпреступности).
Зародившись в конце XX века, этот вид правонарушения получает в наши дни интенсивное развитие, обретает все более организованные формы и транснациональный характер. Во многих государствах создаются национальные концепции противодействия киберпреступности, разрабатываются программы обеспечения безопасности глобальных сетей, создаются специализированные агентства и ведомства. Происходит эволюция киберкриминала: меняется мотивация, усложняются формы и способы совершения преступных действий, осваиваются новые сферы противоправной деятельности (распространение детской порнографии, сетевые виды мошенничества и др.). Преступные интересы участников криминальных процессов в сетях все чаще пересекаются, уже известны факты «выяснения отношений» внутри сформировавшейся вокруг глобальных сетей криминальной среды. Это сопровождается повышением организационной гибкости и мобильности сетевых структур преступности, их интернационализацией[4], сращиванием их интересов с интересами мировых олигархических групп. Усиление адаптивности сетевых криминальных структур к изменениям в среде их существования и к противодействию со стороны правоохранительных органов вызывает необходимость коренного пересмотра стратегии и тактики борьбы с ними.
Однако правоохранительные органы не определяют проблему обеспечения безопасности киберпространства как первоочередную. Отсутствие должного финансирования, называемое в качестве одного из основных препятствий развития борьбы с киберпреступностью, скорее является следствием иных сложных и недостаточно изученных причин, к которым можно отнести недооценку опасности преступлений в киберпространстве обществом, непонимание тенденций изменения современной преступности, неочевидность большинства противоправных проявлений в информационном пространстве и их кажущуюся малозначимость на фоне роста обычной преступности.
Изучение детерминации сетевой преступности и методов предупреждения социально опасных проявлений в глобальных сетях требует знания об особенностях личности субъектов противоправной деятельности. Следует отметить, что присутствующие во многих работах описания компьютерного преступника по ряду позиций не соответствуют действительности. Глобальные сети порождают уникальное пространство для реализации преступных замыслов, но, как уже отмечалось, оно необычайно изменчиво. И сегодня преступник уже не должен обладать уникальными знаниями для совершения многих преступлений в киберпространстве. Это обстоятельство меняет портрет сетевого преступника, расширяет круг потенциальных нарушителей закона. Такие лица уже не имеют конкретного типа, или типы эти многочисленны и разнообразны (подростки, стремящиеся приобщиться к клану хакеров, банковские служащие, мошенники и педофилы, профессиональные хакеры и кибертеррористы и т. п.).
Не соответствуют действительности и приводимые в литературе описания типичных представителей хакерского сообщества. Образ «всемогущего» хакера мифологизируется представителями кинобизнеса и СМИ. Изучению подвергаются психологические особенности лиц, задержанных правоохранительными органами либо склонных рассказывать о своих деяниях в местах сетевого общения. При этом нет уверенности в том, что данные по этой группе могут быть экстраполированы на иных представителей хакерского сообщества, возможно более осторожных и профессиональных.
Важными для криминологического исследования представляются и принципы существования сетевых сообществ, поскольку эти социальные образования во многом детерминируют поведение их участников. Так, в сетях есть зоны общения субъектов с отклоняющимися взглядами, способные при отсутствии профилактического воздействия стать центрами социальной маргинализации. На особенности девиантного поведения в киберпространстве оказывают влияние различные факторы, и в первую очередь связанные со спецификой среды (анонимность, отсутствие географических границ, возможность устранения следов своей деятельности и т. п.). Понимание этих факторов позволит лучше уяснить суть многих относительно новых явлений, способных создать серьезные проблемы в будущем, таких, как, например, виртуальный вандализм или виртуальное насилие.
В то же время границы, определяющие девиантность поведения в киберпространстве, нельзя считать полностью определенными. Можно говорить лишь о наиболее приемлемом поведении, не наносящем ущерба иным пользователям. В сетях продолжается формирование регулятора, определяющего допустимость действий, — киберэтики.
Среди факторов, в определенной мере затрудняющих криминологическое исследование киберпреступности, нельзя не назвать и искаженное восприятие соответствующих проблем общественным мнением, во многом связанное с недостоверной подачей их в СМИ. При этом мы имеем дело с известной в криминологии схемой: отсутствие знания о проблеме — отсутствие статистики — отсутствие теории — отсутствие политики — отсутствие общественной обеспокоенности. Сказываются и особенности менталитета российского народа: здесь, например, не находят однозначного осуждения противоправные действия, наносящие ущерб зарубежным собственникам (наиболее заметно это в случае распространения контрафактного про-
граммного обеспечения).
Значительно усугубляют ситуацию с сетевыми преступлениями потерпевшие: нередко они не предпринимают необходимых мер к предупреждению преступлений, не обеспечивают защиту своих вычислительных систем и информации, проявляют неосмотрительность и излишнюю доверчивость к мошенникам, сталкиваясь с признаками противоправной деятельности, предпочитают не обращаться в правоохранительные органы и тем самым провоцируют преступников на совершение новых, более дерзких действий.
Не спешит реагировать на возрастание сетевых угроз и законодатель. Складывается впечатление, что он занимает в определенном смысле выжидательную позицию, и такой осторожный подход, безусловно, имеет под собой достаточно серьезные основания. Разграничение преступного и непреступного в сетях —действительно тонкий процесс. Четкие границы правомерного поведения в этой среде до сих пор не установлены, юридическая практика разрешения возникающих конфликтов не сформировалась. Не вполне ясно, например, следует ли добиваться уголовного запрета на распространение спама, на доступ к чужим сообщениям электронной почты, на безвозмездное распространение объектов авторского права — музыкальных произведений, книг, фильмов? Могут ли виртуальные объекты выступать объектами уголовно-правовой защиты? Получить ответы на эти вопросы сегодня достаточно проблематично. Важность и сложность правильного определения «порога криминализации» в такой малоизученной сфере очевидна. И крайне нежелательна криминализация деяний, которые не несут реальной повышенной общественной опасности и могут пресекаться за счет применения норм иных отраслей права (гражданского, административного). В то же время в связи с постоянным повышением роли глобальных сетей в политических и экономических процессах нельзя исключать заинтересованность некоторых сил в лоббировании криминализации определенных деяний в Интернете с целью получения рычагов для усиления своего влияния в киберпространстве.
Очевидно, что и скорость технологических и следующих за ними социальных перемен в этой сфере настолько высока, что реакция законодателя объективно не своевременна. Однако последствия слишком долгого ожидания могут быть довольно печальными. Предлагаем в качестве первоочередных мер дополнить ряд статей УК РФ квалифицирующим признаком, указывающим на совершение преступления с использованием компьютерных сетей. Это, например, целесообразно сделать в отношении преступлений, где использование сетей существенно повышает общественную опасность деяния (мошенничество, оскорбление, распространение детской порнографии и др.)
В целом управление киберпространством со стороны государства следует воспринимать как сложную проблему. Принимать резкие шаги по ограничению нежелательных явлений в национальных сетевых сегментах способны лишь жесткие тоталитарные политические режимы. В основном государство не имеет достаточно эффективных рычагов управления, пытается удержать сетевые процессы в рамках существующих социальных институтов, подчинить их регламентированию традиционными правовыми регуляторами. При этом регулирование может осуществляться только в рамках национальных правовых систем, имеющих нередко принципиальные различия. Но существующие уголовно-правовые системы отдельных государств уже не в состоянии эффективно сдерживать сетевую преступность. И это заставляет радикально пересматривать подходы к обеспечению международной безопасности. Между тем до настоящего времени не существует действующих механизмов, способных эффективно стимулировать государства к принятию однородных и последовательных уголовных законов. Отдельные исследователи решительно высказываются в пользу унификации правовых систем, но осуществимо ли это на практике? В современных условиях такие призывы можно оценить как утопичные. Да, вполне очевидно, что правовые различия негативно влияют на эффективность противодействия преступности, но их наличие — реальность, с которой приходится считаться. Кроме того, в нынешней ситуации вряд ли возможно создать правовые нормы, приемлемые для всех государств. Необоснованное же вторжение в национальные правовые системы чревато утратой их устойчивости, способно породить сложные социальные противоречия. Выход видится не в унификации, а в гармонизации, «приспосабливании» национальных правовых норм к международным. Мировое сообщество пока способно лишь предложить направления модернизации национального уголовного законодательства, выработанные специально созданными группами.
И еще одна важная проблема. Усилия криминологов должны быть также направлены на поиск адекватных механизмов предупреждения отклоняющегося поведения в сетевых социальных средах. Подходы к профилактике должны быть особыми, учитывающими роль технических методов, важность консолидации усилий международных организаций, государственных органов, представителей бизнеса, гражданского общества и сетевой общественности по искоренению причин и условий преступного поведения. Наблюдаемое некоторое отчуждение сетевой общественности от власти и даже противопоставление их интересов чревато опасностью усиления негативных тенденций в развитии криминогенной обстановки в глобальных сетях.
В заключение можно констатировать, что состояние криминологического знания о сущности социальных процессов в глобальных сетях на сегодняшний день значительно отстает от потребностей практики. Регламент криминологических представлений о современном информационном пространстве требует упорядочения, с тем чтобы адекватно оценить влияние последнего на характеристики преступности и на изменение системы угроз обществу в целом. Важно обеспечить юридически строгое закрепление границ преступного в киберпространстве, совершенствование правовых механизмов противодействия преступности в новых условиях, осуществление мероприятий по нейтрализации криминогенных процессов в глобальных сетях. Обозначенные проблемы вряд ли могут быть решены без комплексного подхода с созданием и реализацией государственной программы обеспечения безопасности сетевого информационного пространства. Научной базой для этого должна стать криминологическая концепция борьбы с преступностью в глобальных компьютерных сетях.
 
Библиография
1  См.: Muncie J., McLaughlin E. The Sage Dictionary of Criminology. — London, 2006. P. 456.
2  См. интервью начальника Бюро специальных технических мероприятий МВД России генерал-полковника милиции Б. Мирошникова // Щит и меч. 2006. 20 окт.
3  Здесь уже много лет выпускается ежегодный совместный отчет Института компьютерной безопасности США (CSI) и ФБР по соответствующим проблемам.
4  См.: Квашис В. Преступность как глобальная угроза // Юридический мир. 2005. № 10.