Исторические аспекты возникновения правовой охраны изобретений

УДК 347.77

Страницы в журнале: 158-162 

Г.Н. ЧЕРНИЧКИНА,

кандидат юридических наук, доцент, зав. кафедрой гражданско-правовых дисциплин НОУ ВПО «Академия МНЭПУ»

В статье рассматриваются этапы эволюции правовой охраны изобретений; предлагается выделять на всем протяжении исторического развития правовой охраны изобретений периоды, имеющие значение для формирования современного законодательства в данной области.

Ключевые слова: изобретение, исторический аспект, привилегия, патент.

Historical aspects of the legal protection of inventions’ uprising

Chernichkina G.

In article stages of evolution of a right protection of inventions are considered; it is offered to allocate at all stage historical development of a right protection of inventions the periods important for formation of the modern legislation in the field.

Keywords: invention, historical aspect, privilege, patent.

Исследование исторических аспектов возникновения правового института охраны изобретений, как в зарубежных странах, так и в России, позволяет проследить основные этапы развития взглядов на формирование правовых представлений об объекте, субъекте патентных правоотношений и особенности становления правовой охраны изобретений.

История правовой охраны изобретений насчитывает немногим более трех сотен лет. Для исследования истории возникновения и эволюции правовой охраны изобретений обратимся к фундаментальному труду известного российского ученого А.А. Пиленко, внесшего общепризнанный вклад в становление российской науки патентного права.

А.А. Пиленко отмечал: в античном мире «не было потребности защищать права изобретателей»[1], так как весь строй экономических и социальных отношений основывался на дешевом и малопродуктивном рабском труде. Раб не был заинтересован в усовершенствовании орудий труда, поскольку никакого добавочного вознаграждения он не надеялся получить. Хозяин раба не хотел внедрять новинки, нести расходы, поскольку «все улучшения производства окупаются только при интенсивном труде и повышенной стоимости рабочих рук». Античный мир относился к труду с презрением. «А раз не было уважения к труду (ручному, техническому), не могло возникнуть и потребности защищать его результаты»[2].

Отдельные проявления творческой активности в производстве, усовершенствование орудий труда не могли привести к возникновению мер, позволяющих обеспечивать охрану и защиту результатов. Дошедшие до нас технические достижения той эпохи, в основном без указания имен их создателей, служат тому подтверждением.

Появление первых мер, направленных на стимулирование внедрения новшеств, А.А. Пиленко относит к концу Средних веков. Причиной, побудившей правительства поощрять новшества, явилось облагораживание в сознании общества понятия ручного труда. «Ремесленник начинает подниматься по лестнице социальных величин… Ремесленник становится свободным, и сами продукты его труда теряют понемногу унижающий характер чего-то сделанного из-под палки… В этом отношении особенно значимо было влияние таких людей, как Леон Баттиста Альберти, Леонардо да Винчи, Микеланджело»[3].

С другой стороны, считает А.А. Пиленко, для данной эпохи характерна была цеховая организация труда, и заниматься каким-либо промыслом можно было только в рамках определенного цеха. Работающие в той или иной области промышленности должны были строго соблюдать регламенты цеха — от закупки сырья, его обработки до сбыта продукции. Существовало представление, что «если позволить всякому вводить столько улучшений, сколько он может выдумать, то очень скоро окажется, что у одного этих улучшений больше, а у другого — меньше… что совершенно убьет производство всех своих товарищей»[4]. С одной стороны, цех обеспечивал всякому из своих членов скромный, но верный кусок хлеба. С другой стороны, мастера платили пошлину в казну, и короли не решались отказаться от этого источника доходов.

Королевская власть предоставляла цехам полную автономию и «не вмешивалась в их внутренние дела»[5]. По существу, цех в той или иной области промышленности являлся монополистом. Вне цеха работать не разрешалось властью.

Монопольные права цеха можно проиллюстрировать следующими примерами. В 1726 году французские ткачи добились указа, который запрещал ввозить дешевые материалы с отпечатанными (а не вытканными) рисунками — под страхом наказаний, доходивших при рецидиве до смертной казни. Чулки, например, были изобретены во Франции, но так как производство этой части туалета не было предусмотрено ни одним из цеховых регламентов, то изобретатель принужден был уехать в Англию и оттуда ввозить во Францию чулки[6].

Таким образом, цехам делегировалось в точно определенных размерах изготовлять только данный сорт предметов и вне цеха никто ничего производить не мог. В такой ситуации для защиты изобретателя, отмечает А.А. Пиленко, достаточно было разрешить лицу «работать» данный предмет. И это простое разрешение (привилегия) освобождало от контроля цеха или определенное место, или лицо и ставило последнее в положение монополиста, поскольку, кроме этого лица, ни цех, ни кто-либо нецеховой данный предмет изготавливать не могли[7].

Слово «привилегия» происходит от латинских слов lex (закон) и privatus (частный): lex privata значит частный закон; отсюда образовалось privilegium — право, основывающееся на частном законе, льгота[8]. Поэтому привилегией называлось право, данное отдельному лицу как изъятие из общего закона, установленное в его пользу по исключению. Предоставленная одному лицу привилегия может быть не предоставлена другому, даже если обстоятельства, в которых находятся оба лица, и были сходными.

Именно личные привилегии должны рассматриваться как прообразы современных патентов на изобретения, отмечает А.А. Пиленко, «постепенное превращение одного института в другой может быть точно установлено»[9]. Представляется, что основным недостатком привилегий является то, что их выдача  устанавливалась не общим для всех законом, а являлась исключением из действия общего для всех закона, принимаемым по усмотрению суверена.

Д.И. Мейер отмечает, что «привилегии, дарованные верховной самодержавной властью частному лицу или обществу, изъемлют их от действия общих законов по тем предметам, по которым в этой привилегии содержатся точные определения»[10]. И такие законодательные акты в последующем стали появляться.

Юридическое содержание средневековой привилегии в связи с цеховой организацией носит положительный юридический характер: «разрешение есть первичный и главный момент средневековой привилегии», «в ней нет и намека на то, что другим запрещается»[11]. Привилегия давала разрешение. Лицо, получившее привилегию, не нуждалось в запретительных мерах в отношении других.

А.А. Пиленко все привилегии рассматриваемого периода по характеру их выдачи лицу называет факультативными, так как выдавались они «по благоусмотрению, по соображениям целесообразности или еще что-нибудь в этом роде»[12]. Изобретатель того периода «не вправе требовать, чтобы правительство выдало ему привилегию»[13], он мог «просить только милости». Милость свидетельствует об отзывчивости и не может быть регламентирована юридическими нормами. Если правительство «войдет в положение» изобретателя, то выдаст ему привилегию за особые заслуги, о которых прямо говорилось в привилегии. Так, в привилегии, выданной в 1611 году во Франции, прямо говорилось о заслугах изобретателя: «не только сделал полезные изобретения, но и также не соблазнился богатыми обещаниями иностранных властей… и таким образом сохранил секрет»[14].

Большинство привилегий рассматриваемого периода служили скорее средством поощрения торговли, чем формой поддержки новых изобретений, и использовали их как способ увеличения доходов королевской казны.

Например, в Англии XVII века были монополизированы «такие предметы первой необходимости, как соль, железо, сталь, селитра, свинец, щетки, горшки, бутылки, медь и т. п.»[15], что приводило к повышению цен на продукты. Для объявления ничтожными всех ранее выданных монополий и уничтожения права короля впредь выдавать новые монополии, в 1623 году английским парламентом был принят Статут о монополиях (далее — Статут). Король впредь не выдавал новые монополии, исключение было сделано в пользу true and fist inventors of new manufactures (действительного и первого изобретателя новых производств).

Статут содержал указание на предметы (новые производства), в отношении которых привилегии будут выдаваться. Такое указание на предметы можно считать началом зарождения условий правовой охраны, содержащихся в современных патентных законах. По мнению А.А. Пиленко, несмотря на то что Статут определял новшества, в отношении которых предоставляется правовая охрана, он не исключал факультативность охраны, он давал не изобретателю права требовать выдачи патента, а всем вообще английским гражданам права требовать уничтожения привилегий, выданных не на новые изобретения. Будет или не будет король выдавать привилегии на изобретения — эта часть не нуждалась в законодательной регламентации. Король остался вольным выдавать изобретателям привилегии по своему благоусмотрению[16].

Справедливо отмечает И.А. Зенин: «А. Пиленко аргументированно критикует распространенное до сих пор мнение, будто английский закон 1623 года является прообразом современных патентных законов. В действительности данный закон, как и некоторые подобные правовые акты тех лет в других странах, предусматривал факультативный принцип выдачи привилегий на изобретения»[17]. Статут содержал условия, при которых новшество может быть отмечено благодеянием власти, — это его новизна и вид производства. Однако субъект не мог ссылаться на закон и требовать предоставления правовой охраны новшеству, закон не гарантировал субъекту такое право, оно по-прежнему зависело от милости власти. В этой связи, полагаем, представляется некорректным упоминание в литературе, что родиной первого патентного закона в его современном смысле по праву считается Англия[18], а также высказывание, что первый патентный закон был принят в Венецианской республике в 1474 году и выдавался дожем по рекомендации Совета[19].

В современном понимании это не был патентный закон. Получение привилегии для лица не было связано с его правом, основанным на законе, а зависело от воли власти. И.В. Шугурова в своем исследовании указывает, что патент выдавался «по рекомендации Совета»,  «однако особо оговаривалась возможность свободного использования любого изобретения правительством Венецианской республики в соответствии с его нуждами»[20]. Следовательно, выдача привилегии связана с решением власти о нужности ей этого новшества, т. е. налицо не что иное, как факультативность удостоверения прав на новшество в зависимости от целесообразности новшества либо его полезности.

С точки зрения развития патентного права закон Венецианской республики 1474 года, Статут имели прогрессивный характер, в них были сформулированы условия охраноспособности новшеств — прообраз условий патентоспособности изобретений современных патентных законов. Однако относить их к первым патентным законам в связи с тем, что власть удостоверяла предоставленные ею права специальным документом — патентом, некорректно. Патенты были «своего рода официальным провозглашением о пожалованных правах»[21] и только. Например, в России официальным провозглашением о пожалованных правах вплоть до 1917 года являлась привилегия на изобретения, несмотря на то что Положение о привилегиях на изобретения и усовершенствования от 20 мая 1896 г. предоставляло в современном понимании именно патентную форму охраны.

Факультативность выдачи привилегий по классификации А.А. Пиленко сохранялась до 1791 года, начиная с которого и до 1877 года происходит формирование нового принципа правовой охраны изобретений — облигаторного. Облигаторным принципом обозначается порядок выдачи привилегии. Власть обязана выдать привилегию, а лицо вправе требовать ее выдачи, если соблюдены все законные условия в отношении новшества.

В конце XVIII века в США и Англии этот процесс совершается бессознательно, а во Франции — сознательно и намеренно. Франция поэтому должна быть признана родиной облигаторного принципа[22]. Связано это с принятием во Франции в 1791 году Закона об авторском праве и Закона о праве изобретателя[23]. На последний закон следует обратить внимание, так как его принятие пополнило науку теорией, споры вокруг которой продолжаются до настоящего времени.

В период, предшествующий принятию Закона о праве изобретателя, французское революционное законодательство торжественно отменило ненавистные монополии и привилегии короля. Поэтому докладчик учредительного собрания Боуфлер (de Bouflers), мотивируя необходимость принятия закона, привел свое объяснение различия между защитой, гарантируемой законом всякому изобретателю, и привилегией короля. Привилегия дается по благоусмотрению короля, без всяких заслуг со стороны индивида, а патент по праву присвоен изобретателю за его труды, следовательно, выдача патентов совершенно совместима «с революционными принципами, так как не влечет особого облагодетельствования одного за счет других»[24]. Утверждалось, что охрана изобретения не имеет монопольного характера, т. е. предоставляемые по новому закону права иные и не являются монополией.

Высказывание Боуфлера о том, что «дерево, выращенное в поле, менее принадлежит (appartient) своему собственнику, чем идея — автору», путем подмены понятия «принадлежит» понятием «собственность» превратилось в юридическую теорию. Тезис: идея есть собственность автора, однако это есть собственность sui generis[25] (особого рода), — послужил основой появления проприетарной теории, имеющей в настоящем сторонников и противников. Изобретатель, по мнению Боуфлера, —собственник своей идеи — для получения ее охраны заключает с обществом договор, коим обязуется открывать свой секрет и по которому получает в обмен новые права: исключительное право фабриковать, ввозить, употреблять и продавать изобретение не имеет никакой монополии.

А.А. Пиленко отмечал: «В докладе de Bouflers впервые появляется столь нашумевшая доктрина промышленной собственности: теория, возникновение которой объясняется случайными условиями места и времени, а продолжающееся до сих пор влияние — отсталостью современной французской теоретической юриспруденции; теория, надолго задержавшая научно-самостоятельную разработку патентного права и давшая повод ко многим вредным преувеличениям практиков»[26].

Объективность развития патентного права предопределяет появление облигаторной конструкции выдачи патентов приблизительно в одно и то же время и в других государствах.

Однако, как указывает А.А. Пиленко в своем исследовании, точно установить, когда в Англии возник облигаторный принцип, чрезвычайно трудно[27]. Англия, в отличие от Франции, всегда придерживалась взгляда, что патент есть монополия. Иными словами, права, удостоверяемые патентом, являются правами монопольными. А то, что касается принципов факультативности и облигаторности выдачи патента, то в конце ХVIII века уже категорически заявлялось, что закон устанавливает право изобретателя.

В Соединенных Штатах Америки с самых первых лет действия Закона о патентах (1791 г.)[28] права изобретателя рассматривались по облигаторной конструкции. Этому способствовала главным образом Конституция 1787 года, предписывающая конгрессу «поощрять развитие наук и полезных искусств посредством выдачи на ограниченные периоды времени авторам и изобретателям исключительных прав на их сочинения и открытия»[29]. Следовательно, конституция, стоящая над конгрессом, обязывала его поощрять изобретения привилегией.

Позже всех облигаторный принцип был закреплен в Законе о патентах Германии (1877 г.)[30]. Объясняется это тем, что Германия до 1871 года не была единым государством, а состояла из 29 княжеств — земель. Каждое из них имело свой закон о привилегиях[31].

С одной стороны, развитие промышленности, торговли требовало выработки единого положения, смягчающего последствия правовой и территориальной раздробленности. С другой стороны, активно было «антипатентное движение». Его сторонники выдвигали следующие аргументы. Патенты должны быть отменены как устаревшее наследие Средних веков. «Патент — это сгнивший плод на дереве нашей культуры; их час пробил; они должны свалиться». Патенты противоречат началу свободы торговли. И наиболее весомый аргумент юридической мысли: у изобретателя нет права на защиту, нет права собственности на его изобретение[32].

Триумф антипатентного движения, казалось, был очевиден. В 1868 году Бисмарк предлагал издать закон об отмене патентов на всей территории союза. Однако позиции противников патентной охраны значительно ослабли после международного конгресса 1873 года в Вене, посвященного патентному праву, показавшего, что патентная охрана изобретений существует в большинстве цивилизованных государств.

По словам А.А. Пиленко, составители Закона о патентах 1877 года с чисто немецкой аккуратностью «создали стройный институт, до сих пор служащий образцом для иностранных законодателей»[33]. В первоначальном своем виде закон 1877 года действовал 14 лет.

О.М. Кузьмина в своем исследовании отмечает, что германское законодательство оказало большое влияние на развитие российского патентного права. Петр I заимствовал термин «привилегии» и систему их выдачи. В Германии появились положения и институты, вошедшие в дальнейшем в российское патентное законодательство[34].

Подводя итог исследованию возникновения и развития правовой охраны изобретений, следует согласиться с высказыванием А.Д. Корчанина, что «правовая охрана объектов промышленной собственности возникла в период расцвета материального производства и товарно-денежных отношений»[35].

Таким образом, эволюция правовой охраны изобретений имеет общие объективные тенденции и предопределяется характером развития производительных сил, ремесел, промышленности, торговли. На раннем этапе развития производительных сил, в условиях цеховой организации труда, привилегии по своему юридическому содержанию носили положительный характер, т. е. они давали разрешение производить новшество, запретительных мер в отношении иных лиц не требовалось, исходя из условий организации производительных сил и труда. Личные привилегии можно рассматривать как прообраз современных патентов, однако основной их недостаток в том, что они предоставлялись не общим для всех законом, а как исключение из действия общего закона, как дар верховной власти. Порядок выдачи привилегии носил факультативный характер, т. е. нельзя было требовать выдачи привилегии, можно было только просить ее выдачи как милости.

Факультативный характер выдачи привилегий сохранялся до 1791 года (принятие Закона о праве изобретателя во Франции и Закона о патентах в Соединенных Штатах), начиная с которого и до 1877 года (принятие Закона о патентах в Германии) происходит формирование облигаторного принципа выдачи привилегий приблизительно в одно и то же время во многих государствах. Согласно облигаторному принципу, власть обязана выдать привилегию, а лицо вправе требовать ее выдачи при соблюдении установленных законодательством условий в отношении новшества. Законодательные акты того периода можно назвать прообразами современных патентных законов, а привилегии — прообразами патентов.

Библиография

1 Пиленко А.А. Право изобретателя. — М., 2001. С. 81.

2 Там же.

3 Там же. С. 82.

4 Пиленко А.А. Указ. соч.  С. 84.

5 Там же. С. 85.

6 Там же. С. 84—85.

7 Там же. С. 87.

8 См.: Мейер Д.И. Русское гражданское право. Ч. 1. — М., 2000. С. 228.

9 Пиленко А.А. Указ. соч. С. 87.

10 Мейер Д.И. Указ соч. С. 228.

11 Пиленко А.А. Указ. соч. С. 88.

12 Там же. С. 70.

13 Там же. С. 92.

14 Там же. С. 93.

15 Пиленко А.А. Указ. соч. С. 94.

16 Там же. С. 95.

17 Зенин И.А. Истоки российского патентного права / Вступ. ст. к кн.: Пиленко А.А. Право изобретателя. — М., 2001. С. 8.

18 См.: Сергеев А.П. Право интеллектуальной собственности в Российской Федерации. — М., 1996. С. 12.

19 См.: Шугурова И.В. Международно-правовая охрана изобретений как объекта промышленной собственности: Дис. ... канд. юрид. наук. — Саратов, 2003. С. 78; Естифеев А.А. Становление российского патентного права: Автореф. дис. … д-ра юрид. наук. — Екатеринбург, 1999. С. 10—11; Белов В.В., Виталиев Г.В., Денисов Г.М. Интеллектуальная собственность. Законодательство и практика его применения: Учеб. пособие. — М., 1997. С. 33.

20 Шугурова И.В. Указ. соч. С. 79.

21 Там же. С. 77.

22 См.: Шугурова И.В. Указ. соч. С. 97.

23 Там же. С. 98.

24 Там же. С. 99.

25 Там же. С. 101.

26 Там же. С. 100.

27 Там же. С. 102.

28 Там же. С. 104.

29 Там же. С. 105.

30 Там же. С. 128.

31 См.: Кузьмина О.М. Критерии и объем патентной охраны по законодательству Германии и России: Дис. … канд. юрид. наук. — М., 2002. С. 27—29.

32 См.: Пиленко А.А. Указ. соч. С. 126—127.

33 Там же. С. 130—131.

34 См.: Кузьмина О.М. Указ. соч. С. 51.

35 Корчагин А.Д. Нужен ли специальный государственный орган в области интеллектуальной собственности? // Патенты и лицензии. 1998. № 5. С. 3.