К вопросу о критериях истинности знаний о государстве и праве

УДК 340.12

Страницы в журнале:  12-17

В.В. Кожевников,

доктор юридических наук, профессор кафедры теории и истории государства и права Омского государственного университета им. Ф.М. Достоевского Россия, Омск kta6973@rambler.ru

Анализируются различные критерии истинности знаний о государстве и праве. Автор исходит из того, что юридическая практика объективно не может служить единственным критерием истинности научных знаний о государственно-правовых явлениях.

Ключевые слова: истина, юридическая практика, правила, формальная логика, методология, язык.

Вопрос о критериях истинности знаний о государстве и праве в юридической литературе либо вообще не рассматривается, либо анализируется весьма неполно и односторонне. В частности, речь идет о позиции Н.А. Власенко, который, говоря о научных знаниях о государственно-правовых явлениях, ставит вопрос о том, что выступает или может выступать критерием истинности, достоверности, аргументированности и обоснованности научной информации [1, c. 30]. По мнению ученого, «в любом случае (выделено нами. — В.К.) только практическая деятельность может служить критерием достоверности и правильности выводов и рекомендаций юридической науки, в том числе теории государства и права» [1, с. 31]. 

Сразу отметим, что, в отличие от всех многообразных форм знания, научное познание – это процесс получения объективного, истинного знания, направленного на отражение закономерностей действительности. Научные знания, в том числе о государстве и праве, нуждаются в тех или иных критериях истинности. В философском словаре истина трактуется как «верное, правильное отражение действительности в мысли, критерием которого в конечном счете является практика» [7, c. 176].

Действительно, всеобщим критерием истинности знаний служит практика, которая в науке понимается достаточно широко: она включает в себя практику преобразования природы (материально-преобразовательную деятельность людей) и практику преобразования общественных отношений.

Практика — специфически человеческая, сознательная, целеполагающая, целесообразная, чувственно-предметная деятельность. Будучи материальной в силу своих предпосылок, средств и конечных результатов, она осуществляется людьми, обладающими сознанием, мышлением, знаниями и практически применяющими свои интеллектуальные способности. Поэтому практика есть единство субъективного и объективного, сознания и бытия, опредмечивание субъективного и распредмечивание объективного.

Формы практики многообразны: материальное производство, изменение людьми социально-экономических условий их жизни и другие виды деятельности, материально преобразующие объекты. Многообразие форм практической деятельности, ее связь с познанием делает практику критерием истины — мерилом, позволяющим разграничить истину и заблуждение. Практическое подтверждение теоретических положений, научных предвидений доказывает их истинность  [7, с. 377—378]. 

Истинность выводов юридической науки подтверждается юридической практикой, которая является разновидностью практики по формированию и преобразованию общественных отношений. Социальная практика, в том числе в сфере государственного и правового строительства, правового регулирования, способна оценить полученные знания и выработать на их основе практические рекомендации на предмет объективности и функционального качества.

Практика формирует и преобразует общественные отношения, ибо в ее основе — предметная деятельность людей. Государственно-правовые институты являются средствами, инструментами по преобразованию социальных связей и отношений. Практическая деятельность людей, в том числе в государственно-правовой сфере, является условием стабильности и развития общества.

Юридическая практика как разновидность социальной имеет сложную структуру и включает правотворческую и правореализационную практику, в том числе и правоприменительную, которая подразделяется на судебную, административную и др.

Высоко оценивая практику, нельзя ее абсолютизировать, ибо она исторически развивается, изменяется, ограничена наличными и подчинена объективным условиям.

Следует учитывать, что многие положения юридической науки не выводятся непосредственно из практики, а являются результатом теоретических обобщений, логических выводов. Поэтому юридическая практика в качестве критерия истинности знаний о государстве и праве может выступать не прямо, а в опосредованных формах, к которым относятся: правила языка, законы и правила формальной логики и методологические правила. Нарушение этих правил в ходе научного исследования ставит под сомнение истинность научных выводов, зачастую позволяет сделать заключение об их неистинности и необоснованности.

Следование правилам языка важно в любой науке, поскольку научные проблемы, гипотезы, теории, научные факты формулируются в языковой форме. Что же касается юридической теории, то и здесь многие объекты исследования (нормы права, нормативные акты, акты реализации и т. д.) «живут», существуют в языковой форме, т. е. в виде грамматических предложений. Право способно воздействовать на волю и сознание людей только с помощью языка. Именно язык служит средством передачи информации о содержании правовых предписаний. Юридические нормы в современных цивилизованных государствах не могут существовать иначе, как в определенных языковых формах. С помощью языка мысль законодателя выражается вовне, оформляется, становится пригодной для внешнего использования, доступной для конкретных адресатов. Язык по отношению к праву выполняет как бы две взаимосвязанные функции – отобразительную (выражает вовне волю законодателя) и коммуникативную (доводит эту волю до сведения участников общественных отношений).

Задача коммуникации, по мнению А.С. Пиголкина, состоит в воздействии на волю и сознание людей, чтобы создать побудительные мотивы вести себя правомерно, в соответствии с требованиями правовых предписаний, используя правомочия и исполняя юридические обязанности [8, с. 7—8]. Этот же автор подчеркивал, что языковое воплощение нормативного акта придает воле законодателя цельность, законченные формы, обеспечивает его общедоступность, максимальные удобства для изучения и применения.

На наш взгляд, следует согласиться с ученым, который полагал, что язык не влияет непосредственно на содержание законодательства; используя одни и те же языковые формы, можно создать и совершенный, и неудачный закон. И все же степень совершенства, точность и ясность закона в определенной степени зависят от языка, на котором он написан, от уровня развития языковых норм. Исследователь полагал, что если «язык, на котором написан закон, недостаточно разработан, примитивен, имеет скудный словарный запас, то написать на нем точный и ясный закон довольно трудно. И, наоборот, чем более богат и совершенен язык, на котором закон пишется, тем легче полно, ясно и максимально точно выразить мысль законодателя, тем более возможностей для достижения высокого качества содержания и формы подготовляемых актов» [8, с. 7—8].

Т.В. Кашанина, обращая внимание на то, что правовой акт, являясь средством регулирования поведения людей, обращается в первую очередь не к чувствам и воображению человека, а к его воле и разуму и властно предписывает определенное поведение, считает, что язык правовых документов — это язык государственной власти, поэтому ему присущ властный и официальный характер.

При подготовке юридического документа составитель должен учитывать, что правовой документ должен быть:

— ясным, т. е. простым и понятным. Требуется так составлять правовой документ, чтобы он был понятен всем лицам, на которых распространяется. Неясный правовой акт не дает полного представления о необходимом поведении в той или иной ситуации, что ведет к неопределенности, недоразумениям и ошибкам;

— точным. Без этого он теряет свою определенность и создаются условия для его противоречивого толкования, а следовательно, для возможного злоупотребления;

— доступным. Здесь имеется в виду не столько контингент адресатов правового документа, сколько круг лиц, в отношении которых осуществляется превентивная, воспитательная работа. В данном случае речь идет в основном о правовых актах, выполняющих охранительную роль (Уголовный кодекс Российской Федерации, Кодекс Российской Федерации об административных правонарушениях и др.). Доступности правового документа способствуют: использование максимально простых слов, терминов, фраз, широко употребляемых в обычном обиходе и легко воспринимаемых большей частью населения; отказ от использования в правовых актах сложных конструкций с причастными и деепричастными оборотами; отказ от злоупотребления иностранными словами; отказ от использования некоторых канцелярских оборотов, бюрократических штампов, архаичных выражений;

—кратким. Здесь имеется в виду сокращение объема правового документа не в ущерб его качеству. Краткости способствуют: отсутствие многословия; сокращение неоправданных повторений отдельных фраз; использование кратких формулировок; типизация (стандартность, стереотипность) формулировок; вынесение дефиниций в начало документа, с тем чтобы в дальнейшем не расширять документ за счет многократного их повторения;

— написан официальным стилем. Юридический стиль отличается строгостью, чеканностью, нейтральностью, беспристрастностью, отсутствием какой-либо оригинальности и резко стилевой индивидуальности, сдержанностью и даже эмоциональной холодностью, отсутствием образных сравнений, властностью (повелительностью) [3, с. 119—123].

При этом правовой документ не должен быть пафосным и декларативным — это только отвлекает внимание адресатов и снижает эффективность правовых документов.

Нарушение правил языка, например при интерпретации законов, дает основания подвергнуть сомнению такую интерпретацию или прямо сделать заключение о ее ложности.

Опосредованной формой практики является формальная логика. Мышление человека логично по своей природе, оно подчинено определенным законам и выражается в определенных формах, независимо от науки логики. Если бы это было не так, люди не смогли бы правильно выражать свои мысли, общаться и понимать друг друга. Но следует ли из этого, что изучать логику не нужно?

Правильность, логичность мышления, не основанная на знании и умении применять в рассуждениях логические операции и приемы, достаточна (и то не всегда) в повседневной жизни, в сфере домашнего обихода, но нередко подводит там, где требуется профессиональный уровень мышления — в работе врача, педагога, инженера, юриста и, конечно, научного исследователя. Любая профессиональная деятельность не может ограничиваться стихийно приобретенными навыками, она должна опираться на знание теории. Многие философы, выдающиеся деятели науки и культуры придавали большое значение изучению логики, знанию ее законов, указывали на необходимость развивать способности к логическому мышлению. «Логика — необходимый инструмент, освобождающий от лишних, ненужных запоминаний, помогающий найти в массе информации то ценное, что нужно человеку, — писал известный физиолог академик П.К. Анохин, – она нужна любому специалисту…» [4, с. 8].

Мыслить логично — это значит мыслить точно и последовательно, не допускать противоречий в своих рассуждениях, уметь вскрывать логические ошибки.

Эти качества мышления имеют важное значение в любой области научной и практической деятельности. Логическая правильность обусловлена логическими законами. Последние, которые называются также законами мышления, определяют необходимую связь мыслей в процессе рассуждения. В традиционной логике видное место занимают основные законы мышления (основные формально-логические законы) — законы тождества, противоречия, исключенного третьего и достаточного основания. Именно в них сформулированы общие требования к мышлению. В их содержании закреплены важные логические принципы, выражающие коренные свойства логического мышления, — его определенность, непротиворечивость, последовательность и обоснованность. Они действуют в любом рассуждении, в какой бы логической форме оно ни протекало, какую бы логическую операцию ни выполняло.

Выводы науки, сделанные в нарушение правил и законов формальной логики, не могут считаться правильными и истинными. Ошибки, связанные с нарушением законов логики, называют логическими ошибками, которые делятся на паралогизмы и софизмы.

Паралогизм (от греч. paralogismos – возле, около логики) — это непреднамеренная логическая ошибка, которая возникает в результате недостаточно высокой культуры мышления: в неясной формулировке мыслей, в непоследовательности и необоснованности в рассуждениях.

Софизм (от греч. sophism — хитрость, уловка) — преднамеренная логическая ошибка, позволяющая неверное рассуждение выдать за истинное. 

Различного рода методологические правила отражают не только особенности объекта познания, но и практику научного исследования. Их нарушение тоже может привести к необоснованным, неистинным научным выводам. Например, нарушение правил репрезентативности (представительности) объектов конкретного социологического исследования вызывает обоснованные сомнения в его объективности и достоверности полученных результатов. Можно утверждать, что по своей сути любая наука является деятельностью по производству и организации знаний об объекте, исследованием которого она занимается. Получаемые наукой знания должны быть объективными, достоверными, обоснованными и проверяемыми, что требует следования определенным принципам и методам познания, а степень разработанности методологии научного исследования является одним из основных критериев развития науки. При этом следует учитывать, что основная функция метода – внутренняя организация и регулирование процесса познания или практического преобразования того или иного объекта. Вот почему метод (в той или иной своей форме) сводится к совокупности определенных правил, приемов, способов, норм познания и действия. Он есть система предписаний, принципов, требований, которые должны ориентировать в решении конкретной задачи, достижении определенного результата в той или иной сфере деятельности. Метод дисциплинирует поиск истины, позволяет (если правильный) экономить силы и время, двигаться к цели кратчайшим путем. Истинный метод служит своеобразным компасом, по которому субъект познания и действия прокладывает свой путь, позволяет избегать ошибок.

Виднейшие ученые придавали методам познания исключительное значение. Так, Ф. Бэкон сравнивал метод с фонарем, освещающим путь ученому. Философ полагал, что нельзя рассчитывать на успех в изучении какого-либо вопроса, идя ложным путем. Р. Декарт методом называл «точные и простые правила», соблюдение которых способствует приращению знания, позволяет отличить ложное от истинного. Он говорил, что уж лучше не помышлять об отыскании каких бы то ни было истин, чем делать это без всякого метода  [5, с. 308].

Известный немецкий ученый-юрист Г. Елли-нек еще в начале ХХ века писал следующее: «Всякий, приступающий к исследованию основных социальных проблем, не может не почувствовать с первых шагов отсутствия глубоко продуманной методологии... Всякое исследование основных явлений государственной и правовой жизни, для того чтобы стать плодотворным, должно начинаться с установления методологических принципов на основе результатов новейших изысканий в области теории познания и логики» [2, c. 19—20].

На наш взгляд, следует согласиться с позицией В.П. Кохановского, согласно которой «каждый метод окажется неэффективным, если им пользоваться не как “руководящей нитью” в научной или иной форме деятельности, а как готовым шаблоном для перекраивания фактов. Главное предназначение любого метода — на основе соответствующих принципов (требований, предписаний и т. п.) обеспечить успешное решение определенных познавательных и практических проблем, приращение знания, оптимальное функционирование и развитие тех или иных объектов» [5, с. 309]. Например, применяя методы толкования норм права, следует руководствоваться следующими правилами: 1) использовать только источники официального опубликования; 2) в процессе толкования не ограничиваться усвоением текста («буквы» нормативного правового акта), а стремиться уяснить смысл («дух») каждой толкуемой нормы права; 3) учитывать конкретные связи нормы права с другими нормами соответствующего института и отрасли права и др.

Весьма развитой является и система требований социально-правовых методов. Так, в числе правил опроса, основанных на положениях психологии, социологии и других наук, не рекомендуется задавать наводящие вопросы, внушающие определенный ответ; задавать вопросы в общей, стереотипной форме; ставить лобовые вопросы и др. Чтобы получить искренние ответы и тем самым оперировать научными фактами, социолог стремится сгладить, завуалировать неприятные для респондента вопросы и, наоборот, акцентировать его внимание на положительных, благоприятных сторонах опроса.

Известный российский ученый-правовед В.М. Сырых, полагающий, что число основных методов общей теории права является неизменным и состоит из пяти элементов – методов сбора и изучения единичных фактов, индуктивных методов (сравнительно-правового и статистического методов), восхождения от конкретного к абстрактному, системно-структурного подхода, восхождения от абстрактного к конкретному — справедливо считает, что в случае, когда какой-либо метод не используется или используется неверно, что с точки зрения результатов познания равносильно неприменению метода, органическая связь между методами нарушается. Автор при этом подчеркивает, что подобные методологические ошибки обусловливают получение неполных, а порой и неверных знаний. Так, несоблюдение требований социально-правовых методов, предъявляемых к изучению государственно-правовой практики (односторонний подбор фактов, поверхностная проверка их достоверности, неконкретно-исторический подход и др.), приводит к сбору недостоверной информации. Равным образом исследование, ограниченное стадией эмпирического анализа и, соответственно, применением методов сбора и обобщения эмпирических фактов, не будет содержать новых теоретических знаний. Только последовательное применение всех основных элементов метода общей теории права позволяет раскрыть ее предмет во всей полноте, всесторонности и объективности  [6, с. 484, 485—486].

Объективное доказательство новизны и подлинности научных достижений становится практически невозможным без четкого указания, каким образом, с помощью каких приемов, способов и средств установлены новые знания об изучаемом предмете.

Таким образом, следует констатировать, что вопрос о методологической стороне юриспруденции вообще, теории государства и права в частности — это, прежде всего, вопрос о достоверности знаний, которые дает наука, о том, можно ли доверять тем выводам, что продуцирует данная теория.

Резюмируя изложенное, можно сделать вывод о том, что критерием истинных знаний о государственно-правовых явлениях выступает не только юридическая практика, но и иные объективно обусловленные критерии — правила языка, законы и правила формальной логики и методологические правила, значение которых в научных исследованиях неоценимо.

Список литературы

1. Власенко Н.А. Теория государства и права как юридическая наука // Проблемы теории государства и права: учеб. / под ред. В.М. Сырых. – М., 2008. С. 30–31.

2. Еллинек Г. Общее учение о государстве. – СПб., 1908.  С. 19—20.

3. Кашанина Т.В. Юридическая техника: учеб. – М., 2008. С. 119–123.

4. Кириллов В.И. Логика: учеб. — М., 2008. С. 8.

5. Кохановский В.П. Методология научного ис-следования // Основы философии науки: уч. пос. / В.П. Кохановский, Т.Г. Лешкевич, Т.П. Матяш и др. — Ростов н/Д, 2000. С. 308, 309.

6. Сырых В.М. Логические основания общей теории права: в 2 т. — М., 2004. — Т. 1. Элементный состав. С. 484, 485—486.

7. Философский словарь / под ред. И.Т. Фролова. — М., 1986. С. 176, 377—378.

8. Язык закона / под ред. А.С. Пиголкина. — М., 1990. С. 7—8.