К вопросу о правовой природе «неопровержимых презумпций»

О.В. ЖАЖИНА,

аспирант СЗАГС

Существование в праве так называемых неопровержимых презумпций, доказательств признавали как дореволюционные и советские ученые, так и современные исследователи. Так, Е.В. Васьковский, А. Штейнберг ссылались на ст. 2015 Гражданских законов, согласно которой крепостные заемные письма признавались оплаченными и доказывание их безденежности не допускалось; на ст. 4998 Устава гражданского судопроизводства о том, что присяга принималась за доказательство того, в чем она учинена, и не могла быть опровергнута никакими другими доказательствами[1].

А.В. Федотов отмечает существование неопровержимой презумпции безусловной доказательственной ценности использования определенных средств доказывания для исследования названных в законе источников доказательств. «Неопровержимые презумпции», по его мнению, предусматривают случаи обязательного проведения экспертизы даже по таким делам, по которым правоприменитель (суд) считает ее проведение ненужным, излишним[2]. А.К. Фетисов обосновывает существование «неопровержимых презумпций» в наследственном праве[3].

Доказывая существование «неопровержимых презумпций», Д.М. Щекин приводит следующие доводы. В ст. 69 НК РФ предусмотрено, что если налогоплательщик уклоняется от получения требования об уплате налога, то требование направляется налогоплательщику по почте. Требование об уплате налога считается полученным по истечении 6 дней с даты направления заказного письма. Законодатель тесно связывает два юридических факта — направление заказного письма и получение требования об уплате налога. При этом законодатель не допускает доказывания, что налогоплательщик требования не получал. Такой подход, по мнению исследователя, обусловлен тем, что законодатель хотел внести определенность в налоговые отношения, пренебрегая теми случаями, когда заказное письмо не будет доставлено и налогоплательщик не получит требования об уплате налога. Тем самым формальная определенность ставится выше принципа объективной истины. Д.М. Щекиным приводились и другие примеры «неопровержимых презумпций». При этом причины существования таких презумпций — необходимость особым образом защитить социальный интерес в области налогообложения, что в результате выражалось в запрете опровержения предполагаемых фактов[4].

Французский исследователь Ж.-Л. Бержель также считает бесспорность наличия в праве «неопровержимых презумпций», отграничивая их от «простых» презумпций. В качестве цели их закрепления он указывает на обеспечение эффективности юридической политики[5]. И.Л. Петрухин видит в качестве безусловных и «неопровержимых презумпций» норму, устанавливающую презумпцию непонимания общественно опасного характера своего деяния, а значит, не подлежащего ответственности лиц, не достигших возраста, необходимого для привлечения к уголовной ответственности[6].

В юридической литературе «неопровержимые презумпции» оцениваются неодинаково. Одни авторы, признавая их существование, указывают на их близость к фикциям[7], другие, напротив, считают, что «неопровержимые презумпции» нельзя относить к фикциям, хотя и те, и другие близки. По их мнению, фикции — это всегда заведомо ложное положение, принимаемое за истинное. «Презумптивный» характер подобных норм они признают с оговоркой, что с позиции логики это по форме общеутвердительные суждения. В итоге они предлагают определять данную разновидность презумпций как «правовое предположение о существовании факта, однозначно предопределенное законом как достоверное, не допускающее исключений и влекущее безусловно юридические последствия»[8]. Признают существование неопровержимых презумпций В.И. Каминская, О.В. Левченко, В.К. Бабаев[9] и другие исследователи.

Противники мнения о существовании «неопровержимых презумпций» — Я.Л. Штутин, К.С. Юдельсон[10]. В.А. Ойгензихт, в частности, видит в таких презумпциях лишь классические нормы права, мотивом издания которых явилось фактическое предположение о существовании устанавливаемого в качестве неопровержимого факта[11]. Е.Ю. Веденеев считает, что такие нормы существуют, но представляют собой лишь классические нормы-установления, которые нельзя смешивать с собственно нормами-презумпциями[12].

Некоторые нормы, определяемые в качестве «неопровержимых презумпций», действительно стандартные нормы-установления, т. е. обычные нормы регулятивного или охранительного характера, мотивом создания которых явились определенные предположения законодателя. Так, классическая норма-установление — о возрасте, необходимом для привлечения к уголовной ответственности, неудачно представлена И.Л. Петрухиным в качестве презумпции. Мотивом для установления нормы о возрасте, с которого субъект права может быть привлечен к ответственности, послужило его предположение о том, что лицо, не достигшее такого возраста, не способно осознавать общественно опасный характер своих действий. Однако сама норма — лишь обычная норма охранительного характера, что и отразилось в ее содержании. Нельзя относить к собственно правовым презумпциям примеры, приведенные А.К. Фетисовым и А.В. Федоровым: даже если сделать допущение, что имеют место презумпции, они скорее представляют собой разновидность фактических презумпций, так как выявляются путем расширительного толкования норм права, а не содержатся в них.

Вместе с тем ряд правовых норм содержат определенные предположения. Можно согласиться, например, с мнением Д.М. Щекина о существовании предположения в норме ст. 69 НК РФ. Однако имеет место своеобразное «объективное вменение»: налогоплательщику по ст. 69 НК РФ «вменяется» факт получения требования об уплате налога и знание об обязанности уплатить налог в определенном размере, т. е. законодатель требует считать установленным лишь допускаемое (с высокой степенью вероятности) получение налогоплательщиком указанного документа, независимо от фактического получения им требования. Одновременно законодатель не разрешает доказывания обратного при условии, что есть доказательство отправки уведомления-требования об уплате налога.

Такой же особенностью обладают и примеры «неопровержимых презумпций», приведенные Е.В. Васьковским и А. Штейнбергом. В частности, согласно ст. 4998 Устава гражданского судопроизводства присяга принималась за доказательство и не могла быть опровергнута при условии ее выдачи соответствующим лицом.

Законодатель при совершении соответствующим субъектом некоторых юридических и фактических действий требовал считать определенные факты доказанными. При этом ему безразлично, дают ли эти действия основания для сделанного предположения или нет. Так, выдача присяги отнюдь не означала, что лицо, выдавшее ее, не лжет. Отправка уведомления налоговым органом не означает, что налогоплательщик получил и прочел его, — уведомление могло затеряться на почте, быть вынутым из почтового ящика адресата, наконец, налогоплательщик мог забыть прочесть его, потерять. Неполной индукции как с низкой вероятностью возникновения предполагаемого факта, так и с высокой, логической, вероятностью, характерной для любых других «классических» норм-презумпций, в этих нормах нет. С тем же успехом «предполагаемые» факты могли бы не соответствовать действительности. Установление только предполагаемых фактов в качестве действительно произошедших (или якобы произошедших) законодатель связывает с совершением определенным лицом необходимых действий, относясь безразлично к степени доказанности причинно-следственной связи между действиями и предполагаемыми фактами.

Обращает на себя внимание тот факт, что по вышеназванному признаку нормы-презумпции во многом близки к нормам-фикциям: в последних также при определенных обстоятельствах закон требует считать некоторые юридически значимые факты произошедшими, с той лишь разницей, что в нормах фиктивного характера установленные в качестве существующих факты заранее не соответствуют действительности, а в нормах-презумпциях это не известно. Следовательно, сходство норм-презумпций и норм-фикций как определенных установлений позволяет сделать вывод, что эти нормы являются установлениями законодателя и поэтому не подлежат оспариванию.

Отличие «неопровержимых презумпций» от фикций проявляется в том, что установленные в них факты имеют определенную (как правило, высокую) степень достоверности. Эта особенность «неопровержимых презумпций» (возможная достоверность установленного по косвенным доказательствам факта), как ни странно, сближает их с преюдициями. Так, согласно норме-преюдиции, изложенной в ч. 2 ст. 209 ГПК РФ, установленные судом факты не подлежат оспариванию в другом гражданском процессе. Эту норму можно было бы сформулировать в виде «неопровержимых презумпций», не меняя при этом ее смысла: факты, рассмотренные одним судом при условии вынесения им решения или определения по данным фактам, предполагаются установленными и не подлежат оспариванию в другом гражданском процессе.

И в нормах-преюдициях, и в нормах—«неопровержимых презумпциях» при соблюдении определенных условий (в преюдициях — вынесение решения суда, содержащего выводы о наличии или отсутствии тех или иных фактов; в «неопровержимых презумпциях» — наличие доказательств совершения определенных действий, например произведения записи в метрической книге о ребенке как законнорожденном) те или иные факты считаются достоверными. Даже в преюдициях, как ни парадоксально это звучит, законодателю юридически безразлично, был ли признанный свершившимся факт в достаточной степени установлен судом (с оценкой всех обстоятельств дела, доказательств и пр.) в качестве соответствующего действительности или нет.

Если суд рассматривал определенные фактические обстоятельства, его решение не было оспорено в установленном законом порядке и, как следствие, вступило в законную силу независимо от того, правильно ли суд оценил представленные сторонами доказательства при установлении юридически значимого факта или нет (при этом действует презумпция знания закона судьей и истинности судебного решения), его решение имеет преюдициальное значение для другого гражданского процесса и не подлежит оспариванию. В «неопровержимых презумпциях» то же самое: если, например, субъект дореволюционного права (отец) совершил определенное юридически значимое действие (расписался в метрической книге о том, что ребенок является законнорожденным), независимо от того, соответствовало это действительности или нет, его решение имело юридическое (своеобразное преюдициальное) значение по вопросу признания ребенка в качестве законнорожденного и также не подлежало оспариванию.

Объясняется это общим родовым функциональным назначением преюдиций и «неопровержимых презумпций»: не допустить двоякого толкования имеющихся доказательств и, как следсвие, избежать возможных сложностей (коллизий) в области применения других правовых норм. Например, если бы преюдиций не было и суд вынужден был устанавливать факты, рассмотренные другим судом, могла бы возникнуть ситуация, когда в процессе судебного разбирательства факты, доказанные или опровергнутые, не были признаны новым судом. Это привело бы фактически к нарушению нормы-положения об истинности судебного решения, а также положения о знании судом права, т. е. снизило значимость и высшую силу судебного решения.

Аналогичное значение имеют и нормы—«неопровержимые презумпции»: если бы их не было, то применительно к ст. 69 НК РФ возникла бы необходимость устанавливать факт получения требования об уплате налога в каждом случае неуплаты налога. Это привело бы к фактическому бездействию нормы об обязанности уплачивать установленные налоги и (или) сборы. Отсутствие определения о законнорожденности лица, записанного таковым в метрической книге, снизило бы доказательственную силу записи в метрической книге и привело к разбирательствам по вопросу законного рождения лица.

«Неопровержимые презумпции» не являются по своей природе собственно презумпциями, так как действительность предполагаемых в них фактов безразлична законодателю, что и сказывается в их логической структуре — отсутствие возможности их опровержения, выражаемое обычно путем установления контрпрезумпции (в частности, оговорки «Пока не доказано иное»). В этом и проявляется их основное отличие от такой разновидности презумпций, как презумпция-принцип (номологическая презумпция, презумпция невиновности, презумпция добросовестности и разумности и др.), с невысокой степенью вероятности презюмируемых в них фактов.

Как и в презумпциях-принципах, в «неопровержимых презумпциях» сформулированное в них установление обусловлено необходимостью обеспечить выполнение определенных телеологических задач, поставленных перед этими нормами законодателем (например, задача установить стабильность регулируемых общественных отношений — выполнение важнейшей обязанности по уплате налогов, защита прав ребенка). Однако если в презумпциях-принципах установление истины по делу не безразлично для законодателя, так как фактические обстоятельства в силу содержания презумпций-принципов могут ее опровергнуть, в «неопровержимых презумпциях» фактические обстоятельства, свидетельствующие об обратном, не допускаются в силу прямого установления: при наличии обстоятельств, изложенных в гипотезах «неопровержимых презумпций», оспаривание устанавливаемых в их диспозициях фактов запрещается. Им присущи признаки, характерные для преюдиций (а также фикций), определенная форма установления (с оговоркой об особенностях тех отношений, в которых они применяются).

Чем отличаются «неопровержимые презумпции» от преюдиции? Основное и при этом не существенное отличие заключается в особенностях тех отношений, в которых они применяются. Так, в преюдициях вынесенное судом решение, в котором установлен определенный факт, является основанием (с помощью нормы-преюдиции) для запрета повторного рассмотрения этого же факта другим судом, а фактически — для запрета оспаривания установленного первым судом факта. В «неопровержимых презумпциях» таким основанием служит действие иного субъекта права, не наделенного юрисдикционными функциями, например в норме ст. 4998 Устава гражданского судопроизводства вынесение присяги при даче показаний — основание (с помощью «неопровержимой презумпции») для запрета оспаривания того, в чем она учинена, т. е. тех фактов, по которым давались показания. В норме ст. 69 НК РФ вынесение уведомления-требования об уплате налога и его отправка налогоплательщику (с помощью «неопровержимой презумпции») — основание для запрета оспаривания факта знания обязанности уплатить налогТаким образом, «неопровержимые презумпции» относятся к нормам преюдициального характера с оговоркой об особенностях условий гипотез этих норм.

Библиография

1 См.: Васьковский Е.В. Учебник гражданского процесса. 2-е изд., перераб. и доп. — М., 1917 // Хрестоматия по гражданскому процессу. — М., 1996. С. 108—112; Штейнберг А. Предположения как доказательства в гражданском процессе // Сов. юстиция. 1940. № 13. С. 12—14.

2 См.: Федотов А.В. Понятие и классификация доказательственных презумпций // Журнал российского права. 2001. № 4. С. 45—55.

3 См.: Фетисов А.К. Неопровержимые презумпции в праве России // Юрист. 2005. № 6. С. 15—18.

4 См.: Щекин Д.М. Юридические презумпции в налоговом праве. — М., 2002. С. 70.

5 См.: Бержель Ж.-Л. Общая теория права / Под ред. В.И. Даниленко: Пер. с фр. — М., 2000. С. 508—509.

6 См.: Петрухин И.Л. Внутреннее убеждение суда и правовые презумпции // Сов. гос-во и право. 1964. № 3. С. 64.

7 См.: Левенталь Я.Б. К вопросу о презумпциях в советском гражданском процессе // Сов. гос-во и право. 1949. № 6. С. 55.

8 Кругликов Л.Л., Зуев Ю.Г. Презумпции в уголовном процессе (В сфере ответственности за экономические и иные преступления). — Ярославль, 2000. С. 69.

9 См.: Каминская В.И. Учение о правовых презумпциях в уголовном процессе. — М.; Л., 1948. С. 52; Левченко О.В. Презумпции и преюдиции в доказывании. — Астрахань, 1999. С. 61—63; Бабаев В.К. Презумпции в советском праве. — Горький, 1974. С. 51.

10 См.: Штутин Я.Л. Предмет доказывания в советском гражданском процессе. — М., 1963. С. 105; Юдельсон К.С. Проблема доказывания в советском гражданском процессе. К 100-летию со дня рождения проф. К.С. Юдельсона. — М.; Екатеринбург, 2005. С. 266—267.

11 См.: Ойгензихт В.А. Понятие гражданско-правовой презумпции // Сов. гос-во и право. 1975. № 10. С. 25—33.

12 См.: Веденеев Е.Ю. Роль презумпций в гражданском праве // Гос-во и право. 1998. № 2. С. 47—48.