К вопросу о правовой природе разрешаемых арбитражными судами публично-правовых споров

Е.М. ЦЫГАНОВА,
кандидат юридических наук, заместитель председателя Федерального арбитражного суда  Западно-Сибирского округа
 
 
Защита нарушенных или оспариваемых прав и законных интересов лиц, осуществляющих предпринимательскую или иную экономическую деятельность, а также прав и законных интересов публичных образований в указанной сфере является первостепенной задачей судопроизводства в арбитражных судах, закрепленной в ст. 2 Арбитражного процессуального кодекса РФ. Рассматривая дела, вытекающие из публично-правовых отношений, арбитражные суды разрешают в пределах своей компетенции и дела по спорам, возникающим между сторонами правового конфликта в указанной сфере. 
 
Само слово «конфликт» происходит от латинского глагола conflictus, в русском переводе означающего противостоять, противоборствовать.
Наиболее распространенным является определение юридического конфликта, предложенное В.Н. Кудрявцевым, который полагает, что «юридическим конфликтом следует признать любой конфликт, в котором спор так или иначе связан с правовыми отношениями сторон (их юридически значимыми действиями или состояниями) и, следовательно, субъекты, либо мотивация их поведения, либо объект конфликта обладают правовыми признаками, а конфликт влечет юридические последствия»[1]. Из определения явствует, что автор признает юридическим конфликтом влекущий юридически значимые последствия спор, в котором хотя бы один из элементов, если его рассматривать по аналогии с составом правонарушения, должен обладать правовыми признаками.
Приобретение конфликтом правового характера Т.В. Худойкина также связывает с его юридизацией, что подразумевает под собой обращение сторон конфликта или третьих лиц к «необходимой юридической процедуре, позволяющей в дальнейшем его завершение (прекращение, приостановление, а лучше разрешение) юридическим способом»[2].
Полагаем, что наличие спора о праве можно констатировать только тогда, когда один из предполагаемых субъектов спорного материального правоотношения заявляет о нарушении или оспаривании его прав другим субъектом, проявляя свое несогласие определенным поведением вовне, в результате чего возникает противоборство сторон. Таким образом, с одной стороны, в основе спора о праве может лежать нарушение права как действительное, так и мнимое, тем не менее также порождающее столкновение интересов контрсубъектов. С другой стороны, привлечение к ответственности за правонарушение можно рассматривать как конфликт интересов, возникающий из нежелания одного субъекта следовать правовым предписаниям в противовес несогласия другого претерпевать такое поведение. Именно эти два обстоятельства являются предпосылкой осуществления компетентными органами деятельности по привлечению к ответственности за совершение правонарушения.
Сложность исследования такого явления правовой действительности, как публично-правовые споры, обусловлена двумя обстоятельствами: во-первых, отрицание отечественной правовой наукой на протяжении длительного времени возможности существования административно-правового спора в советском праве, во-вторых, недостаточная изученность данного явления в общей теории права и даже цивилистических отраслях.
В общеупотребительном смысле спор означает разноречие, разномыслие, словесное состязание, что приводит к рассмотрению спора о праве как несовпадении позиций сторон по вопросам, имеющим юридическое значение. Рассматривая понятие спора о праве в этимологическом аспекте, ряд авторов (А.Ф. Козлов, Д.М. Чечот, В.А. Моршин, Н.М. Кострова и др.) понимают под ним разногласия между участниками правоотношения. Поскольку необходимость обращения в суд может возникнуть и при отсутствии выраженных вовне разногласий субъектов правоотношения, Н.М. Кострова подчеркивает условность изложенного понимания правового спора: разногласия участников могут заключаться не только в активном возражении против требования противоположной стороны, но и в уклонении от выполнения своей обязанности[3]. Но, как верно заметил И.М. Зайцев, последнее нельзя считать разногласиями, он полагает, что пассивным поведением обязанной стороны создаются помехи в реализации права[4]. Однако мы не можем согласиться с другим мнением И.М. Зайцева, согласно которому разногласия участников спорного материального правоотношения о наличии или содержании субъективных прав и обязанностей являются оспариванием прав и интересов, а поэтому одним из видов помех в реализации права[5]. Представляется, что сам термин «разногласие» скорее предполагает объективизацию правовых позиций контрсубъектов вовне, точнее, заявление сторонами противоположных позиций, тогда как оспаривание права может представать и в пассивной форме, без активного проявления позиции оспаривающей стороны.
М.А. Гурвич и С.В. Курылев полагают, что понятием спора о праве охватываются различного рода сопротивления, помехи и препятствия осуществлению права как явления реальной действительности[6]. У Н.Б. Зейдера указанные препятствия предстают как «результат или нарушения, или оспаривания права»[7]. Рассматривая спор о праве в контексте проблемы возникновения гражданского процесса, автор полагал, что такой спор объективируется в двух утверждениях: во-первых, в утверждении «хотя бы одного из участников спора и наличии определенного правоотношения между спорящими субъектами» и, во-вторых, в утверждении «участника спора, что другим спорящим субъектом нарушено или оспорено его,
заявителя, субъективное право»[8]. Таким образом, с процессуальной точки зрения для Н.Б. Зейдера большую значимость приобретает не реальное существование спорного материального правоотношения, а взаимоисключающие утверждения (правовые позиции), имеющие противоположную материальную и процессуальную заинтересованность лиц по поводу их прав и обязанностей[9], являющихся предметом судебного исследования. Само же материально-правовое отношение, из которого относительно субъективных прав и обязанностей высказываются такие утверждения, представляет собой предпосылку спора, существует «до спора»[10].
Есть точки соприкосновения у концепции Н.Б. Зейдера и позиции М.А. Викут, рассматривающей спор о праве как субъективное состояние, когда одно лицо считает, что обязанный по отношению к нему субъект или любое иное лицо (противоположная сторона в споре) «своим поведением оказывает помехи в осуществлении права или создает неопределенность в существовании и содержании правоотношения»[11].
Сторонники понимания спора о праве как о  нарушении субъективных прав, которое должно быть устранено судом, пытаются примирить вышеизложенные позиции цивилистов и процессуалистов. Так, Н.А. Чечина, придавая спору материально-правовое значение и отождествляя его с правонарушением, вследствие которого один из субъектов добивается от суда защиты своих прав путем устранения нарушения и приведения правоотношения в бесспорное состояние, тем не менее рассматривает деликт как предположительное обстоятельство, о котором истец сообщает суду[12]. Таким образом, у автора спор о праве, с одной стороны, это сопротивление праву, раз оно требует устранения посредством вмешательства компетентного судебного органа, с другой стороны, спор имеет место всегда, когда существует предположение о нарушении или оспаривании субъективных прав или законных интересов сторон правоотношения. Также полагал и С.В. Курылев, утверждая, что «при возбуждении процесса вероятность нарушения или оспаривания права должна быть подтверждена доказательствами, хотя бы их минимумом — утверждениями истца»[13].
Нельзя отрицать, что при рассмотрении судом дела в так называемых спорных производствах спор между сторонами существует вне зависимости от действительного существования или отсутствия между ними материального правоотношения. Но, поскольку до момента вынесения судебного решения и установления истины по делу неизвестно, существует ли правоотношение, о котором спорят стороны, и действительно ли нарушены или оспорены права, возникающие из него, эти права рассматриваются как предположительно существующие и нарушенные, коль скоро об этом заявляет истец. Такая позиция имеет важное значение для решения вопроса о достаточности предпосылок права на предъявление иска и отсутствия среди них права на иск в материальном смысле, но неизбежно приводит к констатации того, что спор о праве имеет место всегда, когда есть предположение о нарушении субъективных прав или законных интересов участника правоотношения, действительного или мнимого.
Таким образом, для процессуалистов спор о праве есть и там, где спорности правоотношения нет в объективной действительности (истец заблуждается относительно принадлежности ему права, факта его нарушения, личности нарушителя и т. д.), однако такое понимание необходимо для обеспечения права на судебную защиту, гарантированную Конституцией РФ.
Близкой к вышеизложенным является точка зрения, согласно которой спор в материальном смысле представляет собой разногласия или известное состояние субъективного права, однако, будучи переданным на рассмотрение юрисдикционного органа, достигает иного уровня развития, перерастая в явление процессуального характера[14]. Возбуждение гражданского дела заинтересованным лицом Д.М. Чечот рассматривал не просто как событие перехода спора о праве в разряд явлений процессуального характера, а как необходимое условие возникновения самого спора: «само по себе состояние права спора о праве не создает... предъявление требования истцом является абсолютно необходимым для возникновения спора»[15]. Не соглашаясь с таким суждением, П.Ф. Елисейкин указывает, что предъявление иска делает спорным материально-правовое отношение, которое уже существовало до возбуждения процесса. Он переносит момент возникновения спора о праве с момента заявления о нем истцом юрисдикционному органу на момент появления разногласий у субъектов материального правоотношения или совершения правонарушения, являющихся, по мнению автора, «юридически значимыми обстоятельствами, с наступлением которых закон связывает возникновение спора о праве»5[16]. Автор выступает с критикой концепции спора о праве как субъективного состояния, когда лицо полагает, что его право нарушено или оспорено, и этого достаточно для констатации возникновения спора о праве. Такое мнение субъекта находится в области его психики, а не реальных отношений, поэтому, чтобы утверждать о наличии спора о праве как некоего общественного отношения спорящих сторон, необходима объективизация субъективной настроенности в определенном поведении лица[17].
Исследуя сущность хозяйственного спора, И.М. Зайцев определяет его понятие через конфликт, имеющий два существенных признака: во-первых, конфликт должен иметь юридическое содержание, т. е. отражаться на субъективных правах и обязанностях его участников, во-вторых, стороны конфликта (субъекты права) должны занимать такое взаимоположение, в силу которого ни одна из сторон своей волей не может такой конфликт ликвидировать: правовой спор можно устранить только при наличии волеизъявления на то обеих сторон в добровольном порядке (урегулирование конфликта)  либо в юрисдикционном порядке (разрешение конфликта компетентным органом)[18].
Юридический конфликт в сфере действия публичного права имеет свою специфику, обусловленную характером регулируемых правовыми нормами отношений в сфере функционирования власти. В научной литературе его именуют «административно-правовой конфликт», «административно-правовой спор», «спор о праве административном», «административный спор», реже — «публично-правовой спор», при этом наделяя данное понятие различным содержанием.
Исторически понимание административно-правового спора предопределяется использованием для раскрытия его сущности методологическими подходами, обусловленными, в свою очередь, особенностями правового регулирования порядка разрешения такого рода споров в различных правовых системах. Сторонники формального подхода, приверженцем которого являлся Еллинек, понимают под административными спорами такие, которые рассматриваются в административных судах либо согласно особой процедуре, в соответствии с которой такие споры разрешаются. Согласно материальному подходу, разделяемому Ориу и Дюги, административный спор определяется исходя либо из особенностей его субъектного состава («субъектная» интерпретация), либо из характера являющихся его предметом материальных правоотношений («предметная» интерпретация). Субъектный подход считает административным спор, в котором одной из сторон (возбуждающей спор либо действия которой оспариваются) выступает властный субъект. Однако такой подход не учитывает те обязательные для вычленения административного спора предпосылки, на которые опирается предметная интерпретация материального подхода: во-первых, различие между правом частным и публичным, во-вторых, применение властными субъектами норм в основном публичного права. При таком понимании спор представляется административным, если составляющий существо спора вопрос является вопросом административного права[19].
Изложенная точка зрения разделяется многими российскими учеными. Как указывал Д.М. Чечот, административные органы могут находиться с гражданами и организациями в различных правоотношениях: административных, гражданских, земельных, финансовых, трудовых, а административные действия влекут в ряде случаев не только административные, но и иные (например, гражданско-правовые) последствия. В подобных случаях спор утрачивает чисто административный характер[20]. Характер административного спора обусловливается не столько участием в нем административного органа как одной из сторон, сколько сущностью материально-правовых отношений между этими органами и заинтересованным лицом[21]. В связи с этим Н.Ю. Хаманева считает спор административным, если «юридический вопрос, составляющий содержание спора (т. е. то материально-правовое отношение, которое связывает стороны), является вопросом административного права»[22].
Придание спору о праве характера конструктивного конфликта, в отличие от понимания правонарушения как явления деструктивного, позволяет ряду ученых дифференцировать административное судопроизводство.
Полагая, что административное судопроизводство протекает в двух формах, а именно: рассмотрение дел об административных правонарушениях и рассмотрение жалоб физических и юридических лиц на действия (бездействие) и правовые акты управления государственных и муниципальных органов, их должностных лиц, государственных и муниципальных служащих, — Ю.Н. Старилов считает предметами такого судопроизводства административное правонарушение и административный спор (или спор о праве административном). Для обозначения же предмета административного судопроизводства в целом он предлагает использовать более общую категорию — «административно-правовой конфликт»[23]. А.Б. Зеленцов также полагает, что между тремя понятиями — «административное правонарушение», «административно-правовой спор» и «административно-правовой конфликт» — обнаруживаются родовидовые связи, в которых первые два, являясь однопорядковыми, но имея как разновидности социального конфликта соответственно деструктивный и конструктивный характер, входят в содержание родового понятия «правовой конфликт»[24]. Под административно-правовым спором А.Б. Зеленцов понимает разногласия между субъектами управленческих правоотношений, возникающие в связи с реализацией, применением или толкованием норм административного права, которые должны быть выражены в юридически значимых действиях[25]. Отказывая административному правонарушению в праве называться спором, ученый тем не менее полагает, что административно-правовой спор наличествует в случае оспаривания в судебном порядке актов административных органов и должностных лиц, компетентных рассматривать дела об административных правонарушениях. Такая позиция автора следует из предложенного им определения административного спора, под которым он понимает «конструктивный правовой конфликт, выражающийся в разногласиях относительно административных прав и обязанностей, правомерности применения мер юридической ответственности органами исполнительной власти (курсив мой. — Е.Ц.)»[26]. Сходной точки зрения придерживаются Д.Н. Бахрах и Ю.В. Надольская[27].
Еще дальше по пути разделения административно-тяжебных и административно-деликтных дел идет И.М. Галий, полагая, что административно-правовые споры нужно отличать от дел о привлечении виновных лиц к административной ответственности (последняя категория включает в себя, по мнению автора, как собственно дела об административных правонарушениях, так и жалобы на постановления государственных органов и должностных лиц, вынесенные по таким делам), так как причиной возникновения административно-тяжебных дел являются административно-правовые конфликты, тогда как причиной возникновения дел об административных правонарушениях — сам деликт, а не конфликт[28].
Рассматривая институт административного судопроизводства как судебно-процессуальный порядок разрешения споров граждан и организаций с органами публичной власти, А.Ф. Ноздрачев и А.К. Соловьева отрицают наличие административного судопроизводства при рассмотрении дел об административных правонарушениях[29].
Однако в литературе существует и противоположная концепция, согласно которой предметом исследования при рассмотрении дел о привлечении к административной ответственности также является спор или конфликт.
Так, обосновывая позицию характером спорных правоотношений как властеотношений, а также осуществлением в ходе управленческой деятельности властного субъекта исполнительных и распорядительных функций, Н.В. Сухарева делает вывод, что в основе административно-правовых споров может лежать как жалоба на неправомерное действие органа управления, так и облеченное в установленную законом форму требование о привлечении управляемого субъекта к административной ответственности[30].
Говоря о причинах возникновения административно-правовых споров, Ю.М. Козлов указывает, что «есть все основания утверждать, что возникают они в связи со сложившимся у одной из сторон конкретного административно-правового отношения представлением о том, что ее права и законные интересы нарушаются либо тем или иным образом ущемляются действиями второй стороны»[31].
Идея возникновения административно-правового спора на основании и ради разрешения противоречия, появляющегося в связи с наличием у одной из сторон представления о нарушении либо ином ущемлении ее прав или законных интересов действиями другой стороны, была в свое время выдвинута Н.Ю. Хаманевой[32].
Усматривая сущность административной юрисдикции в рассмотрении споров об административном праве между участниками регулируемых нормами административного права управленческих общественных отношений, М.В. Никифоров относит дела об административных правонарушениях, возбуждаемые по инициативе управляющих, к одному из видов административно-правовых споров наряду с делами, возникающими по инициативе управляемых[33]. Поэтому сущность рассмотрения дел о привлечении к административной ответственности М.В. Никифоров видит в разрешении спора об административном праве, так же как и по делам судебного контроля за управленческой деятельностью администрации. 
Ю.А. Попова, проводя разграничение дел, возникающих из публично-правовых отношений (административный судебный спор), и дел по разрешению споров о праве административном (дела об административных правонарушениях), полагает, что судебный спор, независимо от его природы, это поступивший на разрешение суда в установленном законом порядке правовой конфликт между субъектами тех или иных правоотношений, поэтому спор присутствует в обеих категориях дел[34].
Предметом административно-правового спора Е.Б. Лупарев считает нарушенные действиями или бездействием органов и лиц, наделенных государственно-властными полномочиями, субъективные управленческие права, порядок реализации обязанностей и неудовлетворенный публичный управленческий интерес[35]. При этом он усматривает спор и при рассмотрении дел о привлечении к административной ответственности, что проистекает из его понимания спора как конфликта интересов, присутствующего и при рассмотрении уголовных дел[36].
Возникает вопрос: имеется ли спор о праве в делах о привлечении к административной ответственности[37]. Если под спором о праве понимать конфликт интересов контрсубъектов, необходимо признать его наличие и в делах о применении административного принуждения. Действительно, конфликт интересов противоборствующих субъектов налицо: со стороны компетентных властеорганов присутствует стремление привлечь лицо к ответственности, применить к нарушителю меры принуждения, являющиеся наказанием за совершенное правонарушение, и тем самым обеспечить защиту общественно-значимых правоотношений; со стороны привлекаемого к административной ответственности наличествует противоположный интерес, заключающийся в освобождении от административного преследования, в скорейшем окончании административного дела и избежании ответственности.
Таким образом, в делах о привлечении к административной ответственности правовой спор предстает в несколько ином свете. Это не помехи, препятствия и сопротивления в реализации права, в большей мере характерные для спора цивилистического либо образующиеся на пути осуществления субъективного публичного права индивида[38]. Добиваясь привлечения к административной ответственности, компетентный орган действует в публичных интересах и преследует цель принудительной реализации санкции правовой нормы, предусматривающей ответственность за административное правонарушение. В то время как в делах об оспаривании правовых актов индивидуальный субъект заинтересован в реализации диспозиции правовой нормы, предоставляющей ему права, т. е. он преследует цель нормального осуществления собственного права, нарушенного или оспоренного в результате издания публичным субъектом соответствующего акта.
Итак, публично-правовым спорам наряду с общими признаками конфликта и правового спора[39] присущи некоторые специфические черты.
Прежде всего, публично-правовые споры возникают в особой области правоотношений: в сфере действия публичного права. Противоречия в этой сфере имеют потенциальный характер в силу того, что попытки нахождения разумного баланса публичного и частного интереса не всегда бывают успешными. Более того, субъективные публичные права, предоставленные индивидуальным или так называемым управляемым субъектам, предполагают наличие возможностей «притязать на конкретный минимум социальных благ и определенное поведение соответствующих контрагентов (общества, государства, должностных лиц, правообязанных граждан, органов, организаций), обращаться в компетентные инстанции за защитой своих интересов, опираясь на прямое действие… конституционных законов»[40], а также оказывать влияние на деятельность государства.
Субъективные публичные права позволяют индивидам воздействовать на управленческие процессы, осуществлять прямо или опосредованно государственную и общественно-политическую деятельность, обжаловать действия  (бездействие) органов публичного управления и их должностных лиц в судебном порядке. С другой стороны, нормы публичных отраслей права возлагают на граждан и их объединения определенные обязанности, устанавливают запреты осуществления поведения, которое может нанести вред общественно-значимым правоотношениям, в конечном итоге вступить в противоречие с интересами государственно-организованного общества в целом. Но лишь в идеале государственный интерес должен полностью совпадать с общественным, а тот, в свою очередь, отражать частные интересы, представляя собой их систему, поэтому, с одной стороны, субъективные публичные права индивидов и их организаций нередко нарушаются органами власти, с другой стороны, управляемые, игнорируя интересы всего общества, допускают противоправное поведение. 
Итак, публично-правовые отношения характеризуются двумя взаимообусловленными аспектами:
— властные субъекты обязаны содействовать осуществлению публичных прав и законных интересов граждан и организаций, а последние в случае нарушения этих прав имеют возможность обратиться за судебной защитой прав и интересов с заявлениями об оспаривании нормативных и ненормативных актов органов публичной власти;
— в случае нарушения индивидуальными субъектами предписаний правовых норм в сфере публично-правового регулирования государство в лице компетентных органов привлекает их к ответственности. Поэтому публично-правовой спор (за исключением споров о компетенции), возникая между индивидуальными субъектами и наделенными властными полномочиями государственными органами, органами местного самоуправления, иными органами, должностными лицами, объективно представляет собой нарушение одной из сторон предписаний норм публичного права, сопровождающееся в субъективном смысле нежеланием другой стороны претерпевать последствия такого нарушения, выраженные в юридически значимом поведении хотя бы одного из противостоящих субъектов правоотношения.
Кроме того, одним из участников публично-правового спора, причем обязательным, является субъект, наделенный властными полномочиями.
Отсюда вытекает другой признак — неравенство сторон спорного материального публичного правоотношения. При этом необходимо отметить следующую особенность: участники публично-правового спора приобретают равное процессуальное положение, как только они становятся сторонами в процессе его судебного рассмотрения и разрешения. Ни одна из сторон не имеет большего по сравнению с другой объема прав при рассмотрении спора, а что касается публично-правовых споров, подлежащих судебному разрешению, ни один из контрсубъектов, в том числе властный, не может своей волей прекратить спор.
Применительно к целям нашего исследования определим арбитражный публично-правовой спор, с одной стороны, как переданный на разрешение арбитражного суда конфликт противоположных правовых интересов властного субъекта публичного управления или нормотворчества, с другой — как спор индивидуального субъекта, осуществляющего предпринимательскую или иную экономическую деятельность. Этот спор возникает в связи с нарушением (оспариванием) субъективных публичных прав (законных интересов) или посягательством на охраняемые нормами публичного права общественные отношения.
 
Библиография
1 Юридическая конфликтология / Под ред. В.Н. Кудрявцева. — М., 1995. С. 15; Кудрявцев В.Н. Юридический конфликт // Государство и право. 1995. № 9. С. 10.
2 Худойкина Т.В. Юридическая конфликтология: от исходных позиций теории до практики разрешения и предупреждения конфликта: Дис. … канд. юрид. наук. — Саранск, 1997. С. 27—29, 43.
3 См.: Кострова Н.М. Право на обращение в суд за судебной защитой в советском гражданском процессе: Автореф. дис. … канд. юрид. наук. — Саратов, 1970. С. 6, 7.
4 См.: Зайцев И.М. Сущность хозяйственных споров. — Саратов, 1974. С. 19.
5 См. там же.
6 См.: Гурвич М.А. Лекции по советскому гражданскому процессу. — М., 1950. С. 68, 69; Он же. Право на иск. — М., 1949. С. 142; Курылев С.В. Формы защиты и принудительного осуществления права и право на иск // Труды Иркутского ун-та. Т. XXII. — Иркутск, 1957. Вып. 3. С. 160.
7 Зейдер Н.Б. Судебное решение по гражданскому делу. — М., 1966. С. 10.
8 Там же. С. 5, 6.
9 Многие ученые разделяют взгляды Н.Б. Зейдера, полагая, что спор о праве есть разногласия субъектов относительно прав и обязанностей. См.: Чечот Д.М. Судебная защита субъективных прав и интересов // Советское государство и право. 1967. № 8. С. 47, 48; Он же. Иск и исковые формы защиты права // Правоведение. 1969. № 4. С. 71; Он же. Проблема защиты субъективных прав и интересов в порядке неисковых производств советского гражданского процесса: Автореф. дис. … д-ра юрид. наук. — Л., 1969. С. 19, 20; Семенов В.М. Принципы советского гражданского процессуального права: Автореф. дис. … д-ра юрид. наук. — Свердловск, 1965. С. 50; Козлов А.Ф. Место суда среди других субъектов советского гражданского процессуального права // Сборник ученых трудов Свердловского юрид. ин-та.  1966. Вып. 6. С. 133; Моршинин В.А. Роль общественности в предупреждении правонарушений и разрешении гражданско-правовых споров: Автореф. дис. … канд. юрид. наук. — Свердловск, 1965. С. 3; Кострова Н.М. Право на обращение в суд... С. 6, 7; Машутина Ж.Н. Спор о праве — категория процессуальная // Сб. докладов итоговой конференции юридических факультетов. — Томск, 1973. С. 88—90.
10 Н.Б. Зейдер говорил о более широком понимании спора о праве в смысле неизвестности, неопределенности права, результатом которого являются не правонарушение или разногласия, исходящие от конкретных субъектов, а иные причины. Поэтому, по мнению автора, в широком смысле спор есть и в особом производстве. См.: Зейдер Н.Б. Указ. соч. С. 5, 6.
11 Викут М.А. Субъекты гражданско-правового спора и правовое регулирование защиты их прав // Сб. 50 лет Советской власти и актуальные проблемы правовой науки. — Саратов, 1967. С. 160.
12 См.: Чечина Н.А. Нормы гражданского процессуального права и их применение: Дис. … д-ра  юрид. наук. — Л., 1965. С. 144.
13 Курылев С.В. О праве на предъявление иска // Советское государство и право. 1958. № 1. С. 60.
14 См.: Жеруолис И.А. К вопросу о сущности исковой формы советского гражданского процесса // Правоведение. 1966. № 4. С. 61; Он же. Сущность советского гражданского процесса. — Вильнюс, 1969. С. 93—101; Морейн И.Б. К вопросу о понятии трудового спора // Правоведение. 1966. № 4. С. 90; Смолярчук В.И. Законодательство о трудовых спорах. — М., 1966. С. 11, 12; Елисейкин П.Ф. Защита субъективных прав и интересов и компетенция суда в советском гражданском процессе // Ученые записки ДВГУ. Т. 31, ч. 1. — Владивосток, 1969. С. 21, 22, 74, 126.
15 Чечот Д.М. Проблема защиты… С. 19.
16 Елисейкин П.Ф. Спор о праве как общественное отношение // Вопросы эффективности судебной защиты субъективных прав: Межвуз. сб. науч. статей. Вып. 65. — Свердловск, 1978. С. 116, 117.
17 См. там же. С. 117.
18 См.: Зайцев И.М. Указ. соч. С. 23, 24.
17 См.: Попович С. Административное право. — М., 1968. С. 507, 508.
20 См.: Чечот Д.М. Неисковые производства. — М., 1973. С. 10.
21 См.: Хаманева Н.Ю. Теоретические проблемы административно-правового спора // Государство и право. 1998. № 12. С. 30.
22 Там же. С. 30.
23 Старилов Ю.Н. Административная юстиция. Теория, история, перспективы. — М., 2001 // http://www. refua.narod.ru
24 См.: Зеленцов А.Б. Административно-правовой спор (теоретико-методологические подходы к исследованию) // Правоведение. 2000. № 1. С. 68—79.
25 См.: Зеленцов А.Б., Яхин Ф.Ф. О предмете административно-правового спора // Юрист. 2003. № 11. С. 35—39.
26 Зеленцов А.Б. Указ. ст. С. 68—79.
27 См.: Бахрах Д.Н. Юридический процесс и административное судопроизводство // Журнал российского права. 2000. № 9. С. 17; Надольская Ю.В. Административное судопроизводство: теоретические, правовые и организационные аспекты: Дис. … канд. юрид. наук. — М., 2003. С. 18.
28 См.: Галий И.М. Административно-правовые споры в рамках института административного судопроизводства: проблемные вопросы содержательной характеристики // Административное право и процесс. 2007. № 1. С. 9—12.
29 См.: Ноздрачев А.Ф. Институт административного судопроизводства // Судебная реформа в России. — М., 2001. С. 169; Соловьева А.К. Административная юстиция в России: Дис. … канд. юрид. наук. — СПб., 1999. С. 30.
30 См.: Сухарева Н.В. Рассмотрение административно-правовых споров: Дис. … канд. юрид. наук. — М., 1999. С. 71. В дальнейшем взгляд автора на изложенную проблему меняется, и она приходит к мнению, что административное правонарушение не является спором, посягательства на административно-правовые режимы и нормы, дела об административных правонарушениях возникают вне спорных отношений. См.: Ноздрачев А.Ф., Сухарева Н.В., Мельникова В.И. Процессуальные правовые механизмы защиты граждан и их объединений во взаимоотношениях с публичной властью // Законодательство и экономика. 2005. № 5.
31 Алехин А.П., Кармолицкий А.А., Козлов Ю.М. Административное право Российской Федерации. — М., 1997. С. 323.
32 См.: Хаманева Н.Ю. Указ. ст. С. 30.
33 См.: Никифоров М.В. Административно-правовые споры в судах общей юрисдикции: Дис. … канд. юрид. наук. — М., 2004. С. 10.
34 См.: Попова Ю.А. Теоретические проблемы судопроизводства по делам, возникающим из публичных правоотношений: Дис. … д-ра юрид. наук. — Краснодар, 2002. С. 44.
35 См.: Лупарев Е.Б. Административно-правовые споры: Дис. … д-ра юрид. наук. — Воронеж, 2003. С. 13.
36 См.: Он же. Соотношение административно-правовых и других категорий споров // Российская юстиция. 2003. № 1. С. 29—31.
37 Здесь и далее мы используем термин «административная», который предполагает ответственность, предусмотренную за правонарушения, составы которых содержатся как в КоАП РФ, так и в других нормативных правовых актах публичных отраслей права.
38 Заметим, что для арбитражного процесса, а в особенности для дел об оспаривании правовых актов, характерна связь субъективных публичных прав с осуществлением заинтересованным лицом предпринимательской или иной экономической деятельности, имеющей цивилистическую сущность.
39 Во-первых, как и любой конфликт с точки зрения социологии и философии, публично-правовой спор — это разновидность совместной деятельности. Во-вторых, интересы субъектов спора противоположны. Кроме внутреннего (субъективного) отношения к нарушению или оспариванию прав (интересов) каждого из контрсубъектов, должен иметь место и внешний (объективный) аспект: спорные взаимоотношения сторон должны быть выражены вовне, позиции сторон должны проявиться в юридически значимом поведении, дабы стать доступными для восприятия другой стороной. Субъективная же составляющая, в свою очередь, предполагает осознание столкновения интересов сторонами спора. В-третьих, любой правовой спор неразрывно связан с действием права: он возникает по поводу явлений права, протекает под воздействием правовых норм и прекращается путем их применения к спорным правоотношениям сторон компетентным органом (в случае передачи спора на рассмотрение и разрешение такого органа).
40 Матузов Н.И. Теория и практика прав человека в России // Правоведение. 1998. № 4. С. 27.