К вопросу о реабилитационно-реституционной функции российского судопроизводства

УДК 347.9: 343.294 

Страницы в журнале: 113-115

Е.Г. ЗИНКОВ,

доктор философских наук, юрист,

А.Н. КУЦ,

кандидат юридических наук, заслуженный юрист Кубани

В статье анализируется проблема социально-юридического и правового обоснования гуманизации судебной реформы, а также функционального наполнения реабилитационно-реституционных элементов судопроизводства в целях восстановления (подтверждения) правового статуса личности в понимании гуманизма как правового статуса.

Ключевые слова: гуманизация судебной реформы, социальные функции судопроизводства, реабилитация, реституция, правовой статус личности.

Россия широко отметила 15-летие Конституции РФ, в которой обозначен курс на формирование правового государства и признание прав человека неотчуждаемыми и принадлежащими каждому от рождения (ч. 2 ст. 17 Конституции РФ). Правосудие объявлено одним из важнейших средств защиты прав и свобод человека и гражданина (ст. 18 Конституции РФ). В юбилейном докладе Президента РФ Д.А. Медведева прозвучал призыв к гуманизации судебной реформы, что вызвало в среде правоведов одобрительный отклик и нашло свое отражение в решениях VII съезда судей Российской Федерации. Проблемы становления судебной власти в Российской Федерации привлекают внимание многих исследователей[1] и все чаще становятся предметом обсуждения на специальных научно-практических конференциях[2],  отражая идею напряженного поиска лучшей организации судебной власти.

Однако Конституция РФ не дает полного и исчерпывающего толкования порядка организации и функционирования судебной власти. Не содержит Основной Закон России и понятия «гуманизация». По всей видимости,  наполнение данных определений конкретным содержанием является первостепенной задачей юридической науки и практики. По этой причине истолкование понятия «гуманизация судебной реформы» необходимо искать в подходах к сложившимся концепциям современной судебной реформы в Российской Федерации, отражающим разное понимание роли, места и задач судебной власти в обществе и государстве.

Устройство судов общей юрисдикции, которые в основном выполняют функцию защиты прав и свобод граждан, не изменилось с советских времен. На старую форму организации суда и осуществление им правосудия примеряется новое правовое пространство Российской

Федерации, в котором должен работать современный суд. Это правовое пространство как по целям, так и по задачам отличается от советского; отличается и понимание правом роли и назначения суда. Исследование показывает, что судоустройство требует выработки целостной концепции  для различных уровней судебной власти. По нашему мнению, целостность концепции заключается в том, чтобы каждое звено судебной власти охраняло высшую ценность российского государства — человека, его права и свободы. А для выполнения этой задачи должна измениться функциональная составляющая деятельности суда как власти. Для того чтобы разобраться в целостности концепций современной судебной реформы в Российской Федерации, обратимся к их содержанию.

Одна из упомянутых концепций предполагает наличие функционирующей системы правосудия, в которой отражается баланс социальных функций судопроизводства.

Другая концепция судебной реформы в Российской Федерации опирается на подход, одобренный Верховным Советом РСФСР в 1991 году. В этой концепции говорится о том, что судебная система должна стать одной из услуг, оказываемых за определенную плату государством сторонам в их споре[3].

С таким подходом к пониманию судебной реформы в России часть специалистов и научных работников в области юриспруденции восприняли гуманизацию как упрощенную и более детализированную процедуру судопроизводства, иными словами — в очень узком значении данного термина. Тогда как другая часть сообщества юристов увидела в речи Президента РФ более широкую трактовку указанного феномена, которая заключается в функциональных особенностях российского судопроизводства. Возникает вопрос, о каких, собственно, функциональных особенностях судопроизводства идет речь. Для того чтобы разобраться в этом вопросе, обратимся непосредственно к речи Д.А. Медведева, где сказано, что суды должны гуманнее относиться к гражданам Российской Федерации, рассматривая их проступки и недочеты, а если не брать во внимание сказанное, то в результате право остается нарушенным или находятся пути его незаконного исполнения. Старое восприятие суда как структурного органа правоохранительной системы и, следовательно, репрессивного органа должно измениться в понимании функционального наполнения судебной власти и судоустройственного построения, где гуманизм понимается как правовой статус. Это и есть гуманизация правосудия. Гуманность — не в смысле всепрощения, а в смысле восстановления личности в правах, установления правового статуса личности в соответствии с правовыми нормами. Если лицо совершило действия, которые судом определены как уголовно наказуемые, то это лицо приобретает соответствующий правовой статус с вытекающими правовыми последствиями. Во всяком случае, для всех уровней судов имеется устоявшееся правило, согласно которому суд не может инициировать правосудие. Это обстоятельство дает основание констатировать, что суд  должен рассматривать подведомственный ему вопрос с позиции восстановления нарушенного правового статуса личности, т. е. провести реабилитацию не только прав, но и статуса личности. Такая функция суда должна быть воплощена в процессуальных законах.

Развивая мысль, высказанную Президентом РФ, можно предположить, что он непосредственно указывает нам на социализацию функций правосудия. В Российской Федерации до сих пор существует практика исполнения репрессивной функции в правосудии[4]. Такое положение дел искажает роль правосудия как незаинтересованного арбитра в спорах сторон, будь то государство или общество, физическое или юридическое лицо, гражданин или государство, тогда как реституционная функция остается не исполненной российским судом в полном ее объеме.

Природу «восстановительной» функции российского правосудия  нам еще лишь предстоит изучить. Однако некоторые концептуальные особенности данного аспекта этого вопроса мы можем предложить для рассмотрения. Например, является ли институт реабилитации в настоящее время полной и исчерпывающей версией реституционной функции современного российского правосудия? Однозначного ответа мы не получим по той причине, что официальная статистика, отражающая положение дел по применению главы 18 УПК РФ, крайне скудна, если не сказать больше — вовсе отсутствует. И по настоящее время никаких изменений, направленных на обеспечение единообразия и полного отражения сведений об институте реабилитации в форме государственного статистического наблюдения, нет[5].

Однако такое положение дел не дает нам основания говорить об отсутствии механизма реализации концепции реабилитации. Это всего лишь указывает на неполное соответствие уголовно-процессуального законодательства Конституции РФ. Несмотря на это, в главе 18 УПК РФ понятию «реабилитация» уделено внимание в статьях 133—139, из которых следует, что в законе четкое определение этого понятия отсутствует. Обратимся к исследованиям ряда авторов по указанному вопросу.

Так, в частности, Т.Н. Москалькова указывает на то, что «реабилитация включает процессуальный акт о реабилитации, то есть акт, которым установлена невиновность гражданина в инкриминируемом преступлении, и комплекс восстановительно-компенсационных мер, направленных на возмещение ему вреда, причиненного необоснованным уголовным преследованием, применением мер процессуального принуждения или осуждением (правовые последствия вынесения акта о реабилитации)»[6].

А.П. Гуляев, анализируя понятия «реабилитация» и «реабилитированный» в главе 18 УПК РФ, пришел к выводу, что «ни первое ни второе определение не содержат главного юридического признака реабилитации — решения о признании обвиняемого или подозреваемого невиновным в совершении преступления. В приведенных определениях  упор сделан на порядок восстановления прав и свобод лица, незаконно или необоснованно подвергнутого уголовному преследованию. Процессуальное решение, освобождающее лицо от предшествовавшего обвинения или подозрения, является… актом правосудия… Именно такое решение и соответствующий ему процессуальный акт являются основным определяющим элементом реабилитации»[7].

На наш взгляд, приведенные выше определения понятия «реабилитация» не являются исчерпывающими, так как последствия акта правосудия вытекают не из специфики формы правосудия или силы применяемого закона, а из последствия признания необходимости защиты нарушенного или неисполненного права, из принципа защиты прав человека, где обязанностью государства в лице государственных судебных органов становится «восстановительно-правотворческая» природа судебного акта, где под правотворческой направленностью суда мы видим его способность разрешить коллизию либо пробел в законе. Все это необходимо для того, чтобы право граждан на защиту не было поставлено в зависимость от государства и его органов, таких как Конституционный суды РФ и суды общей юрисдикции, а также  от чиновников разного уровня.

В одном из интервью В.И. Радченко указал на подготовленный проект Кодекса административного судопроизводства (КАС), где сказано: «суд будет… оказывать гражданину процессуальное содействие, помогать истребовать документы, получить справки, сформулировать свою позицию»[8]. Это во многом могло бы облегчить структурирование реституционных функций российского правосудия и упростить процедуру восстановления правового статуса гражданина как человека, имеющего право на защиту своих прав и свобод.

Подводя итог сказанному, можно заключить, что тезис о гуманизации судебной реформы имеет более широкую трактовку, включающую в себя функциональные системы судопроизводства, воспринимающие гуманизм в качестве правового статуса.

Библиография

1 См., например: Бойков А.Д. Третья власть в России: Очерки о правосудии, законности и судебной реформе 1990—1996 гг. — М., 1997; Немытина М.В. Российский суд присяжных. — М., 1995; Савицкий В.М. Организация судебной власти в Российской Федерации. — М., 1996; Становление судебной власти в обновляющейся России / Под. ред. Б.Н. Топорнина. — М., 1997; Ржевский В.А., Чепурнова Н.М. Судебная власть в Российской Федерации: Конституционные основы организации и деятельности. — М., 1998; Витрук Н.В. Общая теория правового положения личности. — М., 2008; Кучерена А.Г. Адвокатура в условиях судебно-правовой реформы в России. — М., 2009; Клеандров М.И. Статус судьи: правовой и смежные компоненты. — М., 2008; Жуйкова В.М. Судебная реформа: проблемы доступа к правосудию. — М., 2006; Бойков А.Д. Третья власть в России. Книга вторая — продолжение реформ. — М., 2002; Колоколов Н.А. Судебная власть как общеправовой феномен. — М., 2007; Петров А.А. Решения Конституционного суда РФ в механизме правового регулирования. — Иркутск: Институт законодательства и правовой информации Иркутской области, 2007.

2 См.: Проблемы реформы уголовно-процессуального законодательства в проектах УПК РФ: Материалы науч.-практ. конф. 15—16 декабря 1994 г. — М.,1995; Судебная реформа: Итоги, приоритеты, перспективы: Материалы конф. (науч. доклад). № 47. — М., 1997, и др.

3  См.: Концепция судебной реформы в Российской Федерации. — М., 1992. С. 98.

4 Примером служат статистические данные ВС РФ. Так, в первом полугодии 2007 года обвинительные приговоры были отменены лишь для 132 лиц, а в отношении 2130 лиц остались без изменений. См.: http://www.supcourt.ru/ vscourt_detale.php?id=4939

5 См.: Приказ Генеральной прокуратуры РФ, МВД России, МЧС России, Минюста России, ФСБ России, Минэкономразвития России, ФСКН России от 29.12.2005 № 39/1070/1021/253/780/353/399 «О едином учете преступлений» //  http://www.genproc.gov.ru/

6 Москалькова Т.Н. Комментарий к  УПК РФ / Под. общ. ред. зам. министра внутренних дел РФ А.А. Чекалина. — М., 2006. С. 400.

7 Гуляев А.П. Правовое регулирование реабилитации в уголовном процессе. Аналитический доклад // Центр содействия правосудию при региональном общественном фонде ИНДЕМ. — М.,  2002.

8 Радченко В.И. Власть должна доказывать законность своих действий // www.supcourt.ru/print_page.php?id=2957