К вопросу о социально-экономических последствиях легализации доходов, полученных преступным путем

УДК 343.9

Страницы в журнале: 103-107

О.Н. Корчагин,

кандидат юридических наук, директор программы факультета управления персоналом и государственной службы Института государственной службы и управления Российской академии народного хозяйства и государственной службы при Президенте РФ Россия, Москва  on.korchagin@migsu.ru

Автор предпринял попытку представить объективную информацию по вопросу социально-экономических последствий легализации доходов, полученных преступным путем, проанализировать различные точки зрения на проблему отмывания денег и влияния «грязных денег» на государственную экономику и социальную среду.  Работа является одним из закономерных результатов многолетнего исследовательского опыта в рассматриваемой сфере, выполнена вне ведомственных рамок, в ней не преследуются интересы каких-либо общественных институтов и групп.

Ключевые слова: преступность, легализация, отмывание денег, преступные доходы, последствия, вред, опасность, экономика, финансы, общество.

Cоциально-экономические последствия легализации преступных доходов можно рассматривать в двух аспектах — в узком смысле и широком.

В узком смысле социальные последствия условно можно определить как реальные негативные преобразования и изменения, возникающие в результате определенных, можно сказать, локальных проявлений этой преступности. Здесь уместно сказать и о вреде, наносимом конкретным преступным посягательством.

В широком же смысле социальные последствия легализации преступных доходов — это не только вред, порожденный преступностью или конкретным фактом легализации преступных доходов, но и совокупность мер, предпринимаемых государством, обществом и гражданами в целях предупреждения и пресечения преступлений, минимизации причиняемого ими вреда и возмещения понесенного ущерба. Другими словами, легализация преступных доходов вынуждает государство содержать контрольно-надзорный аппарат, правоохранительные органы, пенитенциарную систему и т. д. Соответственно определенная часть материальных благ и иных ресурсов не используется государством по своему усмотрению, например на создание национальных проектов или развитие различных социальных программ, а вынужденно направляется на профилактику преступной деятельности, борьбу с правонарушениями и минимизацию рисков в этой сфере.

Затраты несет не только государство в его узком смысле, но и бизнес, профессиональные сообщества и т. д., которые также вынуждены использовать свои ресурсы для организации и обеспечения деятельности соответствующих подразделений и процессов (внутренний контроль и аудит, первичный финансовый мониторинг и т. д.).

Некоторые выдающиеся отечественные криминологи синтезировали понятие социальных последствий преступности в целом. Так, В.В. Лунеев [8, с. 36—56] считает, что социальные последствия преступности есть совокупный вред, причиняемый общественным отношениям. Значит, говоря о цене преступности, уместнее вести речь об «интегрированной цене преступности» или, в контексте рассматриваемой сферы, об «интегрированной цене легализации доходов».

Существуют различные точки зрения относительно самой возможности посягать легализацией преступных доходов на те или иные общественные отношения, в частности на способность легализации доходов в виде отмывания денег оказывать негативное влияние на отношения, возникающие в сфере экономической и финансовой деятельности.

Условно можно считать, что мнения разделились по отраслевому признаку, в основном между юристами и экономистами, и это лишний раз подтверждает, что легализация преступных доходов — процесс, затрагивающий совокупность многих видов общественных отношений, и при ее изучении целесообразно использовать междисциплинарный подход.

Например, некоторые экономисты высказывают мнение о том, что легализация доходов не может причинить вред экономике государства в принципе, потому что денежные средства, находящиеся в теневой экономике, вводятся в легальный оборот и используются в дальнейшем для легальной деятельности. То есть подразумевается, что сама цель легализации, которая указана в законе, не может нанести вреда экономике.

С этой точкой зрения можно согласиться только отчасти, особенно если допустить, что все меры контроля, которые государство в его узком смысле «навязывает» бизнесу, определенную выгоду могут приносить исключительно ему же. В то же время в результате реализации таких мер бизнес неизбежно несет расходы. Например, банки при соблюдении законодательства о противодействии легализации доходов могут понести упущенную выгоду в результате ухода сомнительных клиентов. А если кредитная или иная организация, осуществляющая операции с денежными средствами, нарушит соответствующее законодательство, она понесет расходы, связанные с привлечением к ответственности за совершенные правонарушения; у нее могут возникнуть и дополнительные имиджевые или репутационные риски. 

Однако юристы смотрят на этот процесс иначе и предпочитают проводить черту между скрытой экономикой, неформальной и нелегальной (криминальной) экономикой, в результате которой получен доход. Юридический аспект основывается на том, что эти доходы заведомо получены в результате совершения преступления или длящейся преступной деятельности, т. е. в сфере криминальной экономики, например в процессе совершения преступлений, связанных с незаконным оборотом наркотиков, торговлей людьми и т. д.

По поводу легализации доходов Р.В. Жубрин пишет: «Легализация преступных доходов угрожает национальной безопасности России и связана с совершением экономических, коррупционных и иных преступлений, незаконным оборотом оружия и наркотиков, выводом за рубеж значительных сумм денежных средств» [3, с. 74]. Этот автор безапелляционно утверждает о наличии угрозы национальной безопасности, исходящей от легализации доходов.

В условиях формирующейся парадигмы напрашивается вывод, что в тех вопросах, когда речь идет об общественной и государственной безопасности, бизнес с государством должны находить компромисс, если этот бизнес хочет существовать в этом государстве и находиться под его защитой.

В настоящее время измерить социально-экономические последствия легализации доходов в виде некоего количественного эквивалента чрезвычайно сложно, и это в первую очередь связано с объектом преступного посягательства и высоким уровнем латентности данного вида преступной деятельности. К тому же в этой сфере все еще очень сложно добывать соответствующие данные.

Тем не менее необходимо выяснить, что есть такого в легализации преступных доходов, что делает ее опасным для общества явлением, и какова степень ее общественной опасности. В этой связи стоит привести ряд примеров и фактов, которые просто невозможно не брать в расчет. Данные факты могут дать представление не столько о количестве, сколько об уровне и возможных совокупных объемах отмываемых преступных доходов.

Соотношение мирового валового продукта и объема оборота преступных денег в мире можно определить следующим образом. По аналогии с термином мирового валового продукта (далее — МВП) экспертами Управления ООН по борьбе с наркотиками и преступностью (далее — УНП ООН) был введен термин мирового валового криминального продукта — МВКП. По оценкам заместителя генерального секретаря ООН, исполнительного директора УНП ООН Ю. Федотова, доходы всемирного криминального бизнеса равны приблизительно 3,6% от МВП. При этом согласно статистическим данным Международного валютного фонда (далее — МВФ) годовой МВП составляет 75 трлн долларов, а размер МВКП — 2,7 трлн долларов в год.

Дж. Робинсон оценивает объем оборота преступного капитала в 6—7 трлн долларов [11]. Только мировой рынок наркотиков в настоящее время составляет примерно 700—800 млрд долларов, а прибыль от их продажи насчитывает от 300 до 2000%; для России этот показатель оценивается в пределах от 500% и выше [6, с. 17].

Такие данные мы получаем сегодня на фоне мнений большинства экспертов о том, что провести границу между «грязными» и «чистыми» деньгами становится уже практически невозможно, а полный отказ от них может обернуться тяжелыми последствиями для всего развитого мира [7, с. 34—75].

Стоит привести еще один пример. В 2013—2014 годах в рамках проведения одной из международных экспертных встреч по проблематике незаконного производства и распространения наркотиков нами были подготовлены предложения по вопросу подрыва экономических основ транснациональной преступности в сфере незаконного оборота наркотиков. В ходе  работы были получены некоторые данные о финансовой системе Афганистана. Так вот, общий объем рынка афганских опиатов на тот момент составлял порядка 65 млрд долларов [1].

На наш взгляд, этот рынок значительно больше, незаконный оборот наркотиков, так же как и легализация преступных доходов, представляет собой высоколатентный вид преступности. Для сравнения: совокупные финансовые средства действующих в Афганистане государственных и частных банков (а их по состоянию на 2014 год было 17) оценивались в 4,7—4,9 млрд долларов. По данным МВФ золотовалютные запасы этой страны находились на уровне 6,2—6,3 млрд долларов [9]. Даже по результатам простой арифметической оценки этих показателей становится понятно, что основная часть активов афганского наркобизнеса размещается не в Афганистане.

А теперь предлагаем обратить внимание на Киргизию, которая является одним из главных транзитеров афганских опиатов по так называемому северному маршруту в Россию и далее в Европу. ВВП Киргизии в 2015—2016 годах не превышал 7—8 млрд долларов, а годовой бюджет этой страны — и того меньше (2—3 млрд долларов). Неудивительно, что в средствах массовой информации периодически мелькают сообщения о задержании действующих или бывших киргизских чиновников, изобличенных в том, что они способствовали незаконному обороту наркотиков [4].

По информации Центрального банка РФ в 2016 году объем сомнительных финансовых операций в России составил 800 млн долларов, а в 2015 году этот показатель равнялся 1,5 млрд долларов. Необходимо отметить, что определение операции в качестве сомнительной автоматически не означает, что она связана с легализацией преступных доходов. Однако таким операциям может быть присущ признак фиктивности (мнимости), а основная их цель — трансграничное перемещение денежных средств, что, в свою очередь, является одним из методов легализации преступных доходов [10].

Социальные последствия преступности могут быть достаточно разнообразными. На наш взгляд, степень разнообразия этих последствий находится в прямой зависимости от вида преступной деятельности. Например, из таких возможных социальных последствий преступности, как физические, моральные, психологические, экономические, производственные, политические и пр., легализация преступных доходов более выражено проявляется в негативных экономических и политических процессах.

Отдельно следует выделить такое свойство легализации преступных доходов, как способность содействовать криминализации общества. С одной стороны, криминализация общества является следствием легализации доходов, а с другой стороны, криминализацию общества можно считать деформирующим социум процессом, при котором развиваются такие негативные тенденции, как социальная незащищенность граждан, подрыв доверия к государственной власти и т. д.

Таким образом, уместно говорить о социально-деформирующей роли и последствиях легализации преступных доходов.

Можно конкретизировать формы социальных и экономических последствий, порождаемых легализацией доходов. Например, некоторые специалисты предлагают в качестве макроэкономических последствий отмывания преступных доходов считать:

— колебания спроса на капитал, не соответствующие реальным изменениям в экономике;

— колебания курсовых и процентных ставок;

— рост волатильности рынка ценных бумаг;

— ухудшение качества активов финансовых институтов;

— искажение цен на активы;

— ошибки в фискальной и денежно-кредитной политике вследствие искажений оценок экономической ситуации;

— «эффект загрязнения», т. е. заражение легальных операций предприятий, действующих в криминальной среде [5, с. 19].

В большинстве случаев экономический аспект легализации доходов сводится к определению доли и роли преступных доходов в легальной экономике. Деформирующий эффект теневой экономики достаточно точно характеризует Р.В. Жубрин: «Дефект рыночных отношений, развившийся до уровня экономической деформации, уже не может рассматриваться как результат сознательных действий отдельных людей, так как начинает действовать как объективный процесс, независимый от сознания человека, играя нередко роль экономической закономерности. Например, в настоящее время при социально-экономическом прогнозировании, планировании приходится учитывать негативное воздействие теневой экономики, которое нередко приводит к совершенно противоположным от ожидаемых результатам. Современная рыночная экономика представляет собой сложный процесс производства, распределения и потребления товаров, сопровождающийся движением финансовых инструментов. Любое искажение оборота товаров и финансовых средств, связанное с получением преступных доходов и совершением сделок, не имеющих экономического смысла, маскирующих их происхождение, причиняет значительный ущерб общественным и государственным интересам» [2, с. 14].

Действительно, в свое время в качестве одной из основных причин создания национальной системы противодействия отмыванию преступных доходов указывался рост числа правонарушений в сфере финансов и денежного обращения. Теневая экономика формируется и существует во многом благодаря отмываемым преступным доходам. Важно понимать, что современный преступный бизнес действует и развивается во многом по аналогии с бизнес-структурами официального экономического сообщества, организаторы и руководители преступной деятельности активно задействуют так называемых гейткиперов (в терминологии УНП ОНН gatekeeper (от англ. «привратник») — специалист по обработке денег). Все это способствует не только дальнейшему развитию преступности (расширению основного вида криминальной деятельности и ее диверсификации). В таких условиях неизбежно наступает сращивание криминальной и легальной экономики.

Поступление в легальную экономику «грязных» денег создает предпосылки для использования коррупционных механизмов; коррупция, в свою очередь, негативно сказывается на всей совокупности социально-экономических отношений в государстве. Именно «грязными» деньгами коррумпируются чиновники, с помощью этих же денег преступные элементы покупают различные должности в государственном аппарате и т. д. В этой связи в последние несколько лет мы наблюдаем абсолютно справедливую закономерность сближения «антиотмывочного» и «антикоррупционного» законодательства.

Эксперты в исследуемой сфере в ходе дискуссий отмечают, что за счет преступных доходов финансируются террористические акты. Однако не всегда именно преступные доходы используются для поддержания терроризма; финансирование террористической деятельности может осуществляться и за счет легальных доходов от занятия бизнесом, различных пожертвований на благотворительную деятельность и т. д. — в международной практике имеются соответствующие примеры.

Полагаем, рассмотренные нами аспекты социально-экономических последствий легализации доходов, полученных преступным путем, характеризуют специфику этой деятельности лишь частично. Экономические последствия легализации доходов, являясь составной частью социальных последствий, фактически наполняют их содержанием, формируя совокупный вред, который наносит обществу легализация преступных доходов, и определяя формулу его возможной интегрированной цены.

Вместе с тем легализация доходов наряду с коррупцией является элементом политико-правовой реальности нашей страны и на протяжении долгих лет сопутствует ее экономической действительности. Однако количественная сторона легализации доходов до сих пор остается слабо исследованной. Имеющиеся оценки величины отмываемого капитала существенно разнятся, используемые показатели объемов выведенных за рубеж денежных средств не характеризуют процесс вывода как явно связанный с легализацией доходов. Во многих случаях заявления о негативных последствиях отмывания денег в основном носят декларативный характер.

Очевидно, что легализация преступных доходов способна создать предпосылки для возникновения угроз экономического, политического, криминогенного характера, но не менее очевидно и то, что без реальных количественных данных, основанных на математическом анализе имеющихся обобщенных показателей легализации доходов, оценить ее социально-экономические последствия практически невозможно. Следовательно, открытым остается вопрос и об эффективности усилий, затрачиваемых субъектами системы противодействия легализации преступных доходов.

Список литературы

1. Глобальная торговля афганскими опиатами. URL: http://www.unodc.org/documents/data-and-analysis/Studies/Global_Afghan_Opium_Trade_JUL11_Russian.pdf (дата обращения: 21.05.2017).

2. Жубрин Р.В. Генезис легализации преступных доходов на финансово-экономических рынках // Вестник Академии Генеральной прокуратуры РФ. 2016. № 2 (52). С. 9—15.

3. Жубрин Р.В. Профилактика легализации преступных доходов // Юридическая наука и правоохранительная практика. 2016. № 1 (35). С. 74—80.

4. Киргизия: Наркоторговля ставит страну под угрозу. URL: http://inosmi.ru/middle_asia/20111218/180245029.html (дата обращения: 11.06.2017).

5. Киселев И.А., Лебедев И.А., Никитин Д.В. Правовые проблемы управления корпоративными рисками в целях противодействия отмыванию денег и финансированию терроризма.  М.: Юриспруденция, 2012. С. 19.

6. Корчагин О.Н. Проблемы подрыва экономической основы транснациональной наркопреступности // Вестник Сибирского юридического института ФСКН России. 2014. № 2. С. 15—20.

7. Корчагин О.Н. О взаимосвязи доходов, извлекаемых в процессе незаконного оборота наркотиков, и мировых финансовых институтов // Право и жизнь. 2015. № 204 (6). С. 34—45. 

8. Лунеев В.В. Социальные последствия, жертвы и цена преступности // Государство и право. 2009. № 1. С. 36—56.

9. Международный валютный фонд. URL: http://www.un.org/ru/ecosoc/imf/ (дата обращения: 20.06.2017).

10. Об усилении работы по предотвращению сомнительных операций кредитных организаций: письмо Банка России от 26.12.2005 № 161-Т // Доступ из СПС «КонсультантПлюс».

11. Робинсон Дж. Всемирная прачечная. М., 2004.