К вопросу о статусе абхазской государственности

Страницы в журнале: 143-148

В.Б. ЛИЛИЯК,

аспирант кафедры конституционного и муниципального права  Российского государственного социального университета

научный руководитель:

Ю.И. СКУРАТОВ,

 доктор юридических наук, профессор

Статья посвящена абхазской государственности, политико-правовым взаимоотношениям кавказских государств и проблеме признания Абхазии как полноценного государства. Статус абхазской государственности раскрывается через понятие суверенитета и историческую действительность. В статье поднимается вопрос юридически-правового феномена, в силу которого абхазское государство на международно-правовой арене представлено нормативным правовым актом Грузии, существенно отличающимся от правовых актов Абхазии.

Ключевые слова: государственность, суверенитет, нормативный правовой акт, автономная республика, конституция.

This article is devoted to the statehood of Abkhazia, to politico-legal relations between Caucasian republics and problems of recognition of Abkhazia as a full-fledged state. Status of Abkhazian statehood is disclosed by notion of sovereignty and historical reality. The question of juridical-legal phenomenon is risen in the article whereby Abkhazia is represented on the international scene by standard act of Georgia which differs appreciably from standard acts and status of Abkhazia.

Keywords: statehood, sovereignty, standard act, autonomous republic, constitution.

Исходя из теории конституционного и международного права, вопросы суверенитета страны и государственности есть производные от наличия на определенной территории собственно признаков государственности при обязательном признании государства на международно-правовой арене. Сложности междисциплинарного подхода усиливает конъюнктура

политической действительности, в соответствии с которой предугадывать или прогнозировать изменение политической карты мира — занятие неблагодарное. К сожалению, как показывает практика, доминирующее значение имеет даже не статус государственности и суверенитет государства, а именно изменчивость политических настроений. В этой связи используется международно-правовая норма, в соответствии с которой если государственное образование признано хотя бы одним участником международно-правовых отношений, то оно автоматически становится государством в полном смысле слова. Но если предположить, что заявленное государство в течение своей истории не теряло государственно-образующих признаков и суверенитет этого государства не передавался иному государству, то, по логике вещей, представителям государственного образования в международно-правовых организациях отстоять свою позицию и взгляды не составляло бы труда. Однако абхазский прецедент полностью опровергает этот тезис. Сам вопрос статуса абхазской государственности очевиден для российского истеблишмента и абсолютно неубедителен для грузинских парламентариев. То есть ситуация, при которой Абхазия, будучи признанной государством со стороны Российской Федерации, считается, по решению грузинского парламента, территориальной частью Грузии и находится под оккупацией страны, признавшей ее суверенитет, сложилась, по всей видимости, ввиду различной трактовки нормативных правовых документов, определяющих историческое развитие абхазской государственности.

Стоит отметить, что истории как Абхазии, так и Грузии неразрывно связаны не только между собой, но и с Россией. Такие документы, как «Высочайший манифест 12-го сентября 1801 года»[1], подписанный Александром I, или Присяга абхазского князя Георгия Шаваршидзе (Сефер-Али бека) 23 августа 1810 г.[2] при вступлении в подданство России, — наилучшее тому подтверждение.

Анализ вышеупомянутых документов показывает: хронологическая последовательность принятия Грузии и Абхазии в состав Российской империи есть прямое свидетельство того, что государства вступали в подданство независимо друг от друга, как два суверенных образования. Внутреннее управление Грузинским княжеством осуществлялось непосредственно, о чем говорит «Высочайший манифест 12-го сентября 1801 года»: «...все вы единодушно и торжественно воззвали власть российскую управлять вами непосредственно... испытать еще, нет ли возможности восстановить первое правление под покровительством Нашим и сохранить вас в спокойствии и безопасности... приемлем Мы на себя бремя управления царства Грузинского... А посему, избрав нашего генерал-лейтенанта Кнорринга быть главнокомандующим посреди вас...»[3].

Такой шаг объясняется не столько недоверием к грузинскому руководству или резко отрицательному отношению к самому княжеству, сколько прагматичным подходом императорской администрации к вопросу государственного устройства империи. Значит, на территории кавказских княжеств должен быть создан военно-политический плацдарм, который позволит выстроить соподчиненные отношения с «карликовыми» государствами Кавказа, а также оперативно реагировать на опасность военной эскалации в отношении этих самых государств. Эта задача и была возложена на Грузинское княжество, в последующем явившееся основой укрепления целой губернии на юге России.

Что же касается Абхазии, то вполне логичной конституционно-правовой реакцией со стороны Российской империи стало введение русского управления и отстранение князя Шаваршидзе от обязанностей владетеля в июне 1864 года, что некоторые ученые рассматривают как военную эскалацию. Необходимо учитывать мотивы этого исторического эпизода, дабы четко понимать условия и реалии того времени. Подобные изменения в правовой жизни Абхазии стали результатом действий, а точнее бездействия, самого абхазского князя и проводимой им политики невмешательства, при которой Российская империя стала заложником открытой войны с Турцией, с одной стороны, и необъявленной с народами Кавказа, не приемлющими присутствие России, с другой. Вариантов выхода из сложившейся ситуации было не так много: либо лишить княжество своего присутствия и при этом поставить под удар безопасность государственных границ, либо взять управление под собственный прямой контроль.

Таким образом, июньские события повлекли за собой упразднение Абхазии как княжества и образование на данной территории Сухумского военного отдела, обоснованное не столько необходимостью водворения внутреннего порядка, сколько защитой государственных интересов в нестабильном регионе. Именно это обстоятельство позволяет судить о реформе как об исторически необходимом решении, а не о колонизации Абхазии. В том же 1864 году происходит образование Кутаисской губернии, включающей в себя Ахалцихский уезд, Имеретию и Гурию, а уже к 1883 году в состав этой губернии входит преобразованный из Сухумского военного отдела Сухумский военный округ. Реформирование Закавказья, как уже было отмечено, носило не чисто формальный характер, а являлось частью продуманного плана по укреплению государственных границ. То есть существуют предпосылки к резюмированию, что именно реформы со стороны Российской империи и проводимая в регионе политика являлись началом объединения Закавказья из маленьких, раздробленных междоусобными войнами княжеств в мощное государственное образование на юге державы. Значит, никаких исторических оснований к тому, чтобы считать Абхазию частью Грузии, просто не существует в силу того, что частью Грузии Абхазия и не становилась, а входила в состав государственного образования, существование которого было продиктовано интересами Российской империи.

Падение монархии в России предопределило тесное государственное сотрудничество Абхазии с кавказскими государствами. Так, 10 марта 1917 г. на территории Сухумского округа был сформирован комитет общественной безопасности, а к октябрю того же года Сухумский военный округ входит в Юго-Восточный союз казачьих войск, горцев Кавказа и вольных народов степей. Исходя из смысла этого союза, целью которого было установление наилучшего государственного строя, обеспечение порядка и безопасности в российском государстве, можно сделать ряд выводов.

Самоидентификация каждого субъекта союза посредством объявления независимости была возможна в случае непротиворечия целям союза. А значит, провозглашение независимости для этих субъектов было скорее неким атрибутом ментально-исторического самоопределения, а не попыткой радикального изменения устоявшейся политико-правовой связи с центром России.

Внешнеполитическая жизнь в отсутствие русского управления не избавляла от необходимости выстраивания внутриполитической, первым шагом которой стало избрание в ноябре 1917 года в Сухуми Абхазского народного совета, т. е. парламента, основанного по принципу «национально-политической организации»[4]. А значит, падение монархической России ознаменовало собой формирование идеи о самоопределении абхазского народа, дав при этом реальную возможность к претворению этой идеи в жизнь, а также поставило вопрос глобального масштаба: с кем вступить в военно-политический союз, — что на момент непрекращающейся борьбы политических движений было проблемой не менее актуальной, чем лозунги о самоопределении наций[5].

9 февраля 1918 г. Абхазский народный совет заключил соглашение с Национальным советом Грузии. Из положений этого соглашения: «воссоздать единую нераздельную Абхазию, в пределах от реки Ингур до реки Мзымта, в состав которой войдет собственно Абхазия и Самурзакан — нынешний Сухумский округ»; «в случае если Абхазия и Грузия пожелают вступить с другими национальными государствами в договорные отношения, то взаимно обязываются иметь предварительные между собой по этому поводу переговоры»[6] — становится очевидным, что субъекты, его заключившие, находились в паритетных отношениях, как два равноправных государственных образования. А значит, все попытки утверждать, что с этого момента Абхазия утрачивает свою суверенность и является составной частью провозглашенной в мае того же года независимой Грузии есть не более чем исторический вымысел, который очевиден в силу простого временного обстоятельства: паритетный союз между Грузией и Абхазией был заключен в феврале 1918 года, а Грузия как государство — Грузинская Демократическая Республика — состоялась лишь в мае того же года.

Ситуация изменилась 16 февраля 1918 г., когда была установлена повсеместно советская власть и создан военно-революционный комитет. В апреле 1918 года меньшевистское правительство Закавказской Демократической Федеративной Республики, взявшей курс на отделение от России и имевшей в составе  Грузию, направило военные формирования на территорию Абхазии с целью свержения советского строя. Поставленная войскам задача была выполнена, и уже 11 июня 1918 г. был подписан договор между правительством Грузинской Демократической Республики и Абхазским народным советом, в соответствии с которым Абхазии предоставлялся статус широкой автономии, что на деле повлекло за собой установление грузинской власти генералом Мазниевым[7]. Статья 6 договора, суть которого сводилась к установлению статуса Грузии как официального представителя обеих договаривающихся сторон в вопросах внешней политики, позволяла  ввод войск на территорию Абхазии с революционными целями. Статья 8 этого договора свидетельствует о том, что социальные преобразования проводятся Абхазским народным советом на основании законов, изданных Закавказским сеймом[8]. Таковые нормы, конечно, существенно ограничивают абхазскую самостоятельность в решении внешнеполитических вопросов, а при учете фактического положения дел говорят скорее о военной эскалации грузинского присутствия на территории Абхазии, чем о возможном присоединении к Грузии.

Успех грузинской политики в отношении Абхазии был закреплен Актом об автономии Абхазии от 20 марта 1919 г. Стоит, правда, отметить очень странную формулировку положений этого документа. Например, «Абхазия входит в состав Демократической Республики Грузия как ее автономная единица, о чем поставить в известность правительство Республики Грузия и ее Учредительное Собрание». Получается, что для грузинского руководства решение парламента Абхазии, боровшегося за право на самоопределение и отрицавшего любое отождествление с Грузией, должно было стать некой неожиданностью. Тем не менее вывод неумолим: согласно документу Абхазия становится автономной единицей меньшевистской Грузинской Демократической Республики, что, в принципе, на деле означало отсутствие как конституции, так и автономии, но гарантировало произвол и насилие властей, карательные экспедиции и поджоги[9].

Повторное установление советской власти повлекло за собой образование 31 марта 1921 г. Советской Социалистической Республики Абхазия — переломный и в своем роде значимый для абхазов момент, так как именно с этого времени и по февраль 1922 года Абхазия не входит ни в состав Советской России, ни в состав Советской Грузии. Продекларированная независимость новоиспеченной советской республики с идеями политического и национального суверенитета в скором времени сменилась перспективой выбора вхождения либо в состав Грузии, либо в состав РСФСР[10]. И казалось бы, особой разницы в выборе объединительной структуры на едином советском пространстве с лозунгами о равенстве и братском союзе всех трудящихся без различия наций быть не может, однако за основу был выбран иной вариант.

После признания 21 мая 1921 г. Ревкомом ССР Грузии независимости ССР Абхазии[11] было принято решение о вхождении ССР Абхазии в Закавказскую Федерацию, но не напрямую, а через ССР Грузия путем заключения 16 декабря 1921 г. союзного договора. Целью союзного договора было многоступенчатое вхождение Абхазии в состав Советской России посредством Закавказской Федерации и Грузии ввиду того, что прямое объединение из-за разности потенциалов могло отразиться на республике менее позитивно, чем выбранный вариант.

Союзный договор между ССР Абхазия и ССР Грузия был заключен 16 декабря 1921 г., спустя год после подписания сепаратного мира между РСФСР и тогдашней Грузинской Демократической Республикой и за год до составления декларации об образовании СССР. Ретроспектива этих событий, в частности, небольшой промежуток времени между ними, косвенным образом позволяет сделать вывод не о спонтанности и автономности решений республиканских правительств, а о продуманной схеме конституционно-правового строительства. Иными словами, предполагалось на едином пространстве создать устойчивую политико-правовую связь между всеми субъектами бывшей Российской империи на основе четырех равноправных республик — РСФСР, Украинской ССР, Белорусской ССР и Закавказской Советской Федеративной Социалистической Республики (далее — ЗСФСР).

Стоит отметить, что наряду с иными союзными республиками представители Абхазии участвуют в создании Союза ССР, и в декабре 1922 года была создана Конституция СССР, что дало возможность ЦИК ССР Абхазия начать работу по детальному соглашению с ССР Грузия на основе союзного договора между республиками Закавказья. Таковая работа была завершена и оформлена в виде Конституции ССР Абхазия в апреле 1925 года. Первая Конституция ССР Абхазия в ст. 5 закрепляла суверенность государства с осуществлением государственной власти на всей территории самостоятельно и независимо от другой власти, а также содержала пункты о вхождении республики в ЗСФСР[12]. Такой же позиции придерживалась и Конституция ССР Грузия, указав, что ССР Абхазия в силу особого договора входит в ССР Грузия и через нее в ЗСФСР[13]. На основе Конституции СССР составлялись все конституции союзных республик. Примечательно, что конституции ССР Грузия и ССР Абхазия содержали главы, которые полностью совпадали в части о равноправных договорных федеративных государственно-правовых взаимоотношениях.

Тем не менее основания полагать, что Абхазия когда-либо была частью Грузии, все-таки есть, ибо 19 февраля 1931 г. под эгидой реорганизации госаппарата автономных республик и областей ССР Абхазия была преобразована в автономную республику и включена в состав Грузии. Решение это было принято 11 февраля 1931 г. на VI съезде Советов Грузинской ССР и Абхазской ССР. В постановлении этого съезда говорится о вхождении ССР Абхазия в ССР Грузия в качестве автономной республики на основании единого плана народного хозяйства, а также о том, что договор между ССР Грузия и ССР Абхазия, заключенный в Тифлисе 16 декабря 1921 г., считать утратившим силу[14].

Тенденции к укреплению государства нашли свое отражение и в Конституции СССР 1936 года, в соответствии с которой ЗСФСР вообще перестала существовать, а ССР Грузия непосредственно вошла в состав СССР как союзная республика, имеющая в своем составе АССР Абхазия. Также в соответствии с Конституцией Абхазской АССР от 2 августа 1937 г. закреплен статус автономной республики в составе Грузинской ССР. Таким образом, понизив статус республики до автономной в составе другой республики, союзный центр решал свои государственно-правовые задачи по форме и устройству общего союзного государства. Видимо, национальные интересы абхазов во внимание не принимались, иначе было бы очевидным, что таким шагом закладывается межнациональная и геополитическая мина, которая в последующем станет черной страницей как в абхазской, так и в грузинской истории. Несмотря на многочисленные акции протеста со стороны абхазского народа, вплоть до Конституции СССР 1978 года правовой статус Абхазии был неизменным.

К вопросу об обретении суверенитета Абхазию вернули центробежные тенденции в СССР конца 80-х годов ХХ века, а также односторонний выход Грузии из Советского Союза с претензиями на целостность территории страны, почему-то включавшей в себя как Абхазию, так и Южную Осетию. Переломным моментом оказался 1992 год, когда руководство Грузии отменило Конституцию Грузинской ССР 1978 года и вернулось к Конституции 1921 года, в соответствии с которой Абхазия являлась неотъемлемой частью Грузии только лишь с правом автономного управления в местных делах. По мнению Ф.З. Дзапшба, переход Грузии к Конституции 1921 года автоматически возвращал Абхазию к независимому статусу[15].

То есть именно таким образом Грузия денонсировала все договорные отношения, обозначив свой выход из СССР, минуя нормативно-правовой порядок. Этим событиям предшествовало признание Верховным советом Грузии 20 июня 1990 г. противоправной аннексию Грузии Красной Армией в феврале 1921 года. Закономерен вопрос: ввиду каких обстоятельств государство возвращается к февральской Конституции 1921 года, считая именно этот исторический момент потерей суверенитета и государственности под агрессивным натиском советской власти? Логичнее было бы предположить, что, отрекаясь от совместного исторического прошлого, следует регламентировать государственно-правовую жизнь либо посредством нормативных правовых документов более раннего периода («несоветского»), либо новой конституцией (также «несоветской»). Но только в выбранной Верховным советом Грузии в 1990 году Конституции 1921 года содержатся удовлетворяющие руководство Грузии нормы относительно автономного положения Абхазии и суверенного положения Грузии, определяющего государство как «свободное, независимое и неделимое».

Отталкиваясь в своих суждениях от логики государственного устройства советского периода, становится очевидным, что Абхазия в разные исторические периоды входила в состав как ЗСФСР, так и Грузии исключительно для образования общего союза советских республик, а не по причине отождествления Абхазии как части Грузии. Также территориальные амбиции Грузии в отношении Абхазии крайне сомнительны ввиду нормы ст. 84 Конституции СССР 1977 года, утверждающей: территория автономной республики не может быть изменена без ее согласия[16], что фактически устанавливает суверенитет автономных республик на свою территорию.

С грузинской стороны во внимание не были приняты ни обстоятельства всесоюзного референдума, на котором население Абхазии посчитало приоритетным сохранение СССР на основе обновленного договора, ни постоянные массовые выступления абхазского народа, требовавшего пересмотра автономного положения в составе Грузии. Таковое игнорирование воли абхазского народа привело к тому, что 23 июля 1992 г. Верховный совет Абхазии принял постановление о прекращении Конституции Абхазской АССР 1978 года, вернувшись к Конституции Абхазской ССР 1925 года, которая закрепляла суверенитет Абхазской ССР[17]. Данное решение при сохранении советского социалистического строя обозначило статус республики как inter pares, закручивая при этом цепь исторических реверансов, при которой каждая из сторон, будь то грузинская или абхазская, искала наиболее оптимальный политико-правовой вариант собственного существования. Невозможно не обратить внимание на обстоятельство выбора конституции Народным советом Абхазии, который обратился не к периоду с 1921 по 1922 год, в который ССР Абхазия не была ни частью Советской Грузии, ни частью Советской России, а именно к Конституции 1925 года, в соответствии с которой она являлась республикой в составе СССР. Таким образом, косвенно прослеживается волеизъявление абхазского народа по тяготению к союзу с РСФСР, нежели с Грузией.

Примечателен и тот факт, что, считая советский период аннексией Грузии, грузинский парламент денонсирует и все нормативные правовые документы, включая и постановление VI съезда Советов Грузинской ССР и Абхазской ССР 11 февраля 1931 г., когда Абхазия была преобразована в автономную республику и включена в состав Грузии.

Предвидя катастрофическую ситуацию под натиском уже необратимых центробежных процессов, Правительство Советского Союза детализирует, кстати сказать, конституционную норму о порядке выхода республик из состава СССР в виде Закона СССР от 03.04.1990 № 1409-1 «О порядке решения вопросов, связанных с выходом союзной республики из СССР» (далее — Закон). Закон предусматривал право автономных республик на определение и решение собственного государственно-правового статуса с сохранением действия Конституции СССР и законов СССР в переходный период. Также Верховный совет СССР принял 3 апреля 1990 г. постановление «О введении в действие Закона СССР “О порядке решения вопросов, связанных с выходом союзной республики из СССР”», в соответствии с которым действия, направленные на выход республики из состава СССР с нарушением Закона, не порождают никаких юридических последствий как для Союза ССР, так и для союзных республик.

Правда, у грузинских парламентариев свое мнение, которое неизменно обращено в сторону грузинской Конституции 1921 года, и то обстоятельство, что с момента провозглашения независимости Грузии в 1990 году до момента распада СССР в 1991 году Абхазия была субъектом СССР, а, как известно, государственное образование не может быть одновременно субъектом двух суверенных государств, на это мнение нисколько не влияет.

Дальнейшие последствия легли в историю обоих государств черными страницами вражды, войны и братоубийства, закономерным итогом которых является Конституция Республики Абхазия 1994 года как полноценного, суверенного государства.

Нормы права, в частности международного, неумолимы и объективны, но не объективна политическая ситуация и не стабильна конъюнктура политических интересов, от которых зависят эти нормы, в силу чего противоречия со здравым смыслом и правовым опытом зачастую нарекаются политикой двойных стандартов. Абхазская государственность, с одной стороны, жертва этой пресловутой политики, с другой — аннексии и оккупации, с третьей — заложница исторических реалий. Но к сегодняшнему дню остается лишь констатировать, что в каких бы условиях ни находился абхазский суверенитет, наличие его бесспорно в силу признания такового хотя бы одним государством.

Библиография

1 См.: Акты, собранные Кавказской Археографической Коммиссиею. Т. 1. — Тифлис, 1866. С. 433—434.

2 См.: Под стягом России: Сб. архивных документов. — М., 1992. С. 299—300.

3 Акты, собранные Кавказской Археографической Коммиссиею. С. 432—433.

4 См.: Конституции Абхазского народного совета 8 ноября 1917 года // Вперед. 1917. 8 дек. № 148.

5 См.: Союз Объединенных Горцев Кавказа: Сб. докладов. — Махачкала, 1994. С. 78—83.

6 Архив Абгосмузея. Ф. 3. Оп. 1. Д. 43. Л. 27—28.

7 См.: Сагария Б.Е. Национально-государственное строительство в Абхазии (1921—1931). — Сухум, 1970. С. 14.

8 Там же.

9 См.: Архив Абгосмузея. Ф. 3. Оп. 1. Д. 43. Л. 28.

10 См.: Постановление Пленума Кавбюро ЦК от 5 июля 1921 г. «О положении Абхазии».

11 См.: Сагария Б.Е. Указ. соч. С. 33.

12 См.: Конституция ССР Абхазии 1925 года // Собрание советских конституций и конституционных актов. — Харьков, 1928.

13 См.: Конституция ССР Грузии 1927 года // Там же.

14 См.: Сагария Б.Е. Образование и укрепление Советской национальной государственности в Абхазии (1921—1938 гг.). — Сухум, 1981. С. 146—147.

15 См.: Дзапшба Ф.З. Суверенизация абхазского народа: Политологический анализ. — Саратов, 1996. С. 55.

16 См.: Конституция СССР 1977 года // Кукушкин Ю.С., Чистяков О.И. Очерк истории Советской Конституции. — М., 1987.

17 См.: Абхазские письма (1947—1989): Сб. документов. Т. 1. — Сухуми, 1994. С. 488—489.