К вопросу об объекте преступлений, связанных с незаконным оборотом наркотиков

УДК 343.57 

Страницы в журнале: 106-110

Ю.С. ЖАРИКОВ,

кандидат юридических наук, доцент, зав. кафедрой уголовного права и процесса Современной гуманитарной академии

Рассматриваются вопросы соотношения родового и видового объектов уголовно-правового регулирования и охраны общественных отношений в сфере незаконного оборота наркотиков, предлагаются пути разрешения спорных ситуаций в уголовном законодательстве и практике его применения.

Ключевые слова: уголовный закон, уголовно-правовое регулирование, наркотические средства, психотропные вещества, объект уголовно-правовой охраны, общественные отношения.

On the subject of crime, associated with drug trafficking.

Zharikov J.

In article questions of a parity of patrimonial and specific objects of criminally-legal regulation of public relations in sphere of a drug trafficking are considered and ways of the permission of disputable situations to the criminal legislation and practice of its application are offered.

Keywords: the criminal law, criminally-legal regulation, narcotics, psychotropic substances, object criminally-right protection, public relations.

К  числу проблем уголовно-правового регулирования следует отнести не только необходимость четкого, конкретного и понятного определения общественно опасного деяния в диспозиции нормы Особенной части УК РФ, но и достижение тождественности видового объекта, предусмотренного правовой нормой, родовому объекту уголовно-правовой охраны.

Такое соответствие позволит добиться более точной квалификации общественно опасных деяний как преступлений, а значит, и более справедливого наказания за их совершение.

Актуальна такая посылка применительно как в целом к формированию Особенной части УК РФ, так и к выражению отдельных ее норм, в частности норм главы 25, предусматривающих ответственность за незаконный оборот наркотиков[1].

Как известно, уголовное право непосредственно не регулирует общественные отношения в сфере обеспечения здоровья населения — оно лишь охраняет правоотношения, основанные на различных нормативных правовых актах регулятивного характера. К такого рода общественным отношениям Основы законодательства Российской Федерации об охране здоровья граждан (утв. Верховным Советом РФ 22.07.1993 № 5487-1) относят отношения политического, экономического, социального, культурного, научного, медицинского, санитарно-гигиенического и противоэпидемического характера, облеченные в правовую форму. Их объектом выступают сохранение и укрепление физического и психического здоровья каждого человека, поддержание его долголетней активной жизни.

Перечисленные правоотношения в силу своей многогранности охраняются различными нормами уголовного законодательства. Так, если речь идет о здоровье конкретного индивида, то охранительные нормы следует искать в главе 16 «Преступления против жизни и здоровья» УК РФ. Если охрана здоровья касается неперсонифицированного (неопределенного) круга лиц, то уголовная ответственность регламентируется нормами главы 25 «Преступления против здоровья населения и общественной нравственности» УК РФ. В ней, в частности, указаны преступления, связанные с незаконным оборотом наркотических средств (статьи 228—233). Их объединяет общий родовой объект — здоровье населения[2], который состоит из совокупности общественных отношений, обеспечивающих безопасные условия жизни многих людей[3].

К сожалению, такая теоретическая формулировка объекта уголовно-правовой охраны вызывает много вопросов и почти не раскрывает его содержания, т. е. совокупности оригинальных признаков. Составленное из терминов, каждый из которых, в свою очередь, является обособленной сложной дефиницией, оно (содержание) требует детализации и дополнительного толкования.

Прежде всего в уточнении нуждается само понятие «здоровье граждан (населения)». Сложность его определения состоит в том, что в законодательстве оно отсутствует, поэтому за основу мы предлагаем взять общепринятое толкование здоровья населения — совокупное состояние здоровья членов социальной общности, измеряемое комплексом социально-демографических показателей: рождаемостью, смертностью, средней продолжительностью жизни, заболеваемостью, уровнем физического развития.

Значимость этого определения в том, что оно дает представление о характеристике тех общественных отношений, которые требуют уголовно-правовой охраны. И хотя содержание каждого из перечисленных компонентов относится к области демографии или медицины, реализуются они в социальной сфере. Поэтому задача уголовно-правового регулирования как раз и состоит в том, чтобы создать условия для охраны благоприятной социальной среды обитания человека, т. е. такие безопасные условия его жизнедеятельности, при которых здоровье населения защищено от внешних угроз противоправного характера.

Исходя из современных реалий, обозначенная среда должна содействовать росту уровня рождаемости, уровня физического развития, увеличению средней продолжительности жизни населения и снижению уровня заболеваемости. Следовательно, из всего спектра правоотношений, связанных с охраной здоровья населения, уголовно-правовая охрана распространяется на медицинские и управленческие (административные) отношения.

Справедливость такого вывода непосредственно вытекает из теоретического понимания объекта состава преступления как уголовно-правовой категории, более конкретно — совокупности охраняемых уголовным законом общественных отношений, которым общественно опасное деяние причиняет вред либо ставит под угрозу причинения такого вреда[4]. Подобное представление об объекте уголовно-правовой охраны мы не подвергаем сомнению, несмотря на то что в науке существует ряд иных точек зрения. Так, одни авторы предлагают под объектом преступления понимать «реально существующий и затрагиваемый преступлением феномен, в определенном состоянии которого и, соответственно, в защите которого общество заинтересовано»[5], другие — отдельных физических лиц, множество лиц, в том числе и юридических, и социум[6], третьи, придерживаясь европейской классической школы уголовного права, — правовое благо (интерес)[7].

При ознакомлении с указанными и им подобными научными воззрениями на объект преступления можно сделать вывод о том, что они существенно не затрагивают самой его сущности, а представляют собой в той или иной степени оригинальную интерпретацию его традиционного содержания, поскольку и общественный «феномен», и «социум», и в особенности «правовой интерес» являются не чем иным, как общественными отношениями, разновидностью которых выступают и правоотношения («правовой интерес»).

Поэтому, рассматривая проблемы правового регулирования уголовной ответственности за незаконный оборот наркотиков, мы будем исходить именно из понимания объекта уголовно-правовой охраны как правоотношений, т. е. общественных отношений, возникающих в сфере легального оборота наркотиков и упорядоченных нормами регулятивного права. Эти отношения — родовой объект, который является определяющим в оценке роли соответствующей группы однородных отношений в жизни людей и, соответственно, в установлении характера общественной опасности преступного деяния, а следовательно, позволяет уяснить значимость уголовно-правовой охраны той или иной группы отношений[8]. Кроме того, родовой объект имеет существенное значение для систематизации норм Особенной части УК РФ по разделам и главам.

Такое представление о родовом объекте преступления в научной среде не вызывает дискуссий. У теоретиков и практиков нет споров и по поводу понимания непосредственного объекта, определения его роли в уголовно-правовом регулировании, чего нельзя сказать о характеристике видового объекта и о его предназначении в уголовном законодательстве. На этот счет есть различные научные суждения. Одни авторы понимают его как совокупность общественных отношений внутри родового объекта, которые отражают один и тот же интерес участников этих отношений или выражают хотя и не идентичные, но весьма тесно взаимосвязанные интересы[9]; другие — как группу «родственных» (сходных) по объективным признакам общественных отношений, которые в силу этого охраняются одним комплексом уголовно-правовых норм[10].

Профессор В.И. Динека полагает, что под видовым объектом преступления следует понимать совокупность тех однородных общественных отношений, которые охраняются конкретной статьей Особенной части УК РФ[11]. Представляется, что эта точка зрения является предпочтительной. Если названные выше авторы связывают практическую роль видового объекта в объединении норм в главы Особенной части УК РФ, то В.И. Динека в качестве видового объекта выделяет совокупность однородных отношений, охраняемых отдельной статьей (нормой) УК РФ. В этом случае непосредственному объекту отводится роль конкретного общественного отношения, которому преступление причинило вред.

Таким образом, традиционное представление об объекте преступления восходит к классическому предмету уголовно-правового регулирования. Несмотря на это, законодатель в некоторых случаях отходит от правила формирования Особенной части УК РФ по родовому объекту и, не обращая внимания на реальное содержание нормы и ее предназначение, включает ее в конкретную главу без учета принятых правил систематизации.

Подобная техническая проблема касается и норм главы 25 УК РФ, относящихся к охране здоровья населения. Так, в большинстве статей, регламентирующих основания уголовной ответственности за незаконный оборот наркотиков, вообще не прописаны ни видовой, ни непосредственный объект, соответствующий обозначенному в названии данной главы родовому объекту. При внимательном прочтении названий и диспозиций статей 228—229, 231 и 233 УК РФ можно сделать вполне логичный вывод: видовым объектом правоохраны следует признать общественные отношения, возникающие в сфере правового регулирования легального оборота наркотиков.

Выстраивая логическую схему системы объектов правоохраны от правовой нормы (противоправного деяния) к правовому институту (главе УК РФ), можно предположить, что анализируемые преступления фактически имеют своим родовым объектом порядок управления, нормы об ответственности за нарушение которого сосредоточены в главе 32 УК РФ (как это и было предусмотрено в УК РСФСР 1926 года). Указанному объекту соответствует непосредственный объект как конкретных преступлений, так и отдельных правоотношений, связанных с ним, — например, возникающих в сфере правового регулирования легального оборота наркотиков.

Применительно же к указанным деликтам об уголовно-правовой охране здоровья населения можно рассуждать лишь опосредованно, в аспекте факультативного (необязательного) объекта, который только подразумевается, а не предусматривается составами этих преступлений. Например, незаконное приобретение наркотических средств может привести к их немедицинскому потреблению и в итоге — к подрыву здоровья граждан, а может и не иметь подобной направленности или результата.

В этом случае уголовное преследование ветеринарных врачей за участие в незаконном обороте кетамина[12] обоснованно (всего в 2003—2005 гг. в России было возбуждено 25 уголовных дел по статьям 228 и 228.1 УК РФ). Однако с учетом объекта преступлений, обозначенного в названии главы 25 УК РФ, действия следователей Федеральной службы по контролю за оборотом наркотиков можно признать незаконными, так как деяния обвиняемых не несли угрозу причинения вреда здоровью людей, а без этого, как определено в ст. 8 УК РФ, невозможно и привлечение к уголовной ответственности по указанным статьям УК РФ. Впоследствии это подтвердила судебно-следственная практика, и все уголовные дела были прекращены.

В пункте 13 постановления Пленума ВС РФ от 15.06.2006 № 14 «О судебной практике по делам о преступлениях, связанных с наркотическими средствами, психотропными, сильнодействующими и ядовитыми веществами» (далее — Постановление № 14) данному факту была дана правовая оценка: «При этом не может квалифицироваться как незаконный сбыт введение одним лицом другому лицу инъекций наркотического средства или психотропного вещества, если указанное средство или вещество принадлежит самому потребителю и инъекция вводится по его просьбе либо совместно приобретено потребителем и лицом, производящим инъекцию, для совместного потребления, либо наркотическое средство или психотропное вещество вводится в соответствии с медицинскими показаниями». О чем свидетельствует это решение высшего судебного органа? С одной стороны, о том, что связь видового и родового объекта по исследуемым преступлениям должна учитываться при их квалификации; с другой — о том, что именно несоответствие указанных объектов и определяет сферу допустимого поведения в противоправной деятельности — это личное потребление незаконно приобретенного наркотика или применение такового в медицинских целях.

Необходимо также обратить внимание на ст. 188 УК РФ и выразить сомнение по поводу решения законодателя создать в кодексе общую статью о контрабанде. Предположим, законодатель не хотел загромождать кодекс специальными нормами о контрабанде различных предметов преступного посягательства. Тогда возникает вопрос: почему в главе 25 УК РФ все же имеются специальные нормы о хищении либо вымогательстве наркотических средств или психотропных веществ (ст. 229); о подделке рецептов или иных документов, дающих право на получение наркотических средств или психотропных веществ (ст. 233)? Значит, дело не в экономии пространства…

Возможно, законодатель посчитал, что контрабанда наркотиков осуществляется не только для их немедицинского потребления населением, но и для достижения иных целей — к примеру, медицинских или фармакологических, т. е. для легальной коммерческой деятельности. Однозначно ответить на этот вопрос трудно. Но совершенно ясно, что несоответствие родового и видового объекта в данном случае может привести к отступлению от общепринятых правил квалификации соответствующих преступлений.

Зарубежный опыт уголовно-правового регулирования и охраны подобных общественных отношений подсказывает: специальные нормы желательны. При этом существует как минимум два пути решения обозначенной проблемы. Первый можно позаимствовать из законодательства Украины, в уголовном кодексе которой введена специальная статья — статья 305 «Контрабанда наркотических средств, психотропных веществ, их аналогов или прекурсоров». Второй вариант использован эстонским законодателем: в ст. 190 «Нарушение требований к обороту и учету наркотических средств, психотропных веществ и их исходных материалов и отчетности по ним» Пенитенциарного кодекса Эстонской Республики включены, помимо всех прочих форм незаконного оборота наркотиков, деяния, связанные с их контрабандой.

Полагаем, назрела необходимость ввести и в УК РФ специальные нормы, аналогичные рассмотренным выше, исключив при этом из ст. 188 положения о незаконном перемещении через таможенную границу средств, веществ и материалов, предназначенных именно для подрыва здоровья населения. Это диктуется медицинской аксиомой: только при реализации цели немедицинского потребления неконтролируемый оборот наркотиков создает реальную угрозу для жизни неопределенного круга граждан, а также последующих поколений.

Диспропорция между родовым и видовым объектом преступлений в сфере незаконного оборота наркотиков породила и сомнительное решение Пленума ВС РФ о моменте окончания противоправных деяний, предусмотренных ст. 228.1 УК РФ. В пункте 13 Постановления № 14 отмечается: «В тех случаях, когда передача наркотического средства, психотропного вещества или их аналогов осуществляется в ходе проверочной закупки, проводимой представителями правоохранительных органов в соответствии с Федеральным законом от 12 августа 1995 года № 144-ФЗ (в редакции Федерального закона от 2 декабря 2005 года № 150-ФЗ) “Об оперативно-розыскной деятельности”, содеянное следует квалифицировать по части 3 статьи 30 и соответствующей части статьи 228.1 УК РФ, поскольку в этих случаях происходит изъятие наркотического средства или психотропного вещества из незаконного оборота». Другими словами, если сделка купли-продажи наркотика хотя и состоялась, но априори не могла причинить вред здоровью покупателя, который и не собирался в силу своей правовой роли его потреблять, а соответственно, и причинять вред не только собственному здоровью, но и здоровью граждан в целом, она должна квалифицироваться как покушение на преступление.

Такое утверждение является правильным лишь для преступлений против здоровья личности, индивида, но не для преступлений, направленных на подрыв здоровья социума в целом, поскольку каждое из анализируемых преступлений и не должно быть направлено на причинение вреда жизни и здоровью конкретных лиц (наступление таких последствий потребует дополнительной квалификации по соответствующим статьям главы 16 УК РФ), — наказуем сам незаконный оборот наркотиков. Его последствия в силу формального состава данных преступлений не входят в число обязательных признаков объективной стороны состава преступления, а преступление признается оконченным сразу после совершения любого из перечисленных в статьях 228—231 УК РФ действий, независимо от наступления каких-либо реальных общественно опасных последствий. Непосредственно родовому объекту — охране здоровья населения — соответствуют лишь общественно опасные деяния, предусмотренные статьями 230 и 232 УК РФ.

Более того, все квалифицированные составы рассматриваемых статей призваны обеспечивать уголовно-правовую охрану и других общественных отношений. В подобных случаях речь идет о дополнительных (факультативных) объектах, каковыми для этих преступлений являются нормальная деятельность предприятий и учреждений; здоровье и жизнь граждан; интересы правильного развития и воспитания малолетних и несовершеннолетних; правоотношения собственности. В целом эти объекты можно охарактеризовать как совокупность общественных отношений, защищающих население, его жизнь и здоровье, общественный порядок от разрушительного воздействия немедицинского потребления наркотических средств, психотропных веществ или их аналогов, а также от незаконных приобретения, хранения, перевозки растений, содержащих наркотические средства или психотропные вещества, либо их частей, содержащих наркотические средства или психотропные вещества. В таких случаях необходимо установить, что деяние было направлено против обоих самостоятельных объектов преступления, предусмотренных в уголовном законе: непосредственного (основного) и дополнительного.

На основании изложенного можно сделать следующий вывод: несмотря на то что статьи 228—233 УК РФ объединены одним родовым объектом — охраной общественных отношений в сфере обеспечения здоровья населения, их видовой и непосредственный объект не всегда с ним совпадает. В большинстве указанных статей он является не просто факультативным, но и необязательным, поскольку диспозиции данных норм сконструированы по типу формальных составов. В этом случае последствия действий (бездействия) виновного не являются обязательным признаком объективной стороны составов рассматриваемых преступлений. Это, как было отмечено, приводит к ошибкам в применении указанных статей уголовного закона, т. е. к необоснованному привлечению к уголовной ответственности и, как следствие, нарушению принципа законности (ст. 3 УК РФ).

Для приведения редакций исследуемых норм в соответствие их родовому объекту предлагаем включить в их названия или диспозиции цель — «последующее их потребление без медицинских показаний». Это обеспечит более полную и четкую уголовно-правовую охрану всей совокупности обозначенных отношений: общий непосредственный объект — общественные отношения в сфере охраны здоровья населения; общий дополнительный объект — правоотношения, связанные с реализацией установленного государством порядка легального оборота наркотиков.

Можно пойти и по более простому пути: включить в УК РФ новый раздел — раздел IX.I «Преступления против здоровья населения и общественной нравственности» и уже в его структуре предусмотреть главу 25 «Преступления в сфере оборота наркотических средств, психотропных веществ, их аналогов или прекурсоров и другие преступления против здоровья населения» и главу 25.1 «Преступления против общественной нравственности».

Библиография

1 Здесь и далее по тексту, если не будет оговорено иное, под незаконным оборотом наркотиков мы понимаем незаконные приобретение, хранение, перевозку, изготовление, переработку наркотических средств, психотропных веществ или их аналогов, а также незаконные приобретение, хранение, перевозку растений, содержащих наркотические средства или психотропные вещества, либо их частей, содержащих наркотические средства или психотропные вещества. — Примеч. авт.

2 См., например: Ветров Н.И. Уголовное право. Особенная часть: Учеб. для вузов. — М., 2002. С. 294; Уголовное право. Общая и Особенная части: Учеб. / Под ред. М.П. Журавлева и С.И. Никулина. — М., 2007. С. 446.

3 См.: Уголовное право. Особенная часть: Учеб. / Под ред. Н.И. Ветрова и Ю.И. Ляпунова. — М., 1998. С. 430.

4 Подробнее об этом см.: Гаухман Л.Д. Квалификация преступлений: закон, теория, практика. — М., 2003. С. 60—82.

5 Уголовное право России. Т. 1: Общая часть / Под ред. А.Н. Игнатова и Ю.А. Красикова. — М., 1998. С. 104.

6 См.: Новоселов Г.П. Учение об объекте преступления. Методологические аспекты. — М., 2001. С. 60.

7 См.: Курс уголовного права. Общая часть / Под ред. Н.Ф. Кузнецовой и И.М. Тяжковой. Т. 1. — М., 2002. С. 209.

8 См.: Уголовное право России. Часть Общая: Учеб. для вузов / Под ред. Л.Л. Кругликова. — М., 2005. С. 61.

9 См.: Фролов Е.А. Спорные вопросы учения об объекте преступления // Сб. учен. тр. Вып. 10. — Свердловск, 1968. С. 203.

10 См.: Уголовное право России. Часть Общая: Учеб. для вузов / Под ред. Л.Л. Кругликова. С. 62.

11 См.: Уголовное право. Общая часть: Учеб. / Под ред. Н.И. Ветрова и Ю.И. Ляпунова. — М., 1997. С. 186.

12 Кетамин — лекарственное вещество, применяемое в медицине и ветеринарии для анестезии. В обозначенный период ввозился в Россию контрабандным путем и нелегально распространялся в системе ветеринарных клиник.