К вопросу об организационной структуре доказывания в отечественном досудебном производстве

А.В. АГУТИН,

главный научный сотрудник Московской академии экономики и права,  доктор юридических наук, доцент

О.С. ЕРАШОВА,

преподаватель  кафедры  уголовно-правовых дисциплин НОУ «Институт экономики и предпринимательства» (г. Москва).

Статья посвящена   исследованию организационной структуре доказывания в российском досудебном производстве. Определены теоретический и практический смысл организации доказывания. Обращено внимание на цель организационных преобразований доказывания в досудебном производстве. Обоснована невозможность распространения  формулы состязательности, воплощенной в УПК РФ на досудебное  производство.

Ключевые слова:  мировосприятие, миропонимание, утилитарная логика, концепция «должной правовой процедуры», правовая культура западных стран, формы познания, эмоции, чувства, интуиция, нравственность российского общества, правовая культура российского общества.

Article is devoted research to organizational structure of prove in the Russian pre-judicial manufacture. Are defined theoretical and practical sense of the organisation of prove. The attention to the purpose of organizational transformations of prove  in pre-judicial manufacture is paid. The impossibility of distribution of the formula of the competitiveness embodied in UPK the Russian Federation on pre-judicial manufacture is proved.

Keywords: attitude, outlook, the utilitarian logic, the concept of «due legal procedure», legal culture of the western countries, forms of knowledge, emotion, feeling, intuition, morals of the Russian society, legal culture of the Russian society.

Структурно организация доказывания  в досудебном производстве  включает в себя две ипостаси: теоретическую и практическую. В том случае, если мы в своих рассуждениях ведем речь о субъектах, средствах, предмете, пределах и методики доказывания, то имеем в виду теоретическую конструкцию организации доказывания в досудебном производстве. Когда  же имеется необходимость рассмотреть организацию доказывания в досудебном производстве в практическом смысле, то надо говорить  об организации  исследуемого явления позиции практического его назначения.

С позиции практического назначения  организация доказывания в досудебном производстве представляет собой иерархически упорядоченную структуру. В этой ипостаси организация доказывания в досудебном производстве включает в себя определение наиболее оптимального алгоритма осуществления доказывания,  оптимизацию  его целей, сил и средств, необходимых для достижения этих целей, расстановки сил и средств, а также и создание условий. Решая вопрос об организации доказывания в досудебном производстве,  следует исходить из того, что  она имеет минимум три  уровня организации.

 На общем уровне организацию доказывания в досудебном производстве можно рассматривать в качестве типового (статистического) уровня. Она содержит теоретические положения, необходимые для организации доказывания  в досудебном производстве, например,   теоретический алгоритм  организации доказывания в досудебном производстве: субъекты, средства и цели доказывания в досудебном производстве. На втором уровне следует выделять организацию доказывания в досудебном производстве на уровне вида (рода). На  этом уровне организации она включает в себя организацию доказывания в досудебном производстве по той или иной категории уголовных дел. Например, организацию доказывания по уголовным делам о преступлениях коррупционной направленности в досудебном производстве[1]. В отличии от первых двух, на третьем уровне организации речь идет об организации доказывания в досудебном производстве в динамическом смысле. 

В динамическом смысле организация  доказывания включает в себя практическое его воплощение  при производстве по конкретному уголовному, например, организация  вовлечения результатов оперативно-розыскной деятельности[2] при производстве по уголовным делам, связанным с незаконным оборотом драгоценных металлов и драгоценных камней[3]. Таким образом, третий уровень организации доказывания в досудебном производстве связан с практическим его осуществлением.

На третьем уровне организации доказывания уже учитываются место, время, способ совершения конкретного преступления, специфические особенности организации процессуальной стороны и квазипроцессуальной стороны доказывания, образующих в своей совокупности  реальную уголовно-процессуальную деятельность, со свойственной ей средой функционирования. Здесь следует иметь в виду и ещё одно важное обстоятельство — это то, что  организация (упорядочивание) доказывания в досудебном производстве на каждом из перечисленных уровней, как раз и приводит к появлению  у доказательственной деятельности дополнительного потенциала (нового качества), способного оказывать самостоятельное управленческое воздействие.  Подобное упорядочивание осуществляется не хаотично, а посредством главной цели доказывания и главной цели уголовного процесса. Место и роль последних в организации доказывания в досудебном производстве связано с внутрисистемной организацией  доказывания на исследуемом этапе уголовно-процессуальной деятельности.

Осуществление мероприятий, связанных  с внешнесистемной организацией доказывания, как  нами было указано несколько выше, приводит к появлению у самого доказывания дополнительного потенциала ("некого» нового качества), которое  до этого преобразования отсутствовало. Механизм появления подобного потенциала на сегодняшний день в  юридической науке не изучен[4], особенно в той её части, которая относится к организации правоохранительной деятельности в уголовно-процессуальной сфере. 

Исследование закономерностей доказывания в досудебном производстве, привело к выявлению у самого доказывания на рассматриваемом этапе уголовно-процессуальной деятельности совокупности организационных закономерностей. Их выявление привело к постановке не менее значимого вопроса, посредством какого инструментария мы способны объяснить и описать, выявленные закономерности доказывания?

Ответ на поставленный вопрос не может быть квалифицированным, если мы не обратимся к инструментарию системного подхода[5].  По мнению Д.А. Керимова, применение «категории системы, системный подход к познанию… правовых явлений, — имеют исключительно важное теоретическое значение, поскольку позволяет вскрыть внутреннее единство права, органическую взаимосвязь и гармоническое взаимодействие частей, его составляющих»[6].

Методологически опираясь на постулаты системного подхода, мы полагаем, что за дополнительным потенциалом, который возникает в результате организационных преобразований уголовно-процессуального доказывания в досудебном производстве, кроятся  закономерности системы, которые проливают свет на природу исследуемого  явления. В их числе[7]:

1) соотношение целого и части — система как целое больше суммы составляющих её частей; 2) совокупные свойства системы (эмерджентность) — свойства системы не сводятся к свойствам её элементов, а являются результатом их интеграции; 3) зависимость  свойств системы не только от свойств составляющих элементов, но и взаимосвязей между ними; 4) взаимосвязь структуры и функции, заключающейся в констатации взаимообусловленности структуры и функций системы.

Осмысление перечисленных закономерностей системы подталкивает нас к мысли о том, что закономерности (свойства) системы при надлежащих организационных преобразованиях и влекут за собой то, что мы называем «дополнительным потенциалом» организационных преобразований. Закономерности системы в целом и закономерности организационных преобразований, направленных на совершенствование доказывания в досудебном производстве соотносятся по отношению друг к другу, как целое к части. Мы не одиноки в своих мыслях.

Объяснение, описание и обоснование возможности использования  «дополнительного потенциала» для нужд юридической науки было осуществлено А.В. Агутиным, Г.Л. Куликовой и А.Н. Агеевым[8]. В частности,  они обосновали положение, согласно которому общесистемные закономерности присущи и системе организации  процессуальной деятельности в стадии возбуждения уголовного дела. Причем указанные закономерности, по мнению указанных авторов, значимы не сами по себе, а влекут за собой не менее важные последствия для нужд организации. Со своей стороны, мы полностью разделяем  изложенный вывод указанных авторов и полагаем, что использование объяснительных теоретических схем, сконструированных в теории организации, с одной стороны, облегчит нам объяснение, описание и обоснование положений, свойственных организации доказывания в досудебном производстве, а с другой, —  плодотворнее  использовать потенциал теории организации для нужд уголовно-процессуального доказывания.

В поддержку сказанного обратимся  к инструментарию теории организации. Согласно её доктринам  практическая значимость дополнительного потенциала, получаемого в результате организационных преобразований уголовно-процессуального доказывания в досудебном производстве, может состоять в ниже следующем.  Во-первых, в увеличении физического и духовного потенциала лиц, чья деятельность организуется (субъектов доказывания). Причем в суммарном отношении указанный  потенциал  превышает простую сумму индивидуально слагаемых сил. В результате порой два человека легко и быстро выполняют работу, с которой не справятся в отдельности 4-5 человек.  Во-вторых, в распределении и дополнении социальных ролей соответственно возможностям каждого из участников организационной системы. Здесь осуществляется распределение и сложение знаний, опыта, навыков умения, физической и профессиональной подготовки, волевых и эмоциональных потенциалов.  В-третьих,  в создании качест-венно иного информационного поля, позволяющего с меньшими ресурсами решать крупные задачи. Вследствие чего «каждый вносит  что-то свое и одновременно использует данные, имеющиеся у других, … в результате чего взаимодействующий коллектив людей получает повышенный информационный потенциал»[9].  В-четвертых, в формировании организационной культуры (психологического климата): настроение, самочувствие, дух, уверенность в собственных силах. В своей взаимосвязи они стимулируют «лучшее выполнение социальных ролей каждым из участников»[10]. Потребность в организационной культуре особенно возрастает  в сложных ситуациях. В-пятых, деятельность начинается подчиняться определенной логике и  последовательности, что влечет за собой её  упорядоченность  и убедительность. Дело в том, что каждый, «наблюдая других, соотнося  себя с ними, сравнивая и соизмеряя, четче понимает смысл своих суждений, свое место и роль в коллективном деле, свои связанности и зависимости. И таким образом рациональнее выстраивает свое сознание, поведение и деятельность»[11].

Наука управления всем своим потенциалом обязывает необходимость упорядочивания (сплочения)  сил и средств при достижении цели уголовно-процессуального доказывания в досудебном производстве. Не менее значимым для разрешения задач настоящего явления является понимание того положения, что силы, средства и цели доказывания в досудебном производстве не только должны быть упорядочены (сплочены), но и взаимозависимы и взаимообусловлены. В противном случае существует реальная опасность превращения доказывания в досудебном производстве, из надежного способа обеспечения законного интереса потерпевшего (пострадавшего) от преступления,  в весьма эффективную схему обеспечения незаконных интересов лиц, совершивших тяжкие и особо тяжкие преступления.

В этом смысле наибольшую угрозу для организации доказывания в досудебном производстве является увлеченность сегодняшнего российского законодателя, вслед за небольшой частью российских процессуалистов[12],  состязательностью. Последняя, по мысли указанных процессуалистов, должна быть свойственна и досудебному производству. Причем сама состязательность подается в качестве безальтернативной основы  для доказывания в отечественном досудебном производстве.

При таком подходе к состязательности, её необдуманному приспособлению к процессам, свойственным доказыванию в досудебном производстве, влечет за собой отказ от ряда эффективных идей организации процессуальной деятельности на исследуемом этапе. В том числе и тех из них, которые были ответственны за взаимодействие субъектов доказывания в досудебном производстве. Так, во второй половине ХХ века, исследование взаимоотношений следователя и адвоката-защитника в процессе доказывания на досудебном производстве, позволило исследователям прийти к выводу о том, что они осуществляется в форме взаимодействия. «Установление наличия, конкретизация, а также констатация отсутствия материального правоотношения, — отмечает Г.Н. Козырев, —  осуществляется в уголовном процессе путем доказывания. Первым этапом на пути к претворению цели является необходимость установления фактических обстоятельств в соответствии с действительностью, также правильную правовую оценку… В её достижении принимает участие следователь, защитник, прокурор, суд и др. В данном случае истина выступает как первоначальный этап в достижении общей родовой, что одно и тоже функциональной, цели деятельности  многих участников уголовного процесса. Наряду с этим перед каждым участником имеется более частная, собственная цель, определяемая необходимостью разделения труда между ними. Средства и методы, при помощи которых они стремятся к общей цели, у каждого из них специфичны»[13].

  В противовес исследованиям, объективно объясняющим и описывающим сущность организационных процессов, свойственным доказыванию на рассматриваемом этапе уголовно-процессуальной деятельности, все агрессивнее проводится мысль о более активном воплощении состязательного начала в доказывание на досудебном производстве. Подобное организационное преобразование доказывания в досудебном производстве не отвечает не среде своего функционирования[14], ни культурно-духовному наследию российского народа.

Распространение  состязательности на доказывание, осуществляемого в досудебном производстве не только не отвечает среде своего функционирования и культурно-духовному наследию российского народа, но не взаимосвязано и не взаимообусловлено с  его целью. В результате  подобное распространение состязательности правильнее именовать не «организационными преобразованиями уголовно-процессуального доказывания», «дезорганизационными разрушениями доказывания в досудебном производстве».

Под дезорганизационными разрушениями доказывания в досудебном производстве понимается совокупность принятых на законодательном уровне управленческих решений, приводящих к автономному функционированию, с одной стороны, субъектов и средств доказывания, с другой,  — субъектов, средств и цели доказывания, а с третьей,  — субъектов, средств, цели доказывания и среды функционирования. Одним из таких рычагов дезорганизационного разрушения доказывания в досудебном производстве и является закрепление состязательности в тексте УПК РФ в качестве принципа уголовного судопроизводства.

Не все из процессуалистов видят опасные последствия  от проведения  идеи состязательности  в  досудебное производство. Упускается из виду и то обстоятельство, что необдуманное насаждение состязательности  на процессы, свойственные организации доказывания в досудебном производстве, способны привести к  его дезорганизации. Например,  Ю.А. Костанов сожалеет по поводу того, что проведение состязательности в УПК РФ является упречным.  Однако, к нашему сожалению, собственные сожаления Ю.А. Костанов высказывает не по поводу неприменимости состязательных начал к доказыванию  в досудебном производстве,  а в связи с тем, что российский законодатель  не до конца решителен в распространении состязательности на все стадии уголовного процесса. Так, Ю.А. Костанов  пишет: «УПК РФ в соответствии с Конституцией РФ рассматривает состязательность в качестве принципа уголовного судопроизводства. Однако и формулирование самого принципа в ст. 15 УПК РФ, и его реализация в ряде случаев вызывают серьезные замечания. Указание на то, что функция обвинения, защиты и разрешения уголовного дела не могут быть возложены на один и тот же орган или одно и тоже должностное лицо, выходит за рамки формулировки принципа состязательности в Конституции РФ и на практике приводит (и уже привело) к легимитизации обвинительного уклона органов предварительного следствия и прокуратуры. Освобождение органов предварительного следствия и прокуроров от обязанности отыскания доказательств, не только изобличающих обвиняемого, но и свидетельствующих в его пользу (как это было предусмотрено УПК РФ), было бы оправданным, если бы защита располагала в процессе теми же правами и возможностями, что и обвинение»[15].

Нам трудно согласиться с Ю.А. Костановым и в том, что в действующем УПК РФ легимитизирован обвинительный уклон. Свое несогласие по поводу сказанного мы обосновываем следующими доводами. Во-первых, положения части 2 статьи 15 УПК РФ, согласно которым функция обвинения, защиты и разрешения уголовного дела отделены друг от друга и не могут быть возложены на один и тот же орган или одно и то же должностное лицо, конструктивно взаимосвязаны и взаимообусловлены с двумя другими положениями УПК РФ. В данном случае мы ведем речь о назначении уголовного судопроизводства (статья 6 УПК РФ) и предмете доказывания по уголовным делам (статья 73 УПК РФ).

Текстуально УПК РФ в статье 6 постулирует назначение отечественного уголовного судопроизводства следующим образом. Первое. Уголовное судопроизводство имеет своим назначением: 1) защиту прав и законных интересов лиц и организаций, потерпевших от преступлений; 2) защиту личности от незаконного и необоснованного обвинения, осуждения, ограничения её прав и свобод. Второе. Уголовное преследование и назначение виновным справедливого наказания в той же мере отвечают назначению уголовного судопроизводства, что и отказ от уголовного преследования невиновных, освобождение их от наказания, реабилитация каждого, кто необоснованно подвергся уголовному преследованию.

Осмысливая перечисленные положения статьи 6 УПК РФ, в контексте  цели и задач уголовного судопроизводства, А.В. Агутин заключает: «…в данной статье речь идет не о цели уголовного процесса, а несколько иной дефиниции. Последняя тесно взаимосвязана с положениями, закрепленными в ст. 15 УПК РФ «Состязательность сторон"… … …в этой норме законодатель ведет речь о разделении основных функций уголовного судопроизводства и условиях, которые должны быть соблюдены при их реализации. Поэтому, если обратиться к содержательной стороне положений ст. 6 УПК РФ, то нетрудно увидеть и внутреннюю логику законодателя. Наш взгляд, — продолжает А.В. Агутин, — она такова — положения ст. 6 УПК РФ указывают основные ориентиры для реализации перечисленных в ст. 15 УПК РФ функций уголовного процесса»[16].

Взаимосвязь и взаимообусловленность положений части 2 статьи 15 УПК РФ и положений статьи 6 УПК РФ очевидна. Не менее очевидно и другое, — взаимосвязь и взаимообусловленность положений части 2 статьи 15 УПК РФ и положений, закрепленных в статье 73 УПК РФ. Не будем голословны и приведем дословно положения статьи УПК РФ. Согласно им, при производстве по уголовному делу подлежат доказыванию: 1) событие преступления (время, место, способ и другие обстоятельства совершения преступления); 2) виновность лица в совершении преступления, форма его вины и мотивы; 3) обстоятельства, характеризующие личность обвиняемого; 4) характер и размер вреда, причиненного преступлением; 5) обстоятельства, исключающие преступность и наказуемость деяния; 6) обстоятельства смягчающие и отягчающие наказание; 7) обстоятельства, которые могут повлечь за собой освобождение от уголовной ответственности и наказания; 8) обстоятельства, подтверждающие, что имущество, подлежащее конфискации в соответствии со статьей 104 (1) УК РФ, получено в результате совершения преступления или является доходами от этого имущества либо использовалось или предназначалось для использования в качестве орудия совершения преступления либо для финансирования терроризма, организованной группы, незаконного вооруженного формирования, преступного сообщества (преступной организации); 9) подлежат выявлению также обстоятельства, способствующие совершению преступления.

Взаимосвязь и взаимообусловленность перечисленных положений статьи 73 УПК РФ и положений части 2 статьи 15 УПК РФ состоит в том, первые выступают в качестве промежуточных целей доказывания и ответственны за содержательную сторону доказывания, осуществляемого при производстве по уголовному делу. В этом смысле вполне возможно вести речь о том, что положения части 2 статьи 15 УПК РФ взаимосвязаны и взаимообусловлены — функционально (формально) с положениями статьи 6 УПК РФ, а содержательно — с положениями статьи 73 УПК РФ.

Произведенные нами рассуждения и сделанные на их основе выводы, дают нам основание говорить в настоящем исследовании о том, что сегодня трудно упрекнуть законодателя в том, что он закрепил в своем тексте положения, создающие базу для  обвинительного уклона при осуществлении доказывания в ходе производства по уголовному делу. Хотя, со своей стороны, мы хотели бы сказать о том, что  обязанность установления должностными лицами, осуществляющими доказывание при производстве по уголовному делу, как оправдательных, так и обвинительных доказательств, влечет за собой внутреннюю дисгармонию целеполагания  и целенаправленности уголовно-процессуальной деятельности. Последнее обстоятельство влечет за собой, с позиции управления правоохранительной деятельностью, негативное обстоятельство —  порождение дополнительной целевой неопределенности уголовно-процессуального доказывания при производстве по уголовному делу.

Список использованной литературы

1. Агутин А.В. О цели доказывания и назначении уголовного судопроизводства // Уголовное судопроизводство: проблемы теории,  — ормотворчества и правоприменения: Сб. науч. тр. — Вып. 2. — Рязань, 2007. — С. 31-32.

2. Агутин А.В., Куликова Г.Л., Агеев А.Н. Организация прокурорского надзора  на стадии возбуждения уголовного дела: Монография. — М.: ЮРКОМПАНИ, 2010.

3.  Агутин А.В., Осипов С.А.  Доказывание по уголовным делам о преступлениях, совершенных в сфере незаконного оборота драгоценных металлов и драгоценных камней, в досудебном производстве. — Н. Новгород, 2005.

4. Агутина Н.В. Теоретические и нравственные основания принципов в современном отечественном уголовном судопроизводстве: Автореф. дис… канд.  юрид. наук. — М., 2007.

5. Ануфриев С.Б. Организация досудебного производства по уголовным делам о преступлениях коррупционной направленности: Автореф. дис… канд.  юрид. наук. — М., 2008.

6. Винокуров А.Ю., Винокуров Ю.Е. Теоретические основы эффективности прокурорского надзора за исполнением законов. — М., 2008. 

7. Доля Е.А. Формирование доказательств на основе результатов оперативно-розыскной деятельности: монография. — М., 2009. — 376 с.

8. Керимов Д.А. Философские проблемы права. — М., 1972.

9. Козырев Г.Н. Взаимодействие следователя и защитника-адвоката в достижении цели уголовного процесса: Автореф. дис… канд. юрид. наук. — Киев, 1987.

10. Костанов Ю.А. Состязательность и равноправие сторон в уголовном судопроизводстве: проблемы регламентации и реализации // Новый Уголовно-процессуальный кодекс России в действии: Материалы круглого стола, 13 ноября 2003 года / Отв. ред. И.Ф. Демидов. — М., 2004.

11. Михайловская И.Б. Настольная книга судьи по доказыванию в  уголовном процессе. — М., 2006. — С. 57-77.

12. Теория организации: Учебник / Под общ. ред. Г.В. Атаманчука. — М., 2007.

13. Теория управления: социально-технологический подход. Энцикл. словарь / Под ред. Иванова В.Н., Патрушева В.Н. — 3-е изд., перераб. и доп. — М., 2004.

14. Ядов В.А. Социологическое исследование. Методология. Программы. Методы. — М., 1987.

Библиография

1 Подробнее см.:  Ануфриев С.Б. Организация досудебного производства по уголовным делам о преступлениях коррупционной направленности: Автореф. дис… канд.  юрид. наук. — М., 2008. —  С. 17-18.

2 См.: Доля Е.А. Формирование доказательств на основе результатов оперативно-розыскной деятельности: монография. — М., 2009. — 376 с.

3 Агутин А.В., Осипов С.А.  Доказывание по уголовным делам о преступлениях, совершенных в сфере незаконного оборота драгоценных металлов и драгоценных камней, в досудебном производстве. — Н. Новгород, 2005.

4 См.: Винокуров А.Ю., Винокуров Ю.Е. Теоретические основы эффективности прокурорского надзора за исполнением законов. — М., 2008.  — 102 с.

5 См.: Ядов В.А. Социологическое исследование. Методология. Программы. Методы. — М., 1987.

6 Керимов Д.А. Философские проблемы права. — М., 1972. — С. 274.

7 См.: Теория управления: социально-технологический подход. Энцикл. словарь / Под ред. Иванова В.Н., Патрушева В.Н. — 3-е изд., перераб. и доп. — М., 2004. — С. 419-420.

8 См.: Агутин А.В., Куликова Г.Л., Агеев А.Н. Организация прокурорского надзора  на стадии возбуждения уголовного дела: Монография. — М.: ЮРКОМПАНИ, 2010. — С. 52-59.

9 Теория организации: Учебник / Под общ. ред. Г.В. Атаманчука. — М., 2007. — С. 31.

10 Там же. С. 31.

11 Там же. С. 32.

12 Подробнее, об этом см.: Михайловская И.Б. Настольная книга судьи по доказыванию в  уголовном процессе. — М., 2006. — С. 57-77.

13Козырев Г.Н. Взаимодействие следователя и защитника-адвоката в достижении цели уголовного процесса: Автореф. дис… канд. юрид. наук. — Киев, 1987. — С.  9.

14 Подробнее, см.: Агутина Н.В. Теоретические и нравственные основания принципов в современном отечественном уголовном судопроизводстве: Автореф. дис… канд.  юрид. наук. — М., 2007. —  С. 7-8.

15 Костанов Ю.А. Состязательность и равноправие сторон в уголовном судопроизводстве: проблемы регламентации и реализации // Новый Уголовно-процессуальный кодекс России в действии: Материалы круглого стола, 13 ноября 2003 года / Отв. ред. И.Ф. Демидов. — М., 2004. — С. 50.

16 Агутин А.В. О цели доказывания и назначении уголовного судопроизводства // Уголовное судопроизводство: проблемы теории, нормотворчества и правоприменения: сб. науч. тр. — Вып. 2. — Рязань, 2007. — С. 31-32.