Категория справедливости в решениях суда: дело «Pussy Riot»

УДК 347.9

Страницы в журнале: 94-100

В.Г. Баев,

доктор юридических наук, профессор, заведующий кафедрой трудового и предпринимательского права Юридического института Тамбовского государственного технического университета Россия, Тамбов baev@nnn.tstu.ru

И.А. Крисанов,

аспирант Юридического института Тамбовского государственного технического университета Россия, Тамбов

Предпринимается попытка правового осмысления приговора «Пусси Райот» в отрыве от идеологического фрейма (англ. «рамка». — Ред.). Ставится под сомнение соответствие вынесенного трем обвиняемым приговора обязательным признакам — законности, обоснованности и справедливости. В качестве метода исследования выбран анализ обязательных признаков состава предполагаемого преступления. Делается вывод о законности, обоснованности приговора суда, но также о его недостаточной справедливости.

Ключевые слова: «Pussy Riot», храм Христа Спасителя, «молебен», панк-группа, приговор, суд, юридическое религиоведение.

Согласно Постановлению Государственной Думы  РФ от 18.12.2013 № 3500-6 ГД «Об объявлении амнистии в связи с 20-летием принятия Конституции Российской Федерации» 23 декабря 2013 г. в числе других бывших заключенных на свободу вышли Надежда Толоконникова и Мария Алёхина — участницы нашумевшей и снискавшей мировую известность группы «Pussy Riot». На этом в одном из самых громких уголовных дел десятилетия поставлена точка.

На протяжении всего конфликта он подробно разбирался в публицистической литературе и блогах, при этом работы научно-исследовательского характера, содержащие взвешенную правовую оценку действий лиц и приговора, последовавшего за этими действиями, встречались значительно реже. К таковым, например, следует отнести статью Александра Пономарева «Pussy Riot Case in Russia: Orthodox Law and the Sentence of the Secular Court» [17, с. 187—216]. («Дело «Пусси Райот» в России: православное каноническое право и приговор светского суда». — Прим. авт). В ней автор довольно подробно анализирует положения религиозных канонов, на которые была вынуждена ссылаться сторона обвинения, тем самым выявляя соотношение канонического права и светского законодательства в современной России. Удачной попыткой проанализировать юридическую составляющую инцидента является статья Михаила Дмитриева «Pussy Riot»: анализ состава преступления» [1].

В 2012 году дело «Pussy Riot» стало одним из самых обсуждаемых событий. Его освещали

86 процентов мировых средств массовой информации [5]. На Западе группа была включена в сотню наиболее выдающихся мыслителей [18], а Надежда Толоконникова стала Женщиной года по версии французской газеты «Le Figaro» [16].

Сегодня общественно-политический ажиотаж вокруг скандального «молебна» в храме Христа Спасителя и его последствий практически угас, поэтому представляется возможным вернуться к рассмотрению дела «Pussy Riot». При этом исключительно важно дать именно юридическую оценку произошедшего, избегая идеологического дискурса.

Актуальность заявленной тематики обусловлена не столько самим инцидентом, имевшим место в главном соборе Русской православной церкви (РПЦ), сколько его последствиями, которые нашли отражение во многих сферах общественной жизни. В частности, «молебен» стимулировал поляризацию российского общества, приведшую, в свою очередь, к росту экстремистских и шовинистических настроений, вызвал активизацию ультраконсервативных сил, актуализировал вопрос о роли и статусе РПЦ в системе государственно-религиозных отношений. Однако наиболее существенные последствия, на наш взгляд, имели место в правовой сфере.

Прямым следствием «акции» «Pussy Riot» стало принятие Федерального закона от 29.06.2013 № 136-ФЗ «О внесении изменений в статью 148 Уголовного кодекса Российской Федерации и отдельные законодательные акты Российской Федерации в целях противодействия оскорблению религиозных убеждений и чувств граждан» [4]. Несмотря на отсутствие должной правоприменительной практики, соотносящейся с принятым законодательным актом, авторы настоящей статьи прогнозируют, что в дальнейшем он, возможно, будет использоваться властями в качестве инструмента жесткого администрирования деятельности так называемых нетрадиционных деноминаций и, следовательно, сужения пространства для реализации личных и коллективных прав в сфере свободы совести и вероисповедания.

Таким образом, в настоящей статье предпринимается попытка ответить на главный вопрос, связанный с приговором участницам группы «Pussy Riot», повлекшим столь значительные последствия. А именно: является ли данный приговор согласно ст. 297 Уголовно-процессуального кодекса РФ законным, обоснованным и справедливым?

В приговоре именем Российской Федерации, в частности, указано, что Толоконникова Н.А., Самуцевич Е.С. и Алёхина М.В совершили хулиганство, то есть грубое нарушение общественного порядка, выражающее явное неуважение к обществу, совершенное по мотивам религиозной ненависти и вражды и по мотивам ненависти в отношении какой-либо социальной группы, группой лиц по предварительному сговору [11, с. 1—2].

При этом, как справедливо указывает в своей статье Александр Пономарев, действия участниц группы «Pussy Riot» в храме Христа Спасителя могли быть в равной степени квалифицированы как правонарушения, предусмотренные статьями 20.1 и 5.26 Кодекса РФ об административных правонарушениях. Так, ст. 20.1 КоАП РФ «Мелкое хулиганство» предусматривает наказание в виде административного штрафа в размере от пятисот до одной тысячи рублей или административного ареста на срок до пятнадцати суток за нарушение общественного порядка, выражающее явное неуважение к обществу, сопровождающееся нецензурной бранью в общественных местах, оскорбительным приставанием к гражданам, а равно уничтожением или повреждением чужого имущества. Те же действия, сопряженные с неповиновением законному требованию представителя власти либо иного лица, исполняющего обязанности по охране общественного порядка или пресекающего нарушение общественного порядка, влекут наложение административного штрафа в размере от одной тысячи до двух тысяч пятисот рублей или административный арест на срок до пятнадцати суток [3].

Статья 5.26 КоАП РФ «Нарушение законодательства о свободе совести, свободе вероисповедания и о религиозных объединениях» предусматривает наложение административного штрафа на граждан в размере от десяти тысяч до тридцати тысяч рублей; на должностных лиц — от пятидесяти тысяч до ста тысяч рублей за воспрепятствование осуществлению права на свободу совести и свободу вероисповедания, в том числе принятию религиозных или иных убеждений или отказу от них, вступлению в религиозное объединение или выходу из него. Часть 2 данной статьи предусматривает, что умышленное публичное осквернение религиозной или богослужебной литературы, предметов религиозного почитания, знаков или эмблем мировоззренческой символики и атрибутики либо их порча или уничтожение влечет наложение административного штрафа на граждан в размере от тридцати тысяч до пятидесяти тысяч рублей либо обязательные работы на срок до ста двадцати часов; на должностных лиц — от ста тысяч до двухсот тысяч рублей.

Говоря об объективной стороне совершенного деяния, целесообразно отметить следующее. В ходе судебного разбирательства было установлено, что 21 февраля 2012 г. Толоконникова Н.А., Самуцевич E.С., Алёхина М.В. совместно с неустановленными соучастниками преступного сговора, находясь в помещении кафедрального собора Русской православной церкви — храма Христа Спасителя, незаконно проникли в огороженную часть храма, предназначенную для совершения религиозных обрядов, чем нанесли глубокое оскорбление и обиду находившимся там православным верующим. 

Затем, разместившись на возвышенности перед иконостасом в алтарной части храма (солее), предназначенной исключительно для духовенства Русской православной церкви, а также встав рядом на специальное место, предназначенное для чтения текста Священного Писания, произнесения церковных молитв и проповедей (амвон), Толоконникова Н.А., Самуцевич Е.С., Алёхина М.В. совместно с неустановленными соучастниками сняли верхнюю одежду, бросив ее перед дверьми, ведущими в алтарную часть храма и символизирующими врата рая (Царские врата), и остались в одежде, имеющей яркую разноцветную окраску и открывающей различные части тела (руки, плечи), при этом на свои лица они надели защитные маски вызывающе яркой расцветки, то есть имели на себе предметы одежды, непристойные с точки зрения церковных канонов для данного места. В таком внешнем виде Самуцевич Е.С. расчехлила электрогитару и при попытке играть на ней была принудительно выведена с солеи. В это же время Толоконникова Н.А., находясь на солее и амвоне, без промедления подключила микрофон к звукопроизводящей аппаратуре и включила фонограмму с заранее подготовленной песней, содержание которой с точки зрения норм православной церкви является богохульным и оскорбительным для верующих и священнослужителей. Охранник ЧОП «Колокол-А» Шилин С.А. отключил звукопроизводящую аппаратуру и принудительно вынес ее с солеи. Затем Толоконникова Н.А., Алёхина М.В. и неустановленные следствием участники группы в течение примерно одной минуты, руководствуясь чувством религиозной ненависти и вражды, выкрикивали, скандируя бранные фразы и слова, оскорбляющие присутствующих, а также прыгали, задирали ноги, имитируя танцы и нанесение ударов кулаками по воображаемым противникам [11, с. 2—3].

Описанное событие правонарушения установлено судом во многом со слов потерпевших Сокологорской Л.А., Истомина Д.С., Цыганюка В.И., Железова П.А., Белоглазова С.Н., Виноградова С.В., Аносовой Т.А., Шилина С.А., Потанькина В.В. Показания данных лиц были признаны судом достоверными и допустимыми. С содержательной стороны все они имели некоторые закономерности, важные для последующего выявления признаков совершенного деяния и его характеристики в качестве преступного. Следовательно, для цели настоящей статьи нам представляется необходимым их выделить.

Во-первых, все лица, признанные судом потерпевшими, указывали на то, что поведение участниц группы оскорбило их религиозные чувства и причинило моральный вред.

Во-вторых, все потерпевшие указывали на то, что содержание выступления в храме Христа Спасителя не идентично содержанию ролика, выложенного впоследствии в сети Интернет. Например, потерпевший Железов П.А. говорит буквально следующее: «В ролике из Интернета есть политические призывы, которых в храме не было» [11, с. 11]. А потерпевший Белоглазов С.Н. конкретизирует в своих показаниях данную информацию: «В Интернете он видел клип, часть событий в него была вмонтирована из Елоховского собора. В клипе была исполнена песня, которая не звучала в храме, “Богородица, Путина прогони”» [11, с. 13].

Несмотря на практически идентичность показаний потерпевших по данному вопросу, установление истины происходило не без казусов. Так, потерпевшая Аносова сначала признавалась, что не разобрала слов, которые выкрикивали участницы группы «Pussy Riot», но в дальнейшем однозначно утверждает, что песня из ролика в храме не звучала [11, с. 14]. Впрочем, данный казус, по нашему мнению, не способен существенно повлиять на объективную сторону дела.

С другой стороны, этот казус недвусмысленно свидетельствует, что в ходе акции в храме Христа Спасителя каких бы то ни было политических лозунгов или песнопений не звучало. В ролике, опубликованном в сети Интернет, они появились, вероятно, в результате монтажа. Доказательством тому служат показания свидетеля Иовашвили Э.Г, которая, работая в Богоявленском кафедральном соборе Елохова, показала, что 18 февраля (то есть за три дня до событий в храме Христа Спасителя) обвиняемые совершили аналогичные действия в данном культовом здании [11, с. 17]. Об этом говорили также и официальные представители РПЦ [12].

Суд квалифицировал действия подсудимых Толоконниковой Н.А. и Алёхиной М.В по ч. 2 ст. 213 Уголовного кодекса РФ «Хулиганство», то есть как грубое нарушение общественного порядка, выражающее явное неуважение к обществу, совершенное группой лиц по предварительному сговору или организованной группой лиц, связанное с сопротивлением представителю власти или иному лицу, исполняющему обязанности по охране общественного порядка или пресекающему нарушение общественного порядка [14].

Следовательно, объектом совершенного преступного, с точки зрения суда, деяния является общественный порядок. Общественный порядок — это отношения, обеспечивающие общественное спокойствие, безопасность и неприкосновенность личности и имущества, а также нормальную работу транспорта, связи и иных организаций. Применительно к рассматриваемому кейсу (от англ. case — обстоятельства, ситуация. — Ред.) объект — комплекс отношений в храме между людьми, правил поведения в храме, установленных нормативными актами, моралью, обычаями, традициями, обеспечивающими обстановку общественного спокойствия в храме.

Поскольку не установлено никаких нормативных правовых актов, регулирующих допустимые рамки поведения в культовом объекте в силу светского характера государства, целесообразно характеризовать выступление через призму норм общественной морали и внутренних установлений религиозной организации.

Согласно ст. 15 Федерального закона от 26.09.1997 № 125-ФЗ «О свободе совести и о религиозных объединениях» религиозные организации действуют в соответствии со своими внутренними установлениями, если они не противоречат законодательству Российской Федерации [6]. Кроме того, государство уважает внутренние установления религиозных организаций, а потому обеспечивает их мерами правовой защиты. Одним из подобных внутренних установлений, бесспорно, следует считать правила поведения в православном храме. О том, что данные правила вывешены при входе в храм и напоминаются посетителям охраной, однозначно говорили в ходе судебного разбирательства алтарник-псаломщик Цыганюк В.И. и охранник Белоглазов С.Н., признанные по делу потерпевшими.

Более того, установления в значительной степени проистекают из функциональных особенностей культового объекта, важнейшей из которых является функция совершения религиозных обрядов, как коллективных (организованная церковная служба), так и индивидуальных («самостоятельная» молитва верующего). Данные функции наряду с «кодифицированными» внутренними установлениями постулируют границы возможного поведения в храме.

Таким образом, становится очевидным, что действия участниц «Пусси Райот» привели к нарушению внутренних установлений общественного спокойствия в храме, нанесли (как следует из показаний потерпевших) моральный вред верующим и в совокупности явили собой нарушение общественного порядка.

Теперь рассмотрим следующий элемент состава предполагаемого преступления — субъективную сторону. Считать выступление участниц коллектива в главном храме РПЦ неосторожным деянием не станет даже их самый преданный поклонник. Очевидно, что девушки заблаговременно готовились к выступлению: спланировали последовательность действий (это подтверждается фактом смены одежды вне стен храма и непосредственно в церкви), распределили роли в будущем «концерте», разучили движения «танца», подготовили фонограмму песни, одежду и головные уборы — «балаклавы». Все эти приготовления к совершению противоправного деяния однозначно зафиксированы в ходе следственных мероприятий. Следовательно, конституируя умышленный характер действий, необходимо засвидетельствовать и наличие вины «пуссей».

Принципиально важным остается установление степени общественной опасности (или отсутствия таковой) совершенного деяния. Принципиальность этой задачи обусловлена тем, что ст. 213 УК РФ, по которой квалифицированы действия Толоконниковой, Алёхиной и Самуцевич, размещена в разделе «Преступления против общественной безопасности и общественного порядка».

Как известно, общественная опасность выступает качественным признаком преступления. Это означает, что лицо осознает, что совершаемое им действие причиняет вред личности, собственности, общественному порядку и, что немаловажно, желает наступления негативных последствий своего деяния. По нашему мнению, неоправданно полагать, что активистки панк-группы не могли предвидеть и (или) осознать, что их экспрессивное выступление в храме Христа Спасителя негативно скажется на эмоциональном состоянии прихожан и клира. Более того, подсудимые, по сути, злоупотребили правом свободного доступа в помещение объекта религиозного культа, поскольку отдавали себе отчет, что в случае возможного согласования своего выступления с собственником помещения такое согласование они бы не получили. Таким образом, следует признать «панк-молебен» общественно опасным деянием.

Что касается мотива, то здесь все менее очевидно. Суд исходил из того, что подсудимые явным и недвусмысленным образом выразили свою религиозную ненависть и вражду к одной из существующих в настоящее время религий — христианству, посягнув на его равноправие, самобытность и высокую значимость для большого количества наций и народов.

Сами обвиняемые, равно как и сторона защиты, настаивали на отсутствии у них мотива религиозной ненависти и вражды. Их целью было совершить политическое высказывание в художественной форме.

4  марта они опубликовали в своем блоге буквально следующее:

«Во всех наших выступлениях мы постоянно подчеркиваем, что панк-молебен “Богородица, Путина прогони” был именно молебном, радикальным молебном, обращенным к Богородице с просьбой урезонить власть земную и идущую у нее на поводу власть церковную. Среди нас, среди двух дюжин участниц “Pussy Riot”, есть немало православных, для кого храм — место глубокой молитвы. Да, наша молитва переступила порог того, что для многих допустимо в храме. Но мы не оскверняли храм, мы не кощунствовали, мы молились — и у многих священников нет сомнений, что “Богородица, Путина прогони” — именно молебен. Мы страстно молились Богородице, чтобы она дала нам всем силы бороться с нашими столь немилосердными и лукавыми владыками. И мы будем петь песни и молиться за тех, кто желает нам смерти и тюрьмы. Потому что Христос учит нас не желать тюрьмы и смерти тем, кого мы не можем понять» [15].

Далее в ходе судебного разбирательства подсудимые единогласно показали, что с уважением относятся к христианству и его последователям. Косвенным доказательством этого является само событие противоправного деяния, а вернее, одна из его характеристик — время, которое участницы группы сознательно выбрали для выступления: время, когда в храме не проводилась служба. Еще одна характеристика события преступления — место — также свидетельствует в пользу данного предположения. На своем информационном ресурсе активистки группы утверждают следующее: «А служить панк-молебен мы, феминистки, будем у алтаря, потому что в нем нельзя находиться женщинам. Богородица не смогла бы, например, войти в алтарь, окажись она в храме» [8]. Таким образом, подсудимые формально признают церковные установления относительно нахождения в алтаре. Более того, упоминая Богородицу в своих высказываниях и моделируя «ее возможное поведение», они демонстрируют веру в ее существование, а значит, разделяют в той или иной степени приверженность православным канонам. В ходе выступления девушки, пусть и в крайне изощренной с точки зрения церковного священноначалия манере, совершали также религиозные обряды: осеняли себя крестным знамением и совершали поклоны.

Все вышеперечисленное придает нам уверенность, что в основе мотива совершения рассматриваемого деяния действительно лежали именно политические, а не религиозные мотивы. Наиболее весомым доказательством данного тезиса является факт монтажа видеоролика, размещенного в сети Интернет. Если бы участницы группы не ставили своей целью выразить мнение в отношении руководства страны и его политического курса, то и дополнять ролик куплетами, исполненными накануне в Елоховском соборе и не исполненными по причине встреченного противодействия в храме Христа Спасителя, необходимости бы не было.

Обобщая сказанное, стоит отметить, что дискуссия о мотивах действий «Пусси Райот» — это разговор не столько о конкретном намерении конкретных лиц, сколько размышления на тему демаркации границы светского и религиозного в условиях наступления постсекулярного общества, о чем довольно подробно пишет в одной из своих статей Д. Узланер [15].

Таким образом, в действиях подсудимых Толоконниковой и Алёхиной наличествует целый ряд признаков состава преступления, квалифицированного по ст. 213 УК РФ.

Толоконникова Н.А. и Алёхина М.В. ранее не судимы, обе имеют на иждивении несовершеннолетних детей. Кроме того, свидетель Виноградова О.В. показала, что Алёхина является волонтером при Даниловском монастыре [11, с. 31]. Эти обстоятельства вносят определенную ясность в характеристики личностей подсудимых — субъектов правонарушения.

Итак, в ходе настоящего исследования определены объект, объективная сторона, субъект и субъективная сторона противоправного деяния. Тем не менее до настоящего времени не найден ответ на ключевой вопрос — было ли нарушение общественного порядка феминистками грубым и, следовательно, может ли оно рассматриваться в качестве криминального деяния?

Исследователь В.И. Плохова в статье «“Классическое” хулиганство, преступления из хулиганских побуждений и экстремистское хулиганство» приводит следующее толкование грубости нарушения общественного порядка: «Нарушение общественного порядка при уголовно наказуемом хулиганстве должно выражать открытое пренебрежение основами общежития, в том числе основами отношений между различными социальными структурами» [9]. Кроме того, продолжает автор, особенностью такого рода хулиганства выступает открытое, ничем не скрываемое неуважение к обществу, то есть открыто выраженное, бесспорно очевидное для всех и для самого виновного неуважение к обществу.

В русле данной идеологемы лежит и Постановление Президиума Московского городского суда от 30.07.2010 по делу № 44у-217/10, в котором дается разъяснение грубого нарушения общественного порядка. Таким нарушением считаются действия, причинившие существенный вред интересам граждан, общества или государства, выразившиеся в срыве какого-либо общественного, культурного мероприятия, нарушении работы транспорта, покоя граждан в ночное время [10]. В силу п. 1 постановления Пленума Верховного Суда РФ от 15.11.2007 № 45 «О судебной практике по уголовным делам о хулиганстве и иных преступлениях, совершенных из хулиганских побуждений» при решении вопроса о наличии в действиях подсудимого грубого нарушения общественного порядка, выражающего явное неуважение к обществу, судам следует учитывать способ, время, место их совершения, а также их интенсивность, продолжительность и другие обстоятельства [7].

Тем не менее в юридической литературе превалирует точка зрения, согласно которой «грубость» является оценочным признаком состава преступления. Другими словами, «этот признак призван отражать не предмет в его целостности, а свойства этого предмета, содержание которых устанавливается лицом, применяющим уголовно-правовую норму на основе фактических обстоятельств дела» [2, с. 4]. То есть решение вопроса о грубости нарушения общественного порядка полностью отдано на усмотрение правоприменителя.

Следовательно, необходимо признать, что в ходе рассмотрения уголовного дела «Pussy Riot» суд имел все основания по своему усмотрению сделать выводы о наличии грубого характера нарушения подсудимыми общественного порядка.

Таким образом, приговор, вынесенный Хамовническим судом в отношении Толоконниковой Н.А. и Алёхиной М.В., следует признать в соответствии со ст. 297 УПК РФ законным и обоснованным.

Вместе с тем возникают сомнения в отношении его справедливости. Согласно ст. 383 УПК РФ несправедливым может считаться приговор, по которому было назначено наказание, не соответствующее личности осужденного [13]. По нашему мнению, суд при выборе санкции уголовной нормы не учел должным образом личные особенности и характеристики подсудимых, выступающие в качестве смягчающих обстоятельств. 

Эти обстоятельства, на наш взгляд, должны были стать основанием для применения наказания, не связанного с лишением или ограничением свободы подсудимых. Поэтому рассматриваемый приговор нельзя признать справедливым.

Список литературы

1. Дмитриев М. «Pussy Riot»: анализ состава преступления. URL: http://zakon.ru/blogs/ pussy_riot_ analiz_sostava_prestupleniya/3891 (дата обращения: 17.08.2014).

2. Кобзева Е.В. Оценочные признаки в уголовном законе: автореф. дис. … канд. юрид. наук. Саратов, 2002.

3. Кодекс Российской Федерации об административных правонарушениях: федер. закон от 30.12.2001 № 195-ФЗ // Российская газета. 2001. 31 дек.

4. О внесении изменений в статью 148 Уголовного кодекса Российской Федерации и отдельные законодательные акты Российской Федерации в целях противодействия оскорблению религиозных убеждений и чувств граждан: федер. закон от 29.06.2013 № 136-ФЗ. URL: http://pravo.gov.ru (дата обращения: 30.06.2013).

5. О Pussy Riot и Путине написали 86% мировых СМИ. URL: http://newseffector.com/news/78868-o-pyssy-riot-i-putine-napisali-86-mirovyh-smi.html#.UPqQ4iflAsR (дата обращения: 09.05.2014).

6. О свободе совести и религиозных объединениях: федер. закон от 26.09.1997 № 125-ФЗ // Российская газета. 1997. 1 окт.

7. О судебной практике по уголовным делам о хулиганстве и иных преступлениях, совершенных из хулиганских побуждений: постановление Пленума Верховного Суда РФ от 15.11.2007 № 45 // Российская газета. 2007. 21 нояб.

8. Панк-молебен «Богородица, Путина прогони» в храме Христа Спасителя. URL: http://pussy-riot.info/blog/2012/2/21/bogoroditsa-putina-progoni (дата обращения: 19.07.2014).

9. Плохова В.И. «Классическое» хулиганство, преступления из хулиганских побуждений и экстремистское хулиганство. URL: http://izvestia.asu.ru/ 2012/2-1/jurs/TheNewsOfASU-2012-2-1-jurs-09.pdf  (дата обращения: 25.08.2014).

10. Постановление по делу № 44у-217/10: принято Президиумом Московского городского суда 30.07.2010. URL: http://base.consultant.ru/ cons/cgi/online.cgi?req=doc;base=MARB;n=174367

11. Приговор именем Российской Федерации по делу № 1-170/12 от 17.08.2012. URL: http://snob.ru/selected/entry/51999 (дата обращения: 13.01.2015).

12. РПЦ: «Храм Христа Спасителя — не первый, где “выступили” “Pussy Riot”». URL: http://ria.ru/

society/20120317/598430640.html (дата обращения: 13.01.2015).

13. Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации: федер. закон от 18.12.2001 № 174-ФЗ // Российская газета. 2001. 22 дек.

14. Уголовный кодекс Российской Федерации: федер. закон от 13.06.1996 № 63-ФЗ // Российская газета. 1996. 18 июня; 1996. 19 июня; 1996. 20 июня; 1996. 25 июня.

15. Узланер Д. Дело «Пусси Райот» и особенности российского постсекуляризма. URL: http://religion.rane.ru/sites/default/files/%E2%80%9EThe%20Pussy%20Riot%20Case%E2%80%9C%20and%20the%20Peculiarities%20of%20Russian%20Postsecularism_%202%202013.pdf (дата обращения: 27.07.2014) (на момент запроса первоисточник — ЖЖ «Пусси Райот» — внесен в Реестр запрещенных сайтов, в результате чего доступ к данному материалу был запрещен).

16. Les Femmes de 2012. Le Figarо. 2012. 18 Dec. URL:  http://madame.lefigaro.fr/societe/ femmes-de-2012-181212-330304

17. Ponomariov A. The Pussy Riot Case in Russia: Orthodox Canon Law and the Sentence of the Secular Court // Ab Imperio, 4/2013.

18. The FP Top 100 Global Thinkers. Foreign Policy. 2012. 26 Nov. URL: http://www.foreignpolicy.com/articles/2012/11/26/the_fp_100_global_thinkers (дата обращения: 12.05.2014).