Классификация угроз имущественной безопасности

В.У. ХАТУАЕВ,

заслуженный юрист России, кандидат юридических наук, доцент, заведующий кафедрой государственного строительства и права Воронежского филиала РАГС

Под угрозой имущественной безопасности мы понимаем совокупность факторов, создающих условия или реальную возможность противоправного завладения чужим имуществом или уничтожения чужого имущества, определяющих содержание деятельности субъектов имущественной безопасности, направленной на их нейтрализацию, уменьшение негативного воздействия на общественные отношения.

Представляется, что существующие виды таких угроз можно разграничить по двум основаниям: по степени общественной опасности и по способам противоправного завладения чужим имуществом или его уничтожения.

По степени общественной опасности угрозы целесообразно, в свою очередь, разделить на две группы:

· противоправные посягательства на чужое имущество, преследуемые в уголовном порядке;

· посягательства на чужое имущество, запрещенные нормами административного, гражданского и других отраслей права.

По способам противоправного завладения чужим имуществом или его уничтожения  предлагается все посягательства разделить на два вида:

· прямые угрозы имущественной безопасности, когда происходит непосредственное противоправное завладение чужим имуществом, его повреждение или уничтожение (хищения, террор, диверсии и т.п.);

· косвенные угрозы имущественной безопасности, создающие условия для незаконного завладения чужим имуществом или его уничтожения (криминализация экономики, коррупция государственных служащих и др.).

Известно, что правонарушения против имущества как в мире в целом, так и в России являются доминирующими. Среди них кражи чужого имущества являются самой распространенной формой хищения и представляют основную угрозу имущественной безопасности (к тому же за последние 3 года они приобрели устойчивую тенденцию к увеличению). Кражи чужого имущества определяют доминирующую часть зарегистрированных преступлений в развитых странах. Так, в США в 1990-х годах в среднем было зарегистрировано около 9,53 млн краж, что составило 66% от всех учтенных преступных деяний. Число краж в тот же период в Германии составило 4,15 млн, а их удельный вес в структуре преступности — 61%. В России с учетом латентной преступности (1:5) количество краж в указанный период достигало 8 млн (в 1992 году — 1 650 852)[1].

Поэтому не только уместно прекратить укоренившееся даже в учебной литературе унизительное обвинение «русского мужика» в исконной вороватости (не меньше воруют и в других странах), но и целесообразно, опираясь на лучшие традиции российского народа, указывать пути активного противодействия угрозе противоправного корыстолюбия. Анализ статистических материалов показывает, что грабежи и разбойные нападения в последние годы устойчиво занимают второе место после краж в структуре преступности в России, составляя 9% от общего количества зарегистрированных преступлений. Так, количество грабежей в 2003 году увеличилось по сравнению с 2001 годом на 25%, а количество разбойных нападений за тот же период — на 9%. Эти обстоятельства предполагают принятие необходимых и адекватных мер со стороны всех субъектов имущественной безопасности по эффективному противодействию данным видам угроз не только имуществу, но и здоровью и жизни граждан.

Одной из основных угроз как безопасности международного сообщества, так и имущественной безопасности личности, общества, государства является терроризм (от лат. terror — страх, ужас). Цель терроризма — нарушение общественной безопасности, устрашение населения или оказание давления на органы власти для удовлетворения выставленных террористами требований, в том числе угрозой уничтожения или повреждения имущества.

В последние 3 десятилетия XX века в мире совершено более 8 тыс. террористических актов. На этом фоне ситуация с терактами в России до сентября 2001 года (трагедия в Нью-Йорке) выглядела особенно удручающей. Достаточно сказать, что только за 1998—2002 гг. на территории нашей страны было совершено 114 террористических актов с применением взрывных устройств, что больше, чем за 6 предшествующих лет во всем мире. В результате этих преступлений погибли 315 человек, в общей сложности пострадали 834 человека.

Кроме невосполнимых человеческих жертв, России наносится крупный материальный ущерб. Взрывами 9 и 13 сентября 1999 года в Москве были разрушены жилые дома, повреждены внутренние перегородки соседних домов, уничтожено имущество жителей.

Жестокость, с которой действуют террористы, выбор объектов террора, масштабы затрат и предварительной подготовки, существование государств, прямо или косвенно поддерживающих террористов, — все это дает основания полагать, что нельзя исключить возможность появления новых, нетрадиционных видов террора с применением болезнетворных бактерий, отравлением окружающей среды и т.п.

Существующие международные акты, направленные на активное противодействие и борьбу с терроризмом, не «сработали», хотя в Миланском плане действий VII Конгресса ООН по предупреждению преступности и обращению с правонарушителями прямо записано, что «первоочередное внимание должно уделяться борьбе с терроризмом во всех его формах, включая при необходимости скоординированные и согласованные действия международного сообщества»[2]. Причины «пассивности» международных норм разные, и они выходят за рамки данного исследования, но после сентября 2001 года и сентября 2004 года всем должно быть понятно, что «чужого» террористического акта не бывает...

Среди косвенных угроз имущества от противоправных посягательств следует выделить следующие элементы: криминализация экономики, фиктивное или преднамеренное банкротство, коррупция государственных служащих. Эти явления тесно взаимосвязаны, взаимообусловлены и создают почву для совершения корыстных преступлений, в том числе различных форм хищений.

Начало бурному росту теневого капитала в XX веке заложила беспрецедентная преступная и коррупционная приватизация. Разгосударствление более чем 135 тыс. предприятий привело к тому, что многие объекты приобретались за бесценок, а затем перепродавались в сотни раз дороже. Такого рода ситуация сложилась в результате принятия политически и организационно не обоснованных решений о сроках приватизации. Так, актом Президента РФ был установлен жесткий срок проведения приватизации крупных предприятий в течение 1992 года, и эта установка была реализована Правительством РФ.

Например, только результатом поспешных и нелегитимных действий можно объяснить приватизацию Госкомимуществом России морских торговых портов, причалов и гидротехнических сооружений. Это привело к тому, что лишь по Новороссийскому торговому порту государство теряло ежегодно 1 млрд руб.[3], а страна фактически лишилась торгового флота. Масштабы постигшей граждан России трагедии в результате ваучеризации и криминальной приватизации были столь значительны, что дважды — сначала Съездом народных депутатов, затем Президентом РФ3[4]— были предприняты попытки проведения перерегистрации негосударственных хозяйственных организаций с целью проверки легитимности источников первоначального накопления капитала этими структурами. Однако они не увенчались успехом.

Криминализация экономики в России тесно связана с существованием мощного теневого и криминального капитала. По признанию специалистов, теневой бизнес в России составляет от 40 до 50% валового внутреннего продукта[5] (для сравнения: в США он составляет около 10—15% ВВП). В сферу теневого оборота втянуты около 9 млн российских граждан[6].

Снижение, а затем и переход определенной части теневого капитала в легальный, признаваемый и поощряемый государством бизнес требуют решения следующих основных проблем: стабилизация экономической ситуации в стране; совершенствование законодательства, регулирующего как экономические отношения, так и налоговую политику; повышение эффективности правоохранительной системы; ликвидация условий, порождающих коррупцию госслужащих; создание политических условий, способствующих ликвидации теневого капитала, включая в качестве вынужденной меры определенную финансовую амнистию, и др.

Тесно связана с рассмотренными выше угрозами имущественной безопасности коррупция, прежде всего в сфере государственной службы. Бывший министр внутренних дел России А.Д. Куликов считает, что коррупция в России превратилась в серьезный фактор разрушения государственности и имущественной безопасности страны. По приведенным им данным, прямые потери России от коррупции составляли к концу XX века 15 млрд долл. США ежегодно[7] А министр экономического развития и торговли Герман Греф считает, что взятки чиновникам повышают цену товаров на рынке примерно на 10%[8] По данным фонда «Инден», государственные и муниципальные служащие ежегодно получают с граждан 3 млрд долл. взяток, а с легального бизнеса — 30 млрд[9].

В создавшихся в России условиях выявление и определение мер борьбы со всеми видами коррупции при обеспечении как государственной, так и имущественной безопасности для органов исполнительной власти приобретает особую значимость. Определяя направления решения этой проблемы, в своем Послании Федеральному Собранию РФ в апреле 2002 года В.В. Путин сказал: «Коррупция — это не результат отсутствия репрессий, — хотел бы это подчеркнуть, — а прямое следствие ограничения экономических свобод. Любые административные барьеры преодолеваются взятками. Чем выше барьер, тем больше взяток и чиновников, их берущих». В данном высказывании видится не только глубокий смысл, но и определенная концепция решения проблемы.

Среди задач по устранению указанных выше недостатков следует, на наш взгляд, выделить вопрос обеспечения органами исполнительной власти прозрачности, нормативной определенности и законности при реализации лицензионно-разрешительной политики государства.

Указанного подхода можно добиться не только реформированием органов исполнительной власти и государственной службы, но и глубоко продуманной системой подбора, расстановки, переподготовки, повышения квалификации новой плеяды государственных служащих, профессионалов своего дела, для которых единственным критерием деятельности является закон[10]

Библиография

1 См.: Лунеев В.В. Преступность XX века. Мировые, региональные и российские тенденции. Мировой криминологический анализ. — М., 1997. С. 251.

2 Сборник стандартов и норм ООН в области предупреждения преступности и уголовного правосудия. — Нью-Йорк: ООН, 1992. С. 18.

3 См.: Удачин В. Краснодарская сеча // Российская газ. 25 нояб. 1998.

4 Постановление Съезда народных депутатов от 14.12.1992 «О состоянии законности, борьбы с преступностью и коррупцией»; Указ Президента РФ от 24.05.1994 «Федеральная программа борьбы с преступностью на 1994—1995 годы».

5 См.: Организованная преступность / Под ред. А.И. Долговой. — М.: Криминологическая ассоциация, 1998. С. 94.

6 См.: Лунеев В.В. Углубление социального контроля преступности — одна из предпосылок решения социально-экономических проблем: Мат. «круглого стола» // Государство и право. 1999. № 9. С. 74.

7 См. там же. С. 72.

8 См.: Греф Г. Я боюсь простых решений // Аргументы и факты. 2001. № 12.

9 См.: Выжутович В. Портфельная революция // Российская газ. 2003. 17 мая.

10 См.: Атаманчук Г.В. Сущность государственной службы: истоки, теория, закон, практика. — М.: РАГС, 2002. С. 225.