Конституционная ответственность как особый вид юридической ответственности

УДК 342:340.5 

Страницы в журнале: 30-36

Т.Т. АЛИЕВ,

доктор юридических наук, профессор, зав. кафедрой правосудия и процессуального права Саратовского государственного социально-экономического университета

Рассматривается новое, мало исследованное явление — конституционная ответственность. Определяются базовые понятия, проводится сравнение и разграничение с другими видами юридической ответственности. В этой связи анализируется иностранное законодательство и проводится аналогия с законодательством Российской Федерации. Определяются основные направления исследований в данной области.

Ключевые слова: основания конституционно-правовой ответственности, государственное принуждение, особый состав субъектов, постановления конституционного суда, конституционно-правовые санкции, осуществление публичной власти.

Constitutional responsibility as a special type of legal responsibility

Aliev T.

The article deals with new unnesearched phenomenon-constitutional responsibility. Ut defines basic concept, compares and distinguishes different kinds of legal responsibilities. The author studies foreign legislation and its analogy with Russian Federation legislation. The article determines main friends of research in a particular sphere.

Keywords: the grounds of constitutional legal responsibility, state enforcement, special categories of the subjects, decisions of the Constitutional Count, constitutional legal sanctions, public power applications.

Провозглашенная в преамбуле Конституции РФ  цель — утверждение гражданского мира и согласия — обусловливает необходимость согласованного функционирования и взаимодействия органов государственной власти. От осознания ими ответственности за свою деятельность напрямую зависит стабильность конституционного строя Российской Федерации как демократического правового государства.

В этой связи в последние годы активно развивается сфера конституционной ответственности органов и должностных лиц государственной власти, публичной власти субъектов Российской Федерации и местного самоуправления — по вертикали и по горизонтали власти, что способствует активному исследованию этого государственно-правового института в российской юриспруденции. В научной литературе по данному направлению можно выделить работы К.С. Бельского, И.Н. Барцица, В.А. Виноградова, Н.М. Колосовой, А.А. Кондрашова, Ж.И. Овсепяна, И.А. Умнова, Д.Т. Шона, Р.Б. Мамаева и др.

Конституционная ответственность наряду с уголовной и гражданской представляет собой один из видов юридической ответственности. В настоящее время в правовой литературе выделяются два основных направления понимания юридической ответственности: как последствия правонарушения и как осознанного выполнения правовых обязанностей. Отсюда возникает проблема существования двух аспектов юридической ответственности: проспективного (позитивного) и ретроспективного (негативного). Так, многие сторонники позитивной ответственности доказывают, что любая отраслевая ответственность может выступать не только в качестве отрицательной оценки государством лица, совершившего правонарушение, но и как необходимость отвечать за свое юридически значимое поведение, как чувство долга, обязанность совершать действия, соответствующие закону. Ряд других авторов считают, что такой подход приводит к смешению понятий ответственности блага (следование долгу), неизбежного зла (последствия нарушения долга), предпосылки нормальной деятельности (осознание долга), результата очевидных аномалий (пренебрежение долгом), а обязанность совершать действия, предусмотренные законом, отождествляется с последствиями ее неисполнения. Таким образом, только государственное принуждение в виде лишений и обременений для правонарушителя может рассматриваться как ответственность (в негативном смысле). Данный подход вбирает в себя основания ответственности, реализацию и последствия применения государственно-принудительных мер[1].

Конституционно-правовой ответственности как особому виду юридической ответственности присущи все основные признаки последней. Она наступает на основе применения правовых норм за деяния, не соответствующие этим нормам, конкретизируется юрисдикционными актами компетентных органов (инстанциями ответственности), связана с государственным принуждением. Вместе с тем конституционно-правовая ответственность, являясь составной частью конституционно-правового принуждения, обладает свойствами, которые указывают на ее своеобразие как относительно самостоятельного правового явления. Одним из существенных отличительных признаков конституционно-правовой ответственности, во многом определяющих ее характеристику в целом, служит основание ответственности. Это те обстоятельства, при которых в соответствии с конституционно-правовыми нормами данная ответственность наступает. Согласно логике сторонников позитивного аспекта, основанием позитивной конституционно-правовой ответственности должен являться факт приобретения специального конституционно-правового статуса. Поскольку конституционно-правовая ответственность рассматривается нами как юридическая ответственность, т. е. исходя из ретроспективного аспекта, то ее основанием прежде всего является факт недолжного поведения в конституционно-правовой сфере. В конечном счете это — отклонение от модели поведения, закрепленной конституционно-правовыми нормами.

Необходимо также учитывать, что конституционно-правовая ответственность является неотъемлемым признаком (элементом) конституционного права и представляет собой специфическую обязанность участников отношений, складывающихся в сфере взаимодействия государства, общества и личности по поводу организации, осуществления и принадлежности публичной власти[2], выражающуюся в негативной государственно-правовой оценке неправомерных действий (бездействия) соответствующих органов и должностных лиц и предполагающую возможность применения к последним принудительных мер воздействия.

Однако в Конституции РФ до сих пор конституционно-правовая ответственность в качестве отдельного института прямо не признается. Некоторые авторы даже высказывают предположения о том, что говорить о правонарушениях на конституционном уровне просто бессмысленно[3]. Однако если согласиться с мнением Н.С. Малеина, что правонарушение допустимо рассматривать в широком социальном контексте как нарушение социальных интересов и справедливости[4], то правонарушения в конституционно-правовой сфере вполне реальны, как реальна и конституционно-правовая ответственность. Тогда внешняя сторона конституционного правонарушения выступает как несоответствие выраженному в норме права обязательному масштабу поведения, как отклонение от содержащихся в ней требований, а внутренняя (содержательная) сторона заключается в нарушении общественных и личных интересов, конституционного правопорядка и субъективных прав.

Весьма красноречиво выглядит пример, прямо подтверждающий не только существование, но и необходимость развития конституционной ответственности. В конституциях некоторых европейских государств имеются специальные предписания, в категорической форме запрещающие привлекать президента к ответственности за невыполнение своих конституционных обязанностей. Например, в Конституции Республики Исландия сказано: «Президент не несет ответственности за свои официальные действия» (ч. 1 ст. 11). Конституция Финляндии постановляет: «Дело против Президента за исполнение им своих служебных полномочий не может возбуждаться» (§ 113). В соответствии со ст. 68 Конституции Французской Республики «Президент Республики несет ответственность за действия, совершенные им при исполнении своих обязанностей, только в случае государственной измены». Согласно Конституции Чешской Республики «Президент Республики не несет ответственности за осуществление своей функции» (п. 3 ст. 54).

Освобождение президента от ответственности за неисполнение своих конституционных обязанностей с юридической точки зрения означает, что все то, что сказано в конституции о функции президента, о его задачах, компетенции и правоспособности, все то, о чем говорится в присяге президента, — громкие, но, к сожалению, пустые слова[5]. Такая конституция не может быть главным законом демократического государства.

Рассматривая проблему конституционно-правовой ответственности, необходимо четко отграничить ее от иных видов правонарушений.

Во-первых, сфера применения меры ответственности реализуется в ответ на правонарушения в области основных элементов системы государственной власти, закрепленных, как правило, конституцией и федеральными конституционными законами.

Во-вторых, существует особый состав субъектов указанной ответственности. Ими выступают государственные органы, должностные лица, депутаты, общественные объединения, т. е. носители публичных полномочий, участники публичных отношений и лишь в редких случаях — физические лица. В этой связи не оправдано распространение возможности ее персонализации на граждан, иностранцев, лиц без гражданства, на общественные объединения и иных участников правовых отношений, не обладающих публично-властными полномочиями.

В-третьих, реализация мер ответственности возможна как через судебную процедуру (конституционный суд), так и во внесудебных формах (президент, парламент, иные уполномоченные государственные органы, должностные лица, население).

В-четвертых, следует отграничивать конституционно-правовую ответственность от организационно-властных санкций. Хотя применение мер ответственности и указанных санкций всегда основано на политическом характере оценки деятельности того или иного субъекта конституционно-правовых отношений, для привлечения к ответственности необходимо установить виновность и противоправность конкретного деяния, тогда как организационно-властные санкции могут применяться и без правонарушения. В этой связи необходимо отметить особенности привлечения к ответственности исполнителей властных распоряжений. Конституционная ответственность за реализацию актов публичной власти не может возлагаться на непосредственного исполнителя. Так, например, согласно постановлению Конституционного суда РФ от 31.07.1995 № 10-П «По делу о проверке конституционности Указа Президента Российской Федерации от 30 ноября 1994 года № 2137 “О мероприятиях по восстановлению конституционной законности и правопорядка на территории Чеченской Республики”» части и подразделения Вооруженных сил и личный состав МВД Российской Федерации не могут и не должны нести конституционную ответственность за исполнение государственно-властных велений главы государства или Правительства РФ.

Однако в другом своем постановлении — от 11.12.1998 № 28-П «По делу о толковании положений части 4 статьи 111 Конституции Российской Федерации» Конституционный суд РФ прямо признал существование ответственности (причем конституционной) за деяния других субъектов. Как отметил КС РФ, поскольку Президент РФ в качестве главы государства определяет основные направления внутренней и внешней политики государства, реализация которой возложена на правительство, этим обусловлена также «конституционная ответственность Президента Российской Федерации за деятельность Правительства Российской Федерации» (п. 3 мотивировочной части постановления).

Таким образом, конституционно-правовая ответственность служит важным инструментом обеспечения конституционных норм. Конституционно-правовая ответственность как гарантия сохранения конституционного строя — это прежде всего ответственность власти, в том числе за состояние законности в правотворческой и правоприменительной деятельности государственных органов и должностных лиц. В отечественной юридической литературе своевременно поднят вопрос о необходимости принятия специального закона о конституционно-правовой ответственности. Предлагается принять либо единый «своеобразный конституционный кодекс»[6], либо специальные федеральные законы, посвященные конституционно-правовой ответственности в отдельных сферах. Предполагаемая цель всех этих актов — конкретизировать конституционные нормы по аналогии с тем, как это делается по отношению к другим видам юридической ответственности. Такая позиция ученых представляется вполне допустимой, учитывая, например, возросшее внимание к такой проблеме, как коррупция в высших эшелонах государственной власти.

В отличие от российского законодательства, в некоторых европейских странах встречается прямое конституционное и законодательное закрепление конституционно-правовой ответственности в качестве особого вида ответственности. Так, в Конституции Польши прямо предусмотрена конституционно-правовая ответственность: в ст. 198 указаны лица, которые несут конституционную ответственность «за нарушение Конституции или закона в связи

с занимаемой должностью или в сфере исполнения своих служебных обязанностей». В статье 142 Федерального конституционного закона Австрии устанавливается «предусмотренная Конституцией ответственность» верховных органов Федерации и земель, их должностных лиц за допущенные правонарушения.

Анализ отдельных проблем конституционно-правовой ответственности показывает, что, с одной стороны, налицо отставание юридической науки в разработке системы конституционно-правовой ответственности в целом, с другой стороны, нельзя не обратить внимания на разрыв, который существует между теорией и практикой. В то время как наука постепенно наполняет конкретным содержанием понятие конституционно-правовой ответственности, российский законодатель соответствующий термин не использует. Проблема публично-правовой ответственности в настоящее время не решена ни на конституционном уровне, ни текущим законодательством. Думается, основными причинами такого положения все еще являются трудности становления федеративных отношений, слабая теоретическая разработанность отечественной юридической наукой публично-правовой ответственности субъектов этих отношений[6], несмотря на многолетний опыт федеративного устройства.

Налицо отсутствие или слабость законодательного регулирования конституционно-правовой ответственности (особенно процедурных норм, регламентирующих применение мер ответственности), отсутствие политической воли. Осознание проблем конституционно-правовой ответственности и необходимости их решения должно привести в первую очередь к дальнейшему развитию институтов, способствующих реализации Конституции РФ.

Рассматривая проблему конституционной ответственности, нельзя обойти стороной один из наиболее спорных и неоднозначных моментов, а именно основание конституционно-правовой ответственности.

Основание конституционно-правовой ответственности (конституционный деликт) существенно отличается не только от оснований уголовной ответственности (преступления), но и от других правонарушений (деликтов) — административных, дисциплинарных, гражданско-правовых. Вместе с тем основанием конституционно-правовой ответственности могут являться не только не соответствующее нормам конституционного права поведение, но и иные обстоятельства, прямо предусмотренные конституционно-правовыми нормами. Бесспорно, основанием для наступления конституционно-правовой ответственности является прежде всего деяние конкретного субъекта конституционно-правовых отношений, которое не соответствует диспозиции конституционно-правовой нормы, когда есть негативное отклонение в фактическом поведении субъекта конституционно-правовых отношений от требований норм конституционного права. Речь идет либо о прямом нарушении конституционных запретов, либо о невыполнении конституционных функций, задач, обязанностей, возложенных на государственные и общественные органы, на их должностных лиц и граждан[7].

Рассматриваемое понятие оснований конституционной ответственности наиболее широкое, некоторые теоретики определяют его как «существенные нарушения Конституции»[8]. Очевидно, что основаниями конституционно-правовой ответственности являются не только нарушения и не одной лишь конституции.

Некоторые конституционные деликты отличаются сложным правовым характером. Конституционно-правовые нормы могут связывать основание конституционно-правовой ответственности с правонарушениями в других отраслях права. В ряде случаев предусматривается возможность возникновения конституционно-деликтных отношений в связи с нарушением уголовно-правовых норм. Из современной практики реализации конституционно-правовой ответственности по подобным основаниям можно привести в качестве примера решение Палаты представителей США от 24 июля 2002 г. об исключении из своего состава конгрессмена, обвиненного во взяточничестве, в препятствовании правосудию и налоговых нарушениях (на основании разд. 5 ст. I Конституции США, для чего требуется 2/3 голосов членов палаты)[9].

При несоответствии поведения должному (предусмотренному конституционно-правовыми нормами) в ряде случаев возникают вопросы, связанные с политической или моральной оценкой поведения субъекта конституционно-правовых отношений. Обусловлено это тем, что как граждане при реализации своих прав и обязанностей, так и органы государственной власти и должностные лица при осуществлении своих полномочий в сфере конституционно-правовых отношений должны не только соблюдать закон, но и уважать моральные принципы общества и нормы политической этики.

Классификацию конституционных деликтов можно провести по разным основаниям: способу (например, невыполнение обязанности, злоупотребление правом), субъектам (конституционные деликты государственных органов, граждан, общественных объединений и т. п.). Однако, на наш взгляд, целесообразнее обособлять конституционные деликты применительно к их основным объектам. Для Российской Федерации это, например, конституционные деликты в сфере прав и свобод человека, федеративных отношений, организации и осуществления государственной власти, местного самоуправления, в законодательной сфере и сфере изменения и пересмотра Конституции РФ. Выделяют также конституционно-правовую ответственность субъектов Российской Федерации, конституционно-правовую ответственность в муниципальной сфере. В теории и практике государственного строительства выработано значительное количество средств государственного принуждения, применяемых за конституционные правонарушения к субъектам Российской Федерации. К ним можно отнести: отстранение от должности главы исполнительной власти; роспуск законодательного органа; отмену или приостановление действия актов органов власти субъектов Российской Федерации; признание недействительными указанных актов федеральными судами; временное перераспределение или изъятие предметов ведения или полномочий в пользу исключительно органов власти Российской Федерации; введение прямого федерального правления; силовое воздействие путем ввода воинских и полицейских подразделений.

В свою очередь указанные меры могут быть классифицированы по различным критериям: в зависимости от органов, их применяющих; по правовому результату; по степени государственного принуждения.

Анализ федерального законодательства, подлежащего применению в сфере местного самоуправления, свидетельствует, что адресатами конституционно-правовых санкций могут быть прямо упомянутые в нормах права коллегиальные (представительный орган местного самоуправления, избирательная комиссия муниципального образования) и индивидуальные (депутат представительного органа местного самоуправления, член выборного органа местного самоуправления, глава муниципального образования, глава местной администрации, член избирательной комиссии муниципального образования с правом решающего голоса) субъекты муниципальной власти. По крайней мере, ни Федеральный закон от 06.10.2003 № 131-ФЗ «Об общих принципах организации местного самоуправления в Российской Федерации», ни Федеральный закон от 12.06.2002 № 67-ФЗ  «Об основных гарантиях избирательных прав и права на участие в референдуме граждан Российской Федерации», ни другие федеральные законы не содержат указаний на допустимость привлечения к конституционной ответственности каких-либо иных органов и должностных лиц местного самоуправления в связи с ненадлежащим исполнением возложенных на них обязанностей.

Основания конституционно-правовой ответственности в сфере местного самоуправления принято связывать с конституционными правонарушениями, представляющими собой разновидность противоправных деяний, посягающих на регулируемые и охраняемые Конституцией РФ отношения, за совершение которых в соответствии с установленными в законодательстве о местном самоуправлении предписаниями предусмотрена возможность применения конкретных юридических санкций.

Приведенная выше обширная классификация связана с тем, что конституционные деликты мало исследовались. Отсутствует характеризующий их категориальный аппарат. Заметим, что конституционно-правовые нормы не формулируют, за редким исключением, составы деликтов в чистом виде. В таких случаях они просматриваются лишь в общих чертах. Остаются вопросы в отношении особенностей конституционных деликтов, критериев их отграничения от других правонарушений. Описание большинства конституционных деликтов настолько отличается от соответствующих характеристик, например, преступлений, административных правонарушений, что требуется «достраивать» их до общей модели неправомерного поведения. Именно поэтому в настоящее время выделение конституционных деликтов возможно в основном только путем научного анализа.

Необходимо особо подчеркнуть, что только при наличии состава конституционного деликта (пусть даже в усеченном виде) субъект, его совершивший, может быть привлечен к конституционно-правовой ответственности. Также надо иметь в виду, что если субъект не нарушал конституционно-правовых предписаний или его поведение не являлось девиантным в сфере конституционно-правовых отношений, то к нему не должны применяться меры конституционно-правовой ответственности, за исключением специально предусмотренных конституционно-правовыми нормами случаев. И какой бы вред не был причинен, это деяние будет находиться в сфере не конституционно-правовой, а иной (в том числе политической) ответственности. И наоборот, не наступит конституционно-правовая ответственность для лица, не являющегося субъектом конституционно-правовых отношений, но нарушающего, например, конституционные права граждан.

Еще одна немаловажная проблема конституционно-правовой ответственности — проблема санкций в конституционном праве. Является ли конституционно-правовая санкция обязательным, конститутивным признаком конституционно-правовой нормы?

Не все конституционно-правовые нормы связаны с так называемой логической структурой правовой нормы. Отрицать то, что конституционное право редко закрепляет санкции в качестве структурного элемента своих норм, невозможно. Однако это следует считать скорее несовершенством законодательной политики и техники, чем непреодолимой закономерностью и уникальностью метода конституционно-правового регулирования[10].

Например, Президент России вправе обращаться в законодательный (представительный) орган государственной власти субъекта Российской Федерации с представлением о приведении в соответствие Конституции РФ, федеральным конституционным законам и федеральным законам конституции (устава), закона субъекта Российской Федерации или иного нормативного правового акта законодательного (представительного) органа государственной власти субъекта Российской Федерации.

Кроме того, действие нормативных актов органа исполнительной власти субъекта Российской Федерации может быть приостановлено Президентом РФ в случае противоречия этих актов Конституции РФ, федеральным законам, международным обязательствам России или в случае нарушения прав и свобод человека и гражданина до решения этого вопроса соответствующим судом.

Отсутствие санкций во многих конституционно-правовых нормах снижает эффективность их действия и не всегда может быть компенсировано санкциями других отраслей без опасения, что эти нормы останутся без действенной защиты. Только конституционно-правовые санкции как отражающие особенности защищаемых общественных отношений могут свести на нет все выгоды от нарушения норм конституционного права. В ряде случаев в силу

самих конституционно-правовых норм применение санкций других отраслей становится невозможным. Так, депутаты, главы государств получают определенный иммунитет, который дает им дополнительные, по сравнению с имеющимися у других граждан, гарантии от привлечения к традиционным видам юридической ответственности.

Довольно ярким примером является установление мер федерального воздействия в отношении органов государственной власти субъектов Российской Федерации, закрепленных в Федеральном законе от 06.10.1999 № 184-ФЗ «Об общих принципах организации законодательных (представительных) и исполнительных органов государственной власти субъектов Российской Федерации» (статьи 3.1, 9, 19, 26.9, 29, 29.1). Как известно, конституционность ряда соответствующих мер воздействия —  досрочного прекращения полномочий (роспуска) законодательного (представительного) органа и отрешения высшего должностного лица (руководителя высшего исполнительного органа) от должности — ставилась под сомнение. Вероятно, это произошло из-за того, что Конституция России не только не регулирует порядок применения таких мер, но и вовсе о них не упоминает. Однако Конституционный суд РФ в постановлении от 04.04.2002 № 8-П «По делу о проверке конституционности отдельных положений Федерального закона “Об общих принципах организации законодательных (представительных) и исполнительных органов государственной власти субъектов Российской Федерации” в связи с запросами государственного собрания (Ил Тумэн) Республики Саха (Якутия) и Совета Республики государственного Совета — Хасэ Республики Адыгея» признал соответствующими Конституции РФ закрепленные в федеральном законодательстве меры федерального воздействия в отношении органов государственной власти субъектов Российской Федерации, указав, что они представляют собой конституционно обусловленный комплексный правовой институт.

Бесспорно, конституционно-правовые нормы нуждаются в адекватной системе средств защиты своих предписаний, которая наряду с другими санкциями включала бы и конституционно-правовые. Более того, некоторые санкции могут быть установлены только в конституции, поэтому такой способ урегулирования конституционной ответственности высших органов государственной власти, как принятие специального закона, надо признать не вполне приемлемым: использование конституционно-правовых санкций в отношении этих органов непременно затрагивает вопросы, требующие решения исключительно на конституционном уровне.

Вызывает беспокойство не только отсутствие системности в понятийном ряду вопросов конституционной ответственности, но и откровенная подмена понятий, которую авторы нередко допускают в своих исследованиях, что в свою очередь разрушает основы общей теории правонарушения и конституционной ответственности. Так, у некоторых авторов отзыв депутата — это уже не мера (форма) ответственности, а деликт[11], состав правонарушения — состав юридической ответственности[12] и т. п. Естественно, возникает резонный вопрос о корректности таких заявлений и формулировок.

Изложенное выше свидетельствует, что теория юридической ответственности, и в частности конституционной, в настоящее время переживает не лучшие времена. Несмотря на существующий интерес к проблемам конституционной ответственности, многие ученые наблюдают некоторый застой в развитии ее общей теории[13]. Помимо этого, достижения общей теории юридической ответственности крайне неумело используются в отраслевых исследованиях, что приводит к появлению множества заблуждений по поводу сущности конституционной ответственности, ее оснований, закономерностей возникновения, реализации и т. п.

Библиография

1 См.: Виноградов В.А. Актуальные проблемы конституционно-правовой ответственности // Законодательство. 2002. № 10. С. 31.

2 См.: Виноградов В.А. Конституционная ответственность: вопросы теории и правовое регулирование. — М., 2000. С. 23.

3  См.:  Боброва Н.А., Зражевская Т.Д. Ответственность в системе гарантий конституционных норм. — Воронеж, 1985. С. 84.

4 См.: Малеин Н.С.  Правонарушение: понятие, причины, ответственность. — М., 1985. С. 50—74.

5 См.: Кривенко Л.Т. Некоторые проблемы ответственности президента в сравнительно-правовом аспекте // Конституционно-правовая ответственность: проблемы России, опыт зарубежных стран. — М., 2001. С. 398.

6 См.: Колосова Н.М. Конституционная ответственность — самостоятельный вид юридической ответственности.  — М., 2000.  С. 87.

7 См.:  Колосова Н.М. Конституционная ответственность — самостоятельный вид юридической ответственности // Государство и право. 1997. № 2. С. 86—91.

8 См.: Лучин В.О. Ответственность в механизме реализации Конституции // Право и жизнь. 1992. № 1. С. 39.

9 См.: Скифский Ф.С. Ответственность за конституционные нарушения. — Тюмень, 1998. С. 12. См.: US congressman faces expulsion // www.bbc.co.uk. 19.07.2002; House boots Traficant // www.cnn.com. 25.07.2002.

10 См.: Виноградов В.А. Конституционно-правовые санкции // Законодательство. 2001. № 12. С. 29.

11 См.:  Нудненко Л.А. Досрочный отзыв депутата, выборного должностного лица местного самоуправления — конституционный деликт // Конституционно-правовая ответственность: проблемы России, опыт зарубежных стран / Под ред.С.А. Авакьяна. — М., 2001. С. 391—395.

12 См.: Колосова Н.М. Конституционная ответственность в Российской Федерации: ответственность органов государственной власти и иных субъектов права за нарушение конституционного законодательства Российской Федерации. — М., 2000. С. 93.

13 См.: Черногор Н.Н. О теоретических проблемах юридической ответственности // Журнал российского права. 2006. №  5. С. 52.