Конституционная реальность «электронной демократии» в России

С.Н. ГОЛОВИН,

кандидат юридических наук, доцент Военного университета

Российская демократия скоро может измениться в результате «тихой» революции. Эта революция не зависит от того, кто будет следующим президентом и сохранится ли президентское большинство в Государственной думе — надвигающаяся революция более фундаментальна. Она повлечет глубинные, «тектонические» сдвиги во властных пластах российской государственности, перевернет тривиальное понимание демократии как представительства народа в новейшую ее форму прямого и непосредственного участия граждан в выполнении функций государственной власти.

Имя этой революции — «электронное правительство».

Естественно, это условное название явления, отражающее сопряжение новых технологий коммуникации с традиционной механикой конституционной демократии. Это сопряжение будет играть каталитическую роль, когда две мощных силы общественного прогресса необратимо сольются воедино, что произойдет уже в самом ближайшем будущем. Возможно, объединение будет взрывоподобным, и преобразования нашей российской системы избирательной демократии, думских чтений и бумажной бюрократии приведут к появлению того, что мы еще не можем сегодня себе представить.

Современные условия глобального развития, экономика, общественная жизнь в настоящее время немыслимы без информационных технологий, телекоммуникации и всего того, что именуется киберпространством, или информационным обществом. Но парадокс в том, что в информационном обществе блага и опасности тесно соседствуют. Масштабы информационных угроз в наши дни возросли многократно. Мир оказался беззащитным перед лицом новых опасностей, которые таят в себе враждебные воздействия в киберпространстве. Агрессивная информационная среда способна нарушить и даже уничтожить цивилизацию.

События последних лет дают основания считать, что информация может быть сильнее любого из ранее известных орудий массового поражения. В энергетике и других сферах народного хозяйства разрушения или малейшие повреждения киберпространства способны нанести непоправимый урон. Поэтому любая нация стремится защитить свое государство и каждого человека от пагубного воздействия в киберпространстве, обезопасить свой конституционный строй, экономику и политические устои свободы, а также наиболее уязвимые инфраструктуры национального хозяйства. Россия стоит перед необходимостью быстрого реагирования для обеспечения своей неуязвимости от этих внутренних и внешних информационных угроз до того, как они примут размеры неуправляемой стихии. Поэтому одна из первостепенных задач российской государственной власти состоит в том, чтобы создать такую правовую систему, при которой наиболее важная инфраструктура социально-экономических отношений была бы гарантированно защищена. Реализация государственной власти в киберпространстве — необычайно трудный стратегический вызов, который требует огромных ресурсов, скоординированных и сосредоточенных усилий всего российского общества, федеральных властей и местных органов, частного сектора и каждого гражданина.

Основным средством государственного управления и обеспечения информационной безопасности было и остается право. С его помощью мы в состоянии решить проблемы должного звучания информации на всех частотах спектра. Эта сверхтяжелая юридическая работа пока еще только начинается, и на этой начальной стадии важно не наделать методологических и системных ошибок, не допустить перекосов, начиная с основополагающих подходов конституционного права.

Развитие общества в минувшие десятилетия характеризуется невиданным ранее в истории человечества возрастанием роли информационных отношений. Человечество вступило в новую эру — эру информационного общества[1]. Сегодня все население нашей планеты в той или иной степени зависит от информационной техники, которая используется практически во всех областях общественных отношений. Человечество имеет в своих руках ранее невиданные, принципиально новые средства, одновременно и созидательные, и разрушительные, а потому требующие не только чрезвычайно бережного обращения по строго определенным правилам, но и искусного управления ими в процессе осуществления государственной власти.

Изменения общественных систем под информационным воздействием происходят настолько быстро, что ученые называют их молниеносными[2]. Появление диалогового начала технологий власти в Интернете в конечном счете переведет демократию в плоскость всеобщего учета мнений, доведения их до исполнителей в виде цифровых комбинаций — будь то звуковые модуляции голоса, графические образы или видеоролики. Весь спектр проявлений воли граждан, любые формы фиксации обстоятельств, доводов и доказательств электроника способна мгновенно донести до центров власти через оптическое волокно и беспроводные сети.

Вместе с тем очень скоро тривиальные учреждения «представительского народовластия» обнаружат свою несовместимость с новыми формами прямого демократического участия заинтересованных граждан в изменении политической системы непосредственно и немедленно. Структура этой новой формы электронной демократии уже появляется. Этот процесс необратим, и уже сейчас он обнаруживает опасность хаоса (новый вызов власти — как управлять этим процессом, как сделать электронный мир сбалансированным, сохранив в нем демократические ценности: справедливость, доверие власти и государственную мудрость коллегиального разума).

Каждая новая технология коммуникаций по-своему изменяла природу диалога между гражданами и их представителями во властных структурах. Трибуны политических ораторов с помощью радио расположились у домашнего очага, телевидение сделало граждан участниками политических дебатов. Но ни в одном из исторических периодов технологии коммуникации не имели такого быстрого воздействия на общество, какое сейчас имеет Интернет. Избиратели теперь имеют круглосуточный доступ к информации о кандидатах, они могут больше не ждать утренних газет и потому не зависеть от суждения редакторов и репортеров, решающих, что заслуживает освещения в печати. Одним движением руки они вступают в прямую связь с кандидатами во власть и уже избранными должностными лицами. По мере продвижения технологий диалоговые цифровые средства информации наращивают потенциал, способный преобразовать всю архитектуру традиционной демократии.

Рост новых цифровых и беспроводных технологий ошеломляет. Вспомним, например, первый глобальный компьютер ENIAC, построенный для Пентагона в 1946 году, который содержал 18 000 труб и весил 80 тонн. По сравнению с ним сегодняшний микрочип размером с ноготок мизинца имеет уже большую вычислительную мощь, чем все компьютеры Пентагона начала 1950-х годов. Средний настольный компьютер превышает возможности обработки информации, имевшиеся в распоряжении правительств разных стран всего несколько десятилетий назад. По некоторым оценкам ученых, к 2019 году средний персональный компьютер превзойдет возможности человеческого мозга, а к 2029 году электронный интеллект в тысячу раз превысит умственные способности человека. Как известно, радио потребовалось всего 38 лет, чтобы завоевать 50-миллионную аудиторию, телевидению — 13 лет. Интернетом стало пользоваться столько же людей всего лишь за четыре года. В 1993 году в глобальной сети было только 50 страниц, а сейчас их более миллиарда. В 1998 году к Интернету было подключено всего 143 млн человек, а к 2003 году количество пользователей достигло 1,3 млрд.[3]

Поэтому государственная власть организационно и технологически уже не может опираться исключительно на прежние методы представительской демократии — она в полной мере должна воспринять электронные методы властвования. Иными словами, под воздействием новых информационных и коммуникационных технологий меняется образ, сама методология осуществления государственной власти.

Однако не преждевременна ли такая постановка вопроса? Ведь государственная власть и электроника — разнопорядковые явления. Они имеют различную природу. Как это совместимо, тем более в правовом регулировании?

Мир все более становится цифровым. Новые технологии коммуникаций не только затрагивают демократию — они преобразуют ее. Поскольку демократия — диалоговая форма правления, революция в диалоговых коммуникациях неизбежно оказывает воздействие на систему государственной власти, в том числе на правительство, действующее в диалоговом или совещательном режиме.

Правовое регулирование информационной сферы в различных государствах продолжает оставаться разнородным и фрагментарным как в культурологическом[4], так и в политическом смысле[5]. Инертность права — одного из первейших производных власти — не позволяет пока утверждать, что идеи «электронного правительства» одержали верх в конституционном развитии человечества. Тем не менее анализ тенденций правовой эволюции мира в обозримом будущем приводит к выводу, что  юридическая разнородность способствует процессу формирования единых подходов к обеспечению информационной безопасности. Поскольку достигнутая человечеством безопасность — это своеобразное богатство, являющееся результатом развития обществ, необходимо не просто увидеть, но осознать ее, чтобы правильно распорядиться этим богатством в национальной практике государственного строительства.

При определенных условиях внутренняя разнородность информационного права стран мира способна выступить не как деструктивный, а, наоборот, как конструктивный фактор. Прогрессивное развитие и безопасность современного мира могут формироваться за счет роста взаимозависимости между элементами системы, поскольку действие каждого элемента в возрастающей степени отражается на положении и возможности остальных элементов.

Содержание правовой стороны информационной технологии властвования состоит не только во взаимозависимости, но и в том, что достижения цивилизованного развития в тех или иных регионах, в рамках отдельных национальных культур и государственно-политических условий становятся достижениями глобальной целостности, получают все более широкое аспространение и в конечном счете превращаются в компоненты глобального правового развития.

Большое практическое значение приобретают информационные задачи качественных и количественных оценок долгосрочных и глобальных последствий различных социально-экономических и политических тенденций развития. Все нации связывают с информационным будущим свои интересы, надежды, идеалы. Это объясняется тем, что любому обществу органически присуща информационная деятельность, ее мысленное продолжение в будущее, согласование средств и целей, ожидание непосредственных и более отдаленных результатов. Ибо современное общество уже не может существовать вне информационной сферы, представляющей собой совокупность информации, информационной инфраструктуры, субъектов, осуществляющих сбор, формирование, распространение и использование информации, а также системы регулирования возникающих при этом общественных отношений.

Социальное предвидение контуров будущей системы государственно-властных отношений связано с проблемой информатизации социального и экономического развития. Знание объективных закономерностей общественной эволюции позволяет сделать научное предположение о будущем состоянии информационной безопасности, которая ныне уже обнаружила ряд общих требований к развитию мировой информационной инфраструктуры:

1) интеграция информационных систем, обеспечивающая их совместное и безопасное использование;

2) развитие глобальных рынков информационных сетей и услуг;

3) соблюдение частных интересов и защита информации;

4) защита авторских прав;

5) сотрудничество в области исследований и развития коммуникационных технологий;

6) мониторинг социальных и экономических проявлений развития информационного общества.

В качестве синонима термина «информационная безопасность» в государственно-правовой оборот вошел термин «безопасность киберпространства». Последний был введен в США в феврале 2003 года и уже получил широкое распространение[6]. Предварительный анализ показывает, что особенностью термина «безопасность киберпространства» представляется сужение проблемы информационной безопасности до ее сугубо «технократического» восприятия, которое, как следствие, склонно монополизировать и обеднить оценки этого многомерного явления, равно как и сместить на задний план рассмотрение политико-правовых проблем государственной власти в информационном обществе.

Основной характеристикой информационного общества является то, что информация становится более важной составляющей, чем труд, капитал и энергоресурсы, а массовое, стандартизированное производство заменяется новой системой интеллектуального производства. Конечным продуктом такого производства являются не потоки стандартизированных товаров, а продукты индивидуального потребления и персонифицированные услуги. В информационном обществе непрерывно совершенствующаяся, самоорганизующаяся в зависимости от ситуации система властвования и обеспечения безопасности, по нашему мнению, действительно заслуживает высокой оценки как серьезный взгляд в будущее. При этом роль права в жизни общества не только не померкнет, но и может быть усилена. Прочные законодательные решения, применимые к множеству типовых ситуаций, утвердятся в качестве констант. Они не будут требовать доказывания своей значимости в каждом новом случае. Непрочные правовые конструкции рухнут, не устоят и оторванные от жизни концепции. Тем самым можно будет наконец прекратить жонглирование разными законами, принимаемыми для одних и тех же общественных отношений. Тогда государственная работа может стать не рутинной, а вариативной и ответственной. На смену «бюрократической элите» может прийти «электронное правительство», понятное народу, предсказуемое в поступках и выражающее волю народа, его способности, свободу действий, справедливых оценок и глубоко научных суждений, мудрых и оптимальных решений.

Наиболее развитые страны мира активно реализуют концепцию «электронного правительства». В этом достигнуты значительные успехи, появились лидеры, возникли новые тенденции. Существо понимания концепции «электронного правительства» можно свести к определенному набору государственно-властных функций, которые обычно обеспечиваются национальным правительством: это, например, социально-экономические задачи, оборона и безопасность, регламентирование и демократические свободы, правосудие, образование, снабжение, налоги, почтовые услуги и транспорт.

Эффективность выполнения этих функций можно оценивать по степени реализации их в электронном виде и по уровню их развития (по полноте функций). Для подсчета количества электронных результатов властных функций применительно к обществу и для оценки уровня эффективности их можно распределить по следующим стадиям развития:

· стадия публикации — орган государственной власти использует интернет-сайт для распространения информации и не взаимодействует с гражданином;

· односторонний диалог — граждане имеют возможность общаться с органами государственной власти посредством электронных средств, но сама власть не обязана общаться с ними (отвечать);

· стадия транзакций (двусторонний диалог) — граждане имеют возможность общаться с органами государственной власти, которые обязаны отвечать им посредством электронных средств;

· стадия гражданского электронного управления (высшая стадия) — когда оценка эффективности государственно-властных решений зависит от того, насколько граждане удовлетворены ими. При этом соответствующая частица выполнения властных функций доверяется непосредственно гражданам с помощью электронных средств. Достижение государством этой стадии означает, что правительство знает и помнит о каждом из своих граждан, оно реагирует на каждую беседу с гражданином; не только использует поступающие сведения, но и доверяет им в соответствующих обстоятельствах решение государственных дел, исходя из способностей, статуса и квалификации граждан.

Идея «электронного правительства» задействует инструмент сравнения, который позволит правительствам взглянуть на результат своих усилий как бы со стороны, увидеть независимую оценку стадии своего развития, стиля информационного взаимодействия власти с обществом.

По имеющимся оценкам, на пути реализации этой идеи первое место прочно удерживает Канада. В этой стране программа «Government On-Line», учрежденная Федеральным казначейством, имеет целью предоставить населению к 2004 года доступ ко всем правительственным программам и услугам с помощью электронных средств общения, исходя из потребностей граждан и бизнеса. Сайт канадского правительства был открыт в 2001 году, а в нынешнем году на нем появился раздел для граждан, призванный помочь правительству понять их ожидания. Правительство Канады, например, предоставляет сегодня гражданам возможность подавать заявки на трудоустройство через сайт департамента развития человеческих ресурсов. Важным элементом стало внедрение систем идентификации цифровой подписи применительно к различным правительственным функциям. В июне 2001 года правительство Канады разрешило предоставление официальных данных от частных компаний. В рамках этого проекта создается инфраструктура, необходимая для обеспечения защиты, конфиденциальности и безупречности работы по сделкам с правительственными структурами. Аналогов данному каналу связи в мире пока не существует.

Значительные шаги в направлении создания «электронного правительства» сделали Сингапур, Германия и Ирландия. Так, на начальной стадии работы над ирландской программой «электронного правительства» предполагалось создать нечто вроде электронного магазина, который собирал бы запросы граждан и выполнял их. Но в 2001 году ирландское правительство пересмотрело свое намерение и сфокусировало внимание на услугах для граждан. Была поставлена цель интегрировать услуги таким образом, чтобы процедуры их получения гражданами были максимально упрощены. В ноябре 2001 года ЕС отвел Ирландии первое место по итогам реализации целей внедрения «электронного правительства». Сегодня из 120 услуг, которые предоставляет гражданам правительство Ирландии, 107 можно получить в электронном режиме прямой связи.

Таким образом, идея «электронного правительства» постепенно завоевывает мир, только недавно вступивший на путь воплощения этой идеи. Уже сегодня 9 стран близки к 100%-му показателю по количеству услуг, предоставляемых правительствами своим гражданам в электронном формате, а еще 7 стран набирают от 80 до 90%. Самая значительная разница по этому показателю — у начинающих: в Португалии — около 80%, в Мексике — 54%.

На нынешней стадии реализации концепции «электронного правительства» существует определенный разрыв между желаемым и действительным. Он выражается в чрезмерно политизированном представлении перспектив отправления власти с помощью электроники и в недостаточном внимании к прагматическим аспектам и проблемам, имеющим отношение к реальному осуществлению поставленных целей. Однако теперь правительства различных государств все больше ориентируются на конкретные действия, повышающие эффективность управления и уровень удовлетворенности граждан работой власти. К настоящему времени правительства наиболее развитых стран наращивают потенциал программ «электронного правительства», что формирует новый образ мышления и построения взаимоотношений между государственной властью, гражданами и бизнесструктурами.

Правительства все больше начинают воспринимать граждан в качестве партнеров по власти. Основными направлениями в создании и совершенствовании «электронного правительства» становятся моделирование государственных решений в соответствии с ожиданиями граждан, исходя из интересов управления обеспечением информационной безопасностью. Признание получает структурирование функций «электронного правительства» по социальным и политическими вопросам, отнесенным к ведению правительства конституционными актами. Это требует организации специальных мероприятий по стимулированию сотрудничества между различными ветвями власти и государственными органами, а также разъяснения необходимости подобных мер.

Одним из наиболее сформировавшихся направлений в концепции «электронного правительства» является сотрудничество граждан и власти в области налогообложения. Электронные средства осуществления этой процедуры значительно упрощают сбор налогов, повышают уровень соответствия законодательным требованиям и одновременно — уровень персонификации обслуживания. Но именно здесь особенно ярко проявилась проблема недостаточного доверия общества к власти. Граждане рассчитывают на дополнительные гарантии того, что их персональные данные надежно защищены. Непрерывность внедрения «электронного правительства» во многом зависит от того, насколько настойчиво и успешно правительства будут решать вопросы обеспечения защиты и неприкосновенности личной информации, верификации волеизъявления гражданина и власти, создания унифицированной системы распознавания операторов и др.

Таким образом, новый характер общественных отношений, складывающихся в киберпространстве между органами государственной власти и личностью, стал юридической, конституционной реальностью. В связи с этим важно предвидеть конституционные предпосылки реализации этих прогрессивных идей и возможности для парирования новых вызовов и рисков информационного общества.

Экономическое развитие приобретает новое качество «высокого соприкосновения»[7], когда ответная реакция общества на новую технологию, их взаимная адаптация неизбежно соединяются с совершенствованием человеческой личности, переходом на качественно новый уровень ее возможностей. Происходит глобальная экономическая интеграция, растворение национальной самобытности хозяйствования в мировой экономике. Долгосрочные интересы начинают преобладать над краткосрочными. Происходит переход от централизации власти и управления к их децентрализации; вновь открывается возможность новаторских действий и достижения эффективных результатов в небольших организациях и подразделениях[8]. Вместо принципа «полагайся на государственные учреждения» в обществе утверждается расчет только на собственные силы — принцип «самопомощи». «Бумажная демократия» выборных представительных учреждений уступает место новым формам непосредственного электронного участия каждой личности в отправлении власти. Эта тенденция пока еще тонка, но повсюду выявляет движение государственных учреждений от демократии представительства западного типа к новым гибридным формам прямой демократии.

Самые древние дебаты по поводу характера и природы демократии в западной философии находим в трудах Платона и Аристотеля, размышлявших о том, как граждане должны управлять собой: непосредственно или через посредников. Платон считал, что «идеал правления» доступен немногим избранным. Только эти «короли философии», избранные представители, способны достигнуть идеала «политии». Поэтому власть управления должна быть дана немногим избранникам. Аристотель же полагал, что форма правления неотделима от вопроса, способен ли каждый индивидуум иметь возможность оценивать то общество, в котором он живет. Идеальная политическая система, по мнению Аристотеля, должна лелеять эту способность в обычных людях, обучая их участвовать в политике непосредственно.

Конституция РФ ставит прямую демократию выше, чем представительскую: «Народ осуществляет свою власть непосредственно, а также через органы государственной власти и органы местного самоуправления» (ч. 2 ст. 3). Российская система демократии предполагает, что представительские формы властвования производны от прямого народовластия, а избранные представители действуют как посредники между народом и властью. Следовательно, все модернизации системы государственного властвования призваны приближать наше общество к конституционному идеалу прямой демократии.

Одним из стимулов внедрения новых технологий в механизм властвования является потребность общества контролировать и оценивать действия органов государственной власти. В обществе объективно формируется образ власти, который позволяет обществу выносить суждение о доверии или недоверии правительству и каждому из представителей власти.

На протяжении нескольких минувших десятилетий главным электронным средством формирования образа власти в обществе являлось телевидение. Однако телевидение, к сожалению, все чаще усиливает недоверие к власти. «Телеобраз» избранных должностных лиц — «чиновников», по социологическим оценкам, выглядит сейчас хуже, чем образ любой другой профессиональной группы. Должностные лица все чаще предстают на телевидении как глупцы, коррупционеры и преступники, несмотря на то, что им отводится лучшее время в сетке телевещания. Именно на этом фокусируется общественный интерес к власти. И все же подавляющее большинство граждан (свыше 75%) доверяют телевидению как главному источнику политических новостей. В результате в обществе формируется перманентное недоверие к власти, совмещенное с циничными и невежественными суждениями о ее деятельности. Невежество общества порождает презрение к власти. В этой ситуации телевидение перестает быть единственным мерилом демократии. Взаимоотношения власти и народа не должны регулироваться исключительно PR-технологиями и средствами массовой информации. Развитие демократии в обществе уже не может зависеть только от телевизионного образа власти.

Конституционные формы демократии позволяют людям выражать свою волю непосредственно власти. Cо времен Руссо и Монтескье, блестяще обосновавших категории общественного договора, цивилизованные общества основывают свое устройство на внятно сформулированной, признанной обеими сторонами договора общей сверхзадачи и готовности как граждан, так и власти ее выполнить. Классическое проявление этого — референдум и другие способы народовластия согласно избирательному праву, которые позволяют людям буквально брать законодательную власть в собственные руки. Государства все шире допускают граждан к решениям не только о том, кто будет представлять власть, но и о том, что необходимо делать. Наиболее типичными вопросами, которые наряду с избирательными бюллетенями выносятся на суд общества, являются вопросы собственности, налогообложения, экологии, цен на энергоносители, страхования, финансов, миграции и др.

Между тем в России для убеждения электората голосовать на выборах тратится большее количество денег, чем на функционирование законодательных (представительных) органов власти и обоснование принятия тех или иных государственных мер. Из федерального бюджета ЦИК России на 2004 год запланировано выделить 4,3 млрд руб. (140 млн долл.)[9], а бюджетные расходы на функционирование Государственной думы РФ в 2003 году составили 2,5 млрд руб.[10]

Избранные должностные лица сегодня все более и более полагаются на опросы общественного мнения, чтобы воздействовать на результаты выборов, тем самым давая гражданам своеобразный источник «косвенного» контроля над политикой и законодательством. Наряду с этим растут объемы так называемого дистанционного посредничества. Дистанционное посещение магазина посредством электроники заменяет обычное посещение, интернет-сайты — продавцов, кассиров банка, брокеров. Все это воздействует на нашу политическую систему. Прежде политические партии выбрали бы кандидатов по их деловым качествам и финансовым возможностям, политическим платформам, умению дебатировать и завоевывать электорат. Сегодня же партии обходят эти этапы. Они попросту предлагают своим избирателям самим определять посредством электроники, за что должен голосовать депутат.

Число посредников между обществом и властью непомерно растет. Люди, утомленные рутинными политическими технологиями, ищут возможности непосредственного влияния на власть, они сами желают властвовать. Такую возможность как раз предоставляет Интернет.

Названные две тенденции — взрывоподобный рост диалоговых электронных коммуникаций и разочарование граждан от диалога с властью — мало-помалу начинают укреплять друг друга. Общенациональная быстродействующая технология электронного диалога позволит гражданам донести свои желания  непосредственно во властные структуры, поэтому для науки конституционного права весьма важно определить, как юридически грамотно использовать этот технологический потенциал. В обозримой перспективе политической жизни четко просматривается желание людей двигаться в глубь диалоговых форм общения с властью, не ограничиваясь только способами электронного голосования.

Библиография

1 См.: Информационная безопасность России в условиях глобального информационного общества: Сб. мат. 14-й Всерос. конф. — М., 2002.

2 См., напр.: Бахметьев А.В. Социальные факторы формирования информационного общества. — М., 2003; Воронина Т.П. Информационное общество: сущность, черты, проблемы. — М., 1995.

3 См.: Царегородцев А.В. Информационная безопасность в распределенных управляющих системах: Моногр. — М., 2003.

4 См. об этом: Прошак Л.В. Культура информационной безопасности. — М., 2003.

5 См. об этом: Возжеников А.В. Национальная безопасность России: методология комплексного исследования и политика обеспечения: Моногр. — М., 2002.

6 См.: National Strategy to Secure Cyberspace. — W-n: Gov. print. оff., 2003. 76 p.

7 Несбитт, Дж. Мегатренды. Десять новых тенденций, преобразующих нашу жизнь: Пер. с англ. — М., 1984. С. 151.

8 См. там же. С. 152.

9 См. Постановление Центральной избирательной комиссии РФ от 27.08.2003 г. № 22/157-4 «Об Инструкции о порядке формирования и расходования денежных средств избирательных фондов кандидатов, политических партий, избирательных блоков при проведении выборов депутатов Государственной думы Федерального Собрания Российской Федерации» // Рос. газ., 2003. 9 сент.

10 См. Федеральный закон от 24.12.2002 г. № 176-ФЗ «О федеральном бюджете на 2003 год».