Конституционное право человека и гражданина на правовую защиту: к вопросу о соотношении смежных понятий

УДК 342.7 

Страницы в журнале: 50-55

С.Г. ГОНЧАРОВА,

кандидат юридических наук, доцент Российского государственного профессионально-педагогического университета

Анализируются правовая сущность и структура правоотношений, элементом которых выступает конституционное право человека и гражданина на правовую защиту, а также субъективный характер различных правовых явлений.

Ключевые слова: субъективное право, конституционное право, права человека, общерегулятивные правоотношения.

Constitutional law of the person and the citizen on legal protection: to the question on the parity of adjacent concepts

Goncharova S.

In article the legal essence and structure of the legal relationship as which element the constitutional law of the person and the citizen on legal protection, and also subjective character of the various legal phenomena acts are analyzed.

Keywords: the subjective right, constitutional law, human rights, common-regulating legal relationship.

Юридическая связь между государством и личностью опосредует существование правовых отношений, взаимообусловленных субъективными правами и юридическими обязанностями обоих субъектов права. В литературе нет единого мнения по вопросу о правовой сущности и структуре правоотношений, одним из элементов юридического содержания которых выступают конституционно провозглашенные основные права человека.

Одни авторы (В.А. Кучинский, А.В. Мицкевич и др.[1]) проводят различие между конституционными правами, определяющими весь правовой статус гражданина, и его субъективными правами, возникновение которых связывается с соответствующими юридическими фактами, а реализация происходит в конкретных отношениях между людьми. А.В. Мицкевич считает, что каждый субъект права в силу самого действия закона, т. е. независимо от участия в тех или иных правоотношениях, обладает определенным комплексом прав и обязанностей (конституционных). Но поскольку эти права и обязанности лежат вне правоотношения, а составляют лишь содержание правосубъектности или правового статуса лица, то их нельзя отнести к числу субъективных прав граждан[2]. По мнению В.А. Кучинского, признание конституционных прав и обязанностей субъективными противоречит принципу равенства правового статуса гражданина, поскольку последний «содержит в себе возможности, равные для всех членов общества. Возникающие же на основе правового статуса в зависимости от конкретных обстоятельств субъективные права и обязанности граждан чрезвычайно разнообразны. В этом разнообразии и заключается основная служебная роль субъективных прав»[3].

Несколько иные предметные основания различия конституционных и субъективных прав — касающиеся содержания прав и процесса их защиты — приводят В.М. Ведяхин и Т.Б. Шубина: «Известно, что реализация прав и свобод осуществляется через общие правоотношения, а реализация конкретных субъективных прав — через конкретные относительные правоотношения. Когда права и свободы нарушаются, возникают конкретные правоотношения, которые носят восстановительный характер. В этом случае правоотношения, возникающие в результате нарушения прав и свобод, по своему характеру ничем не отличаются от правоотношений, возникающих в результате нарушения чьих-либо конкретных субъективных прав. …права и свободы касаются только граждан, носителями же субъективных прав являются как физические, так и юридические лица»[4]. С такой позицией трудно согласиться, в частности, потому, что указанные авторы, определяя право как «субъективное», связывают его и с одним из видов правоотношений (конкретных), реализацией права, и с принадлежностью его к субъекту права (юридическому лицу). Реальная принадлежность прав субъекту правоотношений, а не их реализация определяет субъективный характер прав. Принцип непосредственного действия прав человека[5], закрепленный в ст. 18 Конституции РФ, в первую очередь означает, что такие права принадлежат человеку и он может защищать их в случае нарушения. «Права и свободы человека и гражданина “обеспечиваются правосудием”. А это означает, что конституционные права и свободы не есть “просто” элемент правоспособности — это субъективные права и свободы, и они подлежат судебной защите, как и права и свободы, предусмотренные отраслевым законодательством. <…> Суд, как и другие органы государственной власти и их должностные лица, обязан защищать права человека и гражданина независимо от того, конкретизированы нормы Конституции в отраслевом законодательстве или нет, если такая конкретизация не диктуется самой Конституцией»[6].

Некоторые правоведы, признавая за конституционными правами их субъективный характер, допускают возможность их существования вне правоотношений (Л.С. Явич, М.С. Строгович, Д.И. Генкин и др.). Субъективный характер этих прав, по мнению Л.Д. Воеводина, «определяется двумя моментами: 1) они носят личный характер — принадлежат не только всем гражданам СССР, но и каждому гражданину в отдельности… 2) они имеют немало общего со свойствами субъективных прав и обязанностей в конкретном правоотношении»[7]. Осуществление конституционных прав граждан в конкретных правоотношениях Л.Д. Воеводин связывает с возникновением новых субъективных прав граждан, которые конкретизируют содержание соответствующих конституционных прав. «Формой реализации основных прав и обязанностей могут быть как конкретные правоотношения, так и отношения, не урегулированные нормами права»[8].

Другие ученые признают за конституционными правами их субъективный характер, отмечая при этом, что они «существуют в рамках правоотношений, только особых, общерегулятивных, возникающих из действия норм конституции и носящих основополагающий (первичный) характер»[9].

С точки зрения советского законодательства мнение о возможности осуществления основных (конституционных) прав в конкретных правоотношениях — между управомоченным и обязанным лицом, противостоящими друг другу, — или вне правоотношений в какой-то мере могло иметь право на существование. Конституция РФ, в отличие от предыдущих редакций Основного закона, закрепляет положение о прямом ее действии (ч. 1 ст. 15). Она является основой всего законодательства России, неотъемлемой частью действующего права. В ст. 18 Конституции РФ говорится: «Права и свободы человека и гражданина являются непосредственно действующими. Они определяют смысл, содержание и применение законов, деятельность законодательной и исполнительной власти, местного самоуправления и обеспечиваются правосудием». Их осуществление гарантировано созданием соответствующих механизмов и процедур. Так, в ряде постановлений Пленума ВС РФ были даны разъяснения, основанные на приоритете конституционных норм. ВС РФ ориентировал суды при разрешении гражданских и уголовных дел применять непосредственно Конституцию РФ как акт прямого действия[10]. Закрепление определенных прав и свобод в Конституции РФ означает действительное осуществление их человеком.

Реализация любого субъективного права происходит через правоотношение. Это положение, в сущности, одинаково представляется в различных позициях рассмотрения субъективного права как элемента правоотношения. Гарантия и реализация конституционных прав личности осуществляются в общерегулятивных или просто общих правоотношениях. Однако не все правоведы считают полезным для практики и убедительным выделение общерегулятивных правоотношений. «Какой смысл, — пишет В.К. Бабаев, — в конструировании правоотношений, где субъекты не определены, не связаны между собой четкими взаимными правами и обязанностями?»[11] При такой постановке вопроса можно сделать вывод о том, что конституционные права принадлежат всем или абстрактной личности, но не каждой конкретной. Признание данной позиции ведет к отрицанию и умалению конституционных прав и свобод. Общерегулятивные отношения возникают на основе норм Конституции РФ, иных основополагающих нормативных правовых актов и являются исходными для отраслевых правоотношений.

Обязанность государства, которое признается элементом общих правоотношений, защищать права и свободы человека и гражданина не исчерпывается пределами осуществления какого-либо одного конституционного права. Могут быть выделены следующие аспекты: гарантирование реализации субъективных прав; рассмотрение правоохранительных отношений[12]; обеспечение действительной защиты прав. При решении вопроса о роли защиты в практическом осуществлении субъективных прав человека и гражданина необходимо комплексно учитывать их содержание, формы реализации, объективные условия, т. е. факторы правового и неправового характера.

Обязанность государства защищать права и свободы человека и гражданина выступает —для субъективного конституционного права человека и гражданина на правовую защиту —как опосредующий (гарантирующий существование) и как непосредственный (входящий в структуру общерегулятивных правоотношений) элемент его действительности.

Необходимо дополнить такую модель должного и возможного поведения указанием на то, что содержание непосредственно конституционного права на правовую защиту может быть определено мерой как возможного, так и должного поведения индивида. Эти юридические установки проявляют себя в публичных и частных началах уголовного преследования. По большой части преступлений производство ведется в публичном порядке, когда в рамках  процессуальной деятельности, осуществляемой стороной обвинения и имеющей своим назначением публичные интересы государства и общества (применение к виновному справедливого наказания) и частные интересы (защиту прав и законных интересов лиц и организаций, потерпевших от преступлений), уголовное преследование виновных ведется независимо от волеизъявления лиц, пострадавших от преступления. В то же самое время потерпевший, например, не вправе давать заведомо ложные показания или отказаться от дачи показаний, уклоняться от явки по вызову дознавателя, следователя, прокурора и в суд. В такой правовой конструкции личность не только может, но и обязана осуществлять защиту своих прав и законных интересов. Таким образом, право на правовую защиту прав, сформулированное в виде должного поведения лица по отношению к публичной власти или должной деятельности определенных государственных органов в виде результата (меры по установлению события преступления, изобличению лица и лиц, виновных в совершении преступления, и др. ), непосредственно обращено как к личности, так и к государственным органам, регламентируя обязанность последних осуществлять защиту интересов общества, государства и лиц, пострадавших от преступления, и связанную с этим реализацию возможностей по защите прав и законных интересов лиц, выступающих в различных процессуальных качествах.

Осуществление обязанностей (государства и личности) является одновременно реализацией права человека и гражданина на защиту своих прав. Поскольку право и обязанность все же лежат во взаимно пересекающихся правовых плоскостях, постольку существуют различные юридические инструментарии, при помощи которых обеспечивается их перекрещивание. Так, обязательность государственного уголовного преследования по определенным категориям дел, закрепленная в ст. 21 УПК РФ, определение его субъектов обеспечивает непосредственно осуществление самого уголовного преследования и право определенной категории субъектов (потерпевшего, гражданского истца, их представителей) на участие в такой процессуальной деятельности. Переплетение прав с обязанностями обусловливает нормальное функционирование демократического общества, соответствующее соотношение общественного и государственного интересов — обеспечение законности, осуществление и защиту прав личности.

В плане теоретической трактовки конституционного права на правовую защиту необходимо отметить, что, исходя из общих посылок, оно является одной из форм осуществления обязанности государства защищать права и свободы человека и гражданина. Однако, несмотря на то что оба эти явления сочетаются единым государственно-волевым содержанием, правами, обязанностями человека и государства, имеют формальную нормативную определенность, предполагается и наличие качественных их особенностей, определяющих самостоятельность данных явлений в правовой действительности. Если обязанность — это воздействие на определенные общественные отношения, то право — реальное их осуществление; обязанность — основа юридического содержания правовой защиты человека, право — юридическое средство защиты каждого; обязанность — объективная категория, соответствующая общественному и государственному развитию, право — то, по чему можно судить об этом развитии. Такой ряд принципиальных отличий можно продолжить.

Кроме того, следует пояснить момент использования в формулировке права на правовую защиту определенного круга лиц. Конкретизируя правовую возможность личности путем определения в понятии права его субъектов — человека и гражданина, мы акцентируем внимание на социально-юридической сущности рассматриваемого правового явления. Можно выделить следующие аспекты такого подхода. Во-первых, право на правовую защиту закрепляется за каждым человеком. Однако человек, не являющийся гражданином государства, не обладает определенной совокупностью прав, принадлежащих человеку как гражданину. А права человека как гражданина также обеспечиваются и защищаются государством в силу правовой связи государства со своим подданным. Во-вторых, юридическую конструкцию «человек и гражданин» законодательно фиксирует положение — обязанность государства защищать права и свободы человека и гражданина, которая выступает как непосредственный и опосредующий элемент действительности рассматриваемого права. В-третьих, социальную природу права на правовую защиту отражают элементы «социальной сферы» —условия существования граждан государства и человека, которые по своему гарантированию различны (например, назначение социальных пособий, участие в ведении государственных дел).

Кроме того, можно выделить субъективное и объективное значение правовой реальности для трактовки права на правовую защиту. Субъективное предполагает саму возможность лица, в то время как объективный аспект определяет ее реализацию. Таким образом, содержание права на правовую защиту выражает соответственно относительную независимость правовых средств защиты в механизме государственного управления и зависимость их от воли и сознания человека. Такое право рассчитано как на активную поддержку со стороны государства, так и на активную позицию личности в отстаивании своих прав и законных интересов.

В литературе предпринимались попытки расширить содержание субъективных прав за счет включения в их состав конкретных видов правомочий права на правовую защиту. Например, И.Е. Фарбер в качестве правомочий права на неприкосновенность личности рассматривает право гражданина на защиту в суде и право гражданина на правовую защиту со стороны органов государства и органов общественных организаций[13].

Если уточнять нормативное содержание субъективных прав, то речь здесь идет непосредственно о включении в него отдельных правомочий права на правовую защиту, при этом следует пояснить несколько моментов. Во-первых, каждое субъективное право характеризуется только ему присущим целевым моментом. Цель каждого права отличается конкретностью, привязанностью к определенным отношениям, возникающим между государством и человеком, и тем самым характеризует, с одной стороны, наличие в его составе взаимосвязанных критериев (правомочий, входящих в субъективное право), с другой стороны, сам конкретный результат — удовлетворение определенных потребностей личности. Выбор правомочий, адекватных цели, — главное в достижении необходимого результата права. Защита права — непосредственная цель субъективного права на правовую защиту. Если предположить, что она будет присутствовать в каком-либо другом праве и превалировать над целевым моментом права, тогда следует признать необоснованность социального результата последнего, и наоборот. Во-вторых, такая конструкция усложнит сам процесс защиты, поскольку личность обязана будет в первую очередь прибегать к тем средствам правовой защиты, которые определены в содержании права, а они могут быть не всегда эффективными и достаточными. В-третьих, в основном элементе юридического содержания правовой защиты человека явление защиты предусмотрено и сформулировано как единое императивное правило поведения (обязанность государства защищать права и свободы личности), которое оказывает определенное регулирующее воздействие на все общественные отношения — обеспечение реализации системы прав человека. А объективированная форма такой обязанности — конституционное право на правовую защиту, будучи по своему характеру самостоятельным правовым явлением в системе иных правовых возможностей личности, складывающихся в обществе, выступает одной из важнейших юридических гарантий всех и каждого права, которыми на основании действующего законодательства обладает личность.

В рамках теории правовой действительности права человека отождествляются с понятием «субъективные права человека», хотя обнаруживается некая условность, не в плане степени обобщения понятий, а в вопросах соотношения правовой формы и социального смысла отображаемых явлений. Речь идет не о соотношении объективного и субъективного в праве. Решающим и исходным при анализе прав человека является то, что по своей природе они обусловлены прежде всего социальным статусом личности, а субъективное право по отношению к ним выступает своего рода формой их юридического выражения, но в то же самое время имеющей свою юридическую природу, самостоятельное политическое и правовое значение. Государство, исполняя свою деятельность в правовых формах, закрепляет права человека, создает структуры, необходимые для их осуществления. В плане теоретической трактовки субъективных прав последние гарантированы государством при помощи механизмов юридического обеспечения, которые предоставляют возможности прибегнуть в необходимых случаях и к авторитету государства. Субъективные права немыслимы без корреспондирующих обязанностей их обеспечивать, соблюдать и не нарушать. Но эти обязанности потеряли бы всякий смысл без признания социальных моделей общественных отношений нормативными установками. Если не видеть этого, то окажется совершенно непонятным, в чем заключается социальный и правовой характер понятий «субъективное право» и «право человека».

Библиография

1 См.: Мицкевич А.В. Субъекты советского права. — М., 1962. С. 12—13; Кучинский В.А. Правовой статус и субъективные права граждан // Правоведение. 1965. № 4. С. 43—55.

2 См.: Мицкевич А.В. Указ. раб. С. 12.

3 Кучинский В.А. Указ. раб. С. 46.

4 Ведяхин В.М., Шубина Т.Б. Защита права как правовая категория // Правоведение. 1998. № 1. С. 77.

5 О необходимости непосредственного применения ст. 46 (частей 1 и 2) Конституции РФ говорится в определении КС РФ от 24.04.2002 № 114-О «По жалобе граждан Вахонина Александра Ивановича и Смердова Сергея Дмитриевича на нарушение их конституционных прав частью третьей статьи 220.2 УПК РСФСР».

6 Эбзеев Б., Радченко В. Прямое действие Конституции РФ и конкретизация ее норм // Российская юстиция. 1994. № 7. С. 8.

7 Воеводин Л.Д. Теоретические вопросы правового положения личности // Советское государство и право. 1963. № 2. С. 15.

8 Он же. Юридический статус личности в России: Учеб. пособие. — М., 1997. С. 158. См. также: Он же. Теоретические вопросы правового положения личности. С. 16.

9 Матузов Н.И. Личность. Право. Демократия. Теоретические проблемы субъективного права. — Саратов, 1972. С. 153.

10 См. постановление Пленума ВС РФ от 31.10.1995 № 8 «О некоторых вопросах применения судами Конституции Российской Федерации при осуществлении правосудия». См. также: Лебедев В.М. О некоторых вопросах применения судами Конституции Российской Федерации при осуществлении правосудия // Бюллетень ВС РФ. 1996. № 2. С. 1—5; Алексеева Л.Б., Жуйков В.М., Лукашук И.И. Международные нормы о правах человека и применение их судами Российской Федерации: Практ. пособие. — М., 1996. С. 54—69, 89—133.

11 Теория государства и права: Учеб. / Под ред. В.К. Бабаева. — М., 1999. С. 416. См. также: Гревцов Ю.И. Проблемы теории правового отношения. — Л., 1981. С. 67, 69—70.

12 См.: Алексеев С.С. Общая теория права: В 2 т. Т. 2. — М., 1982. С. 125.

13 См.: Фарбер И.Е. Конституционное право на неприкосновенность личности советских граждан // Правоведение. 1973. № 3. С. 16—17.