Корпоративные злоупотребления: некоторые дискуссионные моменты

О.П. КОЛЕСНИКОВ,
аспирант гражданско-правовой кафедры МОУ Воронежского экономико-правового института
 
Одной из наиболее острых проблем корпоративного права России на данном этапе развития экономики становится отсутствие эффективных частноправовых средств противодействия недобросовестному поведению руководителей юридических лиц.
Основные права акционеров в соответствии с нормами действующего законодательства зависят от того, насколько честно и добросовестно управляющие выполняют обязанности по управлению акционерными обществами, возложенные на них  учредительными документами. 
 
Встречаются ситуации, когда акционеры ввиду своей неискушенности в корпоративном праве либо из-за того, что им принадлежит небольшой пакет акций, теряют контроль над ключевыми действиями управляющих, что нередко приводит к злоупотреблениям.
Российскому праву известны случаи, когда управляющие акционеры разрабатывают и применяют на практике схемы  по так называемому выдавливанию мелких акционеров или разрушению уставного капитала[1].
Поскольку российским законодателем пока еще не разработаны основные положения, регулирующие злоупотребление правом в корпорациях, а также отсутствует общая сложившаяся практика судов в данном вопросе, необходимо, на наш взгляд, прибегнуть к европейскому опыту разрешения подобных проблем.
Так, в английском праве защита участников компании, чьи права были нарушены, осуществляется с помощью так называемых прямых и производных исков.
Прямые иски (direct suit (action)) предъявляются отдельными акционерами в связи с нарушением компанией их индивидуальных (кредиторских) прав, например, прав на информацию, получение объявленных к выплате дивидендов. Акционер в таких случаях предъявляет иск к компании как к должнику по обязательству. Когда же  в отношении компании совершено правонарушение ее управляющими,  компания, как и любой другой субъект права, может предъявить прямой иск о возмещении вреда к данным управляющим.
Производные иски (derivative suit (action)) предъявляются лишь тогда, когда нарушены корпоративные права акционеров. Иногда складываются ситуации, когда нарушаются права как самой организации, так и акционеров. Поэтому акционер, предъявляющий иск, является представителем других акционеров и компании в целом. Отдельный акционер получает не прямую выгоду, а производную; в качестве прямого выгодоприобретателя  выступает сама компания.
В России процессуальным законодательством установлена общая подведомственность споров, связанных с деятельностью акционерных обществ. При этом в зависимости от субъектного состава дело рассматривается судом общей юрисдикции или арбитражным судом.
Если сравнить российское законодательство с английским, то нормы российского права также предусматривают  возможность предъявления прямых и производных исков. Так, акционер вправе обратиться в  суд с прямым иском к управляющим о защите своих имущественных прав в случае, если убытки причинены ему лично.
Данное положение можно рассмотреть  на примере. Так, в соответствии с п. 4 ст. 72 и ст. 77 Федерального закона от 26.12.1995 № 208-ФЗ «Об акционерных обществах» (далее — Закон об акционерных обществах) обыкновенные акции должны приобретаться у акционеров по их рыночной стоимости. В случае приобретения акций обществом по явно заниженной цене акционер, который продал акции и понес убытки, вправе предъявить иск о возмещении убытков к обществу или членам его совета директоров.
Кроме того, положения п. 3 ст. 7 Закона об акционерных обществах позволяют акционеру закрытого акционерного общества требовать в судебном порядке перевода на себя прав и обязанностей покупателя акций общества в случае, если было нарушено преимущественное право последнего на приобретение акций. А в соответствии с п. 3 ст. 6 указанного закона акционеры дочернего общества вправе требовать возмещения основным обществом (товариществом) убытков, причиненных по его вине дочернему обществу. Убытки считаются причиненными по вине основного общества (товарищества) только в том случае, если оно использовало свое право и (или) возможность вынудить дочернее общество предпринять какие-либо действия, заведомо зная, что вследствие этого последнее понесет убытки. При этом, согласно ст. 71  Закона об акционерных обществах,  члены совета директоров (наблюдательного совета) или исполнительный орган (правление дирекции, директор, генеральный директор), а также управляющая организация или управляющий несут ответственность перед обществом за убытки, причиненные ему их виновными действиями (бездействием), если иные основания и размер ответственности не установлены  законом.
Кроме того, п. 5 ст. 71 допускает предъявление иска к органам управления обществом  о возмещении убытков, причиненных последнему, однако в нынешнем российском процессуальном законодательстве нормы, прямо регулирующие порядок разрешения споров по производным искам акционеров, отсутствуют.
Прямо введенные в закон инструменты — взыскание акционерами, владеющими не менее чем 1% акций, причиненных обществу убытков с директора, управляющего; досрочное смещение директора и т. п. — не имеют вещного эффекта, т. е. не могут обеспечить возвращение того имущества, которое уже отчуждено[2]. На данный момент слабая эффективность этих мер воздействия состоит в том, что в подобных случаях реальное возмещение убытков обычно невозможно, а между тем гражданский оборот требует именно полного восстановления утраченного.
На наш взгляд, задача цивилистики в настоящее время состоит в поиске методов, позволяющих наряду с персональной ответственностью руководителя компенсировать потери  путем применения механизмов с прямым вещным действием, а такого  эффекта можно достичь лишь  признанием сделок, заключенных директором, иным органом юридического лица (общества), недействительными.
Следует полагать, что вопрос не будет разрешен посредствам норм ст. 173 ГК РФ, регулирующей последствия совершения юридическим лицом сделки, выходящей за пределы его правоспособности, так как конфликт возникает в иной сфере — между органом и юридическим лицом. Поэтому следует применять ст. 174 ГК РФ, в которой говорится о выходе органа юридического лица за пределы своих полномочий. По сути данной нормы определение полномочий, установленное в учредительных документах, приоритетно по отношению к такому их объекту, который обусловлен внешне обнаруживаемым уполномочием, адресованным третьим лицам. Положение данной нормы также относится и к представительству.
Сделка, совершенная по основаниям ст. 174 ГК РФ, может быть оспорена лицами, в чьих интересах  ограничены полномочия органа общества. Таким образом, подобный иск доступен учредителям, поскольку речь идет об учредительных документах. Необходимо определить основания оспаривания совершенной сделки. В данном вопросе можно столкнуться с двумя способами толкования определения полномочий. Первый способ можно отнести к формальным перечням запретов или дозволений, когда предполагается выяснение объема полномочий путем сравнения оспариваемой сделки с перечнем. Второй способ толкования объема полномочий директора, в отличие от формального, представляется как анализ направленности сделки и исходит из содержания полномочий не просто как передаточной компетенции, допускающей только количественные сопоставления, но как юридического основания  действий  в  чужом  интересе.  Здесь противоречие чужому интересу (интересу учредителей, совпадающему с интересами общества) влечет за собой исчезновение самого основания сделки, т. е. полномочия, причем только применительно к сделке, совершенной вопреки той цели, для которой оно дано.  Если судить по принципу: полномочие существует лишь постольку, поскольку оно осуществляется в чужом интересе (принципала, доверителя, учредителя), — очевидно, что этот принцип равно применим к действиям как представителя, так и руководителя. Такой подход мог бы стать средством разрешения упомянутых проблем. Однако в каждом случае вопрос выхода за пределы полномочий с точки зрения соответствия интересам учредителей, которые в этом смысле тождественны интересам общества (и наоборот), становится вопросом факта, а поэтому полостью относится к сфере судебной практики.
Злоупотребление правом в чистом виде встречается в акционерных правоотношениях крайне редко. Например, злоупотребление правом  может быть констатировано, когда контролирующее большинство акционеров умышленно принимают заведомо невыгодные обществу (а следовательно, и другим акционерам) хозяйственные решения предположительно в интересах конкурентов общества или в своих собственных интересах.
По мнению И.А. Покровского, к злоупотреблению правом не могут быть отнесены случаи, когда «лицо осуществляет свой малый интерес в ущерб вашему большому или когда я причиняю вам вред не потому, что желаю его, а просто потому, что не обращаю на ваши интересы никакого внимания»[3].
С данной точкой зрения нельзя согласиться, поскольку в квалификации злоупотребления правом причинение вреда — не единственная и даже не основная цель, а вспомогательная, позволяющая достичь иных целей.
В настоящее время многие ученые придерживаются точки зрения, что злоупотребление правом — это специфическая форма нарушения принципа осуществления гражданских прав в соответствии с их социальным назначением[4]. При этом ученые основываются на ст. 1 ГК РФ, которая устанавливает принцип осуществления гражданских прав прежде всего в собственном интересе граждан и юридических лиц[5]. При этом назначение субъективного права — это цель, для достижения которой данное право предоставлено управомоченному лицу: «назначение права либо прямо определяется гражданским законодательством, либо устанавливается самими участниками гражданских правоотношений в их договоре, либо вытекает из существа данного права»[6]. Кроме того, при квалификации злоупотребления правом должен проявляться принцип необходимости действовать разумно и добросовестно.
Отражение в корпоративных отношениях общеправового принципа справедливости, равенства прав граждан, а следовательно, и перечисленных принципов гражданского права имеет существенные особенности.
Основной принцип управления акционерным обществом — принятие решений большин-ством голосов, что само по себе обусловливает подчинение интересов отдельных акционеров и юридической судьбы внесенного ими имущества воле и интересам большинства. 
Так, законное право на участие в управлении обществом строго пропорционально количеству акций, принадлежащих каждому акционеру, приводит к лишению какой бы то ни было власти в обществе меньшинства акционеров и, соответственно, к передаче всех полномочий по управлению большинству, т. е. владельцам контрольного пакета акций. Однако не исключено, что последние будут действовать в личных интересах и в ущерб другим акционерам.
Анализ акционерного права показывает, что большинство его норм посвящено сглаживанию фактического неравенства акционеров, установлению обоснованных пределов возможного ущемления интересов участников акционерных правоотношений. Закон об акционерных обществах прямо требует добросовестного и разумного поведения лишь от членов совета директоров и исполнительного органа управления общества, но не от акционеров. В свою очередь Г.А. Гаджиев отмечал, что принцип разумного и добросовестного осуществления субъективных гражданских прав является общим по отношению к частному принципу недопустимости злоупотребления правом. Следовательно, акционеры также должны действовать добросовестно и разумно, но лишь в той степени, в какой это необходимо, чтобы их действия не могли квалифицироваться как злоупотребление правом.
Д. Шмидт, в частности, отмечал, что злоупотребления акционеров можно констатировать в случае нарушения равенства между ними, когда в результате политики, проводимой большинством, одни акционеры получают большую выгоду или несут большие убытки по сравнению с другими. Нарушение равенства при этом считается нарушением равного соответствия (пропорции) между суммой получаемой каждым акционером выгоды и номинальной стоимостью принадлежащих ему акций.
Нормы ст. 31 Закона об акционерных обществах говорят лишь о равенстве прав, предоставляемых одной акцией, не упоминая о правах акционеров и о возможности непропорционального перераспределения акций в результате действия «закона большинства». Требование пропорционального равенства акционеров следует из анализа норм российского акционерного права и должно быть сформулировано в законе в виде нормы-принципа с целью более четкого обозначения границ дозволенного использования субъективных прав.
Акционерное общество по своей сути — это объединение, создаваемое для совместной реализации гражданами своих прав, которые они приобретают и осуществляют своей волей и в своем интересе (ст. 1 ГК РФ)[7]. Поэтому у акционерного общества не может быть интересов, отличных от интересов акционеров. Следовательно, интерес акционерного общества — это единство интересов всех его акционеров, выступающих исключительно в этом качестве, без учета их трудовых, хозяйственных связей с акционерным обществом, особенностей личности акционера.
Если посмотреть на данную проблему с другой стороны, то возможно констатировать зло-
употребление правом в случаях, когда действия акционера отвечают интересам акционерного общества, но ущемляют частные интересы других акционеров. Например, принятие решения о размещении акций по высокой цене. Такое размещение выгодно обществу в целом, поскольку позволит получить большой эмиссионный доход, но объективно невыгодно тем акционерам, которые не  могут заплатить требуемую цену и, следовательно, сохранить свою долю в уставном капитале. В этом случае ущерб интересам таких акционеров не цель, а всего лишь побочный результат принятых решений.
Если рассмотреть в качестве примера судебную практику Франции по разрешению подобных споров, то можно увидеть, что концепция злоупотребления правом хорошо разработана там как теоретически, так и практически.
В ряде решений Кассационного суда Франции указывается, что злоупотребление большинства акционеров можно констатировать в том случае, когда решения были приняты большинством без какого-либо учета интересов общества, но единственно с целью удовлетворить интересы одного или нескольких акционеров. Так, французскими судами были квалифицированы в качестве злоупотребления большинства и признаны недействительными следующие решения, принятые акционерными обществами:
1) преобразование акционерного общества в коммандитное, т. е. мотивированное прежде всего налоговым преимуществом, которое может получить основной акционер;
2) установление чрезмерных вознаграждений руководителям общества;
3) сдача в аренду предприятия другому обществу, учрежденному мажоритарными акционерами первого, с учетом того что эта операция совершалась явно с целью вывода активов;
4) систематическое, в течение 20 лет, зачисление всей прибыли общества в резервы, притом что они фактически не инвестировались, а помещались на банковские счета общества[8].
Назначение прав, предоставляемых меньшинству акционеров, также в конечном счете состоит в обеспечении высокой эффективности деятельности общества и пропорциональном распределении результатов. Однако непосредственная цель этих прав — осуществление контроля за акционерным большинством и недопущение его действий, противоречащих  указанным целям.
В судебной практике Европы примеры злоупотребления миноритарными акционерами своими правами связаны не с использованием ими прав, а с уклонением от их использования. Так, одним из судов Франции злоупотреблением меньшинства был признан трехкратный отказ голосовать за увеличение уставного капитала общества, продиктованный желанием получить персональные выгоды из такого отказа, хотя меньшинство осознавало, что увеличение уставного капитала было необходимо для общества.
Напротив, можно говорить о злоупотреблении правом, когда иск предъявлен в целях вымогательства, ради получения вознаграждения от общества или контролирующих акционеров за отказ от иска. Так, банк (его конкурсный управляющий), являющийся миноритарным акционером одного акционерного общества, предъявил иск о признании недействительным возмездного договора уступки права требования этого общества к банку. К этому времени новый кредитор, которому эти права были переданы и который являлся одновременно должником банка, уже осуществил зачет встречных требований. Очевидно, что удовлетворение иска привело бы к значительному ущербу для общества, которое должно было бы вернуть цессионарию полученные от него деньги, но взыскать долг с банка-банкрота уже не смогло бы. Однако сам банк в случае удовлетворения иска  смог бы признать недействительным зачет и восстановить свои требования к цессионарию, чем извлек бы для себя безусловную выгоду. Следовательно, предъявляя данный иск, акционер, формально защищая общество и свои права акционера общества, стремился к получению выгод лишь для себя, заведомо осознавая, что обществу это  принесет ущерб[9].
Таким образом, представляется, что, во-первых, как в России, так и за рубежом корпоративные злоупотребления являются серьезной проблемой, требующей пристального внимания со стороны государства; во-вторых, многие зарубежные правовые институты, регулирующие вопросы исковой защиты прав акционеров, в том числе производный иск, групповой иск, занимают одно из главных мест в системе корпоративного права и представляются весьма интересными с точки зрения их дальнейшего изучения и возможного применения в отечественной практике (с учетом строгого соблюдения российских правовых традиций).
 
Библиография
1 См.: Арефьев Н. Старый принцип: не навреди // Журнал для акционеров. 2000. № 6.
2 См.: Ярков В. Защита прав акционеров по Закону «Об акционерных обществах» с помощью косвенных исков // Хозяйство и право. 1997. № 11. С. 72; № 12. С. 40.
3 Покровский И.А. Основные проблемы гражданского права. — М., 2001. С. 116.
4 См.: Гражданское право. 20-е изд. Т. 1 / Отв. ред. Е.А. Суханов. — М., 2002. С. 391.
5 См.: Гражданское право. Часть первая / Отв. ред. А.Г. Калпин, А.И. Масляев. — М., 1997. С. 221.
6 Гражданское право. 5-е изд. Т. 1 / Отв. ред. А.П. Сергеев, Ю.К. Толстой. — М., 2001. С. 227.
7 См. определения КС РФ от 02.03.2000  № 38-О и от 01.03.2001  № 67-О.
8 См.: Mercadal B., Janin P. / Societes commerciales. Paris, 1992. P. 558.
9 См.: Адамович Г. Проблемы применения института злоупотребления правом в акционерных правоотошениях // Хозяйство и право. 2005. № 5. С. 58.