Межгосударственное соглашение как источник правового регулирования международных коммерческих договоров

УДК 341.241.8

Страницы в журнале: 135-140

Д.П. Стригунова,

кандидат юридических наук, доцент, зам. зав. кафедрой предпринимательского и трудового права Государственного университета управления Россия, Москва dina_str@list.ru

Рассматривается вопрос о возможности международного (межгосударственного) соглашения выступать непосредственным источником правового регулирования международных коммерческих договоров с позиции российского частного права, а также соотношение указанного источника с внутригосударственными источниками правового регулирования международных коммерческих договоров.

Ключевые слова: международный договор, межгосударственное соглашение, международный коммерческий договор, внутригосударственное право.

Источники правового регулирования международных коммерческих договоров являются теми правовыми формами, в которых выражаются вовне правовые нормы, их регулирующие. Одним из источников правового регулирования международных коммерческих договоров выступают международные договоры (далее также — межгосударственные соглашения). Так, в силу п. 1 ст. 1186 Гражданского кодекса РФ [10] право, подлежащее применению к отношениям, осложненным иностранным элементом, определяется, в частности, на основании международных договоров. Учитывая, что международные коммерческие договоры опосредуют гражданско-правовые отношения между коммерсантами, осложненные иностранным элементом, межгосударственные соглашения в соответствии с нормами отечественного международного частного права подлежат применению в том числе к отношениям международного коммерческого характера, возникающим из международных коммерческих сделок (договоров).

В отечественной правовой науке особое значение межгосударственных соглашений было признано еще в конце ХIХ века [7, с. 11]. Как писал Ф.Ф. Мартенс, «заключаемые ради обеспечения интересов государства трактаты служат показателем, на какой ступени развития находится гражданская и культурная жизнь народов, которые их заключили, и насколько правильно устроен их государственный правопорядок» [15, с. 399]. В настоящее время в отечественной правовой науке также подчеркивается огромная роль межгосударственных соглашений в правовом регулировании международных частноправовых отношений, в том числе коммерческого характера [11, с. 44].

Как известно, межгосударственное соглашение является источником международного публичного права, поскольку подлежит заключению между государствами. Определение международного договора содержится в п. 1 ст. 2 Венской конвенции о праве международных договоров 1969 года [6], в соответствии с которым международным договором признается международное соглашение, заключенное между государствами в письменной форме и регулируемое международным правом, независимо от того, содержится ли такое соглашение в одном документе, в двух или нескольких связанных между собой документах, а также независимо от его конкретного наименования. Это определение во многом повторяет дефиницию международного договора, содержащуюся в ст. 2 Федерального закона РФ от 15.07.1995 № 101-ФЗ «О международных договорах Российской Федерации» (далее — Закон о международных договорах) [19].

Учитывая, что международный договор представляет собой межгосударственное соглашение, возникают вопросы о возможности его непосредственного применения при регулировании международных коммерческих договоров с позиции российского права, а также о его соотношении с внутренними источниками российского права, которые также могут оказаться применимыми к международным коммерческим договорам.

В литературе отмечается, что проблема соотношения межгосударственного договора и внутригосударственного акта начала формироваться еще на ранних стадиях развития международного общения [8, с. 14]. Одним из первых к указанной проблеме обратился Г. Триппель, который утверждал, что международное и внутригосударственное право суть не только различные отрасли права, но и различные правопорядки [8, с. 21]. Аналогичного мнения придерживался Д. Анцилотти [1, с. 66—67], а в советской литературе, например, И.П. Блищенко [2, с. 238].

Признание за международным и внутригосударственным правом свойств различных правовых систем не означает отсутствия их взаимодействия, которое особенно заметно при регулировании международных коммерческих договоров, однако ставит вопрос об их соотношении.

В современной российской доктрине проблема соотношения международных соглашений и актов внутригосударственного права на примере законодательства целого ряда европейских государств и США была обстоятельно исследована Б.И. Осмининым [22, с. 221—256]. В его работе показано, что зарубежный законодатель неодинаково подходит к вопросу соотношения норм международного договора и национального закона. А проведенный в дополнение к этому анализ законодательства некоторых стран Содружества Независимых Государств позволяет прийти к выводу о том, что в одних государствах (Нидерланды, Австрия, Франция, Швейцария, Казахстан, Армения, Кыргызская Республика) признается верховенство международного договора по отношению к закону, в то время как в других странах указанные правовые акты в принципе имеют равную силу (США, Германия, Венгрия, Великобритания).

В Конституции РФ отсутствует прямое указание на то, что межгосударственное соглашение Российской Федерации имеет приоритет над нормами внутреннего законодательства Российской Федерации. Между тем согласно ч. 4 ст. 15 Конституции РФ [14], п. 2 ст. 5 Закона о международных договорах, абз. 2 п. 2 ст. 7 ГК РФ [9] если международным договором Российской Федерации установлены иные правила, чем предусмотренные законом, то применяются правила международного договора. На наш взгляд, данные нормы законодательства позволяют считать, что в Российской Федерации международный договор имеет приоритет над нормами внутренних источников права Российской Федерации, разумеется, за исключением Конституции РФ и, очевидно, федеральных конституционных законов. Мнение о приоритете международных договоров над внутренними законами разделяется в отечественной доктрине по международному частному праву [3, с. 53].

Сказанное тем не менее относится не ко всем международным договорам, поскольку не последнюю роль в решении вопроса о приоритете международных договоров над нормами внутригосударственного права играет то, какой государственный орган принимал согласие на обязательность того или иного международного договора. Как отмечено в п. 8 постановления Пленума Верховного Суда РФ от 10.10.2003 № 5 «О применении судами общей юрисдикции общепризнанных принципов и норм международного права и международных договоров Российской Федерации» (далее — Постановление Пленума ВС РФ № 5) правила международного договора Российской Федерации, согласие на обязательность которого было принято в форме федерального закона, имеют приоритет в применении в отношении законов Российской Федерации. Правила действующего международного договора, согласие на обязательность которого принято не в форме федерального закона, имеют приоритет в применении в отношении подзаконных нормативных актов, изданных органом государственной власти, заключившим данный договор [21].

Вопрос о возможности непосредственного применения международного договора к чисто внутренним гражданско-правовым отношениям, в том числе коммерческого характера с иностранным элементом, связан с вопросом о возможности признания международного договора источником национального частного права и имеет немаловажное значение при исследовании источников нормативно-правового регулирования международных коммерческих договоров.

В советское время подобный вопрос ставился, в частности, Е.Т. Усенко, который считал, что для того чтобы норма международного права приобрела юридическую силу в пределах действия национального права, она должна получить силу национальной нормы. Но, по его мнению, это может сделать только территориальный суверен, издав соответствующий национально-правовой акт. «Это объективное явление, выражающееся в различных способах осуществления международных обязательств государства посредством издания им национально-правовых актов, в теории международного права именуется “трансформацией”» [25, с. 16]. Позицию о необходимости трансформации норм международного договора во внутригосударственное право для применения его внутри страны разделяли также И.И. Лукашук, С. Карбоне, Л.А. Лунц, И.С. Перетерский и другие ученые. В целом, следуя их мнению, для того чтобы регулировать частноправовые отношения с иностранным элементом, возникшие из заключенного сторонами международного коммерческого договора, необходима так называемая трансформация межгосударственного соглашения во внутригосударственные правовые акты.

Вместе с тем в литературе по рассматриваемому вопросу высказывались и иные точки зрения. Например, Р.А. Мюллерсон критиковал теорию трансформации и считал, что никакой трансформации норм международного права в нормы национального права не происходит. Вместе с тем он выступал против непосредственного регулирования международно-правовыми нормами внутригосударственных отношений, полагая, что эти нормы реализуются только при помощи национальных отсылочных норм [18, с. 81]. Иного мнения придерживался А.И. Минаков, полагая, что международный договор может непосредственно регулировать внутригосударственные отношения [17, с. 235—238].

Этот спор продолжается и в настоящее время. В то время как одни ученые разделяют мнение о возможности реализации норм международных договоров в национальных отношениях без необходимости их трансформации, другие утверждают о необходимости таковой [4, с. 111; 5, с. 79; 16, с. 69—70].

Весомые аргументы в обоснование своей позиции по рассматриваемому вопросу приводит Ф. Феррари, который вообще предлагает отказаться от трансформации международных договоров во внутреннее право. По его мнению, в пользу отказа от теории трансформации может свидетельствовать тот факт, что международный договор, применяясь во внутренней частноправовой сфере, продолжает оставаться международным договором, занимая свою особую нишу, «а при его толковании и применении не должно использоваться внутреннее право» [27, р. 9]. Аналогичного мнения придерживается В.Г. Храбсков [26, с. 48]. Действительно, в ряде международных конвенций содержатся правила о том, что при их применении надлежит учитывать их международный характер, а их толкование должно способствовать единообразию в их применении и в целом исключать использование национального права по данным вопросам.

Представляется, что межгосударственные соглашения могут являться непосредственными источниками правового регулирования международных коммерческих договоров с позиции применимого отечественного частного права. На наш взгляд, основанием для данного мнения служат нормы ч. 4 ст. 15 Конституции РФ, п. 1 ст. 5 Закона о международных договорах, п. 1 ст. 7 ГК РФ, в соответствии с которыми международные договоры наряду с общепризнанными принципами и нормами международного права входят в правовую систему Российской Федерации.

Приведенное мнение находит поддержку в отечественной цивилистической доктрине. Как пишет Е.А. Суханов, «в соответствии с ч. 4 ст. 15 Конституции РФ и п. 1 ст. 7 ГК РФ общепризнанные принципы и нормы международного права и международные договоры Российской Федерации являются составной частью ее правовой системы и, следовательно, одним из источников ее права» [23].

Равно как Конституция РФ может одновременно считаться источником нескольких отраслей права Российской Федерации, так и межгосударственное соглашение, на наш взгляд, может одновременно выступать источником правового регулирования отношений, складывающихся не только в области международного публичного права, но и национального частного права, прежде всего международного частного права, в тех случаях, когда оно содержит соответствующие частноправовые нормы, адресованные в нашем случае участникам международных коммерческих договоров.

При рассмотрении международного соглашения как источника частного права Российской Федерации, регулирующего международные коммерческие договоры, в первую очередь имеются в виду те международные договоры, для реализации которых не требуется издания отдельных внутригосударственных актов, воспроизводящих их положения, т. е. так называемые самоисполнимые договоры. Иную роль, очевидно, играют несамоисполнимые международные договоры, для введения в действие которых на территории государства-участника требуется включение соответствующих норм в его внутреннее законодательство, которое впоследствии становится источником правового регулирования гражданско-правовых отношений, для регулирования которых оно предназначено. При этом нужно отметить, что международные соглашения, регулирующие международные коммерческие договоры, являются самоисполнимыми.

Представляется, что для действия международного договора в частноправовой сфере, в том числе при правовом регулировании международных коммерческих договоров, не требуется его трансформация в нормы внутреннего российского частного права. Как справедливо отметил В.А. Канашевский, «международная норма не может рассматриваться в отрыве от своей формы, поскольку в этом случае она утрачивает качество правовой нормы» [13, с. 15]. В то время как в сфере международного публичного права международный договор создает права и обязанности для государств (международных организаций), в сфере частного права он создает права и обязанности для субъектов частноправовых отношений, прежде всего принадлежащих к государству-участнику такого договора, а в ряде случаев при выборе сторонами или применении судом права государства-участника такого международного договора.

При регулировании нормами межгосударственных соглашений международных коммерческих договоров с позиции российского частного права указанные нормы подлежат непосредственному применению, если для их действия не требуется издания внутригосударственного акта, которым указанные нормы инкорпорируются в отечественное право. Подобное положение следует из п. 3 ст. 5 Закона о международных договорах, а также п. 2 ст. 7 ГК РФ.

Мнение о непосредственном применении норм международного договора к частноправовым отношениям поддерживается в судебной практике. В постановлении Пленума ВС РФ от 31.10.1995 № 8 «О некоторых вопросах применения судами Конституции РФ при осуществлении правосудия» [20] было отмечено, что положения официально опубликованных договоров Российской Федерации, не требующих издания внутригосударственных актов для применения, действуют в Российской Федерации непосредственно. В Постановлении Пленума ВС РФ № 5 также было сказано, что международные договоры имеют прямое и непосредственное действие в правовой системе Российской Федерации и применяются судами при рассмотрении гражданских дел, если международным договором установлены иные правила, чем законом Российской Федерации, который регулирует спорные отношения (абз. 1 ч. 1 п. 5).

Анализируя норму ч. 4 ст. 15 Конституции РФ, Е.Т. Усенко приходит к выводу о том, что нормы международного договора имеют приоритет над нормами внутреннего закона, если содержат «иные правила», чем предусмотрены внутренним законом. При этом он подчеркивает, что если международный договор содержит нормы такие же, как и российский закон, то ответ на вопрос о том, какой из этих нормативных правовых актов должен быть применен судом или арбитром, Конституция РФ не дает. Сам же он полагает, что в таких случаях должны применяться правила российского закона, потому что во втором предложении ч. 4 ст. 15 Конституции РФ сформулировано исключение из общего правила, в остальных случаях, следовательно, действует общее правило [24, с. 162].

Однако свое мнение Е.Т. Усенко дополняет и другим суждением. Он считает, что «данное положение Конституции РФ может успешно применяться, когда речь идет об отдельных правилах международного договора, не образующих целостного комплекса. Если же мы имеем дело с международным договором, который как нормативное средство в целом образует lex specialis ко всей системе российского законодательства (например, Венская конвенция о договорах международной купли-продажи товаров 1980 года), то это положение Конституции РФ применено быть не может, хотя в такого рода международных договорах могут быть правила не только “иные”, но и такие же, как правила российского закона. Но разрывать в судебном или арбитражном решении нормативную целостность таких международных договоров логически недопустимо. И для того, чтобы не возникало противоречия между буквой Конституции РФ и действительной практикой, необходимо будет в будущем внести в Конституцию РФ соответствующее дополнение или уточнение» [24, с. 162].

На первый взгляд, можно предположить, что в случае, когда норма международного договора и российского закона совпадают, не имеет практического значения, какую из норм применит суд или арбитр, поскольку они идентичны. Однако с формально-юридической точки зрения и иерархии нормативных правовых актов, применяемых в государстве, видится правильным, чтобы суд или арбитр в случае текстуального совпадения норм международного договора и национального закона при регулировании частноправовых отношений с иностранным элементом применяли первый. Данная позиция может быть обоснована признанием за международным договором большей юридической силы по сравнению с внутренним законом.

Кроме этого, как пишет В.А. Канашевский, «приоритетное по отношению к российскому законодательству применение к гражданским отношениям международных договоров Российской Федерации… обусловливается не тем, что они устанавливают иные правила, чем предусмотрены гражданским законодательством, а вследствие того, что… они действуют в соответствии со своей сферой применения, не пересекаясь с российским законодательством, не вступая в противоречие с его нормами. Не утрачивая своей международно-правовой природы и не переходя в российское право, но, являясь частью российской правовой системы, такие договоры осуществляют специальное правовое регулирование, действуют как специальный (международного происхождения) регулятор» [12, с. 200]. Указанное мнение заслуживает внимания.

В этой связи интересно также мнение Н.Ю. Ерпылевой, которая считает, что «будучи включенными в состав национальной правовой системы в силу прямого указания внутреннего законодательства (в частности, п. 4 ст. 15 Конституции РФ), договорные нормы не приобретают внутригосударственного характера и в силу этого не могут быть изменены односторонним волеизъявлением государства, их реципировавшего, оставаясь неуязвимыми для модификации по воле законодателя». Таким образом, «договорные нормы продолжают жить в составе национальной правовой системы, сохраняя свою международно-правовую природу и содержательную структуру… Принимая обязательство применять нормы международного договора к соответствующим международным частноправовым отношениям, государство допускает тем самым функционирование в пределах его суверенной территории не только его воли, воплощенной во внутреннем праве, но и воли (пусть и согласованной) других суверенных государств» [11, с. 50].

Изложенное выше позволяет заключить, что межгосударственное соглашение является источником правового регулирования международных коммерческих договоров с позиции частного права Российской Федерации, который, как правило, имеет приоритет над другими источниками применимого права Российской Федерации и может применяться при регулировании международных коммерческих договоров непосредственно без необходимости его трансформации во внутреннее право.

Список литературы

1. Анцилотти Д. Курс международного права / под ред. Д.Б. Левина. М.: Издательство иностранной литературы, 1961. С. 66—67.

2. Блищенко И.П. Международное и внутригосударственное право. М., 1960. С. 238.3. Богуславский М.М. Международное частное право: учеб. 7-е изд., перераб. и доп. М.: Норма; ИНФРА-М, 2016. С. 53.

4. Васечко А.А. Международный договор как источник внутригосударственного права: дис. … канд. юрид. наук. М., 2008. С. 111.

5. Вельяминов Г.М. Международные договоры в международном частном праве и его понятие // Государство и право. 2002. № 8. С. 79.

6. Венская конвенция о праве международных договоров от 23.05.1969 // Ведомости ВС СССР. 1986. № 37. Ст. 772.

7. Виноградова П.А., Виноградова С.А. Принципы адаптации международных договоров в российскую правоприменительную практику. М.: Эдитус, 2014. С. 11.

8. Восканов С.Г. Международные договоры и правовая система Российской Федерации: дис. … канд. юрид. наук. М., 2003. С. 14, 21.

9. Гражданский кодекс Российской Федерации (часть первая): федер. закон от 30.11.1994 № 51-ФЗ (ред. от 31.01.2016) // Собрание законодательства РФ. 1994. № 32. Ст. 3301.

10. Гражданский кодекс Российской Федерации (часть третья): федер. закон от 26.11.2001 № 146-ФЗ (ред. от 03.09.2016) // Собрание законодательства РФ. 2001. № 49. Ст. 4552.

11. Ерпылева Н.Ю. Международное частное право: учеб. для вузов. М.: Изд. дом Высшей школы экономики, 2015. С. 44, 50.

12. Канашевский В.А. Внешнеэкономические сделки: основные регуляторы, их соотношение и взаимодействие: дис. … д-ра юрид. наук. М., 2009. С. 200.

13. Канашевский В.А. Нормы международного права и гражданское законодательство России. М.: Международные отношения, 2004. С. 15.

14. Конституция Российской Федерации (с учетом поправок, внесенных законами РФ от 30.12.2008 № 6-ФКЗ, от 30.12.2008 № 7-ФКЗ, от 05.02.2014 № 2-ФКЗ, от 21.07.2014 № 11-ФКЗ) // Собрание законодательства РФ. № 31. Ст. 4398.

15. Мартенс Ф.Ф. Современное международное право цивилизованных народов. Т.1. М., 1996. С. 399.

16. Международное частное право: учеб. / отв. ред. Г.К. Дмитриева. 4-е изд., перераб. и доп. М.: Проспект, 2016. С. 69—70.

17. Минаков А.И. Международный договор как источник международного частного права (Вопросы теории) // Советский ежегодник международного права. 1986. М., 1987. С. 235—238.

18. Мюллерсон Р.А. О соотношении международного публичного, международного частного и национального права // Советское государство и право. 1982. № 2. С. 81.

19. О международных договорах Российской Федерации: федер. закон от 15.07.1995 № 101-ФЗ (ред. от 12.03.2014) // Собрание законодательства РФ. 1995. № 29. Ст. 2757.

20. О некоторых вопросах применения судами Конституции РФ при осуществлении правосудия: постановление Пленума ВС РФ от 31.10.1995 № 8 // Бюллетень ВС РФ. 1996. № 1.

21. О применении судами общей юрисдикции общепризнанных принципов и норм международного права и международных договоров Российской Федерации: постановление Пленума ВС РФ от 10.10.2003 № 5 (ред. от 05.03.2013) // Бюллетень ВС РФ. 2013. № 12.

22. Осминин Б.И. Заключение и имплементация международных договоров во внутригосударственное право: моногр. М.: Инфотропик Медиа, 2010. С. 221—256.

23. Российское гражданское право: В 2 т. Общая часть. Вещное право. Наследственное право. Интеллектуальные права. Личные неимущественные права: учеб. Т. 1. 2-е изд., стереотип. / отв. ред. Е.А. Суханов. М.: «Статут», 2011. Доступ из СПС «КонсультантПлюс».

24. Усенко Е.Т. Очерки международного права. М.: Норма, 2008. С. 162.

25. Усенко Е.Т. Соотношение и взаимодействие международного и национального права и российская Конституция // Московский журнал международного права. 1995. № 2. С. 16.

26. Храбсков В.Г. Международное частное право в правовой системе// Государство и право. 2006. № 2. С. 48.

27. Ferrari F. Contracts for the International Sale of Goods: Applicability and Applications of the 1980 United Nations Convention. Leiden; Boston: Martines Nijhoff Publishers, 2012. Р. 9.