Международно-правовое понятие экстремизма (экстремистской деятельности)

УДК 341.4:343.326

Страницы в журнале: 119-121 

Р.А. БРУНЕР,

кандидат юридических наук, преподаватель кафедры административного права Московского университета  МВД России bruner@zakon-adv.ru

 С.В. БОРИСОВ,

доктор юридических наук, доцент, доцент кафедры уголовного права Московского университета МВД России svb8@yandex.ru

Рассмотрены определения понятия экстремизма (экстремистской деятельности), приводимые в международных нормативных правовых актах, с точки зрения целесообразности имплементации данных положений в российское законодательство.

Ключевые слова: международный нормативный правовой акт, преступление экстремистской направленности, экстремизм, экстремистская деятельность.

International Legal Concept of Extremism (Extremist Activity)

Bruner R., Borisov S.

The authors consider the definitions of extremism (extremist activity) which given in the international regulations for determination the expediency of implementation of the relevant provisions in the Russian legislation.

Keywords: international regulatory legal act, concept, crime of extremist orientation, extremism, extremist activity.

Генеральный секретарь ООН Пан Ги Мун в своем выступлении на международной конференции отметил, что глобальный экономический кризис угрожает мировому сообществу распространением расизма и ксенофобии. В настоящее время миру необходимо бороться с угрозой эскалации нетолерантности, в том числе антисемитизма и исламофобии, возбуждением ненависти, используя новейшие технологии[1].

В Стратегии национальной безопасности Российской Федерации до 2020 года[2] также отмечается, что на обеспечение национальных интересов негативное влияние будет оказывать дальнейшее развитие националистических настроений, ксенофобии, сепаратизма, национального экстремизма, в том числе под лозунгами религиозного радикализма.

Отметим, что Россия наряду с другими странами-участницами Шанхайской конвенции о борьбе с терроризмом, сепаратизмом и экстремизмом 2001 года (далее — Шанхайская конвенция) признала экстремизм одной из угроз международному миру и безопасности, развитию дружественных отношений между государствами, а также основным правам и свободам человека. Экстремизм, терроризм и сепаратизм, как подчеркивается в Шанхайской конвенции, серьезно угрожают территориальной целостности и безопасности государств, а также их политической, экономической и социальной стабильности.

5 июля 2005 года в г. Астане была принята Концепция, посвященная взаимодействию государств-членов Шанхайской организации сотрудничества (ШОС)  в борьбе с терроризмом, сепаратизмом и экстремизмом[3], в которой, в частности, были обозначены такие задачи, как  выработка общих подходов государств-членов ШОС к борьбе с терроризмом, сепаратизмом и экстремизмом и совершенствование правовых основ сотрудничества, а также развитие и гармонизация законодательств соответствующих стран в области борьбы с терроризмом, сепаратизмом и экстремизмом.

На основе указанных международных актов осуществлено введение в российскую правовую систему понятия экстремистской деятельности (экстремизма), уголовно-правовых норм об ответственности за организацию экстремистского сообщества (ст. 282.1 Уголовного кодекса Российской Федерации, далее — УК РФ) и организацию деятельности экстремистской организации (ст. 282.2 УК РФ), понятия преступлений экстремистской направленности (примечание 2 к ст. 282.1 УК РФ), внесены изменения в ст. 280 УК РФ, а также осуществлены другие изменения и дополнения законодательства, направленные на противодействие экстремизму[4].

Как отмечалось выше, в последние годы на развитие уголовного законодательства Российской Федерации стали оказывать нормы ШОС — России, Китая, Казахстана, Киргизии, Таджикистана и Узбекистана, относящиеся  к региональному международному праву[5].

Так, международно-правовое определение экстремизма дается в п. 3 ч. 1 ст. 1 Шанхайской конвенции, в котором указано: «Экстремизм» — какое-либо деяние, направленное на насильственный захват власти или насильственное удержание власти, а также на насильственное изменение конституционного строя государства, а равно насильственное посягательство на общественную безопасность, в том числе организация в вышеуказанных целях незаконных вооруженных формирований или участие в них, и преследуемые в уголовном порядке в соответствии с национальным законодательством Сторон». Анализ этого определения позволяет сделать вывод о том, что понятие экстремизма в национальном законодательстве должно включать либо существенные и уникальные признаки, позволяющие выделить соответствующие им уголовно-наказуемые деяния, либо (и) содержать указание на конкретные наименования преступлений и (или) статей Особенной части УК РФ.

При этом в ч. 2 ст. 1 Шанхайской конвенции подчеркивается, что «настоящая статья не наносит ущерба какому-либо международному договору или какому-либо национальному законодательству Сторон, которые содержат или могут содержать положение о более широком применении терминов, используемых в настоящей статье». То есть в российском законодательстве понятие экстремизма (экстремистской деятельности) может быть более широким по содержанию и объему.

В связи с последним положением позволим себе не согласиться с точкой зрения ученых, считающих, что определение экстремизма, приводимое в Шанхайской конвенции, указывает на насилие как на основной кримообразующий признак данного явления, без которого состав преступного экстремизма отсутствует[6]. Как было указано ранее, Шанхайская конвенция не ограничивает участвующие в ней страны, в том числе и Россию, в возможности рассматривать экстремизм как более широкое явление, а значит, насилие может и не являться его неотъемлемым кримообразующим признаком.

На тридцать втором пленарном заседании Межпарламентской ассамблеи государствучастников СНГ (постановление № 32-9 от 14 мая 2009 года) был принят Модельный закон о противодействии экстремизму[7](далее — Модельный закон),  устанавливающий «основные принципы противодействия экстремизму, правовые и организационные основы противодействия экстремистской деятельности, а также ответственность за ее осуществление». Отметим, что в ст. 1 Модельного закона понятия экстремистской деятельности и экстремизма не используются как синонимы.

Так, под экстремизмом в Модельном законе понимается «посягательство на основы конституционного строя и безопасность государства, а также нарушение прав, свобод и законных интересов человека и гражданина, осуществляемые вследствие отрицания правовых и (или) иных общепринятых норм и правил социального поведения». Экстремистская же деятельность рассматривается как «деятельность общественного или религиозного объединения, средства массовой информации либо иной организации, физического лица по планированию, организации, подготовке или совершению действий» в целях осуществления деяний, перечисленных в ст. 1 Модельного закона.

Полагаем, что решение о разделении понятий экстремизма и экстремистской деятельности было принято с учетом сходной позиции относительно терроризма и террористической деятельности. Вместе с тем, на наш взгляд, не следует забывать о том, что экстремизм, как, впрочем, и терроризм, представляет собой социально-правовое явление, в котором первооснову составляет именно деятельность, проявляемая в социуме в определенных общественных отношениях. Поэтому экстремизм и экстремистскую деятельность целесообразно рассматривать в качестве синонимичных понятий, что позволит избежать еще большей путаницы в теории и практике противодействия соответствующему явлению. При этом в определении экстремистской деятельности (экстремизма) следует указать как содержание, так и объем данного понятия, а не прибегать к искусственному разделению последнего на две составляющие.

Модельный закон относит к экстремистской деятельности деяния, направленные:

— на насильственное изменение основ конституционного строя, нарушение территориальной целостности и суверенитета государства;

— публичное оправдание терроризма или публичные призывы к осуществлению террористической деятельности;

— разжигание социальной, расовой, национальной или религиозной розни;

— пропаганду исключительности, превосходства либо неполноценности человека (социальной группы) по признаку его социальной, расовой, национальной, этнической, религиозной или языковой принадлежности или отношения к религии;

— нарушение прав, свобод и законных интересов человека и гражданина в зависимости от его социальной, расовой, национальной, этнической, религиозной или языковой принадлежности или отношения к религии;

— воспрепятствование осуществлению гражданами их избирательных прав и права на участие в референдуме или нарушение тайны голосования, соединенные с насилием либо угрозой его применения;

— воспрепятствование законной деятельности государственных органов, органов местного самоуправления, избирательных комиссий, общественных и религиозных объединений или иных организаций, должностных лиц указанных органов, комиссий, объединений или организаций, совершенное с применением насилия либо угрозой его применения, а равно применение насилия либо угроза его применения в отношении близких указанных должностных лиц в целях воспрепятствования законной деятельности этих должностных лиц или принуждения к изменению характера такой деятельности либо из мести за ее осуществление;

— совершение преступлений по мотивам политической, идеологической, расовой, национальной или религиозной ненависти или вражды либо по мотивам ненависти или вражды в отношении какой-либо социальной группы, а также из мести за правомерные действия других лиц, с целью скрыть другое преступление или облегчить его совершение;

— пропаганду и публичное демонстрирование нацистской атрибутики или символики либо атрибутики или символики, сходных с нацистской атрибутикой или символикой до степени смешения;

— публичные призывы к осуществлению указанных деяний либо массовое распространение заведомо экстремистских материалов, а равно их изготовление или хранение в целях массового распространения;

— финансирование указанных деяний либо иное содействие в их организации, подготовке и осуществлении, в том числе путем предоставления финансовых средств, недвижимости, учебной, полиграфической и материально-технической базы, телефонной, факсимильной и других видов связи, а также оказания информационных услуг.

Отметим, что изучение Модельного закона в целом привело нас к выводу о том, что своеобразным прообразом, основой для него послужил Федеральный закон от 25 июля 2002 года № 114-ФЗ «О противодействии экстремистской деятельности». При этом, на наш взгляд, при разработке  Модельного закона не были учтены многие проблемы национального законодательства и правоприменения, существовавшие на тот момент в России и других странах-участницах СНГ в области противодействия экстремизму. К таким проблемам, в частности, до настоящего времени относятся: 1) отсутствие разграничения или иного определения соотношения правовых понятий экстремистской деятельности (экстремизма) и терроризма; 2) отсутствие нормативно определенных критериев для отнесения того или иного деяния к экстремистской деятельности (экстремизму), кроме соответствующего перечня действий; 3) включение в данный перечень как уголовно-, так и административно-наказуемых деяний.

Таким образом, международные правовые акты в сфере противодействия экстремизму (экстремистской деятельности) носят декларативный характер, провозглашают недопустимость тех или иных действий, указывают на необходимость борьбы с ними, но не конкретизируют средства последней, то есть они могут быть не только уголовно-правовыми, но и иными, например, административно-правовыми. Национальный законодатель должен определять перечень уголовно-наказуемых деяний экстремистской направленности и других преступлений экстремистского толка,  исходя из критериев (принципов) криминализации, не нарушая при этом положений международных правовых актов, в частности, запрещающих ограничение свободы слова и дискуссии[8].

Библиография

1 См.: Из выступления Генсека ООН Пан Ги Муна на конференции по проблемам расизма в Женеве // Российская газета. 2009. 3 июля.

2 См.: Стратегия национальной безопасности Российской Федерации до 2020 года, утвержденная Указом Президента РФ от 12 мая 2009 года № 537 // Российская газета. 2009. 19 мая.

3 См.: Концепция сотрудничества государств-членов Шанхайской организации сотрудничества в борьбе с терроризмом, сепаратизмом и экстремизмом (Астана, 5 июля 2005 года). Доступ из СПС «Гарант».

4 См.: Федеральный закон от 24 июля 2007 года № 211-ФЗ «О внесении изменений в отдельные законодательные акты

Российской Федерации в связи с совершенствованием государственного управления в области противодействия экстремизму» // Собрание законодательства Российской Федерации. 2007. № 31. Ст. 4008.

5 См.: Взаимодействие международного и сравнительного уголовного права: учеб. пособие / науч. ред. Н.Ф. Кузнецова; отв. ред. В.С. Комиссаров. — М., 2009. С. 37.

6 См. там же; Гречухин М.А. Уголовно-правовые проблемы борьбы с организованной экстремистской преступностью // Организованная преступность в XXI веке: проблемы теории и практики: сб. материалов междунар. науч.-практ. конф. — М., 2011. С. 449—450.

7 См.: Информационный бюллетень Межпарламентской ассамблеи государств-участников СНГ. 2009. № 44.

8 См.: Декларация о свободе политической дискуссии в средствах массовой информации (принята Комитетом Министров Совета Европы 12 февраля 2004 года на 872-м заседании Комитета Министров на уровне постоянных представителей). Доступ из СПС «Гарант».