Международное право о пределах правомерного вмешательства в частную жизнь «публичных фигур»

Д.З. ПОЛИВАНОВА,

старший преподаватель кафедры международного и европейского права Международного юридического института, стажер сектора международно-правовых исследований Института государства и права РАН

Рассматриваются аспекты правового регулирования пределов допустимого вмешательства в частную жизнь «публичных фигур» на основе зарубежного опыта  и в свете судебной практики Европейского суда по правам человека. Автор даёт своё виденье сложившейся ситуации в контексте защиты прав и свобод человека на современном этапе.

Ключевые слова: неприкосновенность частной жизни, права человека, международное право, Европейский суд по правам человека

The aspects of the legal regulation of the boundaries of acceptable interference in private life «public figures» on the basis of international experience and in light of the jurisprudence of the European Court of Human Rights. The author gives his vision of the situation in the context of protecting human rights and freedoms in the modern stage.

Keywords: privacy, human rights, international law, European Court of Human Rights

Подход международного права к обеспечению неприкосновенности частной жизни «публичных фигур» отличается от подхода к неприкосновенности частной жизни обычных людей. К «публичным фигурам» практика судов относит группу людей, также довольно значительно разнящихся между собой. Можно выделить, по крайней мере, три категории:

— известные публике люди не несущие официальных функций, но пользующихся всеобщим вниманием;

— политики, каждое действие которых может иметь последствия для общества, а потому находящиеся под постоянных критическим контролем средств массовой информации и общественности;

— государственные служащие или иные люди, выполняющие отдельные публичные функции.

В суды в значительных количествах поступают иски людей всех трех категорий, особенно против так называемой «желтой прессы», хотя это может быть и не пресса, но, во всяком случае, средства массовой информации определенной направленности. Такие публикации рассчитаны на удовлетворение любопытства очень большого числа людей. Кроме того, причиной для жалоб становятся те или иные действия, препятствующие исполнению служебных обязанностей.

Почему публикации о личной или даже интимной жизни самых известных и нередко очень состоятельных людей привлекают большое внимание, — это, видимо, вопрос общественной психологии. От внимания папарацци трудно укрыться, и иногда это приводит к почти трагическим последствиям, как это было с принцем Ганноверским: в декабре 1999 г. принц ударил навязчивого фотографа и сломал ему нос[1].

Защититься от прессы чрезвычайно трудно и иногда стоит больших затрат: принц Ганноверский был присужден к выплате 90 тыс. ма-рок штрафа и 15 тыс. марок возмещения за ущерб[2].

Иногда известные люди и таблоиды стоят на равных позициях. В деле Duglas v. Hello! Ltd суть состояла в том, что знаменитые голливудские артисты Майкл Дуглас и Катерина Зета-Джонс продали некоторым журналам исключительное право на публикацию фотографий с их свадьбы. Когда таблоид Hello! опубликовал некоторые фотографии без их разрешения, они подали в суд. Здесь столкнулись два коммерческих интереса: таблоид стремился получить выгоду от публикации их фотографий, а сами артисты эксплуатировали свои изображения в коммерческих целях. В данном случае вопрос стоял не о защите права на частную жизнь, а права на публичность.

Самым заметным  и имеющим далеко идущие последствия делом стало решение Европейского суда по правам человека (далее— ЕСПЧ) по жалобе принцессы Ганноверской Каролины[3]. Принцесса жаловалась на то, что фотографы постоянно делают ее снимки в самых разных ситуациях повседневной жизни: в магазинах, во время катания на велосипеде или на лошади, в ресторане и т.д.

Сначала принцесса подала иск в национальный суд. Немецкий суд применил норму Закона об авторских правах художников, который запрещает публикацию фотографий частных лиц.

Исключение сделано для лиц, «принадлежащих к современной истории»[4]; их фотографии можно снимать и распространять, если только это не противоречит законным интересам затронутых лиц[5].

В практике германских судов, а также в литературе проведена классификация лиц, «принадлежащих к современной истории». Их  делят на три категории:

— лица, «принадлежащие к современной истории» par excellence (в полном смысле слова) — их фотографии ценны как изображения именно этих людей, а не только в силу их функций;

— лица, «относительно принадлежащие к современной истории» — те, кто сопровождает  лиц, «принадлежащие к современной истории» par excellence;

— просто частные лица[6].

В решениях сначала суда общей юрисдикции, а затем Конституционного суда Германии принцесса Каролина была отнесена к лицам, «принадлежащим к современной истории» par excellence, на том основании, что она является старшей дочерью королевской особы — принца Монако. Однако Конституционный суд подчеркнул, что отнесение лица к той или иной категории не влечет за собой однозначного распределения важности противостоящих интересов в каждой ситуации. Суд заявил, что этот конкретный случай может быть ситуацией, когда публикация фотографий возможна без согласия фотографируемого, но это не значит, что данное лицо может быть фотографируемо с целью публикации всегда и везде. Законные интересы, основанные на праве на неприкосновенность частной жизни, могут быть такого рода, что фотографирование и публикация снимков могут быть запрещены. В результате всех судебных разбирательств выделено три критерия определения таких интересов, которые препятствуют публикации снимков любого лица.

1) критерий содержания: это такая деятельность, обсуждение или обнародование которой обычно считается смущающей или приводит к негативной реакции общества, например, публикация дневников, интимных разговоров между супругами, вопросы сексуальности, поведение, отклоняющееся от общепринятого, заболевания — все, что считается относящимся к интимной сфере; сюда же в конкретном решении по делу принцессы Ганноверской Конституционный суд Германии включил отношения между матерью и ее маленькими детьми;

2) пространственный критерий: пространство, куда можно удалиться от взглядов публики и необходимое для приведение личности в такое состояние, без которого она была бы психологически перегружена; этот критерий пространства может быть приравнен к неприкосновенности дома или жилища;

3) промежуточная категория: повседневная, обыденная жизнь, как в случае с принцессой Ганноверской. Заявив, что перемена настроения не всегда обязательно связана с пересечением порога своего дома, Конституционный суд установил еще одну категорию — ситуационного уединения,  например, в тихом уголке ресторана, во всех других отношениях доступного для публики[7] . В этом случае баланс интересов сдвигается в сторону того человека, которому принадлежит право на частную жизнь; однако немаловажно и то, что в делах этой категории значение приобретает способ, которым изображения получены — тайно, или при внезапной атаке, или с помощью длиннофокусного объектива и т.п.

Следует также подчеркнуть, что Конституционный суд Германии, постоянно отстаивая свободу прессы и запрещение цензуры[8], указывает, что  и сообщения о «публичных» фигурах защищаются свободой печати, поскольку сами эти фигуры представляют собой определенные ценности и могут служить моделями положительного или отрицательного  стиля жизни. Этот принцип полностью применим к политикам в целях достижения демократической гласности и контроля, но также действует в отношении других лиц, участвующих в общественной жизни.

В интересах достижения баланса между свободой печати и правом на частную жизнь правомерно оценивать, обсуждаются ли вопросы, интересующие публику, серьезно и с фактами в руках, либо освещаются только подробности личной жизни для удовлетворения чьего-то любопытства.

Недовольная решением Конституционного суда Германии принцесса Ганноверская обратилась в Европейский суд по правам человека. ЕСПЧ применил к данному делу критерий разумных и законных ожиданий неприкосновенности частной жизни, который он применял в более ранних делах[9]. При таком подходе отмечается некоторый перевес в пользу права на неприкосновенность.

ЕСПЧ подчеркнул, что деятельность, в процессе которой делались снимки, имела чисто частный (личный) характер, и заявил, что должно проводиться фундаментальное различие между сообщением фактов, которые необходимы в демократическом обществе относительно политиков, осуществляющих свои функции, и сообщением деталей личной жизни индивида, который к тому же не исполняет никаких публичных функций.

Если в первом случае пресса играет свою жизненно важную роль «сторожевого пса» демократии[10], то во втором случае ничего подобного нет. Публикация снимков с единственной целью удовлетворить любопытство определенной части читателей не может рассматриваться как вклад в общественно значимые дискуссии, хотя снимаемое лицо и может быть известно публике. Интерес к истице основан только на том, что она — член одной из королевских фамилий Европы, в то время как она сама не исполняет никаких публичных функций и никак не может быть приравнена к политикам[11].

Оценивая данное решение ЕСПЧ, необходимо отметить, что его подход к определению «публичных фигур»  в этом случае несколько разнится от того, который Суд давал ранее.

Так, в деле Lingens v. Austria[12]  ЕСПЧ заявил, что свобода политических дискуссий лежит в самом центре концепции демократического общества и во всей Конвенции ей придано первостепенное значение. Поэтому пределы допустимого обсуждения в том, что касается политиков, шире, чем в том, что касается частных лиц.

В отличие от частных лиц политик неизбежно и сознательно отдает себя на подробное рассматривание, на изучение  каждого его слова и каждого поступка со стороны и журналистов, и публики вообще, и поэтому он должен проявлять высокую степень терпимости.

В целом данное дело, подробно рассмотренное в судах Германии и затем в Европейском суде по правам человека, показывает, что и европейское общественное мнение, и юристы пока не определились в отношении правомерности фотографирования и публикации снимков известных людей без их разрешения. Более того, есть только общее мнение о том, политики должны быть широко обсуждаемы, но нет общего мнения о том, насколько широко.

Единое мнение пока не существует в судебных системах разных государств; нет твердой последовательности и в позициях Европейского суда по правам человека. Это значит, что пока невозможно говорить о формировании какой-либо определенной нормы международного права в этом отношении.

В деле Janowski v. Poland[13]  стоял вопрос о том, имеет ли государственный служащий право защищаться от внимания прессы при исполнении служебных обязанностей. Европейский суд решил, что публика должна доверять государственным служащим и не подвергать их назойливому контролю, чтобы не создавать препятствия для надлежащего исполнения ими своих обязанностей.

Яснее позиция ЕСПЧ проявилась в его решении по делу Nikula[14], в котором поводом для разбирательства были публичные упреки адвоката в адрес обвинителя в том, что последний неправильно себя вел в отношении ее подзащитного.

Суд заявил, что адвокату не принадлежит абсолютная свобода выражения своих мнений, но отметил, что существует разница между положением обвинителя и судьи. Даже словесные атаки в адрес судьи могут быть расценены как атаки на сам суд, в то время как критика обвинителя должна только ограничиваться его функциональной ролью и не касаться его личности. Суд подчеркнул, что критерием здесь должна служить «общественная необходимость», то есть, по мнению Суда, следует соблюдать баланс между интересами общества и интересами индивида.

Другая сторона деятельности государственного служащего попала в центр внимания ЕСПЧ в деле Steur[15]. В ходе судебного расследования возможных злоупотреблений социальным страхованием служащий системы со-циального обеспечения задавал ответчику «слишком настойчивые», по мнению адвоката, вопросы, и суд, проводивший расследование, наложил на этого служащего дисциплинарное взыскание. ЕСПЧ нашел, что вопросы не были такого рода, чтобы вторгаться в частную жизнь ответчика, а потому взыскание было неправомерным.

ЕСПЧ отметил, что суд, не проведя тщательного анализа поведения социального служащего, и не взвесив возможные последствия его слов, не обеспечил ему условия для надлежащего исполнения обязанностей.

Таким образом, как следует из постановлений Европейского суда по правам человека, не может быть единого подхода к оценке возможных нарушений неприкосновенности частной жизни ко всем трем категориям людей.

Право на неприкосновенность частной жизни известных людей, не имеющих публичных функций, должно быть обеспечено в наибольшей степени; они должны иметь возможность укрыться от всеобщего внимания даже в публичном месте.

Политики, играющие значительную роль в обществе, правомерно находятся в центре внимания общественности. Их личное пространство занимает минимальный объем, только в тех пределах, в которых это не имеет последствий для общества.

Официальные лица, исполняющие служебные обязанности в интересах общества, должны быть ограждены от интереса посторонних в такой степени, чтобы это не препятствовало их функциям.

Cписок  литературы

1. Абашидзе А.Х. Права человека и глобализация. //Российский  ежегодник международного права. 2002. СПб.,2003.

2. Миндрова Е.А. Тайна в праве на неприкосновенность частной жизни. // Юридический мир. 2007. №3.

3. Мюллерсон Р.А. Права человека: идеи, нормы, реальность. М.,1991.

4. Нагорная М.Н. Конституционные гарантии свободы личности и частной жизни. // Представительная власть —XXI век. 2009.

№ 1(88).

5. Поливанова Д. Современное развитие права на неприкосновенность частной жизни. // Право и жизнь. 2009. № 131(5).

6. Романовский Г.Б. Право на неприкосновенность частной жизни. М., 2001.

7. Улыбина Т.С. Неприкосновенность частной жизни в системе конфиденциальной информации. //Современное право. 2009. № 4.

8.  Фролова О.С. Частная  жизнь в свете Конвенции о защите прав человека и основных свобод. //Журнал российского права. 2008. № 10.

9. Хужокова И.М. Право на неприкосновенность частной жизни в системе прав человека.  // Сравнительное конституционное обозрение. 2007. № 2.

 10. Черниченко С.В. Перспективы развития международных стандартов в области обеспечения права на неприкосновенность  частной жизни. // Право граждан на информацию и защита неприкосновенности частной жизни. Сб. науч. тр. Ч. 1. Н.Новгород, 1999.

Библиография

1 www.areion.de/c1206.html.

2 Ibid.

3 Hannover V. Germany, No 59320/00, 24 June 2004, ECHR 2004-VI, 1, (2005) 40 HER 1.

4 «persons of contemporary history"

5 Kunsturhebergesetz, § 23.

6 Bundesgerichtshof,VI ZR217/03, 9 M?rz 2004.

7 BVerfG 2378/98, 1 BvR1084/99.

8 Обзор см.: Ziegler R/ Privacy after Caroline von Hannover v. Germany//Human Rights and Private Law. P. 192-193.

9 Halford v. UK, No 20605/92, Reports 1997-III, (1997) 24 EHRR 523, para. 51.

10 Суд имеет в виду дело Observer and Guardian v. the United Kingdom, No 13585/88, Series A, No 216 (1991).

11 Von Hannover v. Germany, para 51-65.

12 Lingens v. Austria, No 9815/82, 24 June 1986, Series A No 103, (1986) 8 EHRR 407, para.42.

13 Janowski v. Poland [GC], No. 25716/94, judgment of 21 January 1999, Reports 1999-I, §33.

14 Nikula v. Finland, No. 31611/96, judgment of 21 March 2002, Reports 2002-II.

15 Steur v. the Netherlands, No. 39657/98, judgment of 28 October 2003, Reports 2003-XI.