Международные суды и развитие международного права

 УДК 341.492.2 

Страницы в журнале: 149-152

Д. Абгарян,

аспирантка очного отделения кафедры международного права МГИМО (Университет) МИД России Россия, Москва jetta.ab@gmail.com 

Раскрывается важная роль международных судов в формировании международного права, которая, которые, как и национальные суды в странах common law, участвуют в формировании идей, преобразуемых государствами мира в правовые нормы. 

Ключевые слова: международное право, международные суды, формирование международного права, национальные суды, концепция non liquet.

В  настоящее время не оспаривается тот факт, что международные судебные учреждения не обладают правотворческими функциями. Однако они играют определенную, довольно значительную роль в процессе формирования норм международного права. Их роль в этом процессе зависит от самой сути деятельности по разрешению международных споров. Необходимо подчеркнуть, что наиболее действенным инструментом являются решения международных судебных учреждений, которые, как правило, содержат очень основательную аргументацию. В англо-американской литературе международные суды приравниваются к национальным судам, предлагающим прецедентное развитие права [3, p. 259]. Однако это лишь внешнее сходство, что и будет показано ниже. На самом деле участие судей и судов в целом в формировании права — сложный процесс.

И сами судьи, и специалисты, анализирующие работу судов, играют важную роль в том, что решения судов влияют на правотворчество. Многие судьи утверждают, что они не творят право, а лишь «открывают» существующие нормы. Бывший член Международного суда М. Шахабуддин в своей большой книге «Прецеденты во Всемирном суде» ссылался на слова судей Фицмориса, Паша, Вайсса, Рида, Крылова и приводил высказывание судьи Р. Дженнингса: «Вероятно, самое важное проявление функции суда — это применение существующих, общепризнанных норм или принципов права... даже если при этом происходит правотворчество в смысле развития, адаптации, модификации норм, заполнения пробелов, толкования или даже выделения новых направлений в праве» [18, p. 232].

Однако, по мнению М. Шахабуддина, Международный суд всегда проявлял особую щепетильность в том, чтобы не присвоить себе полномочия по созданию международного права [18, p. 86, 90].

Хотя многие члены международных судов утверждают, что они лишь «открывают» уже существующие нормы, почти все они прибегают к цитированию решений своих собственных или других судов в поддержку принимаемого в тот момент нового решения. Некоторые авторы квалифицируют такие действия как то, что обычно происходит в судах стран common law (обычное право), то есть мы видим, как судьи опираются на массив своей юриспруденции или на ранее сформулированные мнения [18, p. 107, 110], хотя к международному нормообразованию неприложима действующая в системах common law доктрина stare decisis1.

Разные судьи опираются на предыдущие решения и мнения других судов в разной степени, нередко в зависимости просто от объема аргументации, и можно однозначно говорить о том, что и те, кто разрешает международные споры, и государства, и тем более исследователи постоянно прибегают к этим решениям как к подтверждению существования той или иной нормы, а не просто показывают конкретную позицию того или иного суда в отдельно взятом деле. Разнятся также и обоснования необходимости использовать предыдущие решения. Некоторые авторы утверждают, что юриспруденция международных судов развивается потому, что международное право опирается на неписаные нормы и правила, или потому, что юриспруденция служит инструментом соединения центробежных сил, возникающих в международном сообществе, состоящем из суверенных субъектов [18, p. 8—9]. При этом в позициях судей проявляется стремление найти формально отсутствующий в международном праве авторитет: суды и судьи чаще всего цитируют мнения и идеи Международного суда, явно воспринимая их как почти обязательные, а сам Международный суд чаще всего цитирует собственные произведения.

Другие авторы опираются на ст. 38 Статута Международного суда, в пункте (d) которого упоминаются судебные решения наряду с «доктринами наиболее квалифицированных специалистов по публичному праву различных наций», в качестве вспомогательного средства для определения правовых норм, делая вывод о том, что цитирование решений судов как свидетельство содержания договора или требования, предъявляемого обычаем, вполне правомерно, хотя статус вспомогательных средств, упоминаемых в ст. 38, формально определен не был [3, p. 259].

Практика показывает, что судам, в общем, не требуется никаких особых оснований для довольно значительного использования судебных решений учреждений, которые могут быть отнесены к судебным или квазисудебным органам1. В этой практике явно отражается стремление судей найти сформулированное и изложенное на бумаге мнение относительно спорных или нерешенных вопросов международного права, особенно учитывая приписываемое судам свойство независимого от государства органа. Таким образом, заключения и мнения международных судов становятся такой же частью судебной риторики, как и другие доказательства. Учитывая, что установление событий, которые могут выступать как показатели практики государств, приводящие к возникновению юридических фактов, — задача довольно трудная2, а также принимая во внимание довольно простые способы доступа к материалам любых международных организаций, в том числе международных судов, в наше время, когда помогает Интернет, использование мнений судей, которые также являются весьма квалифицированными специалистами по международному праву, становится все более популярным. При этом у самих судей нет необходимости заниматься кропотливой работой по выделению юридических моментов из политических процессов или из деятельности таких политических международных органов, как Совет Безопасности ООН или Генеральная Ассамблея ООН. Гораздо проще использовать готовые юридические выводы, сделанные Международным судом или Органом по разрешению споров ВТО. Еще Х. Лаутерпахт утверждал, что в любой правовой системе суды занимаются тем, что организуют правосудие [13, 155], и такая функция международного суда проявилась в деятельности Суда Европейского союза [22, p. 2425]. В определенной степени позиция международного сообщества отразилась во введении разницы в понятиях «кодификация» и «прогрессивное развитие» международного права, зафиксированной в резолюции Генеральной Ассамблеи ООН, установившей разные процедуры для этих двух действий, которых должна придерживаться Комиссия международного права ООН [9, p. 151]. Как показал опыт Комиссии международного права в процессе подготовки Венской конвенции о праве международных договоров, даже самые рутинные меры кодификации существующего права неизбежно требуют некоторого заполнения пробелов в праве. Толкование норм, которые подвергаются кодификации, не может быть осуществлено механическим приложением готовой нормы к бесспорному факту. Такой метод толкования легко может быть использован самими сторонами в ходе дипломатических переговоров, обычно предшествующих обращению к международному судебному учреждению, или через любые неформальные процедуры, в том числе через обращение за консультацией к политическим органам.

Обращение к более сложным, требующим времени процедурам делает необходимым и использование более сложных методов толкования в отношении недостаточно четких формулировок в договоре, или установления намерений авторов договора, или оценки эффективности договора. В американской литературе нередко приводится высказывание Л. Фуллера, который описывает судебный процесс как тщательное отслеживание и формулирование «общих целей», которые сильно напоминают дедуктивный метод, поскольку конечный результат состоит не просто в демонстрации того, что вытекает из поставленных целей, но в построении в определенном порядке и выяснении тех целей, которые служат исходной точкой исследования [11, с. 353]. В качестве иллюстрации к приведенному утверждению Л. Фуллера Дж. Трахтман излагает этапы, которые отмечаются в судебном процессе Органа по разрешению споров ВТО: 1) установление права или комплекса норм, применимых к имеющимся фактам; 2) установление значения этих норм; 3) определение того, как следует сформулировать нормы, которые не содержат точного соответствия этим фактам, но подходят по смыслу и намерению; 4) определение методов заполнения пробелов, где как будто неприменимы никакие нормы; 5) решение вопроса о возможном конфликте норм — применима ли одна или обе нормы; 6) решение вопроса о статусе конфликтующих норм и способах их совмещения, если их статусы равны. Дж. Трахтман отмечает, что очень редко бывает, что применимые нормы ясны, самоисполнимы, точно определены и не требуют толкования или дополнительного формулирования и уточнения, так что судье остается только точно установить факты [19, p. 338—341].

В зависимости от обстоятельств и общего контекста, в котором происходит спор, на каждом из этих этапов судьи оказываются наделенными значительными полномочиями. В основании полномочий может лежать такая характеристика международного права, как недостаточное развитие его как правовой системы, в силу чего судьи сталкиваются с множеством процессуальных и материальных пробелов, которые им приходится заполнять, чтобы разбирательство не завершалось слишком часто ничем из-за проблемы non liquet (неясность, сомнительность). Дж. Трахтман, например, указывает, что процессуальные проблемы могут представлять собой недостаточное определение юрисдикции какого-либо международного органа по разрешению споров, например, трибунала, наделенного общей юрисдикцией, но не получившего указаний, как применять нормы, заимствованные из других договоров. Дж. Трахтман приводит в пример дело о разрубленных кокосах, по которому Апелляционный орган ВТО отказался дать рекомендацию о применимых мерах [19].

Некоторые авторы указывают, что Международный суд фактически применил концепцию non liquet в своем консультативном заключении о правомерности использования ядерного оружия, когда заявил, что в международном праве нет норм ни запрещающих, ни позволяющих применять это оружие [21, p. 110]. Правда, встречаются и утверждения о том, что концепция non liquet неприменима в международном судебном процессе, поскольку обнаруженные пробелы в международном праве всегда могут быть заполнены на основе принципа государственного суверенитета, позволяющего государству самому творить право и с помощью общих принципов права, как это делали международные трибуналы по Руанде и по бывшей Югославии [16, p. 32].

Последствия для международного права, порождаемые каждой попыткой заполнить пробел, зависят от целого ряда факторов, в том числе от жизненного опыта каждого судьи; от того, какой именно правовой вопрос разбирается; от реакции сторон в разбираемом споре. Даже в случае заполнения пробела таким авторитетным международным учреждением, как Международный суд, нет полной уверенности в том, что под этим его действием лежит надежное правовое основание [4, p. 24].

Некоторые решения, даже вынесенные авторитетными международными судебными учреждениями, оказывают очень небольшое и весьма косвенное влияние на позиции сторон в споре, не говоря уже о международном праве в целом. Кроме того, следует учитывать, что не всегда можно быть уверенным в том, что государство, в чей адрес вынесено решение, исполнит его, и это решение, таким образом, реально воздействует на практику государств. Правда, здесь следует отметить, что и такое решение станет частью международной юриспруденции и может цитироваться судьями других судов и влиять на их решения. Некоторые документы привлекают общее внимание иногда спустя довольно долгое время, как, например, консультативное заключение Международного суда о некоторых расходах ООН [9, p. 151]. Консультативное заключение имеет лишь рекомендательный характер и не обладает обязательной юридической силой. Но и обязывающие решения Международного суда или Апелляционного органа ВТО иногда довольно долго ожидают своего исполнения. В пример можно привести такие разные страны, как США, которые долго не исполняли решение Международного суда по делу о военных и подобных им действиях в Никарагуа и против нее [6,p. 14]; и Иран, который игнорировал решение Международного суда о заложниках [7, p. 3].

Есть также примеры неисполнения решений Органа по разрешению споров ВТО, самый известный из которых — дело о бананах (США против Европейского союза) [24]. Более того, даже преюдициальные решения Суда Европейского союза подчас требуют усилий для реализации национальными судами [2, p. 489].

Воздействие решения Международного суда на спорящих, и тем более на международное сообщество, может не быть очевидным в течение значительного времени частично потому, что на такие решения обычно нет прямых ссылок и не публикуются сведения о том, что стороны его исполняют или что другие государства его признают и одобряют. Правда, даже юристы — специалисты по национальным судам стран common law отмечают, что развитие прецедентов идет во времени неравномерно, ускоряясь в одни годы и замедляясь в другие.

В литературе попытки судов развивать право, даже таких известных, как Международный суд, суды ГАТТ (Генеральное соглашение о тарифах и торговле), а теперь ВТО (Всемирная торговая организация), суды Европейского союза, Европейский и Межамериканский суды по правам человека, международные трибуналы по Руанде и бывшей Югославии, часто подвергаются критике [17, 5, 10, 15, 20]. Однако огромный интерес юристов-международников к работе судов показывает важность их деятельности. Потенциальная способность судов содействовать развитию иногда очень конкретных деталей материального и процессуального правового регулирования не может не использоваться в быстро развивающемся мире.

Крупный специалист по международному праву Х. Альварес считает, что судебные решения оказывают особенно заметное влияние на четыре части права:

1. Материальные обязательства, вытекающие из договора, толкование которого составляет функцию соответствующего суда.

2. Общее публичное международное право, в том числе договоры, не предназначенные специально для толкования суда, обычное международное право, а также общие принципы права и различные формы международного институционного права.

3. Другие источники потенциальных международных обязательств, «твердых» и «мягких», не перечисленных конкретно в ст. 38 Статута Международного суда, в том числе разнообразные документы, принимаемые международными организациями.

4. Национальное право, имеющее непосредственное отношение к спору, который представлен Международному суду.

Полной ясности относительно критериев категоризации нет. Однако нельзя не согласиться с широким спектром инструментов регулирования, на которые распространяется развитие, вытекающее из решений международных судов.

Список литературы

1. Шинкарецкая Г.Г. Тенденции развития судебных средств мирного разрешения международных споров. — М., 2009.

Shinkaretskaia G.G. Tendentsii razvitiia sudebnykh sredstv mirnogo razresheniia mezhdunarodnykh sporov. — M., 2009. S. 64.

2. Alter K.J. The European Union’s Legal System and Domestic Policy: Spillover or Backlash? // Int’l Org. 2000. V. 54.

3. Alvarez J.E. International Organizations as Law-makers. OUP, 2006.

4. Alvarez J. Nuremberg Revisited: The Tadic Case // EJIL 1996.V.7.

5. Bowett D.W. et al. The International Court of Justice: Process. Practice and Procedure. — London: B.I.I.C.L., 1997.

6. Case concerning Military and Paramilitary Activities in and against Nicaragua (Nicaragua v. the United States of America) (Merits) [1986] ICJ Rep.

7. Case concerning United States Diplomatic and Consular Staff in Tehran (United States of America v. Iran) [1980] ICJ Rep.

8. Case of the SS Lotus (France v. Turkey) (Judgment) PCIJ Rep. Series A. No.10.

9. Certain Expenses of the United Nations (Article 17, Paragraph 2, of the Charter) (Advisory Opinion) [1962] ICJ Rep.

10. Fitzmaurice G. The Law and Procedure of the International Court of Justice (Cambridge, U.K.: Grotius, 1986 (2 Vols.).

11. Fuller L. The Forms and Limits of Adjudication // Harv. L. Rev. 1978. V. 92.

12. General Assemble Resolutions 174 (II) (November 21, 1947). Article 15—24.

13. Lauterpacht H. ed. The Development of International Law by the International Court. — CUP, 1982.

14. Legality of the Use by a State of Nuclear Weapons in Armed Conflict, Advisory Opinion, 1996 ICJ. Rep.

15. Nagendra Singh. The Role and Record of the International Court of Justice (Boston: M. Nijhoff, 1989).

16. Petersmann E.-U. How to Promote the International Rule of Law? Contributions by the World Trade Organization Appellate Review System // J. Int’l. Econ. L. 1998. V. 1.

17. Rosenne Sh. The Law and Practice of the International Court, 1920—1996 (The Hague and Boston: M. Nijhoff, 3rd edn. 1997).

18. Shahabuddeen M. Precedent in the World Court. — Cambridge University Press, 1996.

19. Trachtman J. The Domain of WTO Dispute Resolution // Harv. Int’l L. J. 1999. V. 40.

20. Verzijl J.H.W. The Jurisprudence of the World Court: A Case By Case Commentary (Leyden: I.W. Sijthoff. 1965) (2 Vols).

21. Weil P. Non Liquet Revisited // Colum. J. Transnat’l L. 1997.V. 36.

22. Weiler J. H. H. The Transformation of Europe // Yale L. J. 1991. V. 10.

23. WTO Appellate Body Report for Brazil-Measures Affecting Desiccated Coconut of February 1997.

24. WTO EC — Regime for the Importation, Sale and Distribution of Bananas — AB-1997-3 —Report of the Appellate Body (9 September 1997) WT/DS27/AB/R.