Место норм, регулирующих статус судей международных судов, в системе международного права

УДК 341.64

Страницы в журнале: 122-126 

А.С. ХУДЫНЦЕВА,

аспирант кафедры иностранного государственного и международного права Уральской государственной юридической академии

Статья посвящена определению места норм, регулирующих статус судей международных судов, в системе международного права, а также анализу существующих по данному вопросу концепций.

Ключевые слова: система международного права, правовой статус, международный суд, судья международного суда, право международных судов.

Localization of rules of law, regulating the status of judges of the international courts in international law system

Hudynzeva A.

The article is devoted to the definition of localization of rules of law, regulating the status of judges of the international courts, in international law system, and also to the analysis of concepts existing in this question.

Keywords: international law system, a legal status, the international court, the judge of the international court, the right of the international courts.

В  рамках исследования статуса судей международных судов, полагаем, нельзя обойти вниманием проблему определения роли и места норм, регламентирующих данный статус и международное судоустройство, в системе международного права. Вопрос этот в целом можно считать малоизученным. Дополнительную сложность при его рассмотрении создает то обстоятельство, что многие аспекты, касающиеся системы международного права, традиционно остаются предметом научной дискуссии и не имеют однозначно признанного решения.

В международно-правовой теории не сложилось единой точки зрения о дефиниции и признаках самой системы международного права, а также ее основных структурных элементов. Неудивительно поэтому, что не удается достичь компромисса в понимании содержания и структуры конкретных отраслей и иных единиц системы. Вопрос о месте норм, регламентирующих правовой статус судей международных судов, в этом отношении является более чем показательным. Взгляд на систему международного права через призму статуса судей международных судов обнаруживает все многообразие проблем и отсутствие однозначных решений, что обычно и свойственно процессу познания таких сложных теоретических областей, как система права.

Как в отечественной, так и в зарубежной науке сложно найти примеры обращения авторов непосредственно к вопросу об отраслевой принадлежности норм, определяющих статус судей международных судов. Как правило, анализу подвергаются правовые положения, касающиеся в целом деятельности международных судебных органов (их правосубъектности, юрисдикции, структуры и т. д.). Именно в рамки этого более широкого (и более изученного) комплекса, полагаем, необходимо поместить и нормы, посвященные судьям. Такой подход представляется логичным, поскольку в международном праве традиционно регламентация статуса органа и регламентация статуса официальных лиц следуют одна из другой и соотносятся как общее и частное. Следовательно, в целях определения места норм, устанавливающих статус судей международных судов, в системе международного права важно определить также место норм, касающихся правового положения самих судебных органов.

Дискуссия о необходимости обособления в той или иной форме (отрасль, подотрасль, институт и т. д.) совокупности международно-правовых положений, регулирующих устройство и деятельность международной судебной системы, ведется не первый год. В научный оборот и даже в учебную литературу введено понятие «право международных судов», определяющееся как «совокупность юридических норм, призванных регламентировать статус международных судов, их структуру, порядок формирования, их юрисдикцию (компетенцию) и правила судопроизводства»[1].

В рамках данной дискуссии одной из наиболее распространенных позиций остается та, согласно которой комплекс норм, направленных на регламентацию деятельности международных судов, представляет собой самостоятельный международно-правовой институт, являющийся в свою очередь структурной единицей в целом признанной международно-правовой отрасли — права международных организаций. Данную точку зрения иллюстрирует, например, мнение, высказанное И.С. Марусиным. Как полагает исследователь, в современных условиях есть все основания говорить о становлении в рамках международного публичного права нового института — права международных судебных учреждений. Оно в свою очередь понимается как совокупность норм международного права и внутреннего права международных судебных учреждений, регулирующих отношения по формированию международных судебных учреждений, процессуальному порядку рассмотрения в них дел и взаимодействия с государствами для обеспечения их эффективной деятельности и выполнения поставленных перед ними задач. Право международных судебных учреждений И.С. Марусин считает институтом права международных организаций. Специфика, позволяющая выделить институт (право международных судебных учреждений) в рамках отрасли (общее право международных организаций), по его мнению, заключается, во-первых, уже в самом характере деятельности судов по рассмотрению споров, во-вторых, в сфере действия норм права международных организаций и права международных судебных учреждений[2]. Подчеркнем, что приведенный И.С. Марусиным аргумент об особой функции судебных учреждений по разрешению споров представляется вполне обоснованным.

Немаловажно, что само право международных организаций является одним из немногих нормативных комплексов, чей высокий отраслевой ранг в рамках системы международного права в целом можно считать утвердившимся. Притязания права международных организаций на роль фундаментальной отрасли международного публичного права обычно не оспариваются (если не считать попыток некоторых авторов определить право международных организаций как самостоятельную правовую систему, автономную от международного права[3]). Е.А. Шибаева, обосновывая правомерность признания за правом международных организаций качества самостоятельной отрасли международного права, обращает внимание на такие критерии, как предмет правового регулирования, объем нормативного материала, его содержание, а также специфику юридических норм[4]. При этом она высказывает мнение о том, что в современном праве международных организаций уже происходит деление на подотрасли: правовое положение межправительственных организаций; право договоров, заключенных с участием межправительственных организаций; внутреннее право международных организаций; внешнее право международных организаций[5].

Точка зрения, согласно которой право международных судов рассматривается в рамках утвердившейся отрасли права международных организаций, кажется вполне обоснованной. При этом мы исходим из того, что институционально или конвенционно большинство существующих международных судов действуют в рамках тех или иных международных организаций, являясь их органами, или выступают на международной арене в качестве самостоятельных международных структур, близких по своим признакам к международным организациям.

Статус органа международной организации имеют Международный суд ООН в отношении ООН; Суд Европейских сообществ в отношении Европейского союза; суды интеграционных образований в отношении своих объединений (Экономический суд СНГ; суды Андского сообщества, Экономического и валютного сообщества центральной Африки (СЕМАК), Экономического сообщества государств Западной Африки (ЭКОВАС), Союза арабского Магриба (УАМ)). Особняком в этом отношении стоят Европейский суд по правам человека и Межамериканский суд по правам человека, созданные на основе и в рамках специальных соглашений, но фактически являющиеся органами соответственно Совета Европы и Организации американских государств[6].

Суды, обладающие чертами самостоятельных международных организаций, не столь многочисленны. Среди них в литературе традиционно называют Международный уголовный суд (далее — МУС), который структурно состоит из собственно суда и Ассамблеи государств—участников МУС. Такая специфика позволяет различать МУС как одно из международных судебных учреждений, осуществляющих преследование и наказание физических лиц, совершивших наиболее тяжкие уголовные преступления, и МУС как межгосударственную организацию, призванную обеспечить эффективную деятельность МУС как международного судебного учреждения[7]. Кроме того, отдельные авторы рассматривают в качестве структуры, близкой по своим характеристикам к международной организации, Специальный суд по Сьерра-Леоне.

Сказанное дает возможность сделать следующий предварительный вывод. Нормы, определяющие статус судей Международного суда ООН, по всей вероятности, уместно рассматривать в рамках более широкого нормативно-правового образования, регламентирующего деятельность и организацию международных судов, т. е. в рамках так называемого права международных судов. В свою очередь право международных судов целесообразно относить к праву международных организаций как самостоятельной и в целом признанной отрасли международного права. Важно подчеркнуть, что мы не пытаемся решить вопрос о качественной характеристике совокупности норм, посвященных статусу судей (т. е. о том, являются ли они институтом, институцией, подотраслью или чем-то иным). Наша задача сводится исключительно к определению места указанных норм в системе международного права — места, которое с учетом изложенного можно выразить следующей схемой: статус судей международных судов — право международных судов — право международных организаций.

В рамках развернувшейся научной дискуссии приведенная позиция (хотя она и не лишена недостатков) является одной из наиболее логичных. Вместе с тем дать ей адекватную оценку без рассмотрения других существующих точек зрения вряд ли представляется возможным.

Так, в международно-правовой науке получила распространение концепция, в соответствии с которой вопросы деятельности международных судебных учреждений следует относить к так называемому праву мирного разрешения международных споров[8]. Подобную точку зрения высказал еще в 1974 году Э.А. Пушмин, выделив международное судебное разбирательство в качестве института права мирного урегулирования разногласий[9].

Действительно, ст. 33 Устава ООН называет арбитраж и судебное разбирательство среди мирных средств разрешения межгосударственных споров. Вместе с тем основное место в этой области занимают согласительные, а не судебные средства. Кроме того, международные споры рассматриваются здесь как споры между государствами, а это значит, что среди судебных средств их разрешения чаще всего называются международный арбитраж и Международный суд ООН.

С этим трудно согласиться. При подобном подходе многие международные суды выпадают из поля зрения обозначенной отрасли. За ее рамками остаются Европейский суд по правам человека, Межамериканский суд по правам человека и др.

Кроме того, важно подчеркнуть, что суды и арбитражи имеют, по нашему мнению, различную юридическую природу: состав первых известен заранее, состав последних зависит от соглашения сторон; первые осуществляют свои функции на постоянной основе, последние создаются для решения конкретных споров и выступают как органы ad hoc; суды, как было показано, по своим характеристикам тяготеют к международным организациям, арбитражи образуются преимущественно в рамках конвенционных механизмов. Отсюда место норм, определяющих правовое положение и порядок деятельности арбитражей, как раз можно определить в составе права мирного разрешения международных споров, так как это более точно характеризует саму сущность международного арбитража в качестве одного из средств урегулирования международных разногласий. Что же касается собственно международных судов, то регламентация их деятельности (вне зависимости от типа международного суда: будь то Международный суд ООН, уголовный суд, трибунал, суд по правам человека или суд интеграционного образования) основывается на некоторых общих началах, базовых принципах, с учетом, разумеется, особенностей, присущих каждому конкретному органу. Другими словами, налицо единство и специфика предмета правового регулирования, что является основанием для выделения в качестве самостоятельного компонента системы международного права комплекса норм, регламентирующих проблемы деятельности всех ныне существующих международных судов, в том числе вопросы формирования судебного корпуса и правового статуса судей в качестве неотъемлемой части. При этом предпочтительнее, на наш взгляд, именовать данный комплекс норм правом международных судов, а не, скажем, правом международных судебных учреждений, поскольку под термином «международные судебные учреждения» традиционно понимаются не только международные суды и трибуналы, но и международные арбитражи, которые мы отнесли к праву мирного разрешения международных споров.

Другая точка зрения о месте норм, регламентирующих деятельность судов, нашла отражение в работах ученых-международников, занимавшихся изучением международного уголовного и гуманитарного права и склонных рассматривать деятельность судов именно в рамках указанных отраслей.

Так, многие специалисты в области международного уголовного права, ставившие в принципе этот вопрос, считают, что нормы, регулирующие деятельность органов уголовного правосудия, т. е. действующих в настоящее время международных уголовных трибуналов и МУС, должны относиться к международному уголовному праву как самостоятельной отрасли международного публичного права. По словам А.С. Подпориновой, наиболее важная особенность системы международного уголовного права состоит в том, что она объединяет нормы, относящиеся не только к уголовному, но и к уголовно-процессуальному праву, и к уголовно-исполнительному праву, а также к судоустройству[10].

В то же время в границах гуманитарного права рассматривается работа и организация различных судов по правам человека.

Данная позиция также достаточно спорная. Признавая деятельность международных уголовных судов и статус судей в их составе частью предмета регулирования международного уголовного права, а деятельность международных судов по правам человека и правовой статус судей в их составе — частью предмета регулирования гуманитарного права, мы должны сделать вывод о том, что правовой статус судей международных судов представляет собой межотраслевой комплекс норм. Тогда нерешенным остается вопрос об отраслевой принадлежности норм, регулирующих правовой статус судей тех международных судов, которые не относятся ни к уголовным судам, ни к судам по правам человека.

Одной из наиболее интересных применительно к затронутой проблеме теорий, на наш взгляд, является концепция выделения в системе международного права самостоятельного процессуального компонента. Согласно этой концепции нормативный комплекс, регламентирующий деятельность международных судов, следует разместить в пределах международного процессуального права.

По мнению ряда авторов (Л.Н. Галенской, В.А. Василенко, И.И. Лукашука, Э.А. Пушмина), наряду с международным материальным правом в системе международного публичного права объективно складывается и развивается международное процессуальное право. Как пишет И.В. Федоров, на современном этапе развития международной процессуальной регламентации существуют четыре юрисдикционные процессуальные отрасли: международное гражданско-процессуальное, международное уголовно-процессуальное, международное межгосударственное процессуальное и международное гуманитарное процессуальное право[11]. В качестве оснований для разграничения процессуальных отраслей предлагается предметная характеристика споров и субъектный состав процессуальных отношений.

Во многом идея локализации статусных норм, посвященных международным судьям, в процессуальном комплексе имеет рациональные предпосылки. В праве международных организаций действительно значительный объем составляют процессуальные нормы, что побуждает отдельных исследователей относить право международных организаций целиком к подсистеме международного процессуального права[12]. Вместе с тем ряд соображений заставляет нас критически отнестись к данному подходу.

Традиционно процессуальное право имеет своим предметом регулирование действий судов и иных лиц при рассмотрении дел и вынесении по ним решений. Что же касается статуса судей международных судов, то он, по всей видимости, не может исчерпываться только процессуальными правами и обязанностями. Вопросы формирования судов, гарантии независимости судей, сфера ответственности судей и многие другие аспекты их статуса остаются за рамками процессуального права и урегулированы материальными нормами.

Объективно право международных судов включает в свой состав как процессуальные, так и материальные нормы, а их взаимное обособление вызывает немалые трудности. Указание некоторых авторов на то, что объединение в одной отрасли и материальных, и процессуальных норм не является положительным моментом, подкрепляется чаще всего ссылками на наличие такого разделения во внутринациональном законодательстве[13]. Однако, как представляется, далеко не всегда возможен перенос в область международного права концепций и положений, существующих во внутригосударственном праве.

В конечном итоге изучение нормативного материала, анализ актуальных концепций и их сопоставление приводят нас к следующему заключению. В настоящее время накоплена обширная нормативная база в области регулирования международных судебных органов. Объективно сложился комплекс норм, посвященных устройству, порядку функционирования судов, а также статусу судей. Вопрос о месте данного комплекса в системе международного права не решен однозначно. Среди существующих подходов нам более всего импонирует концепция локализации норм, определяющих деятельность международных судов (включая статус судей), в рамках права международных судов как института права международных организаций. Ее значение состоит в том, что она создает благоприятные условия для комплексного исследования проблем международного судоустройства и судопроизводства, позволяет избежать риска фрагментации норм, регулирующих организацию и деятельность международных судов, в составе различных по своему предмету и направленности отраслей международного права.

Одним из аргументов в пользу приведенной точки зрения является, на наш взгляд, неуклонное увеличение количества международных судебных органов. Интересно, что некоторыми авторами эта объективная тенденция представляется далеко не благоприятной. Выражая несогласие с такой позицией, сошлемся на мнение Антонио Кансадо Триндади, который в своем выступлении на 73-й Международной конференции Всемирной ассоциации международного права, касаясь вопроса пролиферации международных судов, высказал, как представляется, обоснованное суждение об абсолютной надуманности данной темы. По его мнению, напротив, создание новых международных судебных органов является огромным достижением и приближает к воплощению старой идеи о международном правосудии. А сам процесс увеличения числа международных судов следует рассматривать как признание приоритета судебного мирного разрешения споров[14].

Библиография

1 Учебник международного права / Отв. ред. Г.В. Игнатенко, О.И. Тиунов. — М., 2006. С. 377.

2 См.: Марусин И.С. Физические лица в международных судах: новые тенденции в развитии международных судебных учреждений. — СПб., 2007. С. 291.

3 См.: Лукина П.И. Источники международного права. — М., 1960. С. 121.

4 См.: Шибаева Е.А. Право международных организаций: Вопросы теории. — М., 1986. С. 105.

5 См.: Она же. Международные организации в системе международно-правового регулирования международных организаций // Советский ежегодник международного права. — М., 1980. С. 215—223.

6 См.: Энтин М.Л. Главные отличительные особенности европейской системы защиты прав человека // Московский журнал международного права. 2004. № 3. С. 102; Абашидзе А.Х. Межамериканская система защиты прав человека и проблема защиты прав коренных народов // Там же. 2004. № 1. С. 59; Энциклопедия международных организаций: В 3 т. Т. 1: Международные межправительственные организации / Под ред. проф. Л.Н. Галенской, проф. С.А. Милинина. — СПб., 2003. С. 276.

7 См.: Марусин И.С. Указ. соч. С. 67.

8 См.: Международное право. Особенная часть: Учеб. для студентов. — М., 2008. С. 118; Каламкарян Р.А., Мигачев Ю.И. Международное право: Учеб. 2-е изд., перераб. и доп. — М., 2005. С. 602—635.

9 См.: Пушмин Э.А. Мирное разрешение международных споров (международно-правовые вопросы). — М., 1974. С. 12.

10 См.: Подпоринова А.С. Международный уголовный суд в сравнительно-правовом анализе органов международного уголовного правосудия // Современное право. 2004. № 11. С. 47.

11 См.: Федоров И.В. Международный юридический процесс: понятие, системно-отраслевая характеристика // Российский юридический журнал. 2008. № 2. С. 132—137.

12 См.: Лобанов С.А. Международный уголовный процесс: тенденции современного развития // Государство и право. 2003. № 1. С. 80—86.

13 См.: Усенко Е.Т. Соотношение и взаимодействие международного и национального права и российская Конституция // Московский журнал международного права. 1995. № 2. С. 25.

14 См.: Отчет о работе 73-й Международной конференции Всемирной ассоциации международного права 17—21 августа 2008 г. (г. Рио-де-Жанейро) на тему: «Право для будущего» //http://www.intlaw-rudn.com/ila_rb/news_ila.htm