Множественность преступлений по уголовному законодательству и доктрине начала XX века

Э.Г. ШКРЕДОВА,
кандидат юридических наук, доцент, завкафедрой уголовного права и процесса Смоленского гуманитарного университета
 
Изучение истории развития отдельных институтов уголовного права представляет определенный интерес с позиции современного уголовного законодательства. Целью исследования является выявление положительных моментов в регулировании институтов, которые можно использовать при конструировании Уголовного кодекса РФ, и учет негативных аспектов, которые не должны повторяться.
 
Уголовное законодательство начала XX века, а именно Уголовное уложение 1903 года (далее — Уголовное уложение), и доктрина уголовного права, характеризуются расцветом досоветской уголовно-правовой мысли. Как отмечал А.А. Пионтковский, «появление Уголовного уложения — заметный шаг вперед в эволюции нашего законодательного творчества. Ему удалось заметно улучшить и усовершенствовать конструкции целого ряда кардинальных уголовно-правовых институтов (в том числе совокупности и рецидива)»[1].
Современные ученые на научной конференции, посвященной 90-летию Уголовного уложения, отмечали его высокий научный уровень и техническое совершенство[2]. Следует согласиться с такими позитивными оценками Уголовного уложения и в части регламентации множественности преступлений. Ведь недаром один из разработчиков уложения, Н.С. Таганцев, глубоко изучал проблематику повторения (рецидива).
В начале XX века развивается и доктрина уголовного права. Правда, изучение множественности преступлений так и продолжается в рамках комплексного исследования всех институтов уголовного права и отражается в основном в учебных пособиях. Отдельные научные работы по рецидиву носили как уголовно-правовой, так и криминологический характер.
Уголовное уложение утверждено Николаем II 22 марта 1903 г. Это последний кодифицированный уголовно-правовой акт Российской империи. К сожалению, в полном объеме уложение не действовало. Законом от 07.06.1904 была введена в действие Общая часть (глава 1 «О преступных деяниях и наказаниях вообще»), содержавшая нормы о множественности преступлений (статьи 60—67 отдела 7 «Об обстоятельствах, усиливающих ответственность»). Применение Общей части было возможно только в случаях, когда преступление квалифицировалось по Особенной части уложения, а не по другим нормативным актам.
В Уголовном уложении были определены четыре формы множественности преступлений: 1) совокупность преступлений (статьи 60, 64);
2) повторение (рецидив) (ст. 67); 3) неоднократность преступлений (ч. 2 ст. 336); 4) совокупность приговоров (ст. 66).
Идеальная совокупность (приверженцы — Н.Д. Сергеевский, Ф. Лист, Н.С. Таганцев), признаваемая по современному законодательству и доктрине уголовного права разновидностью множественности преступлений, рассматривалась в основном как единичное преступление, ответственность за которое определялась «по наивысшему из заключающихся в этом деянии преступных моментов, а если эта наивысшая наказуемость не может быть осуществлена, то и по другим моментам»[3]. Иную позицию занимали С.В. Познышев и Г.Е. Колоколов, которые отмечали, что «идеальную совокупность мы имеем в случаях совершения нескольких преступлений посредством единичного действия»[4].
Под совокупностью преступлений понималось учинение двух или более преступлений до провозглашения приговора, резолюции или решения о виновности (ст. 60 Уголовного уложения). По мнению Н.С. Таганцева, следует различать совокупность преступлений двух видов — простую; квалифицированную, проявляющую привычку к преступному деянию, или ремесло. Предлагалось следующее определение последней разновидности: учинение преступлений, тождественных или однородных по привычке к преступной деятельности или вследствие обращения такой деятельности в промысел (ст. 64 Уголовного уложения). Аналогичного вида совокупности не знает современное законодательство, что негативно сказывается на борьбе с профессиональной преступностью.
Н.С. Таганцев считал, что преступления, учиненные по привычке или промыслу, относятся не только к разновидности совокупности, но и к сложному единичному преступлению, правда искусственно юридически объединенному, в котором каждое отдельное деяние представляется обособленным не только с объективной, но и с субъективной стороны, объединяясь единством нарушенной нормы и однородностью отдельных деяний. Это объединение — плод законодательной фикции сохраняет свое значение только в пределах, установленных законом. Привычка и промысел играют в законодательстве двоякую роль: они или являются лишь характеристикой личности виновного и в силу этого влияют только на определение судом меры ответственности, а иногда и на выбор рода наказания, или образуют условие, входящее в законный состав преступления, притом такое, в силу которого отдельные деяния, почитаемые юридически безразличными, в их совокупности образуют наказуемое деяние, либо такое, в силу которого несколько отельных преступных деяний соединяются в одно преступление высшего порядка; ответственность за него поглощает ответственность за каждое из составных деяний[5].
Одновременно признавать одно и то же правовое явление в качестве разновидности множественности и вида единичного преступления не следует. Привычка или преступный промысел, за исключением случаев, когда они образуют конструктивный признак основного состава (благоприятствование склонности малолетних к разврату и др.), логичнее считать квалифицированным видом совокупности. Привычка или преступный промысел обладают всеми признаками множественности преступлений, имеют особые уголовно-правовые последствия (назначение наказания — ст. 64 Уголовного уложения), квалифицирующий признак ряда составов (покупка заведомо краденых вещей в виде промысла).
Конститутивными признаками совокупности являются совершение двух или более преступлений (разнородных, однородных, тождественных) до момента вынесения приговора. Эти признаки совокупности сохранились в современном законодательстве.
В зависимости от вида совокупности Уголовное уложение определяло различные правила назначения наказания. При первом виде (простой совокупности) чаще всего использовались правила поглощения: «Подлежит тягчайшему из наказаний, назначенных судом за сии деяния». Однако суд мог использовать и иные правила, например «увеличение назначенного тягчайшего наказания до высшего, определенного в законе за сие деяния размера, не превышая, однако, суммы всех назначенных виновному наказаний». Это уже сложение наказаний (полное или частичное), при котором общее наказание ограничено максимальным пределом наиболее строгого наказания, указанного в санкции. Последние правила не применялись, если тягчайшим наказанием были каторга или заключение в исправительном доме.
За некоторые деяния судом назначались денежная пеня, арест или заключение в крепости на срок не свыше одного года. В этом случае использовались правила поглощения, а правила сложения — по усмотрению суда. Как отмечал Н.С. Таганцев, при их применении суд учитывал количественное значение учиненных виновным деяний, когда, например, обвиняемый судится за 10 или 15 хотя бы и незначительных проступков, или же важность преступных деяний, хотя бы и немногих учиненных, например нескольких тяжких случаев убийства[6]. Эти правила напоминают правила назначения наказания при совокупности преступлений по УК РСФСР 1960 года.
За совершение второго вида преступлений (квалифицированная совокупность) применялись несколько иные, более суровые правила (ст. 64 Уголовного уложения), аналога которым ни в советском, ни в постсоветском уголовном законодательстве нет. Как и в современном уголовном законодательстве, в Уголовном уложении содержалась норма, согласно которой «лишение и ограничение прав, а равно указанные в законе дополнительные наказания, не сопровождающие тягчайшее наказание, но определенные судом за другие преступные деяния, судимые по совокупности, присоединяются к тягчайшему наказанию» (ст. 60). Имелись и правила перевода наказаний друг в друга, в случае если по совокупности преступлений назначались разные виды наказания (ст. 63).
Уже в начале XX века были определены особые процессуальные правила при совокупности преступлений. Так, Н.С. Таганцев отмечал, что «если дела рассматриваются с участием присяжных заседателей, то утверждение наличности привычки принадлежит им, и о сем должен быть предлагаем особый вопрос»[7].
В Уставе уголовного судопроизводства определялось, что в случае обвинения кого-либо в нескольких преступлениях, из которых одни подлежат рассмотрению высшего, а другие низшего суда, дело рассматривается тем судом, которому подсудно важнейшее (ст. 205), причем если за деяние положено несколько различных наказаний, то тем судом, который вправе присудить строжайшее из этих наказаний (ст. 206). Это правило не изменилось и сегодня. В определении Судебной коллегии по уголовным делам Верховного суда РФ от 12.05.2004 № 81-О04-12 указано, что при обвинении лица в совершении нескольких преступлений, из которых хотя бы одно подсудно областному суду, уголовное дело подлежит рассмотрению по существу в областном суде (ст. 33 УПК РФ).
Следующая разновидность множественности преступлений — рецидив (повторение). Закон связывал усиление наказания именно со специальным рецидивом: учинение осужденным деяния, тождественного с прежним или с ним однородного, при условии что со времени отбытия наказания за прежнее не прошел определенный срок (ст. 67 Уголовного уложения). Этот срок зависел от категории преступления: тяжкое преступление — не более 5 лет, преступление — не более 3 лет и проступок — не более одного года.
В начале XX века появляется прообраз судимости (ст. 86 УК РФ), которая также зависит от категории преступлений в отличие от УК РСФСР 1960 года. Как полагает Р.А. Санинский, Уголовное уложение вводит институт специального рецидива[8]. С этим утверждением нельзя согласиться, ибо аналогичное определение повторения (т. е. через тождественность и однородность преступных деяний, входящих в его структуру) было закреплено и ранее, в Уставе о наказаниях, назначаемых мировыми судьями, 1864 года (ст. 14), а в 1892 году перенесено в Уложение о наказаниях уголовных и исправительных 1845 года.
Что же касается правовых последствий повторения, то они заключались в особом порядке назначения наказания, аналогичном квалифицированной совокупности (ст. 64 Уголовного уложения 1903 года), а также в том, что повторение играло особую роль в Особенной части уложения, а именно при корыстных преступлениях.
Термин «неоднократность» встречался лишь в Особенной части Уголовного уложения, где в ч. 2 ст. 336 закреплялось положение, согласно которому более строгое наказание устанавливалось в отношении должностных лиц, «уличенных в неоднократном непредставлении в установленный срок официальных документов, требуемых на законном основании». Под неоднократностью понималась тождественность преступных посягательств; наличие или отсутствие судимости не закреплено.
Уголовное уложение 1903 года в отличие от Уложения о наказаниях уголовных и исправительных 1845 года содержало правила назначения наказания при совокупности приговоров: «Учинивший преступное деяние после провозглашения приговора, резолюции или решения о виновности или во время отбывания наказания» (ст. 66). Эти правила дифференцировались в зависимости от вида наказания.
Уголовное уложение 1903 года, основанное на научной доктрине того периода, повлияло не только на советское, но и на постсоветское уголовное законодательство. Особенно это наблюдается в определении совокупности преступлений (как тождественный и однородный, так и разнородный характер преступлений, входящих в совокупность) в зависимости от срока погашения судимости не от реально отбытого наказания, а от категории преступления.
 
Библиография
1 Пионтковский А.А. Уголовное право (Пособие к лекциям). Часть Общая. — Казань, 1913. Вып. 1. С. 50.
2 См.: 90 лет Уголовному уложению: Мат-лы конф. // Вестн. МГУ. Сер. Право. 1983. № 5.
3 Таганцев Н.С. Курс уголовного права. — СПб., 1902.
4 Колоколов Г.Е., Познышев С.В. Уголовное право. — М., 1909. С. 112.
5 См.: Таганцев Н.С. Указ. соч.
6 См. там же.
7 Таганцев Н.С. Указ. соч.
8 См.: Санинский Р.А. Теоретико-законодательные и правоприменительные аспекты множественности преступлений: Автореф. дис. … канд. юрид. наук. — М., 2005.