Неужели догматизм непобедим?

УДК 343.98


(О названии и содержании главы XIII «Стадии совершения преступления» тома I «Полного курса уголовного права»)

М.П. РЕДИН,
кандидат юридических наук, член адвокатской палаты Тамбовской области, почетный адвокат России

Нет ничего более практичного, чем хорошая теория.
 Людвиг БОЛЬЦМАН

Иметь не одно значение — это значит не иметь ни одного значения.
АРИСТОТЕЛЬ

В России истина почти всегда имеет характер вполне фантастический.
Ф.М. ДОСТОЕВСКИЙ

Во второй день работы III Российского конгресса уголовного права, проходившего 29—30 мая 2008 г. на юридическом факультете Московского государственного университета им. М.В. Ломоносова, состоялась презентация пятитомного «Полного курса уголовного права»[1].
В аннотации к курсу, в частности, говорится, что он подготовлен известными российскими учеными в области уголовного права и предназначен для преподавателей, аспирантов и студентов юридических вузов и факультетов, работников правоохранительных органов.
Однако по прочтении главы XIII «Стадии совершения преступления», написанной доктором юридических наук, профессором Т.Г. Понятовской, убежденность в торжестве в российской правовой науке метафизического (недиалектического) способа мышления у автора настоящей статьи, увы, окрепла.
 
В предисловии к изданию названы «некие принципы», на которых базируется предлагаемый курс, перечислены «определенные цели», которые он преследует, и содержится утверждение о соответствии курса «известным требованиям»(с. 112).
«Во-первых, курс ориентирован прежде всего и главным образом на тех читателей, которые избрали для себя юриспруденцию в качестве профессионального вида деятельности (будь то студенты, аспиранты, преподаватели или практические работники правоохранительных органов)» (с. 11).
Забегая вперед, отметим, что вряд ли означенные профессиональные пользователи почерпнут из анализируемой главы курса полезную информацию, а тем более научатся диалектически мыслить.
«Во-вторых, курс написан преимущественно в жанре монографическом. Это означает, что его авторы широко использовали мнения других ученых, анализировали различные точки зрения, акцентировали внимание на дискуссионных проблемах уголовного права, показывали пути и способы их возможного решения» (с. 11).
Однако при написании названной главы Т.Г. Понятовская не только не анализирует точку зрения автора настоящей статьи, но даже не упоминает ни одной из его многочисленных научных работ по данной тематике[2], о которых она не могла не знать. А ведь, по признанию рецензента одной из этих работ — доктора юридических наук, профессора Санкт-Петербургского юридического института Генеральной прокуратуры РФ В.Б. Малинина, автором монографии впервые в мировой уголовно-правовой науке разработаны основные положения учения о стадиях осуществления преступного намерения и видах преступлений по степени их завершенности, концепция совершенствования законодательства об уголовной ответственности за преступления по степени их завершенности[3].
«В-третьих, объем работы для такого жанра (а курс состоит из пяти томов) не совсем типичен. Во всяком случае, аналогов в постсоветской России у него не было. Ориентация на издание столь объемного курса вполне объяснима, поскольку излишняя лапидарность, коей грешат практически все изданные в последние годы учебники по уголовному праву России, не позволяла глубоко и всесторонне раскрыть многие темы этой научной дисциплины. И хотя информационный голод упомянутые учебники и комментарии, безусловно, утолили, сейчас настало время для издания гораздо более обстоятельных трудов» (с. 11).
Однако, как мы покажем ниже, столь обширное изложение анализируемой главы курса на 43 страницах (с. 529—572), вопреки утверждению редактора, выражаясь его языком, к сожалению, не позволило «глубоко и всесторонне раскрыть» рассматриваемые темы этой научной дисциплины и не привело к созданию «более обстоятельного труда».
«В-четвертых, курс отличается нетрадиционным подходом к выбору тем, ставших предметом исследования. Наряду с ортодоксальной тематикой (уголовный закон, понятие преступления и состава преступления, уголовная ответственность, соучастие, стадии и т. д.), в него включены в качестве самостоятельных глав или параграфов и такие, например, темы, как «“Уголовное право и преступность”, “Уголовное право и уголовно-правовая политика”, “История российского уголовного законодательства XX—XXI вв.”, “Герменевтика и уголовное право”, “Этнокультура уголовного права”, “Юридическое лицо как субъект уголовной ответственности”, “Международное уголовное право”» (с. 11—12).
Пожалуй, только с этим утверждением и можно согласиться.
«В-пятых, специфика предлагаемого курса заключается еще и в том, что его авторами являются ведущие специалисты в области уголовного права из более 20 научных и учебных заведений, разбросанных по всей России: от Санкт-Петербурга до Владивостока и от Архангельска до Саратова. В подавляющем большинстве это доктора юридических наук, профессора, имеющие в качестве научных пристрастий как раз те направления теории уголовного права, которые и были ими в настоящем курсе описаны. Данное обстоятельство, как нам кажется, обеспечивает достаточно высокий научный уровень издания» (с. 12).
«И, наконец, в-шестых, сверхзадача курса заключалась в том, чтобы попытаться восстановить распавшуюся было связь времен. То есть исследовать институты и нормы российского уголовного права с точки зрения и прошлого (в разумных пределах, разумеется), и настоящего (главным образом), и будущего (лишь отчасти). Отсюда и нередкие исторические реминисценции в дореволюционное прошлое российского уголовного права, и прогнозы его развития в ближайшей и отдаленной перспективе, и рекомендации современному отечественному законодателю по совершенствованию действующего уголовного закона. Главной же задачей мы считали для себя глубокое и всестороннее раскрытие всего того нового, что привнесла в современное уголовное право России недавно начатая, но еще не завершенная реформа уголовного законодательства. Именно решению этой задачи были подчинены выбор методики и средств написания курса, разработка его структуры» (с. 12).
И эти утверждения редактора у нас нет оснований поддержать. Во-первых, научные пристрастия ученого к определенному направлению теории уголовного права сами по себе не могут свидетельствовать о высоком научном уровне его работ. Этого уровня ведь надо еще достичь, а пристрастие — оправдать. Здесь одного желания, даже самого сильного, мало. К тому же перу Т.Г. Понятовской, насколько нам известно,  принадлежит лишь несколько работ по рассматриваемой тематике. В одной из них, написанной, к сожалению, лишь с исторических и догматических позиций, автор только повествует о концептуальной обусловленности содержания института неоконченного преступления, о принципах наказуемости неоконченного преступления в российских уголовно-политических концепциях, о концептуальном значении института добровольного отказа от преступления[4]. Правда, во введении к этому сочинению Т.Г. Понятовская с большой озабоченностью констатирует: «...нужно признать, что перед российской уголовно-правовой наукой в настоящее время стоит неимоверно сложный вопрос: возвратиться к классической российской уголовно-политической концепции и вернуть уголовно-правовым понятиям и институтам их изначальное содержание; приспособить сложившиеся за советское время уголовно-правовые формы к новой социальной действительности или выдвинуть принципиально новую, отличную от классической и советской уголовно-политическую концепцию, основанную на другом концепте. Необходимо сделать выбор в решении этих вопросов неотложно, так как в ином случае российская уголовно-правовая наука останется на позициях комментирования новелл уголовного законодательства»[5]. Однако Т.Г. Понятовская относительно рассматриваемой темы курса уголовного права сделала, на наш взгляд, неудачный выбор: осталась на позициях комментирования и догматизма. Это во-первых. Во-вторых, изложение ортодоксальной темы «стадии» посредством метафизического (недиалектического) способа мышления нельзя, по нашему мнению, признать научно обоснованным. Ведь «только со смертью догмы начинается наука» (Галилео Галилей). В-третьих, к сожалению, не только в российской, но и в мировой уголовно-правовой науке до недавних пор не существовало учения о стадиях осуществления преступного намерения.
А теперь о названии и о существе анализируемой главы означенного курса.
Необходимо признать неудачным само название главы — «Стадии совершения преступления», поскольку понятие стадий совершения преступления (по нашей терминологии — стадий осуществления преступного намерения) является, как правильно отмечает Т.Г. Понятовская, доктринальным и отражает систему научных представлений о развитии преступления (с. 529).
Название главы 6 «Неоконченное преступление» УК РФ также нельзя признать приемлемым. Полагаем, что эта глава должна называться «Преступления по степени завершенности и их наказуемость», поскольку содержание включенных в нее норм шире ее названия (например, ст. 29 названа «Оконченное и неоконченное преступления», а в ее части первой дано определение оконченного преступления). Приготовление к преступлению, покушение на преступление, оконченное преступление представляют собой систему преступлений по степени их завершенности[6].
А любой системе, не исключая, естественно, и правовую систему, свойственны устоявшиеся фундаментальные и вместе с тем универсальные признаки и характеристики[7].
К числу таковых исследователи относят, в частности, наличие у правовых, так же как и у любых иных, систем комплекса взаимосвязанных и взаимодействующих между собой элементов[8]. При этом каждый элемент находится в тесной связи и взаимодействии как со всеми другими элементами, так и с формируемой ими системой в целом[9]. В правовой, равно как и в любой иной системе, резонно отмечается в научной литературе, нет и не может быть невзаимосвязанных между собой и бездействующих элементов. «Мертвый» или «выпадающий» из системы элемент, как правило, «останавливает» всю систему; в результате она, сохраняя простую целостность, лишается качества системности[10] и снижает или полностью утрачивает свою эффективность[11].
Кроме того, невключение законодателем в название главы 6 УК РФ оконченного преступления, совпадение формулировок определения понятия оконченного преступления (ч. 1 ст. 29 УК РФ) и основания уголовной ответственности (ст. 8 УК РФ) обусловили неправильность определения понятия оконченного преступления по существу и привели, по нашему мнению, к распространению понятия оконченного преступления не только на преступления, совершаемые с прямым умыслом, но и на преступления, совершаемые с косвенным умыслом и по неосторожности.
В § 1 «Понятие стадий совершения преступления» рассматриваемой главы Т.Г. Понятовская пришла к выводу, что «стадии совершения преступления — это предусмотренные уголовным законом этапы развития умышленного преступления, различающиеся по степени реализации умысла и степени общественной опасности» (с. 533).
И далее, в начале § 2 «Виды стадий совершения преступления в уголовном праве России» автор утверждает, что «приведенное выше определение понятия стадий совершения преступления является условным, как и всякое юридическое определение, ориентированное в своем содержании на специфику приданных тому или иному понятию функций» (с. 533).
Однако такое утверждение противоречит формальной логике. Условных определений понятий быть не может! В.И. Кириллов, по нашему мнению, обоснованно утверждает, что «в любой науке всем основным понятиям даются точные определения, причем в правовых науках точное определение понятий имеет важное практическое значение. В самом деле, если, например, в уголовном праве не будет точных определений понятий “умысел”, “соучастие”, “вина”, “неосторожность”, “необходимая оборона” и т. д., то это может привести к ошибочному толкованию этих понятий, к неправильному пониманию отраженных в них явлений, а следовательно, к ошибкам суда и следствия»[12]. Как здесь не вспомнить великого итальянского живописца, скульптора, архитектора, инженера и философа Леонардо да Винчи, обоснованно утверждавшего, что «практика должна быть воздвигнута на хорошей теории».
И уж совсем безапелляционно и, на наш взгляд, совершенно необоснованно автор заявляет, что «согласно ст. 29 УК РФ 1996 г. к видам стадий совершения преступления (уголовно наказуемым этапам развития умышленной преступной деятельности) относятся: неоконченное преступление (приготовление и покушение) и оконченное преступление» (с. 533).
Названное утверждение в мировой (а не только в отечественной) теории уголовного права уже давно (на протяжении многих веков) приобрело качество парадигмы. В науке парадигмы определяются «как признанные всеми научные достижения, которые в течение определенного времени дают модель постановки проблем и их решений научному сообществу»[13].
Далее автор повторно подчеркивает, что в «ст. 29 УК РФ законодатель исчерпывающим образом определяет все виды стадий, имеющих уголовно-правовое значение: оконченное преступление и неоконченное, под которым подразумеваются такие этапы преступной деятельности, как приготовление и покушение на преступление» (с. 539).
При этом Т.Г. Понятовская, как бы оправдываясь, замечает, что «в юридической литературе отстаивается позиция о разграничении понятий стадий совершения преступления и неоконченного преступления, но единое мнение по этому вопросу пока не сложилось» (с. 539), сославшись на сочинения Н.Ф. Кузнецовой, А.П. Козлова, Д.Ю. Поротикова. Однако в работе последнего[14] мы не нашли «отстаивания названной позиции» и не могли ее найти (в действительности Д.Ю. Поротиков эту позицию не отстаивал!). Видимо, не случайно автор главы курса не указала страницу сочинения Д.Ю. Поротикова, тогда как страницы сочинений Н.Ф. Кузнецовой, А.П. Козлова указаны.
Здесь же Т.Г. Понятовская отмечает ряд существенных моментов по поводу разграничения названных понятий. Право, в интересах науки они заслуживают почти дословного воспроизведения.
«1. Отождествление стадий и неоконченного преступления, действительно, некорректно, хотя бы потому, что эти понятия различаются по объему и соотносятся как общее (целое) и частное (часть). Кроме того, одно является доктринальным, а другое имеет законодательную форму (при этом Т.Г. Понятовская не ссылается на автора этих научных положений. — М.Р.).
2. Отрицать наличие такого уголовно-правового института, как стадии совершения преступления, на основании того, что глава 6 УК названа “Неоконченное преступление” и законодатель не использует термин “стадии”, не следует. <…>
3. Необходимо учитывать и то, что при уяснении правовой сущности того или иного понятия или явления не всегда возможно довериться стилистике уголовного закона, используемой в нем терминологии. Нередко термины бывают условными.
Например, приготовление к преступлению, безусловно, являясь стадией развития умышленной преступной деятельности, неоконченным преступлением может быть названо только условно. В самом деле, приготовление к преступлению еще не содержит в себе признаков состава преступления, т. е. юридически преступление еще не начато. Поэтому определение этой стадии как неоконченного преступления представляется некорректным. <…>
Условность, многозначность, неопределенность терминологии уголовного закона всегда относились к недостаткам законодательной техники, а она нуждается в совершенствовании, однако недостатки законодательной техники не являются в то же время и недостатками уголовно-правовой доктрины. Доктринальные традиции института стадий совершения преступления, система научных представлений об их правовой и политической природе, видах и уголовно-правовом значении складывались не одну сотню лет. Это позволяет в определенной мере компенсировать неточность или непоследовательность законодательных формулировок логикой научных представлений, опирающихся на знания, выработанные поколениями наших предшественников, и юридическую практику, как законодательную, так и правоприменительную» (с. 539—540).
Ясен и бесспорен следующий вывод: большинство приведенных доводов Т.Г. Понятовской, скажем прямо, лишены всякой научной обоснованности.
При таких обстоятельствах становится бессмысленным дальнейший анализ описания автором главы курса отдельных видов преступлений по степени их завершенности (§ 3 «Приготовление к преступлению», § 4 «Покушение на преступление», § 5 «Оконченное преступление») и добровольного отказа от доведения до конца деятельности по реализации преступления (§ 6 «Добровольный отказ от преступления»).
Имеют ли названные утверждения Т.Г. Понятовской и вообще законодательные определения, содержащиеся в статьях 29—31 УК РФ, под собой научную основу? Представляется, что нет. Поскольку, на наш взгляд, указанные определения не основаны на должной методологии научного познания соответствующих преступлений[15].
Все это, как нам представляется, длительное время тормозило развитие учения о стадиях осуществления преступного намерения в доктрине уголовного права и, соответственно, совершенствование законодательства об ответственности за преступления по степени их завершенности и практику его применения. А с точки зрения здравого смысла утверждение о том, что стадиями совершения преступления являются приготовление к преступлению, покушение на преступление, оконченное преступление, есть не более чем парадокс (от греч. paradoxos — неожиданный, странный)[16].
В логике под парадоксом понимается такое «логическое противоречие, из которого как будто бы невозможно найти выход… Как правило, парадоксы появляются в такой теории, в которой еще не в полной мере уяснены ее фундаментальные закономерности и логические основания»[17].
В связи с этим представляются достаточно обоснованными доводы Ю.Д. Блувштейна и А.В. Добрынина: «Как свидетельствует весь опыт развития науки, осознание каждого парадокса уже само по себе стимулирует развитие науки, способствует ее очищению от предрассудков и заблуждений. Что же касается нахождения решения парадокса, то такое равнозначно, как правило, существенному приращению знаний»[17].
Ведь еще древнегреческий философ Аристотель раскрыл связь возможности и действительности с движением и развитием, толкуя последние как переход от возможности к действительности. Возможность и действительность — соотносимые философские категории, характеризующие две основные ступени в становлении и развитии предмета и явления[18].
Таким образом, для превращения возможности в действительность необходимы: а) соответствующие условия и б) соответствующие действия (бездействие). Сам процесс реализации преступного замысла всегда проявляется вовне и связан с выполнением лицом двух качественно различных комплексов действий (бездействия), направленных соответственно на подготовку к исполнению преступления и на исполнение преступления, т. е. проходит две стадии: стадию подготовки к исполнению преступления и стадию исполнения преступления. Эти стадии различаются между собой объемом выполнения данного замысла, характером совершаемых при этом действий (бездействия), отсутствием или наличием общественно опасного вреда. Следует особо отметить, что стадия исполнения преступления включает в себя причинную связь и фактическое наступление общественно опасного вреда.
Следовательно, стадии осуществления преступного намерения являются тем фоном, на котором в реальной действительности образуются имеющие различное юридическое значение последствия (один из видов преступления по степени его завершенности либо добровольный отказ от преступления).
Действительно, преступления по степени их завершенности и добровольный отказ от преступления могут иметь место лишь при осуществлении деяний, совершаемых с прямым умыслом. Именно поэтому законодательное определение понятий, содержащихся в главе 6 УК РФ, должно быть основано на учении о стадиях осуществления преступного намерения. Парадоксальность приведенных утверждений Т.Г. Понятовской нет нужды лишний раз доказывать. Достаточно внимательно ознакомиться с сочинением автора настоящей статьи[19].
На основании названного учения нами предложены должные законодательные определения рассматриваемых понятий[20]. Наш подход от концепции стадий совершения преступления к концепции видов преступлений по степени их завершенности, образующихся на стадиях осуществления преступного намерения (стадии подготовки к преступлению и стадии исполнения преступления), поддержан А.Ф. Сафиным[21]. 
Считаем также необходимым на основании разработанных нами основных положений учения о стадиях осуществления преступного намерения изменить формулировки ст. 31 УК РФ[22].
Таким образом, виды преступлений по степени их завершенности (приготовление к преступлению, покушение на преступление, оконченное преступление) и добровольный отказ от преступления образуются при определенных обстоятельствах в процессе осуществления лицом преступного намерения, а именно: 
— приготовление к преступлению образуется по не зависящим от лица обстоятельствам на стадии подготовки к исполнению преступления;
— покушение на преступление образуется по не зависящим от лица обстоятельствам на стадии исполнения преступления;
— оконченное преступление образуется на стадии исполнения преступления;
— добровольный отказ от доведения до конца деятельности по реализации преступления образуется по собственной воле лица, при осознании им возможности доведения такой деятельности до конца, на стадии подготовки к исполнению преступления либо на стадии исполнения преступления.
В методологическом плане важность научно обоснованного исследования рассматриваемой темы выходит далеко за ее пределы. Поскольку учение о стадиях осуществления преступного намерения является системообразующим основанием для законодательного конструирования и правильного правоприменения 
всех без исключения преступлений, совершаемых с прямым умыслом[23] необходимой обороны[24]. Ведь нападение, посягательство, попытка — это вехи на пути осуществления преступного намерения.
Следовательно, использование в уголовном законотворчестве и правоприменении учения о стадиях осуществления преступного намерения — это единственный ключ для повышения эффективности законодательства об ответственности за преступления, совершаемые с прямым умыслом.
Таким образом, пример анализа одной из глав неизбежно приводит к выводу, что воплощение плана задуманного курса оказалось крайне неудачным. Такой вывод является основанием для упрека в адрес редактора и рецензентов курса — докторов юридических наук, профессоров, заслуженных деятелей науки РФ А.И. Коробеева, А.В. Наумова и Э.Ф. Побегайло.
Видимо, здоровая и конструктивная критика как со стороны академика В.Н. Кудрявцева[25], так и с нашей стороны, звучавшая ранее, по поводу публикации А.В. Наумовым книг, которые по разработке уголовно-правовой догматики становятся или уже стали классическими, к сожалению, не возымела действия.
Очевидно, что такое положение вещей при написании автором анализируемой главы 
курса стало возможным не только и не столько вследствие недооценки Т.Г. Понятовской, редактором и рецензентами курса единственно научного метода познания преступлений, совершаемых с прямым умыслом, — диалектического, адекватного закономерностям объективного мира. Налицо скрытое противодействие внедрению в теорию уголовного права, преподавание, законодательную и правоприменительную практику учения о стадиях осуществления преступного намерения.

Библиография
1 Полный курс уголовного права: В 5 т. / Под ред. д-ра юрид. наук, проф., заслуженного деятеля науки РФ А.И. Коробеева. — СПб.: Издательский дом Р. Асланова «Юридический Центр-Пресс», 2008.
2 Здесь и далее в скобках даны ссылки на страницы первого тома «Полного курса уголовного права».
3 См., например: Редин М.П. Понятия оконченного и неоконченного преступлений в уголовном законодательстве Россий-
ской Федерации // Правоведение. 1997. № 1. С. 111—121; Он же. Осуществление преступного намерения и неоконченное преступление // Там же. 1999. № 1. С. 159—168; Он же. Понятие покушения на преступление в российском праве // Уголовное право. 2002. № 2. C. 57—60; Он же. Преступления по степени их завершенности в российском праве (понятие, 
система преступлений, ответственность, концепция совершенствования законодательства): Дис. … канд. юрид. наук. — Саратов, 2005; Он же. Преступления по степени их завершенности: Моногр. — М., 2006; Он же. Глава III. Покушение на пре-
ступление // Энциклопедия уголовного права. Т. 5. Неоконченное преступление. — СПб., 2006. С. 194—321; Он же. О методологии и методах научного познания преступлений, совершаемых с прямым умыслом // Юридическая мысль. 2006. 
№ 6. С. 48—55; Он же. Учение о стадиях осуществления преступного намерения: его сущность, использование в законо-
творчестве и правоприменении // Материалы I Всероссийского конгресса по уголовному праву, посвященного 10-летию Уголовного кодекса Российской Федерации. — М., 2006. С. 501—506; Он же. Рец. на кн.: Уголовное право России. Общая часть:  Учеб. для  вузов / Под  ред.  Н.Ф. Кузнецовой  и  И.М. Тяжковой. —  М., 2005 // Юридическая мысль.  2006.  №  5. С. 110—119; Он же. Неоконченное преступление: Рец. на кн.: Ситникова А.И. Приготовление к преступлению и покушение на преступление: Моногр. — М., 2006 // Современное право. 2006. № 12. С. 111—120; Он же. Практика применения Уголовного кодекса Российской Федерации: Рец. на кн.: Наумов А.В. Практика применения Уголовного кодекса Россий-
ской Федерации: Комментарий судебной практики и доктринальное толкование / Под ред. Г.М. Резника. — М., 2005 // Там же. 2007. № 2. С. 113—120; Он же. Рец. на кн.: Чернокозинская С.В. Приготовление к преступлению: понятие и основания криминализации, влияние на квалификацию преступления и наказание: Моногр. / Под ред. д-ра юрид. наук, проф. Н.А. Лопашенко. — Тамбов, 2006 // Там же. № 9. С. 107—112; Он же. О современных исследованиях проблем регулирования ответственности за преступления по степени их завершенности // Там же. 2008. № 1. С. 98—102; № 2. 
С. 85—95; Он же. О теоретических основах определения понятий, содержащихся в главе 6 Уголовного кодекса РФ // Противодействие преступности: уголовно-правовые, криминологические и уголовно-исполнительные аспекты: Материалы 
III Российского конгресса уголовного права, состоявшегося 29—30 мая 2008 г. — М., 2008. С. 109—111.
4 См.: Малинин В.Б. Рец. на кн.: Редин М.П. Преступления по степени их завершенности: Моногр. — М., 2006 // Современное право. 2006. № 11. С. 115—120.
5 См.: Понятовская Т.Г. Концептуальные основы системы понятий и институтов уголовного и уголовно-процессуального права. — Ижевск: Изд-во Удм. ун-та, 1996. С. 152—193.
6 Там же. С. 3.
7 Подробнее см.: Редин М.П. Преступления по степени их завершенности в российском праве (понятие, система преступлений, ответственность, концепция совершенствования законодательства): Дис. ... канд. юрид. наук. — Саратов, 2005;  
Он же. Преступления по степени их завершенности: Моногр. — М., 2006.
См.: Марченко М.Н. «Система» и системный характер права / Системность в уголовном праве: Материалы II Российского конгресса уголовного права, состоявшегося 31 мая — 1 июня 2007 г. — М., 2007. С. 12.
8 См. Марченко М.Н. Указ. раб. С. 15.
9 См.: Месарович М. Основания общей теории систем // Общая теория систем. — М., 1996; Могилевский В.Д. Методология систем. — М., 1999; Пирумов В.С. Стратегия выживания социума. Системный подход в исследовании проблем геополитики и безопасности. — М., 2003.
10 См.: Керимов Д.А. Методология права. Предмет, функции, проблемы философии права. — М., 2000. С. 257.
11 См.: Марченко М.Н. Указ. раб. С. 15.
12 Кириллов В.И., Старченко А.А. Логика: Учеб. — М., 1982. С. 48.
13 Кун Т. Структура научных революций. — М., 1975. С. 11.
14 См.: Поротиков Д.Ю. Неоконченное преступление: теоретические модели, законодательные конструкции и проблемы их применения: Автореф. дис. … канд. юрид. наук. — М., 2007.
15 Подробно см.: Редин М.П. О методологии и методах научного познания преступлений, совершаемых с прямым умыс-
лом // Юридическая мысль. 2006. № 6. С. 48—55.
16 См.: Советский энциклопедический словарь: 4-е изд./ Гл. ред. А.М. Прохоров. — М., 1989. С. 978.
17 Кондаков Н.И. Логический словарь-справочник. — М., 1975. С. 431.
18 Блувштейн Ю.Д., Добрынин А.В. Основания криминологии: Опыт логико-философского исследования. — Мн., 1990. 
С. 37—38.
19 См.: Философский энциклопедический словарь / Гл. редакция: Л.Ф. Ильичев, П.Н. Федосеев, С.М. Ковалев, В.Г. Па-
нов. — М., 1983. С. 87.
20 См.: Редин М.П. Преступления по степени их завершенности: Моногр. — М., 2006.
21 См. там же. С. 194—196.
22 См.: Сафин А.Ф. Понятие и признаки неоконченного преступления // Вестник ТИСБИ. 2007. № 2.
 См.: Редин М.П. О теоретических основах определения понятий, содержащихся в главе 6 Уголовного кодекса РФ // Противодействие преступности: уголовно-правовые, криминологические и уголовно-исполнительные аспекты: Материалы 
III Российского конгресса уголовного права, состоявшегося 29—30 мая 2008 г. — М., 2008. С. 110—111.
23 См., например: Редин М.П. О состоянии и перспективах использования в уголовном законотворчестве и правоприменении учения о стадиях осуществления преступного намерения // Изменение преступности и актуальные вопросы законодательства по борьбе с ней: Материалы Междунар. науч.-практ. конф., состоявшейся в Тамбовском филиале Московского университета МВД России, 23—24 июня 2005 г. — Тамбов, 2005. С. 122—125; Он же. Учение о стадиях осуществления преступного намерения: его сущность, использование в законотворчестве и правоприменении / Материалы I Всероссийского конгресса по уголовному праву, посвященного 10-летию Уголовного кодекса Российской Федерации. — М., 2006. 
С. 501—506; Он же. О методологии и методах научного познания преступлений, совершаемых с прямым умыслом // Юридическая мысль. 2006. № 6. С. 48—55; Он же. Еще раз об учении о стадиях осуществления преступного намерения // Современное право. 2007. № 5. С. 56—58; Он же. О конструкции составов преступлений, предусмотренных статьями 277, 295, 317 УК РФ // Следователь. 1999. № 2. С. 30—32; Он же. Еще раз о конструкции составов преступлений, предусмотренных статьями 277, 295, 317 УК РФ // Современное право. 2007. № 8. С. 86—91; Он же. О понятии посягательства на жизнь и конструкции составов преступлений, предусмотренных статьями 277, 295, 317 Уголовного кодекса Российской Федера-
ции // Безопасность бизнеса. 2007. № 3. С. 35—39; Он же. О квалификации бандитизма и преступных деяний, совершенных бандой // Современная организованная преступность и коррупция в России: состояние, тенденции, проблемы и возможности эффективного противодействия:  Тезисы Междунар. науч.-практ. конф. (27—28 февраля  2007 г., г.  Саратов): В 2 ч. / Отв. ред. А.И. Демидов. — Саратов, 2007. Ч. 1. С. 232—237; Он же. Разбой (понятие, конструкция состава) // Современное право. 2007. № 10. С. 96—104; Он же. О понятии убийства в российском уголовном законодательстве // Россий-
ская юстиция. 2007. № 10. С. 48—49; Он же. Об ограничении законодательной регламентации смертной казни // Уголовное право: стратегия развития в XXI веке: Материалы Пятой Междунар. науч.-практ. конф. (24—25 января 2008 г.). 
С. 224—228. 
24 См.: Редин М.П. О конструкции состава необходимой обороны (статья 37 Уголовного кодекса РФ) // Современное право. 2006. № 2. С. 47—53.
26 См.: Кудрявцев В. Науку уголовного права пора модернизировать // Уголовное право. 2006. № 5. С. 130.
25 См.: Редин М.П. Судебный и доктринальный подход к практике применения Уголовного кодекса Российской Федерации. Рец. на кн.: Наумов А.В. Практика применения Уголовного кодекса Российской Федерации: Комментарий судебной практики и доктринальное толкование. — М., 2005 // Современное право. 2007. № 2. С. 113—120.