Нравственное исправление осужденных: система, элементы (1890—1917 годы)

УДК 343.24 

Страницы в журнале: 153-158

В.И. АЛЕКСЕЕВ,

доцент кафедры теории, истории государства и международного права Института права, экономики и управления  Тюменского государственного университета  ttasm@mail.ru

Законодатель исходит из понимания вероятности мотивационного воздействия юридических норм, стимулирующих добросовестное отношение к труду и правомерное поведение осужденных в процессе исполнения наказания. В статье изложены функции уголовно-пенитенциарного права, которые обладают непрерывным пенитенциарно-педагогическим воздействием на осужденных, содержится информация об условиях их реализации.

Ключевые слова: пенитенциарная политика, правотворчество, правоприменение, структурно-функциональная связь, информация, пенитенциарно-педагогическое воздействие на осужденных, дозволения, уголовно-правовая кара.

Moral Correction of Convicted: System, Elements (1890—1917 years)

Alekseev V.

The legislator starts with understanding of probability of motivational influence of the legal norms stimulating a conscientious attitude to work, lawful behavior condemned in the course of an execution of the punishment. The article is about functions of the Penal Law which possess continuous penitentiary and pedagogical impact on the condemned and contains the information about the conditions of realization of the stated functions.

Keywords: penitentiary policy, law-making, law enforcement, structural and functional connection, information, penal-pedagogical impact on prisoners, permission, criminal punishment.

В  пенитенциарной политике Российского государства правотворчество направлено на обеспечение полноты внутренней структуры уголовно-пенитенциарного права, специально-юридические функции которого обладают непрерывным пенитенциарным воздействием со стороны тюремной администрации. Обеспечение организации исполнения наказания является одной из важнейших функций уголовно-пенитенциарного права, направляющей пенитенциарно-педагогическую деятельность к цели исправления осужденных.

Так, например, ст. 67 Устава о содержащихся под стражей 1890 года[1] (далее — Устав) устанавливает системообразующие связи между пенитенциарно однородными нормами права. В числе главных предметов попечительства и занятий определено создание условий для «исправления нравственности» осужденных (п. 7 ст. 67 Устава). В статьях 344—356 Устава отмечено, что все осужденные «обязательно занимаются работами». Устав вводит институт духовно-нравственного воздействия на арестантов (статьи 16, 64). Труд, духовно-нравственное воздействие связаны с нормативно закрепленными требованиями по охране и надзору, которые в совокупности и (или) в единстве с разных сторон направлены на ресоциализацию осужденных.

В связи с изложенным укажем, что иерархическая связь норм права в структуре уголовно-пенитенциарного права предполагает комбинацию отдельных норм права, свойства которых придают ей системную направленность: нормы права соединены между собой по определенным содержательным основаниям, которые называются элементами[2]. Лишь однородно пенитенциарный характер правовых норм, находящихся в диалектическом единстве, в соединенном состоянии, дает возможность понять объективную природу их возникновения исходя из конкретно-исторического подхода изучения эволюционной природы российского законодательства. Соединение правовых норм в различной комбинации индивидуализирует наказание, что свидетельствует о том, что этот принцип является неформальным требованием соответствия наказания содеянному.

Изменение пенитенциарных возможностей при переходе тюремной системы в новую фазу функционирования — в период уголовно-политический — обеспечил законодателю простор для правотворчества. Структура законодательства дополняется новыми нормами права, характер которых способствует единству наказания и мер исправительно-трудового воздействия. Это в свою очередь создает условия для формирования целесообразного элементного состава пенитенциарного направления. В результате формируется новый элементный состав с устойчивыми внутренними системообразующими связями.

Н. М. Амосов считает: «Структура — это запечатленная информация, память о переданной информации… Структура — это застывшая информация»[3]. Понимание информации как структуры объекта исследования представляет важный момент в познании историко-генетических связей элементов права. Поэтому структурная информация есть информация о правовых возможностях того или иного элемента. Следует подчеркнуть, что новые правовые категории — те, которые по уровню общности и функциям в познании приближались к философским категориям. Так, понятия «элемент» и «связь» являются фундаментом целого ряда концепций, а понятия «система» и «структура» выступают как производные от них[4].

Представление о сущности исправления арестантов, которое изложено в Уставе, в новых исторических условиях можно считать продолжением структурно-генетической связи между однородно пенитенциарными элементами уголовно-пенитенциарного законодательства. Преемственность в правотворчестве, обеспечение структурно-функциональных связей в иерархии и координации элементов права  и их соединение в интегративную систему по обеспечению исправления арестантов становятся неотъемлемыми чертами законодательства.

С появлением новой лестницы наказаний появляется более обширный объем правовых предписаний, в которых устанавливаются дозволения, связанные прежде всего со снижением уровня карательных элементов тюремного режима. Такая структура воспроизводит структуру оригинала. Концепция срочности наказания является специфической моделью правовой действительности, и в ее системе моделируется институт «исправления нравственности» осужденного (п. 7 ст. 67 Устава). Свойства тюремного заключения обладают возможностью усиления мер и средств пенитенциарно-педагогического воздействия на осужденных. Во всех случаях речь идет о мотивационном воздействии юридических норм, стимулирующих исполнение правовых предписаний.

Такой подход базируется на понимании вероятностного поведения осужденного и достижения цели тогда, когда он сам стремится к исправлению. Норма права преимущественно властного характера при реализации уголовного наказания, обладая прямыми связями, адресована органам, исполняющим наказание. В ней содержится информация об условиях реализации изложенных функций карательно-воспитательного характера. Такие властные полномочия Главное тюремное управление неоднократно подтверждало циркулярными распоряжениями.

Становится очевидным, что первостепенную роль в повышении уровня нормативных обобщений, направленных на «исправление нравственности», призван сыграть институт общих дозволений в комплексе с общими запретами, и, соответственно, применяются два типа регулирования: общедозволительный и разрешительный. Несомненно, что заключенный стремится к установлению дозволенных отношений в системе «арестант — тюремная администрация». Поэтому у осужденных, вступивших в конфликт с законом, в конечном счете и потребности трансформируются в цель максимально смягчить свою участь,  и если вероятность ее достижения возможна, то тогда довольно высокой является и возможность нравственного исправления. Следовательно, меняется генетическая структура закона о возможности общих дозволений, польза которых состоит в применении филантропических и исправительных принципов исполнения наказания.

На первый план выдвигается такой элемент системы, как «попечение об арестантах». Разумеется, создается концептуальная основа для успешной пенитенциарно-педагогической деятельности в местах лишения свободы. Порядок содержания арестантов определяется особыми положениями о каждом виде заключения, отдельно закрепленном Уставом. Важнейшим аспектом функционального подхода является анализ особенностей взаимодействия системы с внешней средой[5]. Таким образом, своеобразие функционального аспекта пенитенциарной политики состоит в особенностях взаимодействия института лишения свободы, пенитенциарно-педагогического воздействия на арестантов и достижения их нравственного исправления.

Функциональный аспект пенитенциарной политики — это прежде всего системная связь между двумя исследовательскими компонентами: правотворчеством и реализацией права. Ввиду всестороннего рассмотрения правительственными комиссиями тюремного режима в системе средств реализации пенитенциарной политики правотворчество стало необходимым компонентом указанной политики, функционально связанным с реализацией правовых предписаний.

Структурно-функциональный элемент отражает глубинную логику наказаний, протекающих в сфере исполнения, и методологически является отражением сложности образующейся структуры функционирования пенитенциарной политики. И потому любую функцию в системе средств реализации пенитенциарной политики можно считать системообразующей связью, непременно занимающей достойное место в такой структуре.

Новое законодательство обладает разнообразными средствами пенитенциарного воздействия на арестантов. В арсенале пенитенциарно-педагогических средств, юридически закрепленных нормами права и относящихся к мерам тюремной деятельности, появилось много таких, которые ранее не применялись. Такова суть концептуального направления пенитенциарной политики, в соответствии с которой институт пенитенциарно-педагогического воздействия на арестантов в новых исторических условиях приобретает практический смысл в исполнении наказания.

Несомненно, строгое различение понятий системы и структуры — одна из первоочередных методологических проблем. Структура пентенциарно-педагогической деятельности в своем понимании очень близка к категориям системы и взаимодействия, а также к такому третьему важнейшему понятию, как элемент. Элемент суть не что иное, как функция. Функция — это закон поведения объекта. «Специфика элемента, — пишет Д.А. Керимов, — в том и состоит, что он является необходимым атрибутом структуры»[6].

Следовательно, категория элемента имеет глубокий смысл, обладающий динамическими свойствами, определяющими стремление права к нравственному исправлению осужденных, к функционированию его института. К этим свойствам относятся духовно-нравственное воздействие, арестантский труд, обеспечение правового положения лиц, отбывающих наказание, индивидуализация исполнения наказания и применение мер исправительно-трудового воздействия, участие Общества попечительного о тюрьмах в ресоциализации осужденных, а также функция конкретизации уголовно-правовой кары.

Функция духовно-нравственного воздействия на осужденных  есть условие их исправления. На тюремную администрацию возлагается задача исправить арестанта, давая ему возможность заниматься честным трудом, в сочетании с нравственно-религиозным воздействием и интеллектуальным образованием[7]. Принцип исправления арестанта может быть реализован в том случае, если желание исправиться идет от самого осужденного, а также от правовой возможности для реализации этого желания[8].

Духовно-нравственное воздействие должно проходить в форме семейной беседы и ни в коем  случае не приводить к оскорблению религиозного чувства осужденного[9]. «Откровенный душевный разговор лучше сотни прописных начальственных поучений, который может подействовать на душу заключенного, готовую к раскаянию»[10].

«Исправление нравственности» (п. 7 ст. 67 Устава) как условие непрерывного нравственного воздействия на осужденных может быть успешным только при высоком уровне организованности и дисциплины в местах лишения свободы. «Тюремная дисциплина должна пользоваться сочувствием преступника»[11]. Разумеется, «упорствующему преступнику как мера исправления вменяется временно срочное наказание»[12], так как всякий преступник несет в себе нравственное осуждение, духовную кару[13]. Арестант должен «поставить свое поведение на определенную высоту»[14], а мерами религиозного воздействия достичь действительного ис-

правления преступника[15]. «Во все исторические периоды неизменной была цель предупреждения преступлений, хотя непосредственно она не всегда закреплялась законодательно»[16].

Вывод состоит в том, что законодатель охватывает все разнообразие элементов исправительного воздействия на арестантов в целях обеспечения духовно-нравственного воздействия, школьного и технического обучения. Духовно-нравственное воздействие на арестантов, несомненно, влияет положительно: посредством него внушают правила поведения, обязанность соблюдать закон, быть в согласии с его предписаниями. В новых исторических условиях закон проводит четкую грань между арестантами по степени опасного деяния, индивидуализирует исполнение наказания, в том числе с использованием меры исправительно-трудового воздействия на них.

С изменением социально-экономических условий создаются предпосылки для возникновения новых правовых предписаний по применению арестантского труда. В 60-х годах XIX столетия совершается крутой и быстрый поворот в отношении арестантских работ. Уничтожение крепостной зависимости коренным образом изменило весь строй экономических отношений и сделало убыточным всякий принудительный труд[17].

Сложившаяся социально-экономическая обстановка в стране вызвала в уголовно-пенитенциарном праве целый ряд изменений, связанных с использованием арестантского труда. Функция арестантского труда соотносится с функцией тюремного режима и имеет важнейшее методологическое значение как в теории, так и в практике исполнения наказания. Пенитенциарное законодательство устанавливает обязательный труд (ст. 345 Устава), принудительный труд (ст. 83 Устава о ссыльных[18]). Структурно-функциональная связь функций элементов института арестантского труда показывает, что содержащиеся в них предписания регламентируют взаимодействие тюремной администрации с осужденными.

Институт арестантского труда имеет свой специфический правовой режим регулирования, который складывается из нескольких взаимосвязанных и взаимообусловленных элементов. Первый элемент состоит в том, что труд заключенных концептуально и организационно является частью всего тюремного режима. Второй элемент характеризует глубину и степень нравственного исправления осужденного. Третий элемент связан с особым качеством, которым обладает закон. Реализация пенитенциарной политики осуществляется посредством либо установления обязательств, либо предоставления дополнительных прав осужденным, например, права на условно-досрочное освобождение[19].

Исправительно-трудовое воздействие в сочетании с состязательностью между арестантами в каком-либо плановом задании с предоставлением им известного заработка содержит огромный воспитательный потенциал. Это, пожалуй, единственная мера, когда арестант может улучшить свое правовое положение, и потому он пытается искать средства к поощрению. Так, трудовые отношения и сложившаяся практика арестантских работ в местах лишения свободы могут выдвинуть некоторых арестантов в число успешных работников.

Таким образом, связь функции элементов исправительно-трудового и духовно-нравственного воздействия находит соответствующее отражение в уголовно-пенитенциарном законодательстве. У большей части осужденных — участников социального взаимодействия в местах лишения свободы — формируются желание исправления, сходные поведенческие ориентиры, следуя которым они рассчитывают на изменение правового статуса в исправительном учреждении, вплоть до условно-досрочного освобождения. Именно социально-психологический эффект данной направленности у осужденных имеет такую закономерность, когда происходит переориентация правового сознания арестанта к возможностям саморегуляции его поведения.

В пореформенный период функция конкретизации уголовно-правовой кары как одного из главных средств в достижении  целей уголовного наказания получает конкретное воплощение в правовых предписаниях. Применительно к деятельности государства можно отметить, что властные полномочия переданы им своим органам, исполняющим наказания. Исправительные учреждения осуществляют функцию принуждения по отношению к арестанту исходя из карательной лестницы наказаний. «Совокупность карательных мер… кодекса, в их соотношении друг с  другом, называется лестницей наказания»[20]. Воля законодателя, выраженная в норме, может быть понята, если «должное существует в нормативной форме, как адресуемое субъекту правило поведения, которое необходимо исполнить»[22]. Представляется, что в логической системе уголовно-пенитенциарного права законодателем передан основной смысл категории «государственная воля», на основе которой вырабатывается концепция пенитенциарной политики.

«Необходимость правового принуждения, — пишет С.В. Познышев, — для существования государства не подвергается никаким сомнениям»[23]; «так как наказание есть выражение юридического отношения, возникающего между государством и преступником»[24]. Как пишет И. Стевенс, закономерным является тот факт, что «прежде чем выдвинуть на первый план исправительный принцип наказания, следует придать должное значение карательному принципу при условии достижения высшей степени устрашения с помощью наименьшей меры наказания»[25].

Функция конкретизации уголовно-правовой кары, нашедшая отражение в законе, проявляется в специфической сфере общественных отношений — в сфере исполнения наказания — при установлении правоограничений, определяющих условия отбывания конкретного наказания. Законодательство криминального цикла при определении пенитенциарной политики устанавливает возможность применения уголовно-пенитенциарных, уголовно-процессуальных, криминологических мер. В этом контексте тюремная реформа повлекла желаемые последствия с точки зрения «привлечения чинов судебного ведомства к более активному участию в борьбе с преступлениями», так как «ценностная функция уголовной репрессии слагается из суда и осуществления его приговоров»[26]. «По отношению друг к другу нормы уголовно-пенитенциарного и уголовно-процессуального законодательства находятся в отношении координации»[27]. Нормы уголовно-процессуального законодательства в большинстве своем устанавливают основные функции права, конкретизируют меры пенитенциарного воздействия на осужденных.

Вводимый в Уставе в систему пенитенциарно-педагогического воздействия на осужденных элемент «попечения о арестантах», будучи  функциональной основой карательно-воспитательного процесса, стал отражением исправительного принципа содержания исполнения наказания. Цель учреждения «попечения о арестантах» в соответствии со ст. 67 Устава состоит в: 1) обеспечении исправления арестантов; 2) заботе о здоровье арестантов; 3) обеспечении всем необходимым (питанием, одеждой, обувью). Практическая оптимизация «попечения о арестантах» создает методологические возможности реализации карательного, исправительного, филантропического направлений в административно-правовой деятельности.

Исполнение наказания в динамической модели правового регулирования следует рассматривать по следующей схеме. С одной стороны, это исполнение наказания, то есть практическое осуществление уполномоченными государственными органами карательной сущности наказания в отношении заключенных. С другой — исправительное, педагогическое воздействие на них. Основное средство воздействия на осужденного — различные формы принуждения, выступающего в виде санкций, фиксирующих юридическую ответственность человека перед властью. Так, например, ссыльный за государственное преступление имел право свободного передвижения, но с большими ограничениями по сравнению с другими категориями ссыльных[28]. К указанным правоограничениям института лишения свободы присоединяются гражданско-правовые правоограничения ссыльных арестантов.

Позиция Н.Н. Тарасова состоит в том, что «механизм правового регулирования как модель — это уже система элементов, организованная по особым правилам: нормы права, юридические факты, правоотношения и т. д.»5. Сказанное о механизме правового регулирования служит основанием для рассмотрения его структуры. Так, механизм правового регулирования может быть определен как в нормативном, так и в функциональном аспекте и их диалектическом взаимодействии. Иначе говоря, в процессе реализации норм права результативная сторона механизма правового регулирования предполагает достижение целей уголовного наказания. Элементный состав структуры механизма правового регулирования дает определенный вектор в реализации норм права в интересах ресоциализации арестантов и обеспечения правопорядка в местах лишения свободы.

Содержание функций права акцентируется на особой роли запретов, что предполагает необходимость реализации регулятивного потенциала закона. Он представляет собой способ правового воздействия и включает в себя как функции права, так и результат осуществления этих функций. «Не случайно регулятивные функции, — по мнению М.П. Мелентьева, — иногда называют функциями организации».

Таким образом, функции уголовно-пенитенциарного права являются выразителем свойств самого права и составляют предмет правового регулирования. Функции устанавливают конкретные связи между субъектами права, способствуют реализации управленческих функций и выражают качественную определенность предмета исследования.

Библиография

1 См.: Свод учреждений и уставов о содержащихся под стражей // Свод законов Российской империи. — Спб., 1890. Т. XIV. С. 164.

2 См. подробнее: Алексеев В.И. Системообразующие связи пенитенциарной политики (1872—1917 гг.) // Уголовно-исполнительная система: право, экономика, управление. 2008. № 5. С. 31.

3  Амосов Н.М. Мышление и информация // Проблемы мышления в современной науке: сб. ст. — М., 1964. С. 394.

4 См.: Васильев А.М. Правовые категории: методологические аспекты разработки системы категорий теории права. — М., 1976. С. 163.

5 См.: Полевой Н.С. Правовая информатика и кибернетика: учеб. — М., 1993. С. 54.

6 Керимов Д.А. Проблемы общей теории права и государства. — М., 2005. С. 364.

7 См.: Конспект по уголовному праву и процессу, составленный по лекциям профессоров Фойницкого, Случевского, Сергеевского и др. — Спб., 1898. С. 170.

8 См.: Люблинский П.И. Современная тюрьма и ее влияние. — Спб., 1913. С. 65.

9 См.: Стевенс И. Одиночные тюрьмы в Бельгии, их физическая и нравственная гигиена / пер. с фр. — М., 1903. С. 134.

10 См.: Прянишников М.Ф. Лишение свободы как наказание исправительное. — Спб., 1872. С. 148.

11 См.: Малинин Ф.Н. Постановления шести международных тюремных конгрессов и систематический указатель к ним. — Спб., 1904. С. 16.

12 См.: Реймерс К.И. Некоторые заметки по тюремному вопросу вообще, а по литовскому тюремному замку в особенности.— Спб., 1882. С. 5.

13 См.: Есипов В.В. Милость и правда в тюрьме (тюрьма русская и германская). — Спб., 1914. С. 8.

14 См.: Познышев С.В. Очерки тюрьмоведения. 2-е изд., испр. и доп. — М., 1915. С. 166.

15 См.: Малинин Ф.Н. Указ. соч. С. 15.

16 См.: Гафурова Г.Д. Предупредительные начала российского уголовного права: автореф. дис. … канд. юрид. наук. — Казань, 2004. С. 14.

17 См.: ГАРФ. Ф. 122. Оп. 6. Д. 55. Л. 427.

18 См.: Устав о ссыльных // Свод законов Российской империи. Т. XIV. — Спб., 1890. С. 179.

19 См. подробнее: Алексеев В.И. Условное досрочное освобождение арестантов в российской и в европейских тюремных системах (1909—1917 гг.) // Право и образование. 2010. № 10. С. 203.

20 См.: Познышев С.В. Учеб. уголовного права. Очерк основных начал общей и особенной части науки уголовного права. Общая часть.— М., 1923. С. 207.

21 См.: Поляков А.В. Общая теория права. Проблемы интерпретации в контексте коммуникативного подхода: курс лекций. — СПб., 2004. С. 696.

22 Познышев С.В. Основные  вопросы учения о наказании. М., 1904. С. 360—361.

23 См.: Таганцев Н.С. Русское уголовное право: лекции. Часть общая: в 2-х т.  — Спб., 1902. Т. 2. С. 5.

24 Стевенс И. Указ. соч. С. 75.

25 См.: Прокурорский надзор, как орган тюремного управления // Тюремный вестник. 1900. № 10. С. 489.

26 См.: Гончаров Д.Ю. Функциональные связи охранительных норм уголовного законодательства и норм уголовно-процессуального законодательства // Правоведение. 2009. № 2. С. 54.

27 Тарасов Н.Н. Методологические проблемы юридической науки. — Екатеринбург, 2001. С. 164.

28 Мелентьев М.П. Функции советского исправительно-трудового права. — Рязань, 1984. С. 7.