О государственном регулировании сетевого информационного пространства

УДК 342.9:347.77(075)
 
А.Л. ОСИПЕНКО,
кандидат юридических наук, доцент Омской академии МВД России
 
Практика последних десятилетий опровергает мнение о том, что образовавшееся в глобальных компьютерных сетях сетевое информационное пространство (киберпространство) есть некая суверенная территория, где сетевое сообщество способно самостоятельно поддерживать необходимый правопорядок. В этих условиях возрастает важность определения принципов государственного воздействия на соответствующие социальные процессы, а также разработки эффективных механизмов регулирования как уже существующих, так и вновь возникающих общественных отношений.
Ключевые слова: информационное пространство, глобальные компьютерные сети, государственное регулирование, Интернет, правовая система.
 
The experience of the recent decades disproves the points of view on the cyberspace, formed in the global network, as on the
sovereign domain, where the net community is able to maintain the proper law order. In these conditions the vitality of the state influence upon the relevant social processes increases, as well as on the development of the efficient mechanisms of control of the existing and appearing social relations.
Keywords: cyberspace, global network, state control, the Internet, the legal system.
 
 
Одним из явлений, существенным образом повлиявших на развитие современного общества в последние десятилетия, стало интенсивное совершенствование информационных и телекоммуникационных технологий. Использование глобальных компьютерных сетей (в первую очередь Интернета) выступает важнейшей предпосылкой глобализации и построения информационного общества. Для России участие в названных процессах определяется как «системная и долгосрочная задача, решение которой позволит повысить конкурентоспособность экономики, укрепить безопасность страны, обеспечить государственные гарантии конституционных прав граждан Российской Федерации в информационной сфере»[1]. При этом создание условий для становления информационного общества рассматривается как политическая цель не только на государственном, но и на региональном уровне[2]. В то же время совершенствование сетевых технологий приводит к повышению темпов развития общества и к расширению источников опасности для него, в том числе связанных с явлениями криминального плана. Специалисты уже выделяют преступность в информационной сфере среди угроз национальной безопасности России, а в выступлении Президента РФ на конференции генеральных прокуроров стран Совета Европы в 2006 году подчеркивалось, что для государства борьба с использованием преступными элементами телекоммуникационных систем выходит на передний план. В таких условиях особую актуальность приобретает вопрос определения принципов государственного регулирования общественных отношений, возникающих при использовании глобальных компьютерных сетей.
Для разрешения этой проблемы требуется прежде упорядочить научные взгляды на современное информационное пространство, с тем чтобы адекватно оценить его влияние на изменение системы угроз обществу в целом. Результаты исследований показывают: глобальные компьютерные сети сегодня уже нельзя рассматривать только в качестве технологического инструмента коммуникации. Это явление должно изучаться в широком контексте социальных, политических, культурных и экономических трансформаций современного общества. При этом становится понятным: над материальной инфраструктурной основой глобальных сетей образовалась социальная надстройка в виде сетевого сообщества, которое сформировало сетевое информационное пространство (киберпространство) — особый вид социального пространства, возникающий на основе специфических форм социального взаимодействия. Следует подчеркнуть, что в данном контексте понятие «пространство» введено для обозначения среды реализации определенных действий, а не места, имеющего заданные физические свойства (в том числе физические границы). С учетом этого использование понятия сетевого информационного пространства как теоретической метафоры, на наш взгляд, вполне допустимо. Иными словами, можно считать, что при использовании глобальных компьютерных сетей мы имеем дело с особым пространством, в котором реализуются различные виды деятельности, в том числе и противоправные.
Проведенные в последние годы исследования показывают: информационное пространство глобальных сетей имеет специфические пространственно-временные и социальные характеристики. В киберпространстве отсутствуют территориально заданные границы, а имеющие здесь место процессы можно считать надгосударственными. Это пространство не имеет фиксированной топологии, оно непрерывно меняется, модернизируется, расширяется, в нем постоянно образовываются новые неучтенные информационные объекты. Значительная часть действий, реализуемых пользователями сетей, носит трансграничный характер (доступ к зарубежным информационным ресурсам, отправка электронной корреспонденции, участие в сетевых формах взаимодействия и т. п.). С учетом такого понимания сетевого информационного пространства обозначенная выше проблема порождает ряд принципиальных вопросов. Насколько внутренняя организация киберпространства противоречит традиционным правовым системам, основанным на территориальной принадлежности? Существует ли возможность государственного регулирования экстратерриториальной по своей природе деятельности субъектов сетевых процессов? Имеются ли для этого достаточно эффективные инструменты? Возможна ли разработка особых наднациональных механизмов решения правовых проблем в сетевом пространстве? Ответы на эти вопросы сегодня далеки от строгой определенности.
Более того, возможность управления сетевыми процессами со стороны государства воспринимается некоторыми зарубежными идеологами как иллюзорная, что позволяет провозглашать независимость нового пространства от государственного регулирования, призывать государства к отказу от попыток вмешательства в сетевые общественные процессы[3]. Схожие идеи встречаются и в работах отечественных исследователей. Так, Т.А. Кирик полагает, что «организованное посредством телекоммуникаций и всеобщих усилий сообразно своему “общественному договору”, в котором нет места аппарату господства и принуждения, киберпространство становится зоной свободы, где отношения выстраиваются не по принципам, господствующим в окружающей нас социальной действительности, а согласно собственной этике»[4]. Думается, что сегодня подобные выводы должны оцениваться исключительно как утопические, не соответствующие действительности. С учетом отсутствия признаваемой с юридических позиций границы между киберпространством и физическим миром, человеческое общество вряд ли могло бы всерьез обсуждать вопрос о признании киберпространства суверенной территорией, на которой возможно независимое внутреннее регулирование. Обратим внимание и на то, что любые действия в сети осуществляются гражданами конкретных государств, а последствия этих действий наступают не только в киберпространстве, но, как правило, и в обычном мире и затрагивают интересы, защищаемые национальным законодательством.
В пользу необходимости государственного регулирования сетевых процессов убедительно свидетельствует и практика развития Интернета. Во-первых, возникающие в сетевом пространстве отношения все более настойчиво требуют правового регулирования со стороны государства. Во-вторых, постоянно возрастает влияние киберпространства на явления в физическом мире, что заставляет правительства большинства стран искать формы сдерживания такого влияния. Подобное сдерживание, на наш взгляд, вполне обоснованно, поскольку государство допустило формирование и развитие на своей территории инфраструктуры, образующей национальный сегмент глобальной сети, а потому вправе требовать, чтобы из этого образования не исходила опасность интересам самого государства.
Таким образом, можно констатировать: право государства на ограничение действий в пределах своей территории вполне логично должно распространяться и на сетевые процессы, экстерриториальные по сути (территориально неопределенные), но имеющие очевидные по-
следствия на территории, которая находится под юрисдикцией данного государства.
Безусловно, у отдельных государств может не хватать либо политической воли, либо необходимых ресурсов для того, чтобы брать под контроль сложнейшие сетевые процессы. Однако это не может быть аргументом в пользу независимости информационного пространства от государственного регулирования. Более того, как показывает практика, отсутствие активности государства по установлению правового режима в национальном сегменте глобальной сети существенно повышает привлекательность этого сегмента для организованной транснациональной преступности. На наш взгляд, возможность государственного регулирования сетевых процессов не опровергают и отдельные неудачи в поиске механизмов такого регулирования. Абсолютно права Е.К. Волчинская, заметившая: «Тот факт, что в определенных ситуациях право как важнейший регулятор общественных отношений не дает желаемого результата, еще не говорит о полном отсутствии или невозможности регулирования»[5].
В сетевом сообществе принято считать: отсутствие государственных ограничителей во многом стимулирует быстрое развитие Интернета, расширение спектра предоставляемых услуг. Однако в последние годы стало очевидным, что количественный рост и качественные изменения сетевых криминальных явлений при отсутствии реагирования на них со стороны государства выступают одним из основных сдерживающих факторов в повышении эффективности большинства социально-экономических процессов в Интернете. В этой связи многие государства посчитали необходимым принять законы не только об уголовном запрете на определенные общественно опасные действия в сетевом информационном пространстве, но и о защите персональной информации, об ограничении доступа к конкретным сайтам, о запрещении азартных игр в сетях и т. п. Имеются примеры законодательного регулирования электронной торговли и банковских процессов. Можно не сомневаться, что подавляющая часть сетевого сообщества разделяет справедливость запретов, которые касаются распространения в сетях материалов, оскорбляющих человеческое достоинство, пропагандирующих насилие, разжигание расовой или национальной вражды.
Итак, полагаем, что, хотя общая тенденция государственной политики в сетевом пространстве сегодня все еще заключается в нереагировании государства на многие социальные девиации, имеющие общественно опасный характер, наведение порядка в сложных сетевых процессах под силу исключительно государству. Лишь государство способно не только инициировать создание адекватной правовой базы и установить соответствующие запреты, но и своей мощью обеспечить их соблюдение и наказание нарушителей. Заинтересованность государства в таком подходе, на наш взгляд, также очевидна.
В связи с наднациональным характером сетевого информационного пространства особого обсуждения заслуживают механизмы регулирования возникающих в нем отношений. Здесь существуют два основных подхода. Представители первого, определяющие сетевое пространство в качестве уникальной территории, на которую не могут распространяться национальные системы права, настаивают на необходимости разработки специальных международных норм (права информационного пространства) и механизмов их реализации. Сторонники второго подхода, признавая специфику сетевого пространства, не придают ей определяющего значения и считают возможным применять традиционные регуляторы, действовать в соответствии с национальными правовыми нормами, избегая международных коллизий, а при их возникновении руководствоваться проверенными нормами международного права. Думается, что истину, как обычно, следует искать посредине.
Там, где использование существующих регуляторов обеспечивает достаточную эффективность, их необходимо применять. Однако специфика сетевого пространства неизбежно порождает необходимость поиска и неизвестных ранее механизмов государственного регулирования, а практика подтверждает, что использование традиционных регуляторов не позволяет избежать серьезных международных коллизий. В качестве характерного примера можно назвать отказ США поддержать принятое в 2001 году во Франции постановление суда, которое обязывало зарегистрированный в США интернет-портал Yahoo! прекратить размещение материалов, содержащих пропаганду насилия, и закрыть доступ французским пользователям к американским сайтам, через которые продавались нацистские реликвии. На территории Франции указанные действия запрещены законом, в США же они считаются правомерными. Придав юридическую силу постановлению французского суда, правительство США фактически признало бы, что любое государство может применять национальные нормы к гражданам других стран, участвующим в трансграничном сетевом взаимодействии. Безусловно, справедливость претензий суверенного государства на возможность регулировать сетевую деятельность в пределах своей территории и распространять такое регулирование на граждан этого государства при нахождении их за границей не вызывает сомнений. Однако менее обоснованным выглядит желание упорядочить действия, совершенные иностранными гражданами на территории своих стран, в случае проявления последствий этих действий на территории данного государства. Заметим, что в зарубежной практике имеются любопытные примеры решения соответствующих проблем. Так, например, закон США допускает преследование хакеров, не являющихся американскими гражданами и находящихся вне пределов Америки, в случае их незаконного доступа к компьютерным системам, принадлежащим ведомствам США.
Как видим, сущности глобального информационного пространства определенно соответствуют регламентирующие и правоохранительные воздействия в первую очередь на международном уровне. Однако в связи с недостаточной развитостью международно-правовых механизмов пока регулирование осуществляется в основном в рамках национальных правовых систем, имеющих нередко принципиальные различия. Отметим, что большинство государств, заинтересованных в поддержании правового режима в сетевом пространстве, не имеют эффективных рычагов управления, пытаются удержать сетевые процессы в рамках  существующих социальных институтов, подчинить их регламентированию слабо приспособленными для этого традиционными правовыми регуляторами. Принимать эффективные меры по ограничению нежелательных явлений в национальных сетевых сегментах пока способны лишь жесткие политические режимы (строгое государственное регулирование практически всех сетевых процессов осуществляется в КНР, КНДР, Иране и др.), однако при этом ущемляются права граждан этих стран.
Потребность в адекватном государственном регламентировании как уже существующих, так и вновь возникающих общественных отношений в сетевом информационном пространстве заставляет ставить вопрос о формировании национальной стратегии в этой сфере. Полагаем, что основные действия государства в национальном сегменте глобальной сети должны быть направлены на защиту прав и свобод граждан, обеспечение национальных интересов, вытекающих из интересов личности, общества, государства, стимулирование процессов, влияющих на развитие сетей, противодействие сетевой преступности.
Что же касается борьбы с преступностью в глобальных сетях, то она должна отвечать основополагающим началам борьбы с преступностью в целом, к каковым принято относить: примат предупредительной деятельности над правоохранительной; отлаженную правовую регламентацию деятельности по борьбе с преступными проявлениями и осуществление
такой деятельности в режиме законности; обязательность выявления, раскрытия фактов преступлений и принятие предусмотренных законом мер; ограничение прав и свобод граждан только в определенных законом случаях; обоснованность уголовно-правовых санкций; участие в борьбе всего общества при ведущей роли государства[6].
Устанавливая пределы государственного регулирования, важно понимать, что в основе физической инфраструктуры Интернета лежит сетевой, а не иерархический принцип. Сетевое информационное пространство во многом проявляется как среда синергетическая, способная к самоорганизации. В этой связи нельзя не признать полезность и относительную эффективность механизмов саморегулирования, возникающих в сетевой социальной среде. С учетом этого государственное регламентирование в сетевом пространстве должно быть обусловлено наличием сложных экономических или общественных проблем, которые сетевое сообщество не способно решить самостоятельно. Во всех иных случаях, а особенно там, где стоимость вмешательства со стороны государства несоразмерна результату, регулирование целесообразно передать участникам сетевого сообщества. Например, вполне очевидно, что только государственное регулирование способно создать условия и дать необходимые гарантии для нормального функционирования в глобальных сетях современных финансово-экономических институтов. И напротив, вряд ли было бы целесообразным детальное регламентирование со стороны государства взаимоотношений участников сетевого общения. Отметим также, что пределы допустимого в сетевой деятельности, являющиеся пока чаще всего результатом неявного соглашения общества и государства, могут подвергаться пересмотру в связи с изменениями общей ситуации.
Идея абсолютного самоуправления сетевого информационного пространства себя не оправдала. Государство все более обоснованно и уверенно заявляет о своей ведущей роли в установлении порядка в киберпространстве, обозначает не только сферы своих интересов, но и основные направления участия в регулировании сетевых процессов. В таких условиях речь уже должна идти не о допустимости государственного регулирования, а об определении его пределов, о поиске социально приемлемых и эффективных механизмов реализации. В то же время с учетом наднационального характера сетевого информационного пространства особое значение приобретает международное взаимодействие в обеспечении его безопасности. Разработка согласованных международных правовых норм управления киберпространством переходит в разряд актуальных задач мирового сообщества. Определяя же пределы государственного воздействия на национальном уровне, важно учитывать, что в сетевом информационном пространстве присутствует немало внутренних регуляторов социальной активности, многие из
которых изначально объективно заданы самими механизмами функционирования глобальных компьютерных сетей. Государственное регламентирование и саморегулирование сетевой социальной среды не исключают друг друга, а дополняют. С учетом этого должны быть выработаны основные принципы регулирования отношений в информационном пространстве глобальных компьютерных сетей, оптимально сочетающие возможности государственного воздействия и саморегулирования сетевых процессов со стороны сетевого сообщества.
 
Библиография
1 Доклад Совета Федерации ФС РФ 2007 года «О состоянии законодательства в Российской Федерации» / Под общ. ред. С.М. Миронова, Г.Э. Бурбулиса. — М., 2008.
2 См.: Стратегия развития информационного общества в Российской Федерации (утв. распоряжением Президента РФ от 07.02.2008 № Пр-212) // Российская газета. 2008. 16 февр.; Распоряжение мэра Москвы от 20.07.2001 № 715-РМ «Концепция движения Москвы к информационному обществу».
3 www.zhurnal.ru/staff/gorny/translat/deklare.html
4 Кирик Т.А. Виртуальная реальность: сущность, критерии, типология: Дис. … канд. филос. наук. — Омск, 2004. С. 136.
5 Волчинская Е.К. Интернет и право: состояние и перспективы правового регулирования // Информационное право. 2005. № 1.
6 См.: Криминология: Учеб. / Под общ. ред. А.И. Долговой. — М., 2002. С. 388—399.