О концепте единого процессуального кодекса России

УДК 347.9 

Страницы в журнале: 5-12

28 октября 2014 г. в г. Екатеринбурге состоялось  важное правовое событие для будущего нашей страны и каждого ее гражданина – первое публичное обсуждение представленного проекта концепции Кодекса гражданского судопроизводства Российской Федерации (далее — Проект концепции, Концепция, Концепт). В дискуссии приняли участие представители Государственной Думы РФ, Верховного Суда РФ, Ассоциации юристов России, члены рабочей группы по унификации процессуального законодательства, ученые ведущих отечественных вузов, практикующие юристы.

В приветственном слове председатель Комитета Государственной Думы РФ по гражданскому, уголовному, арбитражному и процессуальному законодательству, председатель Ассоциации юристов России П.В. Крашенинников обратил внимание присутствующих на то, что обсуждение Проекта проходит в год празднования Великой судебной реформы (150-летие Судебных Уставов) и кратко обозначил цели создания единого процессуального кодекса: обеспечение справедливого правосудия, разумные сроки рассмотрения гражданских дел в суде, устранение противоречий в правовом регулировании судопроизводства, уход от конкуренции общих и арбитражных судов и др. Ряд участников этого форума — видные ученые-процессуалисты,  профессора Г.Д. Улётова, Т.В. Сахнова,  С.Ф. Афанасьев, Т.А. Григорьева,  Е.Е. Уксусова, доцент  В.Ф. Борисова — любезно согласились поделиться своими мыслями по поводу Проекта.

Ключевые слова: проект  концепции Кодекса гражданского судопроизводства РФ, гражданский процесс.

------------------------------------------ 

Г.Д. Улётова,

доктор юридических наук, профессор кафедры правового обеспечения рыночной экономики ИГСУ Российской академии народного хозяйства и государственной службы при Президенте Российской Федерации Россия, Москва Uletova@mail.ru

Поддерживая Проект концепции в принципе, а также идею справедливого суда, которая, на наш взгляд, должна найти нормативное воплощение в новом Кодексе, и не вступая в дискуссию по многим частным вопросам, требующим серьезного внимания разработчиков в связи с наличием значительного количества внутренних противоречий в представленном для обсуждения варианте, необходимо заметить, что обозначенный срок окончательного утверждения Концепции (декабрь 2014 года) сложно отнести к категории разумных, учитывая, с одной стороны, степень ее важности, а с другой — уровень ее качества и полноты (из 59 глав будущего кодекса к обсуждению представлена 51 глава). Такая  поспешность  порождает опасность появления концептуально непроработанного нового кодекса.

Обсуждение Концепции показало, что в настоящее время не достигнуто единство даже относительно названия и предмета регулирования будущего кодекса. Обсуждались три варианта названия: «Кодекс гражданского судопроизводства Российской Федерации» (рабочее название, позиция некоторых членов рабочей группы, в частности проф. Т.Е. Абовой), «Кодекс гражданского и административного судопроизводства Российской Федерации» и  «Гражданский процессуальный кодекс Российской Федерации».

Обратившись к российской цивилистической науке, мы увидим существенные различия в подходах к определению и содержательному наполнению понятий «гражданское судопроизводство» и «административное судопроизводство» [2]. М.З. Шварц справедливо отмечает, что сегодня в науке гражданского процесса нет институтов, понятий, категорий, которые считались бы сформированными, а вопросы — разрешенными окончательно.

Стоит ли при отсутствии единства относительно содержательного понимания названых категорий использовать их в названии нового кодекса? Думаем, что нет. Учитывая доктринальные различия в определении понятий, принципиальные разногласия относительно предмета регулирования нового единого кодекса между разработчиками Концепции и Верховным Судом РФ (позиция Верховного Суда РФ  была изложена заместителем Председателя Т.П. Петровой в ходе обсуждения Проекта концепции (о ненадлежащей реализации конституционных норм при включении в будущий процессуальный кодекс главы «Производство по делам, возникающим из публичных правоотношений»)) и сохраняя преемственность с ГПК РСФСР 1923 года, ГПК РСФСР 1964 года и ГПК РФ 2002 года, считаем, что правильнее именовать будущий единый процессуальный документ Гражданским процессуальным кодексом Российской Федерации.

Оставаясь достойными тех начинаний и цели, которые провозгласили наши великие предшественники в ходе Судебной реформы 1864 года (водворить в России суд скорый, милостивый и равный для всех), опровергнем слова Р. Иеринга, который считал, что «право есть Сатурн, пожирающий своих собственных детей: оно может обновляться, лишь отрекаясь от своего прошлого» [4]. Надо сохранить все лучшее из действующих ГПК РФ и АПК РФ, инкорпорировав в новый кодекс полностью или частично нормы, которые подтвердили свою ценность и эффективность, к примеру, предварительное судебное заседание, заочное производство и судебный приказ (из ГПК РФ); раскрытие доказательств, содержание решения суда, обеспечительные меры, примирительные процедуры, надзорное производство (из АПК РФ).

Учитывая тот факт, что, в отличие от ГПК РФ, в процедуре надзорного производства по АПК РФ Европейский суд по правам человека не усматривает нарушения принципа правовой определенности, представляется необходимым учесть это при кодификации. По мнению ЕСПЧ, система надзорного производства по АПК РФ является завершающим элементом в цепи национальных средств правовой защиты, которыми обладают стороны, а не чрезвычайным средством для возобновления судебного производства по делу (см. подробнее: дело ООО «Линк Ойл СПБ» против России, решение по вопросу о приемлемости жалобы от 25 июня 2009 г., дело «Ковалева и другие против России», решение по вопросу о приемлемости жалобы от 25 июня 2009 г.). Речь, конечно же, идет о надзорном производстве до внесения изменений в АПК РФ (Федеральным законом от 28.06.2014 № 186-ФЗ «О внесении изменений в Арбитражный процессуальный кодекс Российской Федерации» перечеркнуты серьезные достижения российской цивилистической науки, законодателя и разработчиков арбитражного процессуального кодекса).

Дискуссия по вопросу о предмете регулирования нового кодекса еще предстоит, поскольку до настоящего времени не было ни одного совместного обсуждения проблем гармонизации процессуального законодательства с участием разработчиков проектов двух кодексов – Кодекса административного судопроизводства РФ и Кодекса гражданского судопроизводства РФ, а также совместного форума представителей науки гражданского процессуального права и административного права, имеющих разные взгляды на будущее процессуальное законодательство России (мы основываемся на наших сведениях о состоявшихся научных и научно-практических конференциях в России на дату обсуждения проекта Концепции).

Относительно системы проверочных производств: переход к двухинстанционной системе проверки судебных постановлений считаем преждевременным. Очевидно, что двойная кассация и появление дополнительных этапов проверки в рамках кассационного и надзорного производства могут приводить к нарушению принципа правовой определенности. Такое правовое регулирование снижает привлекательность российского процесса и может нанести серьезный вред всей национальной правовой системе в условиях жесткой конкуренции юрисдикций и вызовов, с которыми сталкивается сейчас отечественная судебная система.

Если мы хотим реализовать «генеральный проект праведливого суда» [3], востребованный обществом, тогда институт раскрытия доказательств, закрепленный в АПК РФ, и обязанность сторон говорить суду правду должны найти свое место в новом кодексе. В вопросах санкций за неуважение к суду более приемлемы подходы, сложившиеся в арбитражном процессе. Востребовано и их ужесточение, а также более широкое усмотрение суда при определении размера санкций, учитывая масштабы злоупотребления процессуальными правами лиц, участвующих в деле, и в первую очередь сторон.

Являясь сторонником состязательно-следственной модели гражданского процесса, на основе знакомства с судебными системами многих стран (США, Англии, Франции, Германии, Италии, Швейцарии и др.) беремся утверждать, что чисто состязательных моделей процесса в настоящее время не существует. Будущий кодекс должен сохранить достижения ГПК РФ 2002 года относительно модели российского процесса (это —  огромная заслуга проф. М.К. Треушникова, который при разработке Кодекса отстоял состязательно-следственную модель) и развить идеи концентрации доказательственного материала [1], сотрудничества сторон и суда для достижения основной цели гражданского процесса, которая должна оставаться неизменной, — защиты нарушенных или оспариваемых прав, свобод и законных интересов.

Полагаем, разработчикам нового кодекса стоит уделить более серьезное внимание альтернативным способам урегулирования правовых конфликтов (мировому соглашению, третейскому производству и медиации) [5]. Однако к числу наиболее значимых и востребованных практикой относим судебное примирение, которое должно получить детальное регулирование (с учетом уникального опыта судебного примирения в Швейцарии — прохождения гражданских дел через примирительную камеру)1.

Список литературы

 1. Борисова Е.А. Проверка судебных актов по гражданским делам. — М.: Издательский Дом «Городец», 2005. С. 146–148.

2. Громошина Н.А. Дифференциация и унификация в гражданском судопроизводстве: дис. ... д-ра юрид. наук. — М., 2010.

3. Зорькин В.Д. Право в условиях глобальных перемен: моногр. — М.: Норма, 2013. С. 267.

4. Иеринг Р. Борьба за право. — М., 1991. С. 9. Цит. по: Великая судебная реформа: К 150-летию Судебных уставов: в 2 т. Т. II: Устав уголовного судопроизводства / под ред. Л.В. Головко. — М.: Юстиц-информ, 2014. С. 13.

5. Яковлев В.Ф. Нам надо формировать культуру урегулирования конфликтов (Интервью журналу «Юрист спешит на помощь»);  Он же. Третейский суд тоже в законе.  Спорные вопросы можно решить полюбовно: Интервью Российской бизнес-газете); Он же. Самый короткий путь к разрешению спора: Интервью журналу «Медиация и право. Посред-ничество и примирение»; Он же. Пространство свободы, безопасности и справедливости: Интервью журналу «Судья» // Яковлев В.Ф. Избранные тру-ды. Т. 3: Арбитражные суды: Становление и развитие. — М.: Статут, 2013. С. 626–728.

 ------------------------------------------ 

Т.В. Сахнова,

доктор юридических наук, профессор, заведующая кафедрой гражданского процесса Сибирского федерального университета Россия, Красноярск civil.law.process@gmail.com

Создание проекта концепции Кодекса гражданского судопроизводства Российской Федерации — знаковое событие в правовой жизни России, важность которого трудно переоценить. Идеология Концепта – единство цивилистического процесса в его онтологических основах. Ее законодательная реализация обусловлена всем развитием процессуальной мысли последнего столетия. В этом — главный пафос создания единого процессуального кодекса.

Рабочее название кодекса – «Кодекс гражданского судопроизводства Российской Федерации» – очевидно апеллирует к Уставу гражданского судопроизводства 1864 года. Полагаем, однако, что буквальный «отсыл» здесь был бы неправильным по герменевтическим и онтологическим причинам. Проект базируется на достижениях цивилистических процессуальных кодексов (ГПК РФ и АПК РФ); современные кодифицированные процессуальные акты континентальных стран носят название «Гражданский процессуальный кодекс» (Zivilprozessordnung, Code de Procédure Civile, Codice di Procedura Civile, Codigo de Processo Civil и др.); категория «процессуальный» в наименовании кодекса существенна: тем са-мым постулируется концептуальная важность гражданской (цивилистической) процессуальной формы как системообразующего фактора процессуального законодательства. 

Все это никоим образом не грозит сужением предмета регулирования процессуального за-конодательства, которым могут выступать не только судебные процессуальные (по своей сущности) отношения и процедуры, но и судебные непроцессуальные отношения и процедуры, вполне гармонично взаимодействующие в едином правовом поле.

Наконец, методологически неверно определять наименование кодекса через категорию, не имеющую единого понимания в доктрине и практике (дискуссии относительно соотношения «гражданское судопроизводство» – «гражданский процесс», «гражданское судопроизводство» – «административное судопроизводство»). Нельзя не учитывать, что Конституция РФ относит к ведению Российской Федерации процессуальное законодательство (п. «о» ст. 71).

Полагаем, новый кодекс, опосредующий цивилистический процесс как феномен юридической действительности, должен называться Гражданский процессуальный кодекс Российской Федерации. По нашему убеждению, это в наибольшей степени выражает высокое предназначение кодекса: стать процессуальным воплощением Конституции РФ в цивилистической сфере.

В предложенном к обсуждению Проекте структура кодекса основана на институциональном подходе. На наш взгляд, более продуктивным был бы процедурный подход (романская традиция), который позволяет непротиворечиво выстроить систему судебных процедур (как процессуальных, так и непроцессуальных). Уточнения требует соотношение видов производств и процедур (исковых и иных по природе). Структура кодекса – отражение концепции и методологии процесса. Формальный подход здесь неприемлем.

Пока не найден баланс в законодательном соотношении интереса и заинтересованности, что принципиально для концепта процесса (лица, участвующие в деле; система предпосылок права на обращение в суд за защитой; права и обязанности участников процесса и др.).

Относительно discovery (англ.— обязательное представление документов в суд. — Примеч. ред.):  в вопросе о парадигме судебного доказывания осторожность не будет излишней, а процессуальные средства и способы достижения конкретных целей должны соответствовать общему концепту цивилистического процесса России, основанному на континентальных традициях.

Кроме того, нельзя преуменьшать значение litis contestatio (см. примеч. ред). Напротив, в современном процессе значение этой процедуры возрастает, в том числе и в деле реализации примирительных (и согласительных) процедур. Концепт системы примирительных и согласительных процедур, распорядительных прав сторон тесно связан с решением проблем res iudicata и lis pendens и логично корреспондирует пока еще не решенной проблеме дифференциации судебных решений (постановлений в целом) по процедурному критерию.

Систему проверочных производств видим двухинстанционной, а новые обстоятельства, легитимирующие возможность суда, постановившего решение, исправить собственную ошибку, не следует «прятать в тень» иного по концепту производства по пересмотру судебных постановлений по вновь открывшимся обстоятельствам. Полагаем, более правильно прямо прописать в законе такое право суда, ставшее уже реальностью.

Кто главный субъект процесса: стороны или суд? Такой вопрос возникает при ознакомлении с представленным Проектом в целом. Будущий кодекс не должен давать повода к возникновению этого вопроса.

ГПК РФ, основываясь на положениях Конституции РФ о верховенстве прав и свобод человека и гражданина (ст. 17, 18), воплотил концепцию осуществления правосудия судом как обязанности не только перед государством, но и  перед сторонами.

Полагаем, такой подход — в числе принципиальных достижений процессуального законодательства, которые не могут быть недооценены; напротив, они должны получить дальнейшее развитие.  Мы отстаиваем идею баланса частноправового и публично-правового в методах процесса при определяющей de lege ferenda роли частноправового метода, что корреспондирует идеологии кодекса как законодательного воплощения iustitia в праве.

  ------------------------------------------

С.Ф. Афанасьев,

доктор юридических наук, профессор кафедры гражданского процесса Саратовской государственной юридической академии Россия, Саратов af.73@mail.ru

Представленный юридической общественности Проект концепции Кодекса гражданского судопроизводства РФ вызывает безусловный живой интерес как у процессуалистов, так и у представителей материальных отраслей права, что объективно обусловлено глубокой имманентной связью действующего процессуального и материального законодательства.

Прежде всего обращает на себя внимание попытка авторов Концепции воплотить в жизнь идею об объединении гражданских, арбитражных и административных процессуальных норм, которые являются по своей правовой природе близкородственными, ориентированными на регулирование общественных отношений, возникающих при отправлении правосудия по делам частного или публичного цивилистического характера. Пожалуй, такое институциональное и инструментальное объединение происходит впервые в юридической истории России в условиях отсутствия самостоятельной вертикали административных судов и необходимости реализации в полной мере конституционной парадигмы о том, что судебная власть должна осуществляться посредством гражданского и административного судопроизводства, что можно только приветствовать. При этом разработчики Концепции, говоря об общих положениях, специально подчеркивают, что административное судопроизводство в предлагаемой регулятивной модели есть «разновидность цивилистического судебного процесса».

Анализируя предлагаемую структуру Кодекса гражданского судопроизводства РФ, следует отметить, что она вполне логична и сохраняет определенную степень преемственности с действующим ныне процессуальным законом, поскольку учитывает традиционное технико-юридическое деление документа на две части (общую и особенную), а также наличие различных видов гражданского судопроизводства и те процедурные особенности, которые им в целом присущи.

Вместе с тем имеется некоторая неясность в ряде вопросов, например в вопросе об отнесении отдельных категорий дел к тому или иному виду гражданского судопроизводства. В частности, в ГПК РФ производство по рассмотрению заявлений о присуждении компенсации за нарушение права на судопроизводство или права на исполнение судебного постановления в разумный срок охватывается подразделом II «Исковое производство», тогда как АПК РФ это производство включает в раздел IV «Особенности производства в арбитражном суде по отдельным категориям дел».

В Проекте концепции указывается, что так называемое компенсаторное производство суть автономный вид производства, отличный от искового или публичного. Следовательно, полагают авторы концепции, главу ГПК РФ, посвященную производству по рассмотрению заявлений о присуждении компенсации за нарушение права на судопроизводство в разумный срок или права на исполнение судебного постановления в разумный срок нужно разместить не в разделе «Исковое производство», а в разделе «Особое производство», что весьма спорно. Объясняется это следующими причинами. Во-первых, здесь речь идет не о тривиальном установлении факта, имеющего юридическое значение, а о нарушении субъективного процессуального права. Во-вторых, коль скоро это право нарушено и ставится теми или иными органами государства под сомнение, то оно институализируется в качестве самодостаточного объекта судебной защиты, который сопряжен с наступлением гражданско-правовой ответственности. 

 ------------------------------------------

Е.Е. Уксусова,

профессор кафедры гражданского и административного судопроизводства Московского государственного юридического университета им. О.Е. Кутафина Россия, Москва

Обсуждаемый Проект концепции касается подготовки новой кодификации гражданского (арбитражного) процессуального права. Очевидно, что для разрабатываемой единой модели – кодекса, как и для любой другой модели, главный вопрос связан с определением  предмета и пределов действия; эти вопросы должны найти законодательное отражение.

Касательно такой процессуальной формы, как гражданское судопроизводство, определяемой новой кодификацией: она, с одной стороны, должна включать необходимый целостный массив общих и специальных процессуальных норм (правил), которые позволяли бы сохранять (в отличие от иных конституционных форм осуществления судебной власти) ее универсальный характер, обеспечивая общее ее значение, а с другой – в целях обеспечения жизнеспособности формы исключить дублирование, противоречия, чрезмерную неоправданную специальную правовую детализацию судопроизводства по отдельным категориям дел, способную ограничить универсальные возможности формы, действие общих правил (правил искового производства) и тем самым препятствовать эффективной судебной защите.

В этом ракурсе особо значимо сохранение существующей дифференциации по процессуальным кодексам (ГПК РФ и АПК РФ), его разделам и (или) главам судебных порядков по отдельным категориям гражданских дел (материально-правовым требованиям) в широком смысле. В практическом плане эта дифференциация затрагивает и проблему необходимого и достаточного объема специальной регламентации (норм, правил) таких порядков на уровне процессуального кодекса, ограничивающейся общими специальными процессуальными положениями либо положениями, содержащими детальную регламентацию специального регулирования в контексте процессуальных институтов.

Особое внимание обращает на себя порядок судопроизводства по делам о несостоятельности (банкротстве), который, в отличие от порядка согласно действующей главе 28 АПК РФ, в данном случае явно незаслуженно оставлен разработчиками за скобками. Правда, о наличии такой категории дел упоминается в Проекте концепции в связи с вопросом о подсудности дел о потребительском банкротстве и о «больших отличиях» особенностей их рассмотрения, наличие которых, по мнению разработчиков, обоснованно не позволяет отнести их к делам особого производства. 

В новом едином кодексе представляется необходимым наличие общего специального процессуального регламента судопроизводства по делам о несостоятельности (банкротстве) в качестве отдельной главы (по аналогии с содержанием действующей главы 28 АПК РФ) в  общем блоке под названием «Особенности производства по отдельным категориям дел» (или «Специализированные производства», «Специальные производства»). Ибо, как нами неоднократно подчеркивалось, при всей специфике производства по делам о банкротстве, включая форму и содержание законодательного регулирования, это — составная часть гражданского судопроизводства (см.: Lex Russica. 2014. № 2, 6, 8).

Такое решение позволит сохранить правовые традиции, учесть национальный опыт законотворчества, избежать имевших место перегибов и обеспечить правовую синхронизацию по схеме «кодифицированный процессуальный регламент и федеральный закон о банкротстве», в котором как в комплексном специальном законе преимущественно должен быть сосредоточен основной массив специальных процессуальных норм. В конечном счете это обеспечит наиболее жизнеспособный законодательный формат такого специализированного судопроизводства.

  ------------------------------------------

Т.А. Григорьева,

доктор юридических наук, профессор, заведующая кафедрой арбитражного процесса Саратовской государственной юридической академии, Россия, Саратов

Проект концепции унификации процессуального законодательства является определенной вехой в развитии современной процессуальной мысли и законотворческой деятельности нашего государства, поскольку он впервые объединяет в себе три основные направления работы судов, связанные с защитой и охраной нарушенных либо оспоренных цивилистических прав, свобод и законных интересов.

Авторы Проекта концепции справедливо отмечают, что основные положения будущего Кодекса гражданского судопроизводства РФ должны закреплять принципы данного производства, отражающие общепризнанные в сообществе демократических государств стандарты справедливого судебного разбирательства, без соблюдения которых само судопроизводство не может претендовать на роль истинного правосудия по гражданским и административным делам. При этом импонирует достаточно бережный подход авторов к заимствованию из действующего процессуального закона тех норм и институтов, которые были успешно апробированы судами общей и арбитражной юрисдикции на практике. Например, стоит согласиться с тезисом о том, что предпочтительнее в цивилистическом процессе использовать терминологию АПК РФ. Это относится, в частности, к фразеологическому обороту «судебные акты», который обладает общим родовым значением.

Интересными представляются суждения по поводу компетенции органов судебной власти. В Концепции небезосновательно подчеркивается, что необходимость введения института компетенции появляется в связи с целесообразностью использования особого понятия, которое охватывало бы собой подведомственность и подсудность, что особенно важно в условиях нового разграничения предметов ведения судов общей юрисдикции и арбитражных судов.

Множество новелл имеется в главе, посвященной лицам, участвующим в деле, и иным участникам гражданского судопроизводства. Так, для устранения противоречий между ГПК РФ и АПК РФ предлагается ввести несколько статей, регулирующих деятельность целого ряда иных участников процесса. Разработчики Концепции отмечают, что, в отличие от АПК РФ, в главе пятой которого иным участникам процесса отведена одна статья, в Проекте главы предусмотрено несколько статей: одна посвящена перечню иных участников процесса, другая — участникам, содействующим осуществлению правосудия (свидетели, эксперты, специалисты, переводчики), третья — секретарю судебного заседания. Есть также статья о представителе как ином участнике процесса, действующем по правилам, предусмотренным главой о представительстве.

В целом с таким подходом можно согласиться. Однако, представляется, вряд ли нужно ставить под сомнение то, что секретарь судебного заседания есть участник процесса, оказывающий содействие осуществлению правосудия, ссылаясь на то, что он входит в аппарат суда. Это действительно так, но сам по себе факт отнесения секретаря судебного заседания к аппарату суда не нивелирует идею об оказании им содействия осуществлению правосудия.

  ------------------------------------------

В.Ф. Борисова,

кандидат юридических наук, доцент кафедры гражданского процесса Саратовской государственной юридической академии, Россия, Саратов

Некоторые соображения относительно главы 12 «Предъявление искового заявления» Проекта концепции Кодекса гражданского судопроизводства.  Унификация процессуального законодательства видится, безусловно, своевременной и актуальной в условиях опережения развития практики по сравнению с законодательством, отсутствия тождества в разрешении аналогичных процессуальных вопросов судами общей юрисдикции и арбитражными судами, нерешенной судьбы административного судопроизводства. Вместе с тем позволим себе высказать некоторые соображения относительно предполагаемого правового регулирования порядка предъявления иска в суд.

Название главы 12 «Предъявление искового заявления» не отражает всего состава процессуальных действий, которые производятся на стадии возбуждения гражданского судопроизводства. 

В предложенной редакции название главы отражает лишь деятельность истца по предъявлению иска и не охватывает деятельность суда по решению вопроса о принятии его к производству. Кроме того, название «Предъявление искового заявления» не находится в логической взаимосвязи с названиями глав, регулирующих порядок проведения других стадий судопроизводства. Так, главу 14 (заметим, что глава 13 в Проекте отсутствует) предлагается именовать «Подготовка дела к судебному разбирательству», главу 16 — «Судебное разбирательство», т. е. наименование этих глав, в отличие от главы 12, соответствует принятому делению процесса на стадии. Логичнее было бы назвать главу 12, регулирующую процессуальные действия суда и заинтересованного лица по реализации права на обращение в суд, «Возбуждение искового производства».

Следует поддержать идеи распространения электронной подачи документов на суды об-щей юрисдикции и активизации самостоятельности сторон по обмену документами, в том числе направлению другим лицам, участвующим в деле, копий исковых заявлений и приложенных к ним документов.

При разработке программного обеспечения электронного обращения в суд, вероятно, следует учесть не только опыт внедрения программы «Мой арбитр», но и программ «Государственные услуги», «Online-Mahnantrag» (Германия).

Сложно согласиться с предложением об исключении возможности обжалования определений об оставлении искового заявления без движения. Такая мера снизит нагрузку на суд вышестоящей инстанции, однако послужит преградой в доступе к судебной защите, поскольку распространенным явлением в судебной практике является предъявление чрезмерных требований к исковому заявлению и прилагаемым к нему документам. Нередко указания судьи, изложенные в определении об оставлении искового заявления без движения, невыполнимы на стадии возбуждения гражданского судопроизводства, следовательно, и замечания неустранимы. Обжалование определений о возвращении неисправленных в срок исковых заявлений не решит проблему, поскольку такое обжалование не предполагает рассмотрение причин оставления искового заявления без движения.

Следует отметить, что процедура оставления искового заявления без движения достаточно громоздка. Необходимо пересмотреть  существующие в ГПК РФ основания для оставления искового заявления без движения и его возвращения, создающие впечатление дублирования (п. 7 ч. 2 ст. 131; п. 1 ч.1 ст. 135; ч. 4 ст. 131;  п. 4 ч. 1 ст. 135 ).