О научном подходе к уголовно-правовой оценке действий экстремистской направленности

УДК 343.9.022

Страницы в журнале: 99-105

Л.В. Григорьева,

кандидат юридических наук, доцент кафедры уголовного и уголовно-исполнительного права Саратовской государственной юридической академии Россия, Саратов Lgrigorieva2013@yandex.ru

Анализируется критерий выделения преступлений экстремистской направленности в Уголовном кодексе РФ, рассматриваются экстремистские мотивы и цели, объекты экстремистских преступлений. Автор также поднимает проблему разграничения преступлений экстремистской направленности.

Ключевые слова: экстремистская деятельность, преступления экстремистской направленности, экстремистские мотивы, экстремистские цели, экстремизм.

Одним из распространенных проявлений преступной деятельности являются уголовно-наказуемые действия экстремистской направленности. Так, в период с января по декабрь 2011 года, по данным МВД России, было зарегистрировано 622 преступления экстремистской направленности (что на 5,2% больше, чем за отчетный период 2010 года) [35]. В период с января по декабрь 2012 года зарегистрировано 696 преступлений экстремистской направленности (и это прирост еще на 11,9%) [36]. В 2013 году на территории России было зафиксировано 896 преступлений экстремистской направленности (прирост на 28,7%) [37].

Представленные статистические данные позволяют предположить, что, несмотря на усилия со стороны государственной власти в области предупреждения экстремизма на территории Российской Федерации (федеральные законы — от 25.07.2002 № 114-ФЗ «О противодействии экстремистской деятельности» [21] (далее — Закон о противодействии экстремизму), от 10.01.2003 № 3-ФЗ «О ратификации Шанхайской Конвенции о борьбе с терроризмом, сепаратизмом и экстремизмом» [22], от 26.09.1997 № 125-ФЗ «О свободе совести и о религиозных объединениях» [23], от 19.05.1995 № 82-ФЗ «Об общественных объединениях» [27], от 11.07.2001 № 95-ФЗ «О политических партиях» [20], Концепция общественной безопасности в Российской Федерации [12]; постановление Правительства РФ от 18.01.2003 № 27 «Об утверждении Положения о порядке определения перечня организаций и физических лиц, в отношении которых имеются сведения об их причастности к экстремистской деятельности или терроризму, и доведения этого перечня до сведения организаций, осуществляющих операции с денежными средствами или иным имуществом» [29], приказ Генеральной прокуратуры РФ от 19.11.2009 № 362 «Об организации прокурорского надзора за исполнением законодательства о противодействии экстремистской деятельности» [28] и др.), угроза для основ конституционного строя нашей страны и общественной безопасности сохраняется.

Одним из направлений работы в сфере противодействия экстремистским действиям стало установление уголовной ответственности за некоторые виды общественно опасных действий. Ряд статей Уголовного кодекса РФ предусматривает ответственность за проявления экстремизма, например, п. «л» ч. 2 ст. 105 «Убийство, совершенное по мотивам политической, идеологической, расовой, национальной ненависти или вражды, либо по мотивам ненависти или вражды в отношении какой-либо социальной группы»; п. «е» ч. 2 ст. 111 «Причинение тяжкого вреда здоровью» и ч. 2 ст. 112 «Причинение вреда здоровью средней степени тяжести» по тем же мотивам, п. «б» ч. 1 ст. 213 «Хулиганство» и т. д.

Большая группа норм содержит запрет на совершение преступлений экстремистской направленности. В контексте ст. 1 Закона о противодействии экстремизму к ним следует относить деяния, предусмотренные ст. 278 «Насильственный захват власти или насильственное удержание власти», ст. 279 «Вооруженный мятеж», ст. 280 «Публичные призывы к осуществлению экстремистской деятельности», ст. 280.1 «Публичные призывы к осуществлению действий, направленных на нарушение территориальной целостности Российской Федерации», ст. 282 «Возбуждение ненависти либо вражды, а равно унижение человеческого достоинства», ст. 282.1 «Организация экстремистского сообщества», ст. 282.2 «Организация деятельности экстремистской организации», ст. 282.3 «Финансирование экстремистской деятельности» и др. При этом разнообразие уголовных запретов создает определенные сложности в правоприменительной деятельности, которые рассматриваются в большом числе научных трудов [6; 7; 9; 16; 18; 19; 34].

Например, ст. 280 УК РФ устанавливает уголовную ответственность за публичные призывы (агитацию) к осуществлению экстремистской деятельности, а ст. 282 УК РФ — за публичное возбуждение ненависти и вражды в отношении определенной группы людей или также за унижение достоинства человека либо группы лиц по признакам пола, расы, национальности, языка, происхождения, отношения к религии, а равно принадлежности к какой-либо социальной группе. Иногда провести четкую грань между указанными действиями довольно затруднительно. Пленум Верховного Суда РФ высказался по данному вопросу в постановлении от 28.06.2011 № 11 «О судебной практике по уголовным делам о преступлениях экстремистской направленности» [25] (далее — Постановление Пленума ВС РФ № 11). В пункте 4 указанного постановления обозначена цель совершения преступления, предусмотренного ст. 280 УК РФ, — побудить к экстремистской деятельности. К экстремистской деятельности законодатель в ст. 1 Закона о противодействии экстремизму относит перечень действий, включающий также возбуждение социальной, расовой, национальной или религиозной розни, которые, в свою очередь, требуют квалификации по ст. 282 УК РФ и должны совершаться с целью (п. 8 постановления) возбуждения ненависти или вражды по признакам пола, расы, национальности и др. Таким образом, негативные экспрессивные высказывания относительно лиц определенной национальности, по сути представляющие собой один акт экстремизма, могут подпадать под действие разных статей УК РФ.

Отсутствие единого, ярко выраженного критерия выделения преступлений экстремистской направленности, на наш взгляд, является причиной возникновения подобных трудностей. Размытым является сам объект преступлений подобного рода. Так, в п. 1 Постановления Пленума ВС РФ № 11 говорится о необходимости обеспечить, «…с одной стороны, охрану публичных интересов (основ конституционного строя, целостности и безопасности Российской Федерации), а с другой — защиту гарантированных Конституцией Российской Федерации прав и свобод человека и гражданина…».

В качестве разновидности посягательств на государственную власть, преступления, предусмотренные главой 29 УК РФ, обладают наибольшей степенью общественной опасности, потому что «… ставят под угрозу не только деятельность органов государственной власти, но и государство в целом» [33, с. 2]. Основы конституционного строя и безопасность Российской Федерации как объект преступлений, объединенных в главе 29 УК РФ, предполагают защиту от посягательств направленных против конституционного строя государства, правового статуса личности в государстве, экономических отношений на государственном уровне и политической системы в государстве и безопасности государства [32, с. 334]. При этом экстремистский мотив политической, идеологической, расовой, национальной или религиозной ненависти или вражды либо ненависти или вражды в отношении какой-либо социальной группы используется законодателем и при описании признаков составов преступлений, посягающих на личность (например, ч. 2 ст. 105 УК РФ) или на общественный порядок (ст. 213 УК РФ). С этой позиции объединение законодателем в одну группу преступлений экстремистской направленности как деяний, посягающих на различные непосредственные объекты уголовно-правовой охраны, является методологически неверным [2, с. 7].

Более того, в сложившейся ситуации говорить о едином экстремистском мотиве для всех преступлений и правонарушений, отнесенных Законом о противодействии экстремизму к категории экстремистских, а также п. 2 Постановления Пленума ВС РФ № 11, некорректно.

В отечественном уголовном праве мотив преступления определяется обычно как «обусловленные определенными потребностями и интересами внутренние побуждения, вызывающие у лица решимость совершить преступление» [15, с. 345]. В отношении понимания экстремистского мотива единого мнения у ученых не сложилось. Например, О.С. Капинус под экстремистским мотивом предлагает понимать обусловленные определенными потребностями внутренние побуждения, выражающие стремление виновного показать неполноценность потерпевшего по причине его принадлежности к конкретной (иной) нации, либо по причине его расовой принадлежности, либо по причине исповедования им определенной религии и, вследствие этого, свое ненавистное к нему отношение [8, с. 115—116]. А.О. Безроков считает, что содержание экстремистского мотива (вражды, ненависти как активной деятельности) состоит в том, что действия виновного направлены не на конкретного человека (потерпевшего), а на отношение его к определенной политической, идеологической, расовой, национальной, религиозной или какой-либо социальной группе [2, с. 7]. Ключевой термин, который используется авторами для описания этого вида мотива, — «ненависть», в основе которой может быть заложена «ксенофобия» как проявление страха. Ксенофобия как социальное явление понятно и достаточно распространено [17, с. 32]. По сути, каждый сам выбирает, как относиться к тому или иному человеку и выстраивать взаимодействие. В то же время общественно значимый характер ксенофобии заключается в том, что она выступает главной предпосылкой экстремистских взглядов и действий.

Ксенофобия как иррациональный страх обычно возникает у человека, когда он сталкивается с чем-то непривычным, непонятным. Обычно массовость проявлений ксенофобии, мигрантофобии, национализма, дискриминации и нетерпимости свидетельствует о высоком уровне социальной разобщенности. Экстремизм появляется в процессе перерастания боязни социальных групп в ненависть, желание мести, насилие. Следует ли акцентировать внимание на мотиве с подобным содержанием, когда речь идет об охране государственных интересов, обозначенных в качестве объекта посягательства преступлений, предусмотренных в главе 29 УК РФ? В свое время П.С. Дагель группировал все общественно опасные мотивы преступлений на а) антигосударственные мотивы, б) личные мотивы, в) религиозные мотивы и мотивы, вытекающие из суеверий [4, с. 32]. Следовательно, побуждения, чье происхождение обусловлено социальными процессами, и побуждения, возникшие вследствие личностных переживаний, имеют разную природу. Так, по мнению С.А. Тарахунина, присутствие в поступках лица нескольких побуждающих мотивов всегда определяется одним основным или доминирующим, другие же мотивы могут выступать в роли «добавочных». Разные мотивы могут сочетаться в одном преступлении, однако квалифицировать содеянное следует по статье УК РФ, предусматривающей тот мотив, который является основным [38, с. 109—110].

К сожалению, приходится констатировать, что современное уголовное законодательство содержит в себе неудачные примеры сочетания в одном преступлении нескольких мотивов поведения. Например, п. «б» ч. 1 ст. 213 УК РФ «Хулиганство» предполагает совершение данного преступления по мотивам политической, идеологической, расовой, национальной или религиозной ненависти или вражды либо по мотивам ненависти или вражды в отношении какой-либо социальной группы. Традиционно любое хулиганство (как уголовно-наказуемое, так и административно-наказуемое) характеризуется хулиганским мотивом [11, с. 363; 32, с. 62; 39, с. 225]. А.Н. Попов определяет хулиганский мотив как мотив, происходящий из эгоизма (себялюбия) и агрессивности личности, порождающий у виновного лица устремление без повода или с применением малозначительного предлога совершать хулиганские действия [31, с. 32]. В постановлении Пленума ВС РФ от 27.01.1999 № 1 «О судебной практике по делам об убийстве (ст. 105 УК РФ)» (далее — Постановление Пленума ВС РФ № 1) [24] убийство из хулиганских побуждений характеризуется как «убийство, совершенное на почве явного неуважения к обществу и общепринятым нормам морали, когда поведение виновного является открытым вызовом общественному порядку и обусловлено желанием противопоставить себя окружающим, продемонстрировать пренебрежительное к ним отношение (например, умышленное причинение смерти без видимого повода или с использованием незначительного повода как предлога для убийства)». Подобные черты хулиганских побуждений открываются в постановлении Пленума ВС РФ от 15.11.2007 № 45 «О судебной практике по уголовным делам о хулиганстве и иных преступлениях, совершенных из хулиганских побуждений» [26]. Следовательно, анализировать хулиганство без отделения от него мотива в виде хулиганских побуждений невозможно.

Созданная законодателем конкуренция мотивов в рамках одного состава преступления служит основой для неправильного толкования правовых предписаний и неверного применения правовых норм. В частности, можно говорить о наличии «экстремистского» состава хулиганства, даже если были совершены действия, образующие мелкое хулиганство, но по мотиву ненависти или вражды (ст. 20.1 Кодекса РФ об административных правонарушениях) [10, с. 21]. Б.В. Волженкин, указывая на неудачность подобной трактовки хулиганства, писал: «Нельзя преступления, совершаемые по мотивам идеологической, политической, расовой, национальной или религиозной ненависти или вражды в отношении какой- либо социальной группы, сводить к бытовым преступлениям…» [3, с. 22].

Показательно мнение Пленума ВС РФ по этому вопросу. В п. 3 Постановления № 11 указано, что квалификация преступлений против жизни и здоровья, совершенных по мотивам политической, идеологической, расовой, национальной или религиозной ненависти или вражды либо по мотивам ненависти или вражды в отношении какой-либо социальной группы, по п. «л» ч. 2 ст. 105, или по п. «е» ч. 2 ст. 111, или по п. «е» ч. 2 ст. 112, или по п. «б» ч. 2 ст. 115, или по п. «б» ч. 2 ст. 116 УК РФ исключает возможность одновременной квалификации содеянного по другим пунктам указанных частей этих статей, предусматривающим иной мотив или цель преступления (например, из хулиганских побуждений). Также в п. 13 Постановления Пленума ВС РФ № 1 предусмотрено, что квалификация по п. «к» ч. 2 ст. 105 УК РФ совершенного виновным убийства определенного лица с целью скрыть другое преступление или облегчить его совершение исключает возможность квалификации этого же убийства, помимо указанного пункта, по какому-либо другому пункту ч. 2 ст. 105 УК РФ, предусматривающему иную цель или мотив убийства. Поэтому, если установлено, что убийство потерпевшего совершено, например, из корыстных или из хулиганских побуждений, оно не может одновременно квалифицироваться по п. «к» ч. 2 ст. 105 УК РФ.

В науке уголовного права учет разных мотивов при совершении одного преступления также не приветствуется. С.М. Кочои считает, что «допускать возможность совершения преступления с несколькими равнозначными мотивами — значит создавать серьезные проблемы в правоприменительной практике и, в конечном счете, оставлять безнаказанными действия экстремистов» [13, с. 24]. Н.А. Платошкин, объясняя разницу между хулиганским и иными мотивами, подчеркивает, что связь хулиганского мотива с чувствами (эмоциями) позволяет отграничить его от личных (месть, ревность, зависть, трусость) и социальных (расовая, национальная, религиозная, политическая, идеологическая, социальная ненависть или вражда) мотивов причинения вреда [30, с. 5].

Полагаем, что с учетом сложившейся практики применения статей 278, 279, 280, 282, 282.1, 282.2, 282.3 УК РФ мотив политической, идеологической, расовой, национальной или религиозной ненависти или вражды либо ненависти или вражды в отношении какой-либо социальной группы не является главным признаком, свидетельствующим об экстремистской направленности указанных преступлений. Его функция состоит в формировании основной цели этих посягательств — разжигании ненависти или вражды для нарушения основ конституционного строя, базирующегося на равноправии людей. «Мотив, как осознанное побуждение для определенного действия, собственно и формируется по мере того, как человек учитывает, оценивает и взвешивает обстоятельства, в которых он находится, и осознает цель, которая перед ним встает» [14, с. 42].

Смена акцентов в оценке уголовно-наказуемых видов экстремистской деятельности с мотива на цель совершения таких действий позволит уточнять квалификационные вопросы. Разделяя цели человеческого поведения на рациональные предметные (цель в традиционном понимании как представление о результате) и процессуальные, когда цель практически сливается с действием, является представлением о процессе его учинения, деяние здесь совершается ради самого себя [30, с. 6], можно по-другому взглянуть на проблему объяснения уголовно-наказуемого экстремизма. Например, цель подрыва стабильности функционирования государственных органов за счет «раскачивания» общества и обострения ксенофобских настроений следует квалифицировать по ст. 280 УК РФ «Публичные призывы к осуществлению экстремистской деятельности», нарушающие конституционные основы Российской Федерации. Если высказывания ограничены целью публично унизить группу людей по признаку пола, расы, национальности, религиозной принадлежности или принадлежности к определенной социальной группе, то такие действия относятся к диспозиции ст. 282 УК РФ «Возбуждение ненависти либо вражды, а равно унижение человеческого достоинства» и посягают на конституционные права и свободы человека и гражданина.

Следует согласиться с тем, что, совершая преступление экстремистской направленности, виновный в первую очередь желает причинения вреда не жизни или здоровью конкретного человека, его имуществу и т. п., а стремится осуществить посягательство на политическое, идеологическое, расовое, национальное или религиозное равноправие [2, с. 8].

Аналогичный прием законодатель использует при характеристике деяния, предусмотренного ст. 205 УК РФ «Террористический акт». Ближайшая цель совершения взрыва, поджога или иных действий в том, чтобы устрашить население, создать опасную для жизни, здоровья и имущества населения ситуацию, которую затем использовать для достижения второй (и главной цели) — дестабилизировать деятельность органов власти или международных организаций либо воздействовать на принятие ими решений [1, с. 14; 5, с. 38].

Представленный подход позволяет правильно установить объект преступлений экстремистской направленности — государственные интересы в области охраны конституционных основ и безопасности государства — и дать корректную оценку общественной опасности посягательств.

Список литературы

1. Антонян Ю.М. Терроризм. Криминологическое и уголовно-правовое исследование. М., 2001.

2. Безроков А.О. Преступления экстремистской направленности: уголовно-правовой анализ и вопросы систематизации: автореф. дис. ... канд. юрид. наук. Краснодар, 2014.

3. Волженкин Б. Хулиганство // Уголовное право. 2007. № 5.

4. Дагель П.С. Понятие умысла в советском уголовном праве // Советская юстиция. 1996. № 20.

5. Емельянов В.П. Терроризм и преступления с элементами терроризирования: уголовно-правовое исследование. СПб., 2002.

6. Есина Л.А. Квалификация хулиганства и иных преступлений, совершенных из хулиганских побуждений (уголовно-правовые и криминологические аспекты): автореф. дис. ... канд. юрид. наук. Челябинск, 2011.

7. Иванов Н.Г., Косарев И.И. Хулиганство и хулиганские побуждения как уголовно-правовой феномен. М., 2011.

8. Капинус О.С. Убийства: мотивы и цели. М., 2004.

9. Каримова Г.Ю. Хулиганские побуждения как квалифицирующий признак преступлений, причиняющих вред здоровью // Уголовное право: стратегия развития в XXI веке: материалы 7 Междунар. науч.-практ. конф. (28—29 сентября 2010 г.). М., 2010.

10. Кибальник А., Соломоненко И. «Экстремистское» хулиганство — нонсенс уголовного закона // Законность. 2008. № 4.

11. Кленова Т.В. Об уголовно-правовой охране политического права граждан на проведение публичных мероприятий и участие в них // Преступность, уголовная политика, уголовный закон: сб. науч. тр. / под ред. Н.А. Лопашенко. Саратов, 2013.

12. Концепция общественной безопасности в Российской Федерации: утв. Президентом РФ 14.11.2013 № Пр-2685 // Доступ из СПС «КонсультантПлюс».

13. Кочои С.М. Расизм: уголовно-правовое противодействие. М., 2007.

14. Курс уголовного права / под ред. Н.Ф. Кузнецовой, Н.М. Тяжковой. М., 2002. Т. 1. Общая часть. Учение о преступлении.

15. Курс уголовного права. учеб. для вузов / под ред. проф. Г.Н. Борзенкова, проф. В.С. Комиссарова. М., 2002. Т. 5. Особенная часть.

16. Лебедев В.Б. К вопросу об уголовной ответственности за хулиганские действия, совершенные по мотивам религиозной ненависти и вражды в законодательстве Российской империи // Совершенствование деятельности по расследованию преступлений: уголовно-правовые, уголовно-процессуальные и криминалистические аспекты: сб. материалов Всерос. межвед. науч.-практ. конф. (28—29 марта 2013 г.). Псков, 2013.

17. Муравьев А. Ксенофобия: от инстинкта к идее // Отечественные записки. 2004. № 4.

18. Натура А.И., Рябов Е.В. Методика расследования хулиганства: науч.-практ. пособие / общ. ред. Натура А.И. М., 2014.

19. Новиков А.В. Массовые беспорядки, хулиганство и вандализм: уголовно-правовой анализ и вопросы квалификации / под общ. ред. Лапупина Н.Н. Саратов, 2012.

20. О политических партиях: федер. закон от 11.07.2001 № 95-ФЗ (ред. от 23.05.2015) // Доступ из СПС «КонсультантПлюс».

21. О противодействии экстремистской деятельности: федер. закон от 25.07.2002 № 114-ФЗ (ред. от 31.12.2014) // Доступ из СПС «КонсультантПлюс».

22. О ратификации Шанхайской Конвенции о борьбе с терроризмом, сепаратизмом и экстремизмом: федер. закон от 10.01.2003 № 3-ФЗ // Доступ из СПС «КонсультантПлюс».

23. О свободе совести и о религиозных объединениях: федер. закон от 26.09.1997 № 125-ФЗ (ред. от 20.04.2015) // Доступ из СПС «КонсультантПлюс».

24. О судебной практике по делам об убийстве (ст. 105 УК РФ): постановление Пленума ВС РФ от 27.01.1999 № 1 // Доступ из СПС «Гарант».

25. О судебной практике по уголовным делам о преступлениях экстремистской направленности: постановление Пленума ВС РФ от 28.06.2011 № 11 // Доступ из СПС «Консультант плюс».

26. О судебной практике по уголовным делам о хулиганстве и иных преступлениях, совершенных из хулиганских побуждений: постановление Пленума ВС РФ от 15.11.2007 № 45 // Доступ из СПС «КонсультантПлюс».

27. Об общественных объединениях: федер. закон от 19.05.1995 № 82-ФЗ (ред. от 08.03.2015) // Доступ из СПС «КонсультантПлюс».

28. Об организации прокурорского надзора за исполнением законодательства о противодействии экстремистской деятельности: приказ Генеральной прокуратуры РФ от 19.11.2009 № 362 // Доступ из СПС «КонсультантПлюс».

29. Об утверждении Положения о порядке определения перечня организаций и физических лиц, в отношении которых имеются сведения об их причастности к экстремистской деятельности или терроризму, и доведения этого перечня до сведения организаций, осуществляющих операции с денежными средствами или иным имуществом: постановление Правительства РФ от 18.01.2003 № 27 // Доступ из СПС «КонсультантПлюс».

30. Платошкин Н.А. Уголовно-правовое значение хулиганских мотивов: автореф. дис. канд. юрид. наук. М., 2007.

31. Попов А.Н. Убийства при отягчающих обстоятельствах. СПб., 2003.

32. Российское уголовное право. Общая и особенная части: учеб.: в 3 т. / 2-е изд. испр. и доп.; под ред. д-ра юрид. наук, проф. Н.А. Лопашенко. М., 2014. Т. 3. Особенная часть.

33. Рубинштейн С.Л. Основы общей психологии. М., 1989. Т. 2.

34. Сараев В.В. Хулиганский мотив и хулиганские побуждения в спорте: сравнительно-отраслевой аспект // Российский следователь. 2013. № 4.

35. Состояние преступности — январь — декабрь 2011 года. URL: https://mvd.ru/reports/item/ 209743/ (дата обращения: 29.06.2015).

36. Состояние преступности — январь — декабрь 2012 года. URL: https://mvd.ru/reports/item/ 804701/ (дата обращения: 29.06.2015).

37. Состояние преступности — январь — декабрь 2013 года. URL: https://mvd.ru/reports/item/1609734/ (дата обращения: 29.06.2015).

38. Тарарухин С.А. Установление мотива и квалификация преступления. Киев, 1977.

39. Уголовное право Российской Федерации: в 2 т.: учеб. / под ред. проф. Л.В. Иногамовой-Хегай. М., 2002. Т. 2. Особенная часть.