О некоторых процессах диверсификации современной организованной преступности

УДК 343.93
Л.С. АРУТЮНОВ,
кандидат юридических наук, зав. кафедрой государственно-правовых дисциплин Кисловодского гуманитарно-технического института
 
Современные процессы глобализации мирового сообщества находят свое отражение в повседневности, затрагивая все сферы жизни.
Данные тенденции накладывают свой отпечаток и на различного рода противоправные действия, прежде всего — преступные. За последние десятилетия преступность не только эволюционировала в сторону организованных форм, но и приобрела качественно новые, уникальные, функциональные, криминологически негативные характеристики. Можно выделить новые виды, типы и формы преступных проявлений в целом и организованной преступности в частности. 
 
М.И. Ковалев в одной из своих последних работ писал: «Пышным цветом расцвела организованная преступность, появились и размножились банды так называемого наркобизнеса, бичом цивилизованного мира стали международный терроризм, воздушное пиратство»[1].
Среди так называемых новых видов организованных преступных формирований специалисты стали выделять этнические. В последние годы такие организованные преступные группировки выявлены правоохранительными органами практически во всех регионах Российской Федерации. Наибольшая криминальная активность этнических формирований отмечается в крупных российских городах с развитой инфраструктурой. Только в Москве каждое третье преступление связано с этническими организованными преступными формированиями[2].
Анализ государственными органами, осуществляющими борьбу с организованной преступностью, современных тенденций проявления противоправных действий этнически идентичных лиц, выражающихся в постоянном количественном росте данных преступных формирований и в их достаточно большой криминальной активности, обусловил потребность как легитимизации понятия «этническое преступное формирование», так и создания специальных подразделений по борьбе с такими формированиями.
Так, в приказе Генеральной прокуратуры РФ от 29.12.2005 № 39 «О едином учете преступлений» учитываются группы, сообщества (организации), представляющие собой специфические криминальные объединения, формирующиеся по национальному (этническому) признаку, т. е. объединяющие в своем составе лиц одной или нескольких родственных национальностей (этнических образований). Рассмотрение данного определения через призму уголовно-правовых характеристик позволяет сделать вывод, что применительно к праву, а именно с уголовно-правовой точки зрения, этническая преступность, являясь подвидом современной организованной преступности, наблюдается только в соучастии.
Данная закономерность не случайна, поскольку издавна именно принадлежность к определенной этнической группе, наличие ярко выраженного этнического самосознания является одним из факторов объединения людей в малые социальные группы, в том числе и группы с негативной социальной окраской — этнические преступные группировки. При этом этничность учитывается ими в дальнейшей криминальной деятельности, выступая объединяющим фактором.
В структуре криминального сообщества любого государства, если оно по своему составу не моноэтнично, могут формироваться группы (малые социальные страты) с девиантным поведением (в данном случае — криминальным). При формировании таких групп прежде всего будет учитываться этническая идентичность индивидуумов. Россия в данном случае также не исключение. Однако в советское время долго отрицался сам факт существования организованной преступности, а рассмотрение негативных процессов в обществе с учетом этнической идентичности преступных групп вообще не было возможно. До недавнего времени такая постановка вопроса считалась не вполне уместной и неполиткорректной. Политика государства,  вернее, отсутствие какой-либо стратегии противодействия различного рода преступным проявлениям этнически идентичных лиц способствовало их криминальной активизации с тенденцией нарастания с каждым годом.
Лишь с распадом СССР, ликвидацией цензуры и снятием так называемых табуированных штампов с наиболее «деликатных» тем, к которым можно отнести и национальный (этнический) вопрос, отдельные отечественные криминологи (А.И. Алексеев, Г.М. Геворгян, А.И. Долгова, А.М. Зюков, М.П. Клейменов, Р.Г. Чефходзе) с конца 1990-х годов начали упоминать в своих исследованиях этнический фактор, так или иначе характеризующий организованные преступные формирования, действующие в Российской Федерации, да и на всем постсоветском пространстве. Впоследствии некоторые из перечисленных авторов избрали этнические преступные формирования объектом отдельных монографических и диссертационных исследований.
На современном этапе данная проблема, подвергнутая анализу не только учеными, но и практическими работниками правоохранительных органов (хотя и с некоторым опозданием), позволила создать соответствующие структурные подразделения по борьбе с этническими преступными формированиями, выработать определенные методики противодействия, что способствовало выведению рассматриваемого понятия из чисто криминолого-теоретических разработок и его введению посредством специального нормативного акта в правоохранительную практику.
Однако исследование следственной и судебной практики, опрос респондентов из числа работников правоохранительных органов[3] показали, что ответной реакцией этнических преступных формирований на совокупность мер соответствующих государственных органов, направленных на борьбу с этнической преступностью, стало проявление тенденций диверсификации этих формирований в сторону так называемого процесса размываемости этнической идентичности субъектов, участников данных преступных структур, а соответственно и процесса полиэтнизации современной российской организованной преступности. О данных процессах могут свидетельствовать мнения специалистов, приведенные еще в 1999 году. Так, на их взгляд, «российская мафия интернациональна»[4], по сути — полиэтнична. Кроме группировок, которые возникли и «живут» в России, появились китайские, вьетнамские, афганские, прочие мафиозные структуры. А из-за этого страдает имидж России[5].
В свою очередь, на наш взгляд, процессы полиэтнизации организованной преступности по своей природе имеют дуалистичный характер. Прежде всего, выявленные тенденции указывают на то, что в состав группировки могут входить и представители нескольких родственных национальностей (этнических образований), состав группировки также может быть смешанным.
В данном случае с некоторой долей условности можно предположить, что достаточно часто этническая идентичность проявляется в структуре социальной идентичности.
Под социальной идентичностью, проявляемой в организованных преступных группах, в криминологии, расширяя данное понятие, в том числе и близость культур, понимается организация, члены которой имеют одно социальное происхождение и общие социальные интересы[6]. Так как идентичность индивидов, как правило, проявляет себя в тождественности признаков, среди таких признаков можно назвать принадлежность к одному историческому региону. Так, кавказские народы, не являясь родственными, имеют схожую культуру или общее происхождение этносов. Общей может быть и религиозная принадлежность.
При этом социальная идентичность достаточно отчетливо прослеживается как дополнение этнической идентичности в преступных группах, формируемых по семейному или клановому признаку. Принцип семейственности, клановости формирования на первоначальных этапах учитывался практически всеми транснациональными преступными структурами.
Вместе с тем все чаще под воздействием различных внешних процессов развития современного общества, выражающихся в разного рода усложнениях, в том числе и преступных проявлений — как фактора противодействия деятельности соответствующих правоохранительных органов, на практике указанные тенденции способствуют увеличению численного состава преступных формирований, причем, как правило, не с учетом этнической идентичности, а на основе значимости криминальных и иных «умений» их членов.
Выявленные тенденции позволяют, в свою очередь, определить эволюционно новую разновидность современной российской организованной преступности — полиэтническую.
Под полиэтничностью организованной преступности следует понимать криминологическое свойство функционально однородной системы с диверсификацией в пользу интернационализации криминальных связей конкретных организованных преступных формирований, позволяющих им осуществлять разработку и внедрение специфических механизмов самозащиты  от правоохранительных органов.
Наиболее наглядным примером полиэтнического характера современной организованной преступности могут служить транснациональные преступные формирования. Следует отметить, что, как и любые другие формы преступности, транснациональные формирования руководствуются своими, характерными именно для них методами деятельности, имея внутреннюю структуру и некоторые (назовем их — внутрикриминологические) стереотипы поведения их членов.
При этом транснациональная организованная преступная деятельность является наиболее рациональной и профессиональной частью криминального поведения, для нее характерно стремление свести до минимума возможный риск и извлечь максимальную прибыль. Преступные организации способны учиться на своем и чужом опыте, они обладают стратегическим видением ситуации и ее возможного развития. Эти организации часто прибегают к помощи высококлассных специалистов, используют самые современные технологии. Организованные преступники, действующие в той или иной стране, никогда бы не пересекли ее национальных границ, если бы не видели выгоды, не получали серьезных преимуществ и возможностей[7].
Общепризнанным фактом, подтвержденным в документах ООН, является то, что единой модели транснациональной преступной организации не существует. Такие группировки различаются по форме и размерам, квалификации и специализации, субъективным характеристикам их членов. Они действуют в различных регионах и на рынках разных товаров, используют разнообразную тактику, обходя ограничения и скрываясь от правоохранительных органов[8].
Можно назвать такие признаки, характеризующие транснациональную организованную преступность, как наличие транснациональных связей с преступными организациями в других странах, быстрая адаптация к усилению воздействия на них правоохранительных органов. Именно в данном случае проявляется полиэтнический характер преступной деятельности.
Наиболее ярким примером может служить так называемая русская мафия, действующая как на территории государств СНГ, так и в странах дальнего зарубежья. При этом этнический состав ее достаточно разнообразен. В Западной Европе «русскую мафию» представляют не только этнические русские, но и белорусы, украинцы, чеченцы, азербайджанцы, армяне — выходцы из бывшего СССР.
С одной стороны, как отмечает Ю.А. Воронин, мафиозные этнические структуры, состоящие из русских, чеченцев, азербайджанцев, грузин и других бывших «советских национальностей», укрепились в Варшаве, Праге, Хельсинки, Франкфурте, Берлине и других европейских городах[9]. Их достаточно сильная криминальная активность в Соединенных Штатах Америки, прежде всего в Филадельфии, Нью-Йорке, Лос-Анджелесе, существенно влияет на уровень убийств, вымогательств, торговли наркотиками, проституции, экономических преступлений в «зараженных ими странах»[10]. Все они идентифицируются в сознании жителей западных стран и полицейских органов как «русские».
С другой стороны, после распада СССР наблюдается проникновение на территорию России и стран СНГ китайских триад, вьетнамской организованной преступности, нигерийских наркогруппировок, сицилийского и американского преступных сообществ, якудза. Приведенные выше примеры лишь малая доля, иллюстрирующая проявления криминальной активности транснациональных преступных сообществ. При этом данные примеры, на наш взгляд, свидетельствуют о полиэтничности современной организованной преступности как всего мирового сообщества, так и Российской Федерации в частности.
По нашему мнению, кроме имеющихся методов противодействия преступности на международном уровне необходимо использовать соответствующие сравнительно-правовые и сравнительно-криминологические исследования, например криминологический мониторинг, отражающий опыт криминализации (установления преступности и наказуемости) различными государствами тех или иных форм организованной преступной деятельности, а также иное правовое воздействие, например, с помощью унификации правовых норм путем заключения соответствующих международных соглашений.
 
Библиография
1 Ковалев М.И. Соучастие в преступлении. — Екатеринбург, 1999. С. 6.
2 См.: Дашков Г.В. Национальное и межрегиональное в деятельности этнических преступных группировок: Сб. докладов по итогам конференции «Организованная преступность, терроризм и этнические проблемы», 2003.
3 В ходе написания данной статьи автор провел опрос 200 респондентов из числа работников правоохранительных органов Кавказских Минеральных Вод.
4 См.: Транснациональная и этническая преступность. — М., 1999. С. 107.
5 См. там же.
6 Assesing Transnational Organized Crime // Trends in Organized Crime (200, vol. 6, num. 2).
7 См.: Лунеев В.В. Преступность ХХ века: Мировой криминологический анализ. — М., 1998. С. 318.
8 См.: Проблемы и опасности, которые создает транснациональная организованная преступность в различных регионах мира / Справочный документ ООН. — CONF. 88/2, 18 Aug. 1994. Р. 13.
9 См.: Воронин Ю.А. Транснациональная организованная преступность. — Екатеринбург, 1997. С. 31.
10 См. там же.