О разграничении правового режима исключительной экономической зоны и открытого моря

УДК 347.79:341.1/8 

Страницы в журнале: 58-60

Д.Н. ДЖУНУСОВА,

кандидат юридических наук, доцент кафедры гражданско-правовых дисциплин юридического факультета Астраханского государственного технического университета

На основе сравнительного анализа правового режима двух морских пространств обосновывается положение о самостоятельности правового статуса исключительной экономической зоны.

Ключевые слова: правовой режим, исключительная экономическая зона, открытое море, юрисдикция, суверенные права.

About legal regime differentiation exclusive economic zone and the high sea

Dzhunusova D.

On the basis of the comparative analysis of a legal regime of two sea spaces position about independence of legal status of an exclusive economic zone is proved.

Keywords: legal regime, exclusive economic zone, high seas, jurisdiction, sovereign rights.

Концепция 200-мильной экономической зоны возникла на рубеже 60—70-х годов XX века. Инициатива ее постановки исходила от развивающихся стран, которые считали, что в сложившихся условиях огромного технического и экономического превосходства развитых государств принцип свободы рыболовства и добычи минеральных ресурсов в открытом море не отвечает интересам стран третьего мира и выгоден только морским державам, имеющим необходимые экономические и технические возможности, а также крупный и современный рыболовный флот.

Смысл концепции экономической зоны заключается в предоставлении прибрежному государству ряда конкретных прав экономического порядка в определенной морской полосе. Название «исключительная экономическая зона» указывает на особый характер экономических прав, которые в данном морском районе будет осуществлять прибрежное государство. В силу этой исключительности прав ни одно другое государство не должно заниматься в зоне экономической деятельностью без прямого согласия прибрежного государства[1].

В результате многолетних усилий III Конференцией ООН по морскому праву, проходившей с 3 декабря 1973 г. по 10 декабря 1982 г., были найдены взаимоприемлемые решения вопросов морского права, в том числе об экономической зоне, и включены в Конвенцию ООН по морскому праву 1982 года (далее — Конвенция).

Согласно ст. 55 Конвенции исключительная экономическая зона представляет собой район, находящийся за пределами территориального моря и прилегающий к нему, с особым правовым режимом. Ширина исключительной экономической зоны не должна превышать 200 морских миль, отсчитываемых от исходных линий, от которых отмеряется ширина территориального моря (ст. 57 Конвенции).

Следует отметить, что ряд юристов-международников считают исключительную экономическую зону частью открытого моря со специфическим режимом[2], «где право на свободу открытого моря действует с изъятиями в пользу функционирующих прав прибрежных государств»[3]. Такой подход не согласуется с необходимостью четкого определения правового режима различных морских пространств.

Согласно ст. 1 Конвенции об открытом море 1958 года открытое море означает все части моря, которые не входят ни в территориальное море, ни во внутренние воды какого-либо государства[4]. Это определение также не соответствует современному разграничению морских пространств по их правовому режиму.

В Конвенции отсутствует дефиниция открытого моря. Вместе с тем согласно ст. 86 Конвенции понятие «открытое море» применяется ко всем частям моря, которые не входят ни в исключительную экономическую зону, ни в территориальное море или внутренние воды какого-либо государства, ни в архипелажные воды государства-архипелага.

Исходя из содержания ст. 86 и определения исключительной экономической зоны, закрепленного в ст. 55 Конвенции, можно четко проследить различие между этими участками Мирового океана.

Так, положения, относящиеся к ресурсным правам прибрежного государства в исключительной экономической зоне, выходят за рамки традиционного понятия «открытое море». Поэтому они были выделены в самостоятельную часть Конвенции. Предоставляемые Конвенцией прибрежному государству суверенные права в области сохранения живых ресурсов в его исключительной экономической зоне действительно широки. Как отмечает профессор М.И. Лазарев, «в экономической зоне прибрежные государства приобретают обширную и практически неизвестную международному праву морскую правоспособность»[5].

В соответствии с подп. «а» п. 1 ст. 56 Конвенции в исключительной экономической зоне прибрежному государству принадлежат суверенные права в целях разведки и разработки естественных ресурсов, как живых, так и неживых, а также права в отношении других видов деятельности в целях экономической разведки и разработки указанной зоны, таких, как производство энергии путем использования воды, течений и ветра.

Таким образом, прибрежное государство наделяется не полной верховной властью (суверенитетом) над этой территорией, а суверенными правами, причем целевого назначения. Это означает, что без согласия прибрежного государства никто не может осуществлять разведку и разработку природных ресурсов.

Помимо этого прибрежное государство наделено прерогативами в части осуществления юрисдикции в том, что касается деятельности по созданию и использованию искусственных островов, установок и сооружений, ведению морских научных исследований, осуществлению защиты и сохранения морской среды (подп. «b» п. 1 ст. 56 Конвенции); оно также имеет в исключительной экономической зоне другие права, предусмотренные Конвенцией, в том числе право обеспечивать соблюдение недискриминационных законов и правил по предотвращению, сокращению и сохранению под контролем загрязнения морской среды с судов в покрытых льдами районах в пределах исключительной экономической зоны, где особо суровые климатические условия и наличие льдов, покрывающих такие районы в течение большей части года, создают препятствия либо повышенную опасность для судоходства, а загрязнение морской среды могло бы нанести тяжелый вред экологическому равновесию или необратимо нарушить его (ст. 234).

Все другие государства, включая не имеющие выхода к морю, в исключительной экономической зоне прибрежного государства пользуются свободами, которые в юридической литературе называют свободами открытого моря[6].

Вместе с тем нетрудно заметить, что, во-первых, перечень свобод, определенных в п. 1 ст. 58 Конвенции, по сравнению со свободами открытого моря менее широк и включает в себя:

а) свободу судоходства;

б) свободу полетов;

в) свободу прокладки подводных кабелей и трубопроводов;

г) другие правомерные с точки зрения международного права виды использования моря, относящиеся к этим свободам, такие как связанные с эксплуатацией судов, летательных аппаратов и подводных кабелей и трубопроводов, и совместимые с другими положениями Конвенции. Такими видами деятельности являются передача сообщений с морских судов на берег и обратно через спутники системы ИНМАРСАТ, бункеровка проходящих судов и т. п.[7]

Во-вторых, некоторые из этих свобод имеют в определенной степени ограниченный характер. Так, п. 3 ст. 58 Конвенции обязывает другие государства при осуществлении своих прав и выполнении своих обязанностей в исключительной экономической зоне должным образом учитывать права и обязанности прибрежного государства и соблюдать законы и правила, принятые им в соответствии с Конвенцией и другими нормами международного права, совместимыми с положениями Конвенции. Это означает, что, хотя в исключительной экономической зоне все суда независимо от рода их деятельности пользуются свободой судоходства, данная свобода не должна вести к ущемлению законных прав прибрежного государства. Ясно, например, что иностранные промысловые суда, находясь в экономической зоне какого-либо государства, не могут заниматься промысловой деятельностью без разрешения прибрежного государства, полученного надлежащим образом[8].

Кроме того, положение о праве всех государств свободно прокладывать на дне исключительной экономической зоны (а таким дном, исходя из содержания п. 1 ст. 76 Конвенции, является континентальный шельф в ее пределах) подводные кабели и трубопроводы содержит условие соблюдения права прибрежного государства принимать разумные меры для разведки континентального шельфа, разработки его природных ресурсов и предотвращения, сокращения и сохранения под контролем загрязнения от трубопроводов (п. 2 ст. 79 Конвенции).

Отсюда можно сделать вывод, что ст. 58 Конвенции требует уточнения, в результате которого указанные в ней свободы должны быть сформулированы как «свободы исключительной экономической зоны», поскольку пользование ими зависит от предоставленного Конвенцией объема прав прибрежному государству в экономической зоне.

С этой целью в ст. 58 Конвенции необходимо внести следующие изменения:

1) в п. 1 слова «указанными в статье 87» исключить;

2) дополнить п. 1 предложением следующего содержания: «При пользовании указанными свободами в исключительной экономической зоне государства обязаны учитывать права и обязанности прибрежного государства и соблюдать законы и правила, принятые прибрежным государством в соответствии с положениями настоящей Конвенции и другими нормами международного права, поскольку они не являются несовместимыми с настоящей частью»;

3) п. 3 исключить.

Таким образом, нельзя согласиться с мнением ряда ученых о том, что исключительная экономическая зона является частью открытого моря1. Такое утверждение не соответствует положениям ст. 86 Конвенции. Расширительное толкование Конвенции недопустимо, несмотря на то что ее статьи 88—115 распространяются на исключительную экономическую зону.

Исключительную экономическую зону следует относить к числу пространств со смешанным правовым режимом, поскольку на данный вид морского пространства одновременно распространяются нормы как международного, так и национального права, в отличие от открытого моря, которое традиционно относится к числу территорий с международным режимом, так как на него распространяются только нормы международного права.

Библиография

1 См.: Международное морское право / Под ред. С.А. Гуреева. — М., 2003. С. 112.

2 Там же. С. 113; Молодцов С.В. Правовой режим морских вод. — М., 1982. С. 101—110.

3 Курс международного права: В 7 т. / Под ред. В.Н. Кудрявцева. — М., 1989—1993. Т. 5. С. 43.

4 См.: Колодкин А.Л. Конвенция ООН по морскому праву 1982 года // Транспортное право. 2002. № 4.

5 Лазарев М.И. Теоретические вопросы современного международного морского права. — М., 1983. С. 257.

6 См.: Молодцов С.В. Указ. раб. С. 105; Царев В.Ф., Королева Н.Д. Международно-правовой режим судоходства в открытом море. — М., 1988. С. 11.

7 См.: Колодкин А.Л. Указ. раб.

8 См.: Молодцов С.В. Указ. раб. С. 126.

9 См.: Современное международное морское право / Отв. ред. М.И. Лазарев. — М., 1984. С. 139—141; Современное морское право и практика его применения / И.И. Баринова, Б.С. Хейфец, М.А. Гицу и др. — М., 1985. С. 32; Молодцов С.В. Указ. раб. С. 32; Царев В.Ф., Королева Н.Д. Указ. соч. С. 61—79.